Глава 21. Дженни стояла у окна на балкон, глядела во двор, на лице ее плавала улыбка, воспоминания о прошедшей ночи переполняли душу

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Дженни стояла у окна на балкон, глядела во двор, на лице ее плавала улыбка, воспоминания о прошедшей ночи переполняли душу. Судя по положению солнца, утро было в самом разгаре, а она поднялась меньше часа назад, заспавшись дольше, чем когда-либо в жизни.

Утром Ройс долго и настойчиво занимался с нею любовью, на сей раз с такой редкостной сдержанной нежностью, что даже сейчас сердечко Дженни усиленно билось. Он не сказал, что любит ее, но любил ее - она, будучи совершенно неискушенной в любовных делах, была в этом уверена. Зачем бы ему иначе так ее одаривать? Зачем так заботиться о ней в постели?

Дженни погрузилась в раздумья и не заметила, как в комнату вошла Агнес. По-прежнему улыбаясь, она обернулась к служанке, державшей еще одно поспешно перешитое для нее одеяние, теперь из мягкого кремового кашемира. Невзирая на суровое, полное мрачных предзнаменований выражение лица горничной, Дженни окончательно преисполнилась решимости разбить все преграды и подружиться с прислугой. Разумеется, раз уж она покорила Волка, наладить добрые отношения со слугами не составит труда.

Подыскивая, что бы сказать горничной, она взяла платье, и на глаза ей попалась бадья в алькове. Уцепившись за это как за безопасную тему для разговора, она заметила:

- Этот чан так велик, что в него можно засунуть человека четыре, а то и пять. Мы дома купаемся в озере или в маленьких деревянных бадьях, вмещающих столько воды, чтоб покрыла тебя по грудь.

- Тут Англия, миледи, - указала Агнес, собирая наряд, который Дженни надевала прошлым вечером. Госпожа бросила на нее изумленный взгляд, не уверенная, прозвучала ль в ответе нотка превосходства или нет.

- А что, разве в Англии во всех больших домах такие огромные чаны, и настоящие камины, и... - она подняла руку, широким жестом охватив роскошную комнату с бархатными драпировками и толстыми коврами, устилающими пол, -...и все такое?

- Нет, миледи. Да только вы в Клейморе, а сэр Альберт - управляющий нашего хозяина и управляющий старого лорда - получил указание содержать Клеймор как замок, достойный самого короля. Серебро чистят каждую неделю и пыли не дозволяют садиться ни на ковры, ни на пол. А если что-то приходит в негодность, его выбрасывают и. приносят другое.

- Должно быть, надо много трудиться, чтобы держать все в таком идеальном порядке, - заметила Дженни.

- Правда, но раз новый хозяин сказал сэру Альберту, что тот должен делать, сэр Альберт, хоть он упрям и горд, подчинится, чего бы он там про себя ни думал про того, кто ему приказывает.

Последнее поразительное замечание было наполнено такой колкостью и негодованием, что Дженни ушам своим не поверила. Нахмурившись; она повернулась кругом и посмотрела на горничную:

Агнес явно сообразила, что сболтнула лишнее, побледнела, замерла и глянула на Дженни с неописуемым испугом.

- Я ничего не сказала, миледи! Ничего! Мы все очень гордимся, что новый хозяин вернулся домой, и ежели все его враги нагрянут сюда, мы с гордостью отдадим ему свой урожай, и своих мужчин, и своих детей, если это понадобится для битвы. С гордостью! - выкрикнула она низким, отчаянным голосом. - Все мы - люди добрые, верные и не держим на хозяина никакого зла за то, что он сделал. И надеемся, что и он на нас зла не держит.

- Агнес, - мягко проговорила Дженни, - вам не надо бояться меня. Я вас не выдам. О чем вы говорили, упоминая " то, что он сделал"?

Бедную женщину била сильная дрожь, и когда Ройс, приоткрыв дверь, просунул внутрь голову, напоминая, что Дженни пора присоединиться к нему внизу за завтраком, Агнес уронила бархатное платье, подхватила его и выскочила из комнаты. Прорываясь в тяжелую дубовую створку, она оглянулась на Рейса, и Дженни на сей раз определенно увидела, как горничная опять крестится.

Забыв в руках кашемировый наряд, Дженни уставилась на захлопнувшуюся дверь, задумчиво сморщив лоб.

