ТЫГЫНА—ПОВЕЛИТЕЛЯ ЯКУТОВ 3 страница

Паспортные данные те же, что и у текста № 81.

№ 83. Истребление Тыгыном детей

Во времена Тыгына жила одна бедная старушка, вдова. У нее был сын, прозванный Муос-Уол. Некоторые рассказчики назы­вают его Таас-Уллунгах. Когда этому мальчику исполнилось семь лет, Тыгын приказал застрелить его. Он опасался, что маль­чик, возмужав, истребит его семью.

Паспортные данные те же, что и у текста № 81.

№ 84. Тыгыниды

Бэрт-Хара — предок якутов Харанского наслега [Восточно- Кангаласского улуса] — жил во времена Тыгына. Он был человек необыкновенно сильный.

Сын Тыгына однажды поехал к нему помериться силой, но, устрашившись вступить с ним в состязание, поспешил вернуться, оставив неразобранной лицевую половину своей урасы. У Ты­гына была дочь Тыасааны-Удаган. Позвали Бэрт-Хара и выдали за него эту девушку.

Таас-Уллунгах — младший сын Тыгына; он был необыкно­венно быстр и проворен в беге. Однажды со своим старшим бра­том Чаллаайы он выехал на Вилюй с кем-то воевать. Возвраща­лись назад. Чаллаайы ехал на своем знаменитом коне кроваво- красной масти с белой отметиной на лбу, а он был пеший. Од­нако он прибыл домой в Сайсары раньше брата. Тыгын, решив, что он убил брата на Вилюе и потому прибыл один, пустил стрелу ему в спину и умертвил его. Рассказывают, что в его пятках нашли камень.

Исаков Семен Никифорович, 68 лет, Жерского наслега. Август 1921 г.

№ 85. Депутат [Софрон Сыранов]

Депутат поехал в Россию к царю в качестве работника с другим человеком. [Рассказчик передает известные сюжеты о поездке потомка Тыгына к русскому царю, приурочивая их к личности позднейшего человека, Софрона Сыранова, жившего во второй половине XVIII в.] Царь спрашивал у Депутата:

«Какая веревка у вас, якутов, считается самой прочной?»

На это Депутат ответил:

«Тальниковая вязь».

Царь спросил о лучшей пище. Депутат сказал: «Вода».

Все ответы Депутата царю показались правильными. Вот потому-то ему и дали звание депутата. Рассказывают, что он нюхал табак. Поэтому царь подарил ему золотую таба­керку.

[На вопрос о Масары рассказчик говорит: ]... Он отец Депу­тата или его дед.

Паспортные данные те же, что и у текста № 84.

№ 86. Муос-Уол (Из преданий о Тыгыне)

У Тыгына родился сын по имени Муос-Уол. Когда этот мальчик спал, то от его дыхания все вещи в доме приходили в движение. Когда засыпал в лесу, сила его дыхания клонила деревья и травы. Поэтому он всегда ложился спать под откры­тым небом. Тыгын, полагая, что от такого человека после не бу­дет житья, посоветовавшись с другими, умертвил его. Едва его осилили. Умирая, он сказал:

«Вы меня убили, но и сами скоро разделите мою участь!»

Егорова Акулина, 75 лет, Хахсытского наслега. Лето 1921 г.

№ 87. Бэрт-Хара и быстроногая Тыасааны, дочь Тыгына

Бэрт-Хара был из Борогонского улуса, сын бедных родите­лей. Обладал неимоверной силой. Он попросил Тыгына выдать за него замуж свою дочь Тыасааны, но Тыгын ответил:

«Неужели выдам ее за парня-простолюдина?»

