Агесилай

(№ 896). «Когда он [ Агесилай ] находился в так называемых агелах вместе с другими мальчиками, его возлюбленным был Лисандр, пленившийся прежде всего его природной сдержанностью и скромностью, ибо, блистая среди юношей пылким усердием, желанием быть первым во всем, обладая крепостью тела и живостью нрава, которую ничем нельзя было сдержать, Агесилай отличался в то же время таким послушанием и кротостью, что все приказания выполнял не за страх, а за совесть: его более огорчали упреки, чем трудная работа. Красота его в юные годы делала незаметным телесный порок – хромоту» (Плутарх. Агесилай 2, пер. К.П.Лампсакова [Плутарх 1994, т.2, с.36])

(№ 897). «Калликратида, Гилиппа и Лисандра звали в Лакедемоне мотаками: так назывались там рабы из богатых домов, которых вместе с сыновьями хозяев посылали в гимнасий, для совместных упражнений; Ликург не только допустил это, но даже даровал права гражданства тем, кто содействовал обучению мальчиков…» (Элиан. Пёстрые рассказы XII 43 [Элиан 1963, с.95])

(№ 898). «Царь Агид умер, оставив после себя Леотихида, считавшегося его сыном, и брата Агесилая. Лисандр, любивший Агесилая, убедил его завладеть царской властью по праву законнорожденного Гераклида» (Плутарх. Лисандр 22, пер. М.Е.Сергеенко [Плутарх 1994, т.1, с.498])

(№ 899). «…когда того требовало общее дело, он более считался с обстоятельствами. Так, например, он доказал это однажды, когда, снимаясь поспешно с лагеря, покинул своего возлюбленного, находившегося в болезненном состоянии. Тот звал его и молил остаться, но Агесилай повернулся и сказал: «Трудно быть и сострадательным и рассудительным одновременно». Об этом случае рассказывает философ Иероним» (Плутарх. Агесилай 13, пер. К.П.Лампсакова [Плутарх 1994, т.2, с.44]), то же: Плутарх. Изречения спартанцев 2, 17 [Плутарх 1990, с.289]; Плутарх. Изречения царей и полководцев 60, 4 [Плутарх 1990, с.365])

(№ 900). «…Спифрадат был по происхождению персом и прежде находился при дворе Фарнабаза… Впоследствии Спифрадат стал его врагом и … сначала бежал в Кизик, а оттуда пришел к Агесилаю вместе с сыном Мегабатом, юным и прекрасным. Агесилай принял их к себе, главным образом, из-за юноши, так как он, по слухам, был страстно влюблен в Мегабата, а кроме того, [он дорожил] и самим Спифрадатом[, считая], что он будет хорошим советником в военных делах и вообще полезным человеком» (Аноним (Оксиринхский историк). Греческая история 16, 4 [Ксенофонт, ГИ 1993, с.275])

(№ 901). «(11) … Спифридат же, с тех пор как отделился от Фарнабаза и перешел к Агесилаю, постоянно сопровождал его во всех походах. У него был сын – прекрасный юноша по имени Мегабат, которого Агесилай горячо любил. … [ Агесилая ] не менее мучила и любовь к Мегабату, хотя, когда юноша бывал с ним, он упорно, всеми силами старался побороть эту страсть. Однажды, когда Мегабат подошел к нему с приветствием и хотел обнять и поцеловать его, Агесилай уклонился от поцелуя. Юноша был сконфужен, перестал подходить к нему и приветствовал его лишь издали. Тогда Агесилай, жалея, что лишился его ласки, с притворным удивлением спросил, что случилось с Мегабатом, отчего тот перестал приветствовать его поцелуями. «Ты сам виноват, - ответили его друзья, - так как не принимаешь поцелуев красивого мальчика, но в страхе бежишь от них. Его же и сейчас можно убедить прийти к тебе с поцелуями, если ты только снова не проявишь робости». После некоторого молчания и раздумья Агесилай ответил: «Вам не нужно уговаривать его, так как я нахожу больше удовольствия в том, чтобы снова начать с самим собою эту борьбу за его поцелуи, чем в том, чтобы иметь все сокровища, которые я когда-либо видел». Так держал себя Агесилай, когда Мегабат был поблизости; когда же тот удалился, он почувствовал такую страсть к нему, что трудно сказать, удержался ли бы он от поцелуев, если бы тот снова появился перед ним» (Плутарх. Агесилай 11, пер. К.П.Лампсакова [Плутарх 1994, т.2, с.42-43])