В большом зале почти не осталось следов вчерашнего веселья; пиршественные столы, заполнявшие помещение, сложили и убрали на место. Собственно говоря, единственным напоминанием о ночной пирушке служил десяток-другой рыцарей, все еще спавших на скамьях вдоль стен, ритмично и монотонно похрапывая. Несмотря на кипящую вокруг видимость бурной деятельности, Дженни сочувственно отметила, что слуги еле ноги таскают и почти ни один из них не сумел увернуться от полновесных пинков одного рассерженного рыцаря на скамейке, не желающего, чтоб тревожили его сон.

Ройс поднял глаза на подходившую к столу Дженни и вскочил на ноги с той легкой, кошачьей грацией, которая всегда восхищала ее.

- Доброе утро, - интимно молвил он низким голосом. - Надеюсь, ты хорошо выспалась?

- Очень, - смущенным шепотом отвечала она, но, когда усаживалась с ним рядом, глаза ее сверкали.

- Доброе утро, моя дорогая! - радостно вскричала тетушка Элинор, отводя взгляд от стоящего перед нею подноса с холодной закуской, на котором она изящно резала тонкими ломтиками кусок оленины. - Кажется, ты в прекрасном расположении духа нынче.

- Доброе утро, тетушка Элинор, - проговорила Дженни и окинула любопытным взором молчаливых присутствующих - сэра Стефана, сэра Годфри, сэра Лайонела, сэра Юстаса, Арика и брата Грегори. Заметив странное безмолвие и потупленные глаза мужчин, она с нерешительной улыбкой сказала:

Ей навстречу медленно подались пять мужских физиономий - бледных, натянутых, выражавших разнообразные чувства, от глухого страдания до полного смятения.

- Доброе утро, миледи, - вежливо откликнулись присутствующие, но трое при этом скривились, а двое заслонили глаза руками. Этим утром один только Арик оставался нормальным. Полностью его проигнорировав, Дженни посмотрела на брата Грегори, который выглядел не лучше других, а потом на Ройса.

- Что со всеми стряслось? - спросила она. Ройс взял себе белого пшеничного хлеба и холодного мяса, стоявшего на столе, и мужчины неохотно последовали его примеру.

- Расплачиваются за вчерашнюю ночную оргию с попойкой и дев... гм... и с попойкой, - ухмыляясь, растолковал Ройс.

Изумленная Дженни оглянулась на брата Грегори, только что поднесшего к губам кружку с элем.

- И вы тоже, брат Грегори? - поинтересовалась она, и бедняга поперхнулся.

- В первом грешен, миледи, - виновато признался он, - но утверждаю полнейшую свою невиновность во втором.

Дженни, не успевшая расслышать поспешно проглоченное Рейсом второе слово, удивленно уставилась на монаха, но тут встряла тетушка Элинор:

- Я предвидела именно эти хвори, моя дорогая, и раненько утречком спустилась было на кухню приготовить чудесное подкрепляющее, да нашла там всего лишь щепотку шафрана!

Упоминание о кухне немедленно привлекло внимание Ройса, и он, кажется, в первый раз принялся с большим интересом изучать леди Элинор.

- Вы считаете, что на моих кухнях недостает многого... что помогло бы сделать все это, - он обвел жестом довольно-таки неаппетитные остатки вчерашней еды, - намного приятней на вкус?

- Ну конечно же, ваша светлость, - с готовностью подтвердила она. - Я испытала серьезное потрясение, обнаружив такую прискорбно пустую кухню. Там есть розмарин и тимьян, не нет ни изюма, ни имбиря, ни корицы, ни майорана, не говоря уж о гвоздике. Я нигде не увидела ни одного ореха, за исключением единственного жалкого, высохшего каштана! Орехи - это ж великолепнейшая добавка к деликатесным соусам, изысканным десертам...

Заговорив на кулинарную тему, тетушка Элинор вдруг оказалась в центре безраздельного мужского внимания. Один только Арик не проявил ни малейшего интереса, упорно предпочитая поедаемую им холодную гусиную ногу деликатесным приправам и десертам.

- Продолжайте, - пригласил Ройс, сосредоточенно и восторженно взирая на нее. - Что бы вы могли приготовить, подразумевая, конечно, наличие всех потребных для этого ингредиентов?