Однако позже он изъявил согласие породниться с Бэрт-Хара, но на этот раз не захотела выходить замуж сама Тыасааны, имевшая возлюбленного из Бэстээх-ууса. Боясь, что ее выдадут силой за нелюбимого человека, она приготовилась к бегству, оставалось только подшить подошвы обуви. Когда она сидела за этой работой, Бэрт-Хара попросил ее маленького брата следить за сестрой и сообщить ему, если она куда-либо отлучится. Она побежала по направлению к Ойуу-Хатынг. Хара пустился сле­дом за ней и нагнал ее у Ойуу-Хатынг, но Тыасааны побежала дальше, Хара тоже не отставал. Пробежали уже 70 верст, а Хара все еще не может настичь и схватить ее. Тыасааны бе­жала по берегу Лены, но в местности Мохсоголлоох-Хайа берег реки сузился и уперся в отвесные скалы. Тыасааны побежала на гору. Только здесь Бэрт-Хара, прорезав пальмой сухожилия ее ноги, догнал и овладел невестой.

Вместе с ней он переправился на правый берег Лены, на­правляясь к себе домой. Однако Тыгын вслед за ним отправил своих воинов с приказом отобрать девицу. Воины настигли Бэрт- Хара у одной речки. Стали переговариваться через речку.

Хара крикнул:

«Лучше давайте мириться, по доброй воле не уступлю вам деву!»

Воины говорят ему:

«Тыгын приказал нам привезти тебя живым или мертвым, мы не можем вернуться, не имея доказательства того, что на­гнали тебя!»

Тогда Бэрт-Хара предложил им выставить оружие Тыгына. Воины подняли его метательное копье. Бэрт-Хара с противопо­ложного берега речки прострелил копье насквозь и попросил по­казать это Тыгыну. С этим знаком воины вернулись назад.

Тыгын ответил:

«В стрельбе он меток, но я должен видеть его силу и ловкость в борьбе!»

Затем он отправил своего сына Чаллаайы с войском, прика­зав привезти к нему Бэрт-Хара.

[Дальше рассказчик повторяет обычный сюжет — посещение Чаллаайы дома Бэрт-Хара в его отсутствие, устрашение разме­рами его детского лука, тетиву которого не смог натянуть Чал­лаайы.]

Побывав в юрте Бэрт-Хара, Чаллаайы в ту же ночь со своим отрядом бежал, оставив неразобранной половину урасы, обра­щенную к жилищу Бэрт-Хара.

Шадрин Иван Петрович, Хахсытского наслега. Июль 1921 г.

№ 88. Сказания о предках хоринцев

В древности хоринцы обладали несметным богатством, имели множество скота. Однажды случилось большое наводнение, ко­торое унесло много хоринцев и их скота. Одна старуха во время наводнения подняла на большой стог старого сена девять телят, которые там остались живы. От этих телят будто бы потом раз­множился снова скот.

Хоринцев ругают, говоря, что их предки когда-то поклонялись ворону. Во время наводнения предки хоринцев будто бы сидели без огня. В это время прилетел ворон, держа во рту огниво с ме­шочком для трута, и спустил это хоринцам. Поэтому, говорят, ворон стал божеством хоринцев.

Затем в нашем районе многие говорят, что хоринцы происхо­дят от 44 шаманов.

Борисов Николай Петрович, Хоринского наслега. Январь 1924 г., уро­чище Кюсююр.

№ 89

Рассказывают, что якутов нашего Хоринского наслега в древности было много. Разбрелись будто бы от потопа [рас­сказчик имеет в виду наводнение Лены], некоторые тогда выехали в горы.

Хоринцы своими предками считают 44 шамана и 44 кузнеца.

Шепелев Федор, 27 лет, Хоринского наслега. Январь 1925 г.

№ 90. Тыгын и хоринцы

Тыгын был у якутов вроде царя. Он, по рассказам, уничто­жил все потомство Хоро-Огонньоро и его самого. Старик, умирая, будто бы сказал:

«Пусть в грядущем размножившиеся потомки хоринцев будут причиной вашей гибели!»

Затем еще рассказывают, что предок хоринцев убил Бэрт- Хара стрелой из засады на склоне Ытык-Хая.

Исаков Семен Никифорович, 68 лет, Жерского наслега. Август 1921 г.