(№ 902). Другой вариант ответа Агесилая: «Не стоит убеждать его. Я считаю, что быть выше подобных вещей мне даже важнее, чем завоевать густонаселенный и хорошо укрепленный город. Ибо лучше сохранить собственную свободу, чем лишить ее других» (Плутарх. Изречения спартанцев 2, 15, пер. М.Н.Ботвинника [Плутарх 1990, с.289])

(№ 903). «Перед отправлением Отий пришел прощаться с Агесилаем. Сказав Спифридату удалиться, Агесилай в присутствии коллегии тридцати обратился к Отию с такими словами: «Скажи мне, Отий, какого происхождения Спифридат?» Тот ответил, что он не уступает никому из персов. «А видел ли ты его сына и заметил ли, как он красив?» - «А как же иначе. Ведь я вчера вечером ужинал вместе с ним». – «А говорят, что его дочь еще красивее сына»… [ далее описан брачный сговор ] (Ксенофонт. Греческая история IV 1, 5-6 [Ксенофонт, ГИ 1993, с.111])

(№ 904). «После этих слов собрание было распущено. Фарнабаз сел на коня и уехал, а сын его от Парапиты, еще блиставший красотой юности, остался и, подбежав к Агесилаю, сказал: «Я тебя нарекаю своим гостеприимцем». – «Я принимаю эту честь». – «Так помни же», - сказал тот и тотчас же подал ему своё копьё дивной красоты. Агесилай принял дар и дал ему взамен две роскошные бляхи, сняв их со сбруи коня своего архиграмматика Идея. Тогда юноша, вскочив на коня, пустился за отцом.

Впоследствии, когда, в отсутствии Фарнабаза, сына Парапиты лишил власти его брат и отправил в изгнание, Агесилай принял в нем живейшее участие. Так, узнав, что он влюблен в сына афинянина Евалка, он ради гостеприимца приложил все старания, чтобы тот был допущен к участию в олимпийском беге; этот Евалк был крупнее всех прочих детей» (Ксенофонт. Греческая история IV 1, 39-40 [Ксенофонт, ГИ 1993, с.116])

(№ 905). «(13) Фарнабаз со своими людьми удалился, а сын его, задержавшись, подбежал к Агесилаю и сказал ему, улыбаясь: «Агесилай, я делаю тебя моим гостеприимцем». И с этими словами он отдал ему дротик, который держал в руке. Агесилай охотно принял подарок и, очарованный красотой и дружелюбием юноши, оглядел присутствующих, чтобы найти у них что-нибудь достойное для ответного дара прекрасному и благородному персу. Заметив лошадь писца Идея с дорогими бляхами на сбруе, он тотчас снял это украшение и подарил юноше.

И в дальнейшем он постоянно о нем вспоминал, и когда впоследствии тот был изгнан из отеческого дома своими братьями и искал убежища в Пелопоннесе, Агесилай проявил к нему величайшее внимание и помогал ему даже в его любовных делах. Тот влюбился в афинского мальчика-борца, а так как тот был для ребенка слишком высок и крепок, его могли не допустить к участию в Олимпийских состязаниях. Перс обратился с просьбами за него к Агесилаю, который, желая угодить своему гостеприимцу, горячо взялся за дело и довел его до конца, хотя и с большим трудом» (Плутарх. Агесилай 13, пер. К.П.Лампсакова [Плутарх 1994, т.2, с.43])