- Ну, дайте подумать, - сказала она, слегка хмуря лоб. - Прошел не один десяток лет с тех пор, как я распоряжалась на кухнях в своем собственном милом замке, но... ах да, жареные свиные отбивные с корочкой, до того воздушные и восхитительные, что просто тают во рту; или взять, например, курицу, которую вы едите, - заметила она в адрес сэра Годфри, наслаждаясь новой для себя ролью специалиста в области кулинарии. - Вместо того чтобы жарить ее на вертеле и подавать высушенной и жесткой, как холщовая тряпка, можно было бы потушить ее в бульоне пополам с вином, прибавив корицы, муската, укропа и сладкого перца, а потом выложить на хлебный поднос, пропитав хлеб вкусным соком. А уж что можно сделать из фруктов, скажем, из яблок, или груш, или айвы!.. Только мне понадобился бы мед, и миндаль, и финики для глазури, впрочем, и корица тоже; но, как я уже сказала, на здешних кухнях ничего этого не найдется.

Ройс напряженно созерцал ее, позабыв о своем холодном гусе.

- Вы сумеете раздобыть все, что требуется, здесь, в Клейморе, или, может быть, на деревенском рынке?

- Надо надеяться, многое, - охотно отозвалась тетушка Элинор.

- В таком случае, - провозгласил Ройс тоном, приличествующим оглашению королевского эдикта, - кухня отныне в ваших руках, а мы все ждем будущих великолепных блюд. - Взглянув на сэра Альберта Пришема, стоящего подле стола, Ройс поднялся и сообщил ему:

- Я только что передал кухню в распоряжение леди Элинор.

Худая физиономия управляющего усердно демонстрировала равнодушие, но пальцы на набалдашнике белой трости сжались в кулак, когда он, вежливо кивнув, ответил:

- Как я уже говорил, еда меня мало интересует.

- А ведь она должна чрезвычайно интересовать вас, сэр Альберт, - со знанием дела уведомила его тетушка Элинор, - поскольку вы употребляете в пищу все, что не следует. Люди со вкусом никогда не едят брюкву, жирные блюда и твердые сыры.

- Но будете обладать! - весело предрекла тетушка Элинор, тоже вставая и всем сердцем стремясь приступить к промыслу ингредиентов по садам и лесам.

Игнорируя словоохотливую леди, сэр Альберт обратился к хозяину;

- Ежели вы готовы приступить к осмотру поместья, можем отправиться тотчас. - Ройс кивнул, и управляющий холодно добавил:

- Надеюсь, кроме как в кухнях, вы нигде не найдете недостатков в моем руководстве.

Ройс метнул в него странный острый взгляд, потом улыбнулся Дженнифер, запечатлел на ее щеке почтительный поцелуй, а на ушко шепнул:

- Предлагаю хорошенько выспаться, ибо намерен снова мешать тебе спать всю ночь.

Дженни почуяла жар, заливающий щеки, в то время как Арик поднялся с явным намерением держаться бок о бок с Ройсом во время осмотра поместья. Ройс остановил его.

- Сопровождай леди Элинор в ее походе, - велел он и с непонятной многозначительностью добавил:

Арик застыл, потом зашагал прочь, положительно источая негодование и чувство оскорбленного достоинства, а леди Элинор взволнованно засеменила следом.

- Мы очень мило проведем с вами время, дорогой мальчик, - с энтузиазмом заверяла она, - хотя на это уйдет не один день, а несколько, ибо нам совершенно необходимы ингредиенты для моих целебных отваров и растираний, равно как и для приправ к блюдам. Я должна отыскать гвоздику для лечения сухожилий и мышц, и " мускатный цвет", разумеется. " Мускатный цвет", как вам известно, предупреждает колики, понос и запор, а есть еще и мускатный орех, весьма полезный при простуде и сильной хандре. И я особенно позабочусь о вашей диете в частности, ибо вы, как вам известно, весьма нездоровы. Вы расположены к меланхолии, я это сразу подметила... Сэр Юстас с кривой ухмылкой оглядел других рыцарей. - Лайонел, - кликнул он достаточно громко, чтоб уходящий гигант расслышал, - не кажется ли тебе, что наш Арик в данный момент выглядит меланхоличным?

Сэр Лайонел перестал жевать, оценивающе окинул сверкающими от удовольствия глазами застывшую широченную спину Арика и через секунду сосредоточенного размышления отвечал:

Сэр Годфри вытянулся, чтоб посмотреть самолично.

- У него колики, - с усмешкой добавил Стефан Уэстморленд.

Мужчины дружно посмотрели на Дженни, приглашая ее принять участие в забаве, однако та вынуждена была отказаться, потому что в этот миг Арик оглянулся и метнул в когорту товарищей мрачнейший взгляд, способный обратить в прах камень и с легкостью устрашить большинство мужчин. К несчастью, на рыцарей он произвел обратный эффект, и они разразились хохотом, который, отскочив от стен, прокатился эхом под балками потолка, провожая Арика до самых дверей.