№ 91

В древности Тыгын, собираясь идти войной на Бэрт-Хара, истребил предков современных хоринцев, чтобы окровавить свое оружие. От этого избиения спаслась только одна беременная жен­щина и родила ребенка в тайге, когда уже наступили холода. Она лежала на морозе чуть живая. В это время откуда-то с за­пада прилетел неожиданно черный ворон, держа во рту огниво с мешочком для трута, и уронил свою ношу как раз над женщи­ной. Благодаря этому та женщина спаслась от неминуемой смерти. Из ее ребенка впоследствии вышел смелый и храбрый воин.

Ввиду такой важной заслуги ворон стал божеством всех хоринских родов. Наши же малтанцы своим божеством считали орла.

Когда знаменитый Бэрт-Хара шел на угощение, устроенное Тыгыном, этот хоринец подстерег его и выстрелил из лука. Уми­рая, Бэрт-Хара будто бы сказал:

«Я умираю от руки хоринца».

Аммосов Константин, 35 лет, 1-го Малтанского наслега. Июль 1921 г.

№ 92

Рассказывают, что во времена Тыгына жил человек по имени Хоро-Тойон, имевший пять сыновей и красавицу дочку. Тыгын хотел женить на этой деве своего сына, но те не соглашались. Когда эта дева плясала в местности Ойуу-Хатынг [березовая роща в 20 верстах на юг от г. Якутска в долине Лены, на землях Багарацкого наслега, смежного с Хоринским наслегом], побряки­вание ее металлического наряда было слышно у озера Сайсары. Сыновья этого старика, не желая выдать сыну Тыгына свою сестру и боясь его войска, бежали в разные стороны, кто на Ви­люй, кто на Олёкму. У себя на родине остался только младший из братьев, который и стал предком современных хоринцев. [Рас­сказчик разумеет Хоринский наслег Западно-Кангаласского улуса около г. Якутска.]

Козлов Василий, 34 лет, 1-го Малтанского наслега. Июль 1921 г.

№ 93. Дочери Тыгына

Жил Тыгын властелином края. Старший сын его Чаллаайы- Бёгё [Чаллаайы-силач]. У него были еще две дочери — Тынгаайы-Удаган и Таалай-Удаган.

В то время был еще Бэрт-Хара, кажется, предок Намского улуса, сын бедных родителей, охотник. Чаллаайы поехал к Бэрт- Хара. Самого Бэрт-Хара дома не застал, была его старуха-мать, которая только что пришла из гостей, неся в карманах две зад­ние конские ноги. [Дальше следует эпизод с натягиванием те­тивы лука.] Наконец явился и сам Бэрт-Хара. Чаллаайы позвал его в гости к Тыгыну. Бэрт-Хара сказал:

«Я бедный человек и не привык бывать в людях».

Но потом все же согласился. Пошли. Тыгын предложил ему жениться на его старшей дочери Тынгаайы-Удаган. Но дочь, не желая выходить за Бэрт-Хара, убежала. Она была замечательно проворна в беге. Бэрт-Хара погнался за ней и настиг ее у Ытык- Хая. Так он стал зятем Тыгына. Живут.

Однажды вторая дочь Тыгына, Таалай-Удаган, стала проро­чить о наступлении великой опасности и о скором прибытии людей с глазами, сидящими в глубине, и с носами, выдающимися вперед. Она стала шаманить с намерением преградить дорогу пришельцам, поставив Ытык-Хая поперек реки. Когда эта затея окончилась неудачей, она с горя бросилась в озеро, которое с тех пор и зовется ее именем.

Замятин Николай, 65 лет, Орсюдского наслега. Лето 1921 г.

№ 94. Из сказаний о Тыгыне

В старину Тыгын дал нашей равнине наименование: «Пусть эта земля именуется обширная Киллэм-Госпожа!»

Тыгын постоянно проживал в Кильдемской равнине [между селением Марха и г. Якутском], около озера Юрюнг-Кюёл. Рас­сказывают, что он приказывал наливать в это озеро молоко, чтобы сделать его молочным. Потому-то оно получило название Белое озеро.