(№ 906). «Оба царя, когда находились в городе, ходили к одной и той же фидитии и питались за одним столом. Зная, что Агесиполид, так же как и сам он, очень расположен к любовным делам, Агесилай всегда заводил с ним разговор о прекрасных мальчиках. Он склонял юношу к любовным утехам и сам помогал ему в его увлечениях. Дело в том, что в лаконских любовных связях нет ничего грязного, наоборот, они сочетаются с большой стыдливостью, честолюбием и стремлением к добродетели, как сказано в жизнеописании Ликурга» (Плутарх. Агесилай 20, пер. К.П.Лампсакова [Плутарх 1994, т.2, с.48])

(№ 907). «…Агесиполид был постоянным собеседником Агесилая в воспоминаниях о молодости, разговорах об охоте, верховой езде и любовных увлечениях, причем в этих беседах он чтил Агесилая, как старшего» (Ксенофонт. Греческая история V 3, 20 [Ксенофонт, ГИ 1993, с.171-172])

Набег Сфодрия (Ксенофонт. Греческая история V 4, 20-21 [Ксенофонт, ГИ 1993, с.178])

(№ 908). «[ Спартанский гармост Сфодрий был привлечен к суду за неудачную попытку захвата Пирея ] (25) У Сфодрия был сын Клеоним, еще совсем юный и красивой наружности, к которому пылал страстью сын царя Агесилая Архидам. Последний, разумеется, разделял беспокойство Клеонима по поводу опасности, угрожающей его отцу, однако не мог открыто ничего для него сделать и вообще как-либо ему помочь, ибо Сфодрий принадлежал к числу противников Агесилая. Тем не менее Клеоним пришел к Архидаму и со слезами умолял его, чтобы он умилостивил Агесилая, которого друзья Сфодрия опасались больше всего. В течение трех или четырех дней Архидам повсюду ходил за Агесилаем, не решаясь, однако, из страха и стыда заговорить с ним о деле. Наконец, когда день суда был уже близок, он решился сказать Агесилаю, что Клеоним обратился к нему, прося за своего отца. Агесилай знал о страсти Архидама, но не препятствовал ей, так как Клеоним еще с детства больше, чем кто-либо другой, подавал надежды на то, что станет выдающимся человеком. Тем не менее, когда сын обратился к нему с этой просьбой, Агесилай никак его не обнадежил, ответив только, что он подумает, что можно сделать, не нарушая приличия и благопристойности. С этими словами он удалился. Архидам был так пристыжен, что прекратил свои свидания с Клеонимом, хотя до этого привык видеть его по нескольку раз в день. Друзья Сфодрия считали его дело окончательно проигранным, пока один из приятелей Агесилая, Этимокл, не открыл им истинное мнение Агесилая: по его словам, тот очень порицал поступок Сфодрия, но во всем прочем считал его доблестным мужем и полагал, что государство нуждается в подобных воинах. Из расположения к сыну Агесилай при всяком удобном случае высказывал это суждение о деле Сфодрия, так что и Клеоним вскоре узнал о хлопотах Архидама, и друзья Сфодрия с большей смелостью стали помогать обвиняемому. …

(26) Сфодрий был оправдан, и афиняне, узнав об этом, решились на войну. Агесилая резко порицали, считая, что из-за нелепой ребяческой страсти своего сына он воспрепятствовал справедливому решению суда и таким образом сделал свое отечество повинным в величайшем беззаконии по отношению ко всем грекам» (Плутарх. Агесилай 25-26, пер. К.П.Лампсакова [Плутарх 1994, т.2, с.51-52])

То же излагается несколько более подробно и с речами в: Ксенофонт. Греческая история V 4, 25-33 [Ксенофонт, ГИ 1993, с.178-180]

(№ 909). «…пятого гекатомбеона [ 371 г. ] спартанцы были побеждены в битве при Левктрах. В этой битве погибла тысяча лакедемонян, царь Клеомброт и окружавшие его храбрейшие спартанцы. Среди них, как говорят, был и красавец Клеоним, сын Сфодрия, который три раза падал под ударами врагов около царя и столько же раз поднимался, пока не был убит, сражаясь с фиванцами» (Плутарх. Агесилай 28, пер. К.П.Лампсакова [Плутарх 1994, т.2, с.54])