Только юный Гэвин, появившийся как раз вовремя, чтобы стать свидетелем отбытия Арика с леди Элинор, заступился за великана. Сердито зыркнув на остальных из-за стола, он изрек:

- Неподобающее занятие для рыцаря - прислуживать старушке, когда она рвет травы и собирает орехи. Это больше пристало хозяйкиной служанке.

Лайонел отвесил мальчишке добродушный тумак.

- С подобными рассуждениями ты навсегда останешься в немилости у леди Анны, мой мальчик. Если б ты провожал ее собирать цветы, то продвинулся бы гораздо дальше, нежели задираясь и пытаясь произвести впечатление мужской доблестью, как вчера вечером. - Обернувшись к Дженнифер, сэр Лайонел пояснил:

- Этот малец предпочитает бахвальство галантному обхождению. А пока он бахвалился, Родерик мило отплясывал с леди Анной и завоевал честное девичье сердце. Не желаете ли просветить его с женской точки зрения?

Сочувствуя юношеским переживаниям Гэвина, Дженни молвила:

- Не могу говорить за леди Анну, но я, например, не нашла в личности сэра Родерика ничего, что заставило б женщину обратить на него внимание.

В глазах Гэвина засветилась признательность, он послал приятелям самодовольную улыбку и принялся за невкусную еду.

Остаток утра и часть дня Дженни провела, запершись со швеей, нанятой сэром Альбертом в деревне, чтобы помочь госпоже с подготовкой одежды. Управляющий, безусловно, успешно справляется со своими обязанностями, думала Дженни, роясь в доставленных к ней сундуках. Весьма старателен и весьма холоден. Он ей совсем не понравился, хоть она не могла точно понять, почему. Судя по оброненным Агнес нынче утром словам, все слуги в Клейморе определенно высоко ценят этого человека. Ценят и опасаются. Расстроенная своей слишком чувствительной реакцией на окружающих и бесконечным, настороженным молчанием присутствующих в комнате женщин, она глядела на вороха богатых разноцветных тканей, наваленных на постели и наброшенных на кресла. Они лежали точно яркие лужицы расплавленных драгоценностей - рубиновые с вкраплением золота атласы, серебряная и золотая парча, аметистовый бархат, сапфировая тафта, которая переливалась, словно усеянная алмазами, богатые сияющие шелка всех цветов радуги. Рядом расстилались мягкие английские шерстяные ткани разной плотности и всех мыслимых расцветок. Была тут хлопчатая мануфактура из Италии в продольную и поперечную полосу; сплошь расшитые материи для халатов и нижних юбок; гладкое, почти просвечивающее полотно для рубашек и исподнего; сверкающие прозрачные ткани для вуалей; глянцевая кожа для башмаков и перчаток.

Даже учитывая необходимость изготовить полный гардероб для Ройса, и для себя, и для тетушки Элинор, Дженни едва могла сообразить, на что употребить все это количество. Озадаченная размахом предстоящей работы, отсутствием воображения и своей неосведомленностью о модах, Дженни без особого интереса повернулась к двум огромнейшим сундукам, битком набитым мехами.

- По-моему, - громко обратилась она к Агнес, схватив в охапку роскошный темный соболий мех, - это можно пустить на отделку накидки из темно-синего бархата для герцога.

- Из кремового атласа! - почти отчаянно выпалила Агнес, и лицо ее обрело обычное хмурое выражение.

Дженни с удивлением и облегчением обернулась, радуясь, что женщина, служившая, как ей стало недавно известно, швеей при бывшей госпоже Клеймора, наконец? то добровольно проронила словечко. Пытаясь скрыть отсутствие энтузиазма по отношению к высказанной ею идее, Дженни переспросила:

- Из кремового атласа? В самом деле? Вы думаете, герцог это наденет?

- Для вас, - пояснила Агнес придушенным тоном, словно ее вынуждал говорить некий внутренний голос совести, протестующий против использования соболей не по назначению, - не для него.

- О! - вымолвила Дженни, изумленная и удовлетворенная предложенной комбинацией, и указала на белый мех:

- А для герцога? - настаивала Дженни, испытывая все большее удовлетворение, - Бархат, темно-синий, черный и вот этот темно-коричневый.

- Я плохо разбираюсь в модах, - призналась Дженни, разулыбавшись от удовольствия. - Когда была помоложе, вообще не интересовалась, а в последние годы жила в аббатстве и видела только те одежды, которые все мы носили. Но я уже поняла, что глаз у вас наметан на то, как должны выглядеть веши, и с радостью принимаю все предложения.

