Сочинения Теэтета

(№ 802). «Прямоугольник, заключенный между рациональными соизмеримыми только в степени прямыми, будет иррациональным и его квадрирующая будет иррациональной: пусть же она называется медиалью [μ έ σ η ]». (Начала Евклида X 21 [Евклид 1948-50, т.2, с.124]

В X 36-41 [Евклид 1948-50, т.2, с.144-149] вводится шестерка понятий: биномиаль, первая бимедиаль, вторая бимедиаль, «большая» иррациональная, «рационально и медиально квадрирующая» и «бимедиально квадрирующая». В X 42-47 доказывается, что все они разделяются на рационали только в одной точке.

Первый отдел кн. X начал Евклида восходит к сочинению Теэтета.

Помня, что «негеометр да не войдет!» (в Академию), я рискну выдвинуть гипотезу, что именно понятие медиали соответствует Эросу у Платона, а шестерке теэтетовых понятий – шесть речей в «Пире». Гипотеза безумная, но не обязательно верная J

«Теэтет»

(№ 803). «Феодор. Да, Сократ, мне не стыдно сказать, а тебе, я думаю, услышать, какого подростка встретил я среди ваших граждан. И если бы он был хорош собой, то я, пожалуй, побоялся бы говорить слишком пылко, чтобы не показалось, будто я неравнодушен к нему: нет, в самом деле, не укоряй меня – он не то чтобы прекрасной наружности и скорее даже похож на тебя своим вздернутым носом и глазами навыкате, разве что черты эти у него не так выражены. Поэтому я говорю без страха». (Платон. Теэтет 143е, пер. Т.В.Васильевой [Платон 1990-94, т.2, с.194])

(№ 804). «Сократ. В моем повивальном искусстве почти все так же, как и у них [ повитух ], - отличие, пожалуй, лишь в том, что я принимаю у мужей, а не у жен и принимаю роды души, а не плоти. Самое же великое в нашем искусстве [ с.202 ] – то, что мы можем разными способами допытываться, рождает ли мысль юноши ложный призрак или же истинный и полноценный плод. К тому же и со мной получается то же, что с повитухами: сам я в мудрости уже неплоден, и за что меня многие порицали, - что-де я все выспрашиваю у других, а сам никаких ответов никогда не даю, потому что сам никакой мудрости не ведаю, - это правда. А причина вот в чем: бог понуждает меня принимать, роды же мне воспрещает. Так что сам я не такой уж особенный мудрец, и самому мне не выпадала удача произвести на свет настоящий плод – плод моей души. Те же, что приходят ко мне, поначалу кажутся мне иной раз крайне невежественными, а все же по мере дальнейших посещений и они с помощью бога удивительно преуспевают и на собственный и на сторонний взгляд. И ясно, что от меня они ничему не могут научиться, просто сами в себе они открывают много прекрасного, если, конечно, имели, и производят его на свет. Повития же этого виновники – бог и я.

И вот откуда это видно: уже многие юноши по неведению сочли виновниками всего этого самих себя и, исполнившись презрения ко мне, то ли сами по себе, то ли по наущению других людей ушли от меня раньше времени. И что же? Ушедши от меня, они и то, что еще у них оставалось, выкинули, вступивши в дурные связи, и то, что я успел принять и повить, погубили плохим воспитанием. Ложные призраки стали они ценить выше истины, так что в конце концов оказались невеждами и в собственных и в чужих глазах. Одним из них оказался Аристид, сын Лисимаха, было и много других. Когда же они возвращались обратно и вновь просили принять их, стараясь изо всех сил, то некоторым мой гений запрещал приходить, иным же позволял, и те опять делали успехи.

Еще нечто общее с роженицами испытывают они в моем присутствии: днями и ночами они страдают от родов и не могут разрешиться даже в большей мере, чем те, - а мое искусство имеет силу возбуждать или останавливать эти муки. Так я с ними и поступаю. Но иногда, Теэтет, если я не нахожу в них каких-либо признаков беременности, то, зная, что во мне они ничуть не нуждаются, я из лучших побуждений стараюсь сосватать их с кем-то и, с помощью бога, довольно точно угадываю, от кого бы они могли понести. Многих таких юношей я отдал Продику, многих – другим мужам, мудрым и боговдохновенным». (Платон. Теэтет 150b-151b, пер. Т.В.Васильевой [Платон 1990-94, т.2, с.201-202])

(№ 805). «Сократ. И мы все еще беременны знанием и мучимся им, милый друг, или уже все родили на свет?

Теэтет. Клянусь Зевсом, с твоей легкой руки я сказал больше, чем в себе носил.

Сократ. И всё это наше повивальное искусство признаёт мертворожденным и недостойным воспитания?

Теэтет. Решительно всё.

Сократ. Итак, если ты собираешься родить что-то другое, Теэтет, и это случится, то после сегодняшнего упражнения плоды твои будут лучше; если же ты окажешься пуст, то меньше будешь в тягость окружающим, будешь кротким и рассудительным и не станешь считать, что знаешь то, чего ты не знаешь. Ведь мое искусство умеет добиваться только этого, а больше ничего, да я и не знаю ничего из того, что знают прочие великие и удивительные мужи, сколько их есть и сколько их было. А повивальное это искусство я и моя мать получили в удел от бога, она – для женщин, я – для благородных юношей, для тех, кто прекрасен». (Платон. Теэтет 210b-c, пер. Т.В.Васильевой [Платон 1990-94, т.2, с.274])