У нас про якутов Намского улуса существует такая пого­ворка: «питающиеся гнилыми муксунами [рыба] намцы». В ста­рину они, вероятно, были рыбаками. В ста верстах от устья реки Вилюя выше по Лене есть местность под названием Сииктэ. Вот тут-то они рыбачили.

Афанасьев Даниил Федорович, 75 лет, Кильдемского наслега.

№ 95. Тыгын и его сыновья

Тыгын — позднейший потомок Эллэя из Кангаласского улуса. Он среди якутов не имел равных соперников. Бэрт-Хара, проис­ходивший из Ботурусского улуса, служил у него витязем. Позже Бэрт-Хара был убит сыновьями Тыгына. Вообще Тыгын жил как полновластный царь якутов. Где увидит или услышит, что у кого- либо имеется скот или прочее богатство, тотчас же отправлялся к нему и отбирал силой.

У него, по преданиям, была дочь-шаманка Тыасааны. Отец намеревался выдать ее замуж за Бэрт-Хара, чтобы он был у него на положении сынка-зятя, ибо они [семья Тыгына] очень боя­лись его. Бэрт-Хара, опасаясь людей Тыгына, не спал. Однажды, найдя его за горой Чочур-Мураан спящим, сыновья Тыгына убили его.

У Тыгына было войско — до 200 человек. Из сыновей его самым сильным был Чаллаайы-Боотур. Старшего сына Тыгына звали Бёчёкё-Бёгё, а младшего — Усун-Ойун.

От Чаллаайы родился Масары, предок Малтанского наслега. Последний, как рассказывают, ездил на юг, в Россию, и был принят царем. Усун-Ойун — предок Кильдемского, Одунинского и Мытахского наслегов [Западно-Кангаласского улуса]. От Бёчёкё произошли Немюгинский и Орсюдский наслеги. Малльагар- Оххон, говорят, был брат Тыгына. От Джогуса [по-видимому, сын Бёчёкё] родились Харынньы, Идэлги, Осогостоох-Хосообо, Кырачаан, Намылы, Нуоскалаах-Сюёдэй. Славнейшим из них был Идэлги, ставший князцом своего [Немюгинского] наслега.

Паспортные данные те же, что и у текста № 94.

№ 96. Вражда Тыгына с братьями

Тыгын притеснял своего брата Малльагара. Тот сначала жил около города, затем переселился на остров Тарагай, пониже Тойон-Арыы.

Позже сам Тыгын вел войну с Дуураем, внуком старика Малльагара. Дуурай родился от Ёркёрю. Он, по рассказам, оде­вался в железный панцирь. Тыгын не мог его осилить. Другой младший брат Тыгына, по имени Быркынгаа-Боотур, переселился на Вилюй тоже от притеснений брата. От него про­изошли тамошние Кангаласские наслеги.

Так прежде рассказывали старики.

Паспортные данные то же, что и у текста № 94.

№ 97. Избиение Тыгыном детей

От Эллэя произошел Тыгын. От Тыгына родился Чал­лаайы.

Он воспитал у себя двух братьев, детей одной вдовы-старушки: одного из них звали Таас-Уллунгах, а другого — Муос- Уол. Однажды решили убить Муос-Уола, однако обычным оружием нельзя было ни ранить, ни убить его. Спрашивают у его матери:

«Где уязвимое место у сына?»

Она ответила:

«Все тело его покрыто будто рогом, лишь пониже левой под­мышки заметно небольшое пятно, волнистое и мягкое».

Убили его, напав на сонного...

Затем решили убить и другого брата, Таас-Уллунгаха. Он успел скрыться, но повстречался в дороге со слепым на оба глаза стариком по имени Ильбис. Этот старик убил его, воткнув свой нож в самое его сердце. Перед смертью парень успел сказать по­следнее слово:

«Пусть отец [Тыгын] разрежет мягкий выступ моего боль­шого пальца и самую середку ступени [дословно — «сердце моего большого пальца и глаз ступни»] и проверит...»

Этого старика Ильбиса Тыгын приказал убить, предвари­тельно содрав с живого кожу, и закопал в землю.