Повернувшись, она с удивлением увидела обомлевшую физиономию Агнес, и хотя на ней было нечто напоминающее улыбку, Дженни заподозрила, что вызвано это скорее ее признанием о пребывании в монастыре, чем комплиментом вкусу горничной. Две другие швеи, некрасивые молодые женщины, тоже вроде бы чуть-чуть оттаяли. Возможно, сочли ее не таким уж врагом, раз последние годы она провела мирно, как благочестивая католичка.

Агнес шагнула вперед и принялась собирать ткани, включая полотно, уже предназначенное для особого употребления. - Вы можете сделать выкройку для пелерины и платья? - спросила Дженни, наклоняясь и сгребая кремовую парчу. - Я не имею понятия, как все это кроить, хотя, разумеется, помогу резать. Пожалуй, я лучше справляюсь с ножницами, чем с иголкой.

Глухой звук, похожий на сдавленное хихиканье, вырвался у одной из молодых женщин, и Дженни, оглянувшись от неожиданности, обнаружила, что швея по имени Гертруда заливается испуганным румянцем.

- Вы смеетесь? - проговорила Дженни, надеясь, что не ошиблась, ибо давно жаждала хоть какого-нибудь дружеского общения с женщиной.

- Вы ведь смеялись, правда? Из-за того, что я упомянула о своем искусном обращении с ножницами?

Губы женщины неудержимо тряслись, а глаза чуть на лоб не вылезли от попыток сдержать нервный смех. Не догадываясь, что своим пристальным взглядом пугает несчастную женщину до смерти, Дженни пыталась понять, что смешного можно найти в ее признании насчет ножниц. И вдруг приоткрыла рот.

- Вы что, слышали? О том, что я сделала... с вещами вашего хозяина?

Женщина еще сильнее округлила глаза, глянула на свою товарку, проглотила смешок, а потом снова уставилась на Дженни.

- Стало быть, это правда, миледи? - прошептала она. Внезапно этот дерзкий поступок и самой Дженни показался забавным. Она весело кивнула:

- Работа была жуткая, еще хуже, чем зашивать наглухо рукава его рубашек, и...

- И это вы тоже сделали? - Прежде чем Дженни успела ответить, обе швеи с облегчением захохотали, подталкивая друг друга в бока. Даже губы Агнес дрожали от смеха.

Когда две женщины помоложе ушли, Дженни вместе с Агнес направилась в покои Ройса, чтобы дать ей образчик одежд, которые можно было б использовать, сняв мерки для новых нарядов. В прикосновении к его камзолам, плащам, рубахам было что-то непривычно интимное и необычайно волнующее.

" У него поразительно широкие плечи, - с оттенком гордости подумала Дженни, протягивая Агнес шерстяную тунику, - и поразительно мало вещей для такого богатого человека". Все его имущество отличалось великолепным качеством, но выглядело сильно поношенным - молчаливым свидетельством о мужчине, погруженном в гораздо более насущные заботы, чем платке.

Многие рубахи слегка потерлись на груди, на двух недоставало пуговиц.. " Ему совершенно необходима жена", - думала Дженни с легкой улыбкой, подмечая все эти мелочи.

Теперь, когда барьер неприязни рухнул, Агнес охотно продолжила обсуждение вопросов, касающихся шитья, а уходя, подарила хозяйке настоящую сияющую улыбку, но и это озадачило Дженни не менее, чем обрадовало.

Когда горничная вышла, она осталась стоять на том же месте в спальне Ройса, вопросительно хмурясь. Не в силах найти ответы, набросила на плечи легкую накидку и отправилась искать их у человека, с которым могла говорить свободно.

Сэр Юстас, сэр Годфри и сэр Лайонел посиживали на низкой каменной скамье во дворе с жутко вспотевшими физиономиями, бессильно свесив зажатые в руках мечи, видно, пытаясь набраться сил после ночной попойки и утренней тренировки с оружием.

- Вы не видели брата Грегори? - спросила Дженни. Сэру Юстасу показалось, будто он видел брата, беседующего с возчиком, и Дженни зашагала в указанном им направлении, точно не зная, в каком из каменных строений, обрамлявших широкий внутренний двор, хранятся кареты и фургоны. Следующей после самого замка постройкой была кухня, легко узнаваемая по высоким, искусно сложенным трубам и дымоходам. Рядом с кухней стояли сарай, пивоварня и прелестная церковка. На другой стороне двора находилась кузница, где ковали лошадей и где Гэвин деловито начищал щит Ройса, не обращая внимания на груды оружия и доспехов, ожидающих, когда ими займутся менее знаменитые руки. Дальше был каретный сарай, а за ним располагались конюшни, свинарник и огромная голубятня, с виду пустая, без птиц.