Также см. о битве при Левктрах: Ксенофонт. Греческая история VI 4, 9-14 [Ксенофонт, ГИ 1993, с.206-207]

Фивы

(№ 910). «(18) Священный отряд, как рассказывают, впервые был создан Горгидом; в него входили триста отборных мужей, получавших от города всё необходимое для их обучения и содержания и стоявших лагерем в Кадмее; по этой причине они носили имя «городского отряда», так как в ту пору крепость обычно называли «городом». Некоторые утверждают, что отряд был составлен из любовников и возлюбленных. Сохранилось шутливое изречение Паммена, который говорил, что гомеровский Нестор оказал себя неискусным полководцем, требуя, чтобы греки соединялись для боя по коленам и племенам:

Пусть помогает колену колено и племени племя, - [ Илиада II 363 ]

вместо того, чтобы поставить любовника вместе с возлюбленным. Ведь родичи и единоплеменники мало тревожатся друг о друге в беде, тогда как строй, сплоченный взаимной любовью, нерасторжим и несокрушим, поскольку любящие, стыдясь обнаружить свою трусость, в случае опасности неизменно остаются друг подле друга. И это не удивительно, если вспомнить, что такие люди даже перед отсутствующим любимым страшатся опозориться в большей мере, нежели перед чужим человеком, находящимся рядом, - как, например, тот раненый воин, который, видя, что враг готов его добить, молил: «Рази в грудь, чтобы моему возлюбленному не пришлось краснеть, видя меня убитым ударом в спину». Говорят, что Иолай, возлюбленный Геракла, помогал ему в трудах и битвах. Аристотель сообщает, что даже в его время влюбленные перед могилой Иолая приносили друг другу клятву в верности. Вполне возможно, что отряд получил наименование «священного» по той же причине, по какой Платон зовёт любовника «боговдохновенным другом».

Существует рассказ, что вплоть до битвы при Херонее он оставался непобедимым; …

(19) Впрочем, поэты неправы, утверждая, будто начало этим любовным связям среди фиванцев положила страсть Лая; на самом деле волею законодателей, желавших с детства ослабить и смягчить их природную горячность и необузданность, все игры и занятия мальчиков постоянно сопровождались звуками флейты, которой было отведено почетное первое место, а в палестрах воспитывалось ясное и светлое чувство любви, умиротворявшее нравы молодёжи и вносившее в них умеренность. И совершенно правильно фиванцы считают жительницей своего города богиню [Гармонию], родившуюся, как говорят, от Ареса и Афродиты, ибо где боевой и воинственный дух теснее всего связан с искусством убеждения, прелестью и красотой, там, благодаря гармонии, из всех многообразных частей возникает самое стройное и самое благовидное государство.

Бойцов священного отряда Горгид распределял по всему строю гоплитов, ставя их в первых рядах… Лишь Пелопид, после того как они столь блистательно отличились при Тегирах [ 375 г. ], сражаясь у него на глазах, больше не разделял и не расчленял их, но использовал как единое целое, посылая вперед в самые опасные и решительные минуты боя» (Плутарх. Пелопид 18-19, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.1, с.328-329])

Изречение Паммена см. также Плутарх. Застольные беседы I 2, 6 [Плутарх 1990, с.13]

Также см. про Горгида (Полиэн II 5 [Полиэн 2002, с.105])

См. Ксенофонт. Пир VIII 23, 35, Лаконская полития II 13. Греч.ист. IV 8, 39.

Феокрит 12. Плутарх. Об Эроте 17. Лаконская полития 7. Пир 618.

См. Плутарх. Пелопид 4 [Плутарх 1994, т.1, с.320]

Во время битвы при Делии [424 г.] воины этого отряда носили названия «возничих» (эниохи) и «колесничих» (парабаты) (Диодор XII 70, 1, цит. по: [Комм. // Полиэн 2002, с.363-364])