Рыкунов Осип Николаевич, 74 лет, 1-го Мальжегарского наслега. Ян­варь 1925 г., остров Тойон-Арыы.

№ 98. Тыгын и Хара-Уол

Во времена Тыгына в вилюйском крае жил, говорят, человек по имени Хара-Уол.

Однажды Тыгын с сыном Чаллаайы и с людьми поехал на Вилюй и [в летнюю пору] недалеко от жилища Хара-Уола рас­положился станом, поставив свое походное жилище — урасу. Они попросили у Хара-Уола пищу. Тот явился, держа под мышками откормленного быка и целую лошадиную тушу, и поднес Тыгыну и Чаллаайы в качестве почетного угощения «юсэ» [дословный перевод этого слова — «тройка», но в данном случае это, по-ви­димому, забытый термин старинных обычаев, касающийся ри­туала угощения почетных гостей. Вероятно, полагалось когда-то подавать к столу званых гостей три рода лучшей пищи].

После угощения Тыгын предложил Хара-Уолу показать свое искусство в стрельбе и повесил в качестве мишени стремя своего сына. Хара-Уол одним выстрелом ловко срезал ремень, на кото­ром висело стремя. Увидев это, Тыгын с сыном тайком бежали. При этом они одну сторону своей урасы [обращенную к жилищу соперника] не сняли. Разобрали только противоположную сто­рону.

У Тыгына была дочь. Он решил выдать ее замуж за Хара- Уола. Послали за ним человека с просьбой прибыть. Прибыл... Встречают, подносят почетную чашу с кумысом, предварительно всыпав туда мелко изрезанный конский волос. Когда гость на­гнулся к чаше, два человека, вооруженных батасами [мечевид­ное оружие с короткой деревянной ручкой], напали на него с двух сторон, но ни один удар не коснулся гостя. Наконец сам Тыгын остановил нападавших словами:

«Эй, парни, зачем так бурно шутите?»

Сговорились насчет невесты, выдали с условием, чтобы Хара- Уол три года прожил при тесте, служа ему и промышляя для него. За все это время он мало спал [остерегаясь своих родствен­ников], закрывал только один глаз. На исходе третьего года зять вдруг исчез. Тыгын сказал:

«Он, наверное, скрылся, чтобы крепко заснуть, разыщите его и тотчас же умертвите!»

Пошли искать и нашли его по храпу, который разносился с такой силой, как если бы шумел бурливый поток большой речки. Найдя, иссекли его пальмами; умирая, он успел ска­зать:

«Я стал бы для вас толстым, непроницаемым щитом и креп­кой защитой, но судьба взыщет с вас, заставив пережить мою участь!»

Паспортные данные те же, что и у текста № 97.

№ 99. Избиение Дыгыном детей

У Дыгына был сын Муос-Уол. Тело его сплошь было покрыто рогом. Решив убить своего сына, Дыгын спросил у старушки, ко­торая нянчила его в детстве:

«Где, в какой части его тело уязвимо?»

Старушка ответила:

«Под левой подмышкой имеется очень небольшое родимое пятно, ничем не защищенное.»

По приказу Дыгына в это самое место его и закололи.

Дыгын убил своего зятя Хара-Уола. От него остался сын. Мальчик подрос и достиг пятилетнего возраста. Дыгын этого ре­бенка тоже возненавидел, он говорил про него:

«Когда рассказывают о смерти его отца, он сильно меняется в лице, необходимо и его убить!»

Мать, проведав о злом намерении Дыгына, взяла ребенка, двух коров с бычком-однолетком и бежала. Добралась до Олёкмыи устроилась там на постоянное жительство. Вырыв яму, поста­вила туда коров и случила их с бычком. Спокойно прожила не­сколько лет. Мальчик уже достиг 15-летнего возраста.

Дыгын решил найти бежавшего внука. Взяв 40 воинов, он отправился на Олёкму. Прибыв туда, он послал к внуку гонца с просьбой явиться к нему. Гонец застал дома одну мать, а сын был на охоте. Когда пришел сын, мать говорит ему:

«Повелитель Дыгын, твой дед, вряд ли явился к нам с доб­рыми намерениями. Однако деваться некуда, иди повидайся с ним!»