- Вы кого-нибудь ищете, ваша светлость? Дженни резко крутнулась на месте от неожиданности, заслышав голос монаха.

- Вас, - отвечала она, смеясь над своим испугом. - Я хотела спросить вас кое о чем, - объяснила она, осторожно поглядывая на людей во дворе, занятых разнообразной работой. - Но не здесь.

- Может быть, выйдем за ворота? - предложил брат Грегори, мгновенно сообразив, что она желала бы поговорить там, где их никто не увидит и не услышит.

Однако, подойдя к стражнику у ворот, Дженни испытала настоящее потрясение.

- Простите, миледи, - с любезной невозмутимостью проговорил стражник, - мне приказано выпускать вас из замка не иначе, как в сопровождении милорда.

- Я слышала, - молвила Дженни, подавляя острый всплеск гнева. - Вы хотите сказать, что я... я здесь пленница?

Стражник, закаленный в многочисленных битвах, не имел никакого опыта общения с благородными леди, он метнул тревожный взгляд на дежурного сержанта, который вышел вперед, официально поклонился и объяснил:

- Это вопрос... э-э-э... вашей безопасности, миледи. Подумав, будто он намекает, что ей небезопасно появляться в деревне после вчерашнего происшествия, Дженни махнула рукой.

- О, я не собираюсь идти дальше вон тех деревьев, и...

- Простите. Милорд отдал особое распоряжение.

- Понятно, - солгала Дженни, но ей совершенно не улыбалось вновь оказаться пленницей. Она собралась было уйти, потом повернулась к неумолимому сержанту.

- Скажите мне вот что, - попросила она тихим зловещим тоном. - Это... ограничение... касается всех, кто пытается выйти из замка, или только меня?

- Только вас, миледи. И еще одной леди - вашей тетки.

Рассерженная и униженная, Дженни отвернулась, и тут ей пришло в голову, что Ройс, конечно, послал с тетушкой Элинор Арика... не как сопровождающего, а как стражника.

- Я знаю другое место, - спокойно предложил брат Грегори, беря ее под руку и ведя через широкий двор.

- Не могу в это поверить! - сердито шепнула Дженни. - Я тут в плену!

Брат Грегори сделал широкий жест, охвативший весь огромный двор.

- Ах, но что за великолепная тюрьма! - заметил он с одобрительною улыбкой, - Прекрасней любого виденного мной замка!

- Тюрьма, - мрачно уведомила его Дженни, - есть тюрьма.

- Возможно, - предположил священник, не оспаривая сей ценной мысли, - у вашего супруга есть причины иного рода, чем те, о которых вы думаете, держать вас целиком и полностью под своею защитой.

Не понимая, куда он ее ведет, она следовала за ним к церкви. Он отворил двери и отступил в сторону, пропуская ее вперед.

- Какого рода? - спросила Дженни, как только они оказались в сумрачном, холодном уединении.

Брат Грегори указал на отполированное дубовое кресло, и Дженни села.

- Конечно, я не могу знать, - ответил он, - но его светлость никогда ничего не делает без основательных на то причин.

Пораженная Дженни пристально уставилась на него:

- Да, только самое главное - нравится ли он вам? Она всплеснула руками.

- Несколько минут назад, покуда не обнаружила, что не могу выйти со двора, я сказала бы " да".

Брат Грегори скрестил руки, пальцы и кисти его скрылись под длинными белыми рукавами рясы.

- А сейчас, - поинтересовался он, приподнимая белобрысую бровь, - когда обнаружили, он вам все еще нравится?

Дженни потерянно усмехнулась и беспомощно кивнула.

- Могу сказать лишь: то-то и оно, - пошутил он, опускаясь рядом в кресло. - Ну так о чем же вы хотели поговорить со мной в такой тайне?

Дженни прикусила губу, прикидывая, как бы объяснить.

- Вы не заметили ничего... м-м-м... странного в отношении всех здешних жителей? Не ко мне, а к моему мужу?

И Дженни рассказала, как видела горничных, осеняющих себя крестным знамением, когда Ройс поблизости, заметила, сколь необычным ей показалось, что в деревне вчера никто не приветствовал возвращавшегося хозяина радостными возгласами, и закончила историей о швеях, которых немало позабавил ее рассказ о порче одежды и одеял солдат Волка.

