II. Задачи, стоящие перед Иваном Калитой и способы их решения.

Главная цель, которой добивался Юрий, было великое княжение. Соперничающие князья отправились в Орду, откуда вернулся победителем тверской князь Михаил Ярославич. После этого Михаил дважды ходил с войском на московского князя. Первый раз он приходил «ратию к Москве» в 1307 г. Во время второго похода под самой Москвой произошел бой (25 августа 1308 г.), но попытка тверичей взять Москву не увенчалась успехом («града не взяша»). Московский Кремль и на этот раз оказался недоступным для неприятелей, как неоднократно случалось и раньше, и позже этого.

В борьбе с Тверью московский князь опирался на золотоордынскую помощь. Он был женат на Кончаке, сестре хана Узбека, переименованной в христианстве в Агафию. Тем самым Юрий Данилович сделался своим человеком в ханской ставке. Между тверским и московским князьями завязалась ожесточенная борьба. В 1317 г. московский князь, поддержанный татарской силой во главе с Ковгадыем, подступил к Твери «ратью великою». При Бортеневе, в 40 км от Твери, московские и татарские полки были наголову разбиты. В плен попали брат московского князя Борис и его жена Кончака. Юрий бежал в Новгород.

На фоне славных дел деда Александра Невского и внука Дмитрия Донского деяния Ивана Калиты кажутся весьма незначительными, а личность – невыразительной. По мнению некоторых историков, Иван Данилович – посредственность, стремящаяся с помощью татар и собственной бережливости лишь увеличить свои владения за счёт своих надменных и нерасчётливых соседей. Другие учёные указывают на результаты деятельности Ивана и его потомков – создание мощного Российского государства с центром в Москве. В их работах Калита превращается в талантливого политика, дипломата, экономиста и психолога, неустанно работавшего на перспективу, закладывая основы будущего могущества Москвы.

Иван Калита действовал как властный князь-вотчинник, неуклонно стремившийся к расширению территории своего княжества и к подчинению своей власти других русских князей. В его деятельности отсутствуют мотивы национально-освободительной борьбы. Он не боролся против гнёта Золотой Орды, а откупался от хана исправной уплатой «выхода», доставляя Руси некоторую передышку от татарских набегов. Его политика грабежа денежных средств с населения русских земель была неуклонной и жестокой, сопровождавшейся крутыми мерами…

…Но, обеспечив себе если не покровительство, то, во всяком случае, признание ордынского хана, Калита использовал его для укрепления на Руси своей власти, которую в дальнейшем московские князья употребили против Орды. Жестоко расправляясь со своими противниками из числа других русских князей, не брезгуя для этого татарской помощью, Калита добился значительного усиления могущества Московского княжества, а это способствовало процессу государственной централизации.

Стремление к возвеличиванию своего стольного града постоянно побуждало московского правителя к осуществлению различных градостроительных проектов. Прежде всего – к храмовому строительству. Иван Калита смотрел гораздо дальше своих современников – с православием он связывал будущее единение Русской земли, а также видел в Православной Церкви надёжнейшую опору своего удельного самодержавия.

В 1329 году закладывается церковь Иоанна Лествичника. При Успенском соборе устраивается придел Поклонения веригам апостола Петра. В московском Кремле появился свой монастырь – Спасский. Строился он наподобие Рождественского монастыря во Владимире. Подмосковные каменоломни близ села Мячкова работали круглый год.

Украшая Москву, Иван Калита начал возведение Архангельского собора, ставшего в Московском Кремле первым каменным храмом, который освятил сам митрополит Феогност. Построен был собор всего за «одиного лета». Московские храмы, построенные Иваном Калитой, просуществовали только до царя Ивана III Васильевича - в ту пору каменное строительство церковных храмов оставляло желать лучшего.

Княжение Ивана Калиты отличалось одной особенностью, драгоценной для москвичей. «Сел великий князь Иван Данилович на великом княжении всея Руси, – пишет летописец, – и была оттоле тишина великая на 40 лет, и перестали татары воевать Русскую землю и убивать християн, и отдохнули и опочили християне от великой истомы и многой тягости, от насилья татарского, и была оттоле тишина велия по всей земли». Запись сделана спустя много лет после смерти Калиты, княжившего всего 15 лет, по крайней мере спустя четверть века после его смерти.

Но послушаем отзыв современника, написанный тотчас же после смерти Ивана Калиты и, пожалуй, еще более восторженный. «Многогрешные» дьяки, Мелентий и Прокоша, переписали в 1339 г. в Москве Евангелие для церкви или монастыря Богородицы на Северной Двине. Они работали по заказу чернеца Анания. «О сем бо князи великом Иване, – пишут дьяки, – пророк Езекий глаголет: «В последнее время в апустевшей земли на западе востанет цесарь правду любяй; суд не по мзде судяй, ни в поношение поганым странам; при сем будет тишина велья в Руской земли и восияет в дни его правда», яко же и бысть при его цесарстве. Сий бо князь великой Иван, имевшей правый суд паче меры… безбожным ересям преставшим при его державе, многим книгам написаным его повелением, ревнуя правоверному цесарю греческому Мануилу, любяй святительскый сан». Писцы так и написали в «апустевшей» земле, дав первый случай московского аканья в наших письменных источниках.