Сын на это ответил:

«Если ему нужно видеться со мной, пусть пожалует сам, а я к нему не пойду!»

У парня имелся молоток, сделанный из камня, и нако­вальня — тоже из камня. Он стал ковать себе стрелы.

Около полуденного удоя показался Дыгын с сорока всадни­ками. Парень уже приготовился к бою; он выбежал во двор и со звоном бросил на землю целую кучу выкованного оружия. Взяв на изготовку свой лук, он опустился на одно колено и обратился к Дыгыну со словами:

«Дядя [деда по матери якуты называют общим термином «таай» — родня по матери, не отличающаяся от дядей], жела­ешь ли, чтобы я спустил свою тетиву?»

Дыгын ответил:

«Что ты делаешь, голубчик, зачем у тебя такие намерения? Ведь я прибыл только обозреть твои земли!»

В это время парень пущенной стрелой раздробил бабку верхо­вого коня Дыгына. Последний выразил радость по поводу меткости внука, похвалил его. Затем из приведенных людей самых отбор­ных, по выбору внука, оставил у него. На том они и помирились.

Ноев Лука, 74 лет, 1-го Мальжегарского наслега. Лето 1921 г.

№ 100. Быстроногая дочь Дыгына

Дыгын, выдавая одну из своих дочерей замуж, устроил сва­дебное торжество. Для состязаний с чужеземными силачами у него не оказалось надежного человека, т. е. способного на­верняка выйти победителем; поэтому он отправил своего сына Бёджюлю-Бёгё к намцу по имени Хара-Уол с просьбой прибыть на торжество и выручить, так как соберутся лучшие люди из иноземцев. Семья Хара-Уола состояла из него самого и старухи матери. Сын Дыгына застал дома одну старуху, а Хара-Уол ушел охотиться на зайцев. Услышав приглашение Дыгына, мать сказала:

«Где там моему сыну состязаться с лучшими людьми? Он че­ловек маленький и худой, не пойдет!»

Бёджюлю-Бёгё пошел обратно. По дороге он вдруг увидел охотника, несущего на спине громадного лося. Быстро подъехав к нему на лошади, Бёджюлю-Бёгё обратился с обычным при­ветствием:

«Рассказывай, приятель!»

Охотник, вздрогнув от неожиданности, ударил всадника сво­ими рукавицами и повалил его вместе с конем наземь. Обижен­ный этим обстоятельством, Бёгё стал укорять охотника:

«За что же ты смешал меня с прахом?»

Охотник был Хара-Уол. Он, ссылаясь на то, что все это про­изошло нечаянно, попросил прощения. Затем, узнав о цели его приезда, согласился прибыть на свадьбу.

Исполняя свое обещание, он явился, выступил витязем со стороны Дыгына и одолел всех противников. Из пришлых ино­земцев не оказалось человека, который мог бы устоять против него. Дыгын был очень доволен им и даже предложил ему же­ниться на одной из своих дочерей.

Согласившись быть зятем, Хара-Уол в течение трех лет ездил к Дыгыну, воздавая обычные почести тестю. Однако его невеста не соглашалась добровольно отдаться ему. Однажды она, проло­мив стенку урасы, выскочила наружу и побежала на юг по бе­регу Лены. Хара-Уол погнался за ней и едва настиг ее на Немюгинской равнине [в 60 верстах от г. Якутска, где было ме­стожительство Дыгына]. Здесь под лиственницей он насильно овладел своей невестой. С тех пор это дерево и зовется «Грехов­ная лиственница».

Жена родила сына. Живя у тестя, Хара-Уол опасался засы­пать дома. Временами он куда-то отлучался и пропадал. Дыгын догадывался, что зять уходит в лес спать. Однажды в пору его отлучки Дыгын отправил своих людей в западную тайгу с при­казом разыскать там спящего зятя и умертвить. Люди Дыгына, найдя в лесу сонного Хара-Уола, отрезали ему обе ноги и умертвили.