Вместо возмущения разрушительной деятельностью Дженни брат Грегори созерцал ее с долей изумленного восторга.

- Вы в самом деле... изрезали их одеяла? Она сокрушенно кивнула.

- Вы поразительно храбрая женщина, Дженнифер, и я полагаю, вам понадобилось немало отваги, чтобы после этого встретиться с вашим супругом.

- Ничего не понадобилось, - с кривой усмешкой призналась она. - Я и не думала, что окажусь там и увижу его реакцию, потому что мы с Бренной задумывали бежать прямо на следующее утро.

- Вам в любом случае не следовало уничтожать одеяла, в которых они нуждались, но я уверен, что вы понимаете это, - добавил он. - Что ж, а теперь можно мне попытаться ответить на ваш вопрос по поводу странного отношения крестьян к своему новому лорду?

- Да, пожалуйста! Или я все это выдумала? Брат Грегори вдруг вскочил, направился к свечам, стоящим перед искусно вырезанным крестом, и невесть зачем принялся поправлять одну; упавшую.

- Ничего вы не выдумали. Я тут всего один день, но здешние люди больше года не имеют священника, так что охотно беседовали со мной. - Нахмурившись, он повернулся к ней. - Вам известно, что супруг ваш осаждал это самое поместье восемь лет назад?

Дженни кивнула, и он, похоже, почувствовал облегчение.

- Нет. - Картина, уверяю вас, неприглядная. Здесь говорят:

" Когда два дворянина дерутся, горят хижины бедняков", - и это правда. Страдают не только замок и его обитатели, но и вилланы, и деревенские жители. Урожай их растаскивают и осажденные, и нападающие, их детей убивают в стычках, их дома разрушают. Атакующие нередко нарочно жгут все вокруг замка, уничтожают поля и сады, даже убивают работников, чтобы они не пополняли ряды защитников.

Хоть для Дженни все это и не было полной неожиданностью, но сейчас, когда она сидела в мирной маленькой церкви, стоящей на земле, которую некогда осаждал Ройс, картина обретала неприятную реальность и четкость.

- Ваш муж, несомненно, проделывал кое-что подобное при осаде Клеймора, и пусть у него, в чем я уверен, не было личных мотивов и действовал он в высших интересах короны, крестьянам нет дела до мотивов дворян, когда война превращает их в нищих, война, в которой они ничего не выигрывают, но все теряют.

Дженни подумала о горских кланах, которые все дрались и дрались, не жалуясь на лишения, и озадаченно покачала головой.

- В отличие от членов ваших кланов, особенно горских, английские крестьяне не участвуют в дележе победной добычи, - пояснил брат Грегори, понимая ее затруднения и пытаясь растолковать. - По английским законам вся земля принадлежит королю. Король выделяет куски этой земли своим любимым дворянам в награду за верность или особые заслуги. Дворяне по собственному усмотрению выбирают место, где будут располагаться их владения, и потом от себя жалуют крестьянам земельный надел, в обмен на что вассалы должны отрабатывать два-три дня в неделю на полях господина или служить в замке. Разумеется, время от времени они также обязаны отдавать меру зерна или других продуктов.

- Когда приходит война или голод, лорд морально - но не в силу закона - обязан защищать интересы своих слуг и вилланов. Иногда они так и делают, но обычно лишь в том случае, если им это выгодно.

Брат Грегори умолк, в Дженни медленно проговорила:

- Вы хотите сказать, они боятся, что муж мой не станет их защищать? Или что они ненавидят его за осаду Клеймора и выжженные поля?

- Ни то, ни другое, - сокрушенно отвечал брат Грегори. - Крестьяне - большие философы и хорошо знают, что каждому поколению придется увидеть свои поля сожженными, когда лорд их ввяжется в драку с одним из себе подобных. Но что касается вашего мужа, дела обстоят совсем иначе.

- Иначе? - переспросила Дженни. - В каком смысле?

- Он посвятил войне всю свою жизнь, и они опасаются, что все враги его один за другим устремятся на Клеймор в жажде мести. Либо он сам навлечет их на свою голову из любви к битвам, - Это смешно, - возразила она.

- Правда, но пройдет время, прежде чем они это поймут.

- А я думала, они будут гордиться, потому что ведь он... ведь для англичан он герой.

- Они гордятся. И чувствуют облегчение, и уверены, что в отличие от своего предшественника он захочет и сможет, если понадобится, защитить их. Сила и могущество дают ему тут немалое преимущество. На самом деле они преисполнены благоговения перед ним.