«Имя Ивана Даниловича Калиты навеки осталось в памяти москвичей как имя князя-строителя»

Порой деятельность Калиты представляется нам в темных красках. Он считается главным вдохновителем разгрома Твери, защищавшей права и достоинство русских людей против татарских насильников. Однако современники по-своему оценивали деятельность Калиты. Они видели в нем прямого продолжателя политики Александра Невского, добивавшегося соглашения с Золотой Ордой ради Русской земли, еще не готовой к решительной борьбе с татарами, которую вскоре поведет с собой на Куликово поле Дмитрий Донской, внук Калиты. Современники видели разорение Русской земли, пожары и разрушения Твери, Торжка, Кашина и других городов, бесчисленное количество пленных, угоняемых в татарское рабство. И вот среди разрушенных городов «точию соблюде и заступи господь бог князя Ивана Даниловича и его град Москву и всю его отчину». При нем Москва сделалась городом славным «кротостью», свободным от непрерывной угрозы татарских нашествий, а это должно было чрезвычайно способствовать росту и богатству города. Преобладание Москвы над Тверью, чего так добивался Юрий, было окончательно достигнуто при его младшем брате. И замечательнее всего, что оценка деятельности Калиты у его современников сходится с тем, что говорит такой проницательный историк, каким был К. Маркс. По его словам, Калита превратил хана Золотой Орды «в послушное орудие в своих руках, посредством которого он освобождается от опаснейших соперников и одолевает любое препятствие, встающее на победоносном шествии его к узурпации власти.

Иван Данилович считал себя уже не только московским, но и великим князем «всея Руси». Он властно диктовал свои условия Новгороду и не склонялся на мольбы новгородцев о мире. Заняв Торжок, он разорил новгородские земли в течение нескольких зимних месяцев. Даже далекий Псков испытал на себе тяжелую руку великого князя, добившегося временного изгнания из него Александра Михайловича Тверского. Владения московского князя стали заметно продвигаться на Дальний Север. В 1337 г. московская рать ходила в область Северной Двины, принадлежавшую Новгороду. В то время Двинская область осталась в новгородском владении, но Иван Данилович уже распоряжался на Печере и жаловал «…сокольников печерских, кто ходит на Печеру», различными льготами.

Калита заложил основы могущества Москвы. Он первый начал объединять вокруг нее русские земли. После долгого промежутка времени он был первым авторитетным князем, влияние которого распространилось на всю Северо-Восточную Русь.

Москва - церковный центр Руси

При Калите Москва стала духовным центром всей Русской земли, постоянным местопребыванием русских митрополитов. Трудно переоценить политическое значение переноса митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. Старая традиция связывала для русских людей представления о «царствующем городе» с тем местом, где жили и государь и митрополит. Пышные богослужения по случаю поставления в епископы, когда в столице собирались высшие иерархи из других городов, постоянные сношения с Константинополем и с княжескими столицами на Руси, встречи и проводы митрополитов и епископов, одним словом, блестящие церковные церемонии, до которых были падки средневековые люди, сделались достоянием Москвы. Можно было не признавать притязаний московского князя, но нельзя было под страхом отлучения игнорировать митрополита.

Москва получила неоспоримые преимущества перед всеми другими городами, и московская епархия поднялась неизмеримо выше всех остальных. Митрополит держал в своих руках право поставления епископов и суда над ними и нередко им пользовался, силу его духовной власти испытали даже иерархи таких крупных городов, как Новгород и Тверь. Уже в 1325 г. новгородский кандидат Моисей ездил в Москву к митрополиту Петру ставиться на архиепископию и присутствовал на погребении Юрия Даниловича вместе с тремя другими епископами. Легко представить себе, какие большие средства стекались в Москву вследствие приезда видных духовных лиц, ибо устройство церковных дел обходилось недешево.

Многочисленные политические нити сходились ко двору митрополитов, которые имели своими хозяевами в конечном итоге московских князей. Москва связывалась с Константинополем, а через его посредство с южнославянскими землями. Спор между Москвой и Тверью за преобладание был решен в пользу Москвы уже тогда, когда преемник Петра, митрополит Феогност, родом грек, окончательно утвердил в ней свое местопребывание.

По каким же причинам митрополиты выбрали своей резиденцией Москву? Любопытные соображения по этому поводу высказал Пл. Соколов, по мнению которого московские князья предоставили митрополитам особо важные льготы по сравнению с тем, что получали епископы в других княжествах. Льготное положение митрополичьего дома с его многочисленными боярами и слугами действительно создавало для митрополитов ряд преимуществ.

Но дело было не только в одних льготах, а в том, что московские князья обладали достаточной реальной силой, чтобы поддержать угодных для них кандидатов на митрополичий престол. Немалое значение имело центральное положение Москвы и относительное удобство сношений с Константинополем, как это будет показано в главе о торговле. Наконец, одним из мотивов переноса кафедры митрополитов именно в Москву являлось отсутствие в ней своих епископов. Митрополит «всея Руси» не задевал в Москве ничьих церковных интересов. Иван Калита и митрополит Петр положили начало тому своеобразному соединению светской и духовной власти, которое стало характерно для Москвы допетровского времени. Двор великого князя и двор митрополита помещались в непосредственном соседстве; светская власть нашла себе духовную опору, поддерживая, в свою очередь, всей своей гражданской мощью главу русской церкви – митрополита. Так, маленький Кремль Калиты уже вместил в себя зародыши другого, более позднего «царствующего града Москвы».