Паспортные данные те же, что и у текста № 99.

№ 101. Бэрт-Хара

Бэрт-Хара по происхождению, говорят, был из племени [или рода] Хара. Он отличался большой силой и вообще был человек особо выдающихся качеств. Однажды Тыгын, кочуя со скотом в районе местожительства Бэрт-Хара, призвал его к себе. Бэрт- Хара прибыл и стал его зятем. Он прожил у Тыгына три года, исполняя все его поручения. Так, он по приказанию Тыгына убил двух богатырей. Одного из пих звали Кытах-Тюёс. Сын Тыгына Чаллаайы провожал Бэрт-Хара к местожительству Кытах- Тюёса. На высоком мысу около урочища Ойуу-Хатынг они при­вязали трех беломордых лошадей пепельной масти, чтобы на обратном пути Бэрт-Хара мог отвести на них дух боевого неис­товства.

Чаллаайы, не доходя до местожительства богатыря 30 верст, остался выжидать исход боя. При этом Бэрт-Хара предупредил его так:

«Если я останусь жив, через три дня издам неистовый крик. Услышав его, тотчас же убегай, как позволит тебе проворство и сила».

И действительно через три дня раздался громкий крик побе­дителя. Чаллаайы пустился бежать со всех ног, а Бэрт-Хара по­мчался следом за ним. Чаллаайы едва успел добежать до при­вязанных лошадей и тем лишь избежал неминуемой смерти. Бэрт-Хара, одержимый духом боевого неистовства, накинулся на этих коней, разорвал их- руками на мелкие кусочки и разбросал вокруг. Только после этого он пришел в себя и спокойно возвра­тился в дом.

По истечении трех лет он должен был вступить в супруже­ские права. Но дочь Тыгына успела вырваться и пустилась бе­жать. Бэрт-Хара погнался за ней. Он догнал жену лишь в Немюгинской равнине [в 60 верстах от местожительства Тыгына] и осилил ее, сильно побив [мечом] по плечам. Рассказывают, что сам Тыгын прикочевал на это место и устроил пиршество окон­чания периода зятевства. Большая лиственница, около которой Тыгын раскинул свой стан, говорят, стоит и теперь.

Алексеев Гавриил, 54 лет, 1-го Мальжегарского наслега. Лето 1921 г.

№ 102. Сын Тыгына Таас-Уллунгах

Тыгын — позднейший предок якутов. Он был человек знат­ного рода, богач и богатырь собой. Всякого, кто был ему не по нраву, немедленно осуждал на смерть.

Имел он сына по имени Таас-Уллунгах. Это был доблестный муж, лучший из всех его сыновей. Он жил в Кильдемской рав­нине.

Однажды у Тыгына пропал знаменитый копь. Тыгын говорит:

«Другому, постороннему человеку этот конь не дал бы пой­мать себя, не иначе коня украл Таас-Уллунгах».

Он приказал построить высокий забор. Затем устроил игры- состязания и пригласил сына. Затеяли стрельбу в цель, состяза­ются в стрельбе в высь. Стрела, пущенная самим Тыгыном, упала на крышу амбара. Он попросил Таас-Уллунгаха подняться на верх амбара и достать его стрелу. Когда он поднялся, по при­казу Тыгына, не давая ему спуститься, открыли по нему стрельбу. Но Таас-Уллунгах все пущенные стрелы поймал руками и, со­скочив с амбара, пустился бежать по направлению к дому. Убежал.

У Тыгына был табунщик, старик по имени Кыычыкын, кото­рый раньше был воспитателем Таас-Уллунгаха. Завели разговоры с этим стариком [по поводу умерщвления Таас-Уллунгаха]. Кы­ычыкын, выбрав удобный момент, когда Таас-Уллунгах не подо­зревал об опасности, всадил в его горло свое оружие. Таас-Уллун­гах, умирая, сказал:

«Только ты превзошел [перехитрил] меня. Я умираю, но скажи им, чтобы, разрезав, осмотрели мою ступню и концы паль­цев руки!»

Табунщик Кыычыкын пришел к Тыгыну и бахвалился:

«Вы не смогли убить червя, который только вчера вышел из заднего прохода, но то, что вам было не под силу, осилил я!»

Тыгын приказал связать старика, думая, что он врет. Пошли осмотрели. На концах всех пальцев и внутри ступни убитого на­шли камни. Только тогда пожалели об убитом и сказали:

«Этакого человека убил табунщик Кыычыкын без нашего ведома!»

Затем, говоря: «Пусть да будет он, Кыычыкын, источником, возбудителем кровопролития в грядущие века!» —убили его.

Ноев Лука, 74 лет, 1-го Мальжегарского наслега. Лето 1921 г.

№ 103. Тыгын-воитель и его боевые кони

Тыгын имел много войска. Однажды он с большим отрядом ходил на Вилюй. Идя по нему, дошел до верховьев и возвратился назад потому, что по реке пошла шуга. Ездил он искать народ, воевать. Затем отправился с отрядом далеко на восток; вернулся, будто бы услышав колокольный звон, приняв его за голос бо­гатыря.

Имел он двух боевых коней, закованных в латы. Один, на котором ездил он сам, был гнедой масти и назывался Абытай- Арагас. Когда Тыгын-старик собирался на войну, конь чуял это за семь дней и, поднявшись на гору Чочур-Мураан, сам вывя­зывался [не кормился, тренируясь для бега]. Рассказывают, что в этого коня был вселен дух Илбис-Кыыса, который и заставлял коня готовиться к бою. Другого коня, на котором выезжал его сын Чаллаайы, именовали Хара-Уол.

Каждый год, когда показывалась зеленая мурава, Тыгын устраивал ысыахи, а когда пожелтеет трава, выступал на войну. Пока природа стояла зеленой, он воздерживался от кровопроли­тия, считая это греховным.

Стоило ему лишь услышать, что где-либо родился и живет известный человек, он тотчас же отправлялся туда и убивал его.

Семенов Платон Саввич, 41 года, 2-го Мальжегарского наслега. Ян­варь 1925 г.

№ 104. Бегство якутов от Тыгына (Предание о происхождении вилюйских якутов)

У Тыгына были два соседа — Быркынгаа-Боотур и Дуога- Нойон.

Однажды у него пропал один из его боевых коней — Хара- Уол. Кто же может решиться украсть и заколоть коня Тыгына?

«Конечно, это мог сделать только Дуога-Нойон», — решил он и приказал тотчас же привести его к себе. Привели, допрашивает Тыгын. Тот признался и дал такое объяснение:

«Твоего коня хотели украсть хоринцы. Они поймали его и, разжегши четыре костра, обожгли хвост и гриву; в таком виде конь сорвался с привязи, и, когда он скакал мимо меня, я при­нял его за лося и застрелил».

Старик Тыгын тут же вынес приговор:

«За восемь длинных, трубчатых костей заплати 80 лошадей, а осенью, когда пожелтеет верхушка трав, за вину взыщу еще с твоего тела и крови!» [Т. е. подвергнет телесному наказанию.]

Тогда два соседа, Быркынгаа-Боотур и Дуога-Нойон, чтобы избежать наказания, решили бежать на Вилюй. Часть своих жен и детей они оставили, взяли на плечи свои седла, погнали вперед рабов и пошли, питаясь по пути дичью и промышляя рыбу. До­брались до дома одного богатого человека. Остановились табором на мысу, разжегши там большие костры. Увидев женщину, ко­торая искала коров, заказали послать им кумыса. Старуха, жена богача, сказала:

«Отнесите путникам тушу четырехтравого быка и один ко­жаный симиир с кумысом!»

Но муж наотрез отказался что-либо послать. Пошли дальше, попросив передать богачу:

«Осенью в период жесточайших заморозков пусть живет остерегаючись, ибо тогда мы прибудем к нему дорого стоящими го­стями!»