- А кажется, что они преисполнены ужаса, - горько заметила Дженни, вспоминая, как служанки вели себя в его присутствии.

- Не вижу я никаких особых причин, по которым им следовало бы его бояться, - с полной убежденностью заявила она.

- Да, но взгляните-ка их глазами: новым их господином стал человек, прозванный Волком в честь злобного, прожорливого зверя, который нападает и рвет свою жертву в клочья, пожирая ее. Больше того, легенда - не факт, а легенда - гласит, что у него нет жалости ни к кому, кто стоит у него на дороге. Став их лордом, он получил также право решать, какие налоги им придется платить; естественно, будет председательствовать в суде при разбирательствах, назначать наказания провинившимся - все это его право. Ну а теперь, - многозначительно посмотрел на нее брат Грегори, - пожелали бы вы, чтобы все это решал за вас такой человек, учитывая его репутацию безжалостного и жестокого?

- Ох, но ведь он не безжалостен и не жесток. Будь он хоть вполовину так плох, нам с сестрою в его руках выпала б не такай судьба, а гораздо хуже.

- Воистину, - согласился священник, улыбнувшись ей с оттенком гордости. - Остается теперь только ждать, покуда муж ваш поживет какое-то время средь этих людей и они смогут вывести собственные заключения.

- По-вашему, получается все очень просто, - заключила Дженни, вставая и оправляя юбки. - И, должно быть, так оно и есть. Надеюсь, долго ждать не придется, они скоро поймут, что он...

Дверь распахнулась, и оба они оглянулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как на сердитой физиономии Ройса появляется облегчение.

- Никто не знал, куда вы подевались, - сказал он и зашагал к Дженнифер, зловеще громыхая сапогами по натертому деревянному полу церкви. - Впредь не исчезайте, не доложив кому-нибудь, куда направляетесь.

Брат Грегори бросил один-единственный взгляд на негодующее лицо Дженнифер и вежливо извинился. Как только дверь закрылась за ним, Дженни резко бросила:

- Зачем тебе понадобилось покидать замок? - поинтересовался Ройс, не потрудившись прикинуться, будто не понял значения ее слов.

- Затем, что я хотела поговорить наедине с братом Грегори, - мрачно уведомила его Дженни. - Теперь твой черед ответить на мой вопрос. Почему мне запрещено покидать замок? Я у себя дома или в тюрьме? Я не собираюсь...

- Ты у себя дома, - перебил он, неожиданно усмехнулся, к полному ее замешательству, и добавил, тихонько и восхищенно фыркая:

- И у тебя самые синие в мире глаза. Когда ты злишься, они становятся цвета мокрого синего бархата.

- Мокрого бархата? - кисло переспросила она, морщя носик. - Мокрого бархата...

Белые зубы его сверкнули в широчайшей улыбке.

- Разве нет? А что я должен был сказать? Улыбка была неотразимой, и Дженни поддалась его озорному настроению.

- Ну мог бы сказать, что они цвета... - она увидела большой сапфир, украшающий распятие, и предложила:

- Ах, но сапфиры холодные, а глаза твои теплые и выразительные. Как, лучше? - хихикнул он, не слыша более возражений насчет мокрого бархата, - Гораздо, - охотно согласилась она. - Не соблаговолишь ли продолжить?

- Очень хорошо. Ресницы твои напоминают мне черную от сажи метелку.

Развеселившаяся Дженни залилась мелодичным смехом.

- Метелку! - радостно хохотала она, укоризненно Качая головой.

- Точно. А кожа твоя белая, мягкая, гладкая... Глядя на нее, я вспоминаю...

- О, пожалуйста, больше не надо, - пробормотала она сквозь смех.

- Как я понял, у меня ничего не вышло? - ухмыляясь, уточнил он.

- Я-то думала, - упрекнула она, задыхаясь, - что даже при английском дворе требуется хоть какое-то галантное обхождение. Ты что, никогда не бывал при дворе?

- Старался бывать как можно меньше, - мягко ответил он, но внимание его привлекли ее полные улыбающиеся губы, и Ройс без предупреждения сгреб Дженни в объятия, прижавшись к этим губам жадным, торопливым ртом.

Дженни охватывал сладостный, чувственный поток его желания, и она с усилием отвела губы. Взор его, уже потемневший от страсти, проникал в самую глубину ее глав.

- Ты не сказал, почему, - дрожащим шепотом напомнила она, - мне запрещено покидать замок.

Ройс медленно погладил ее по плечам и снова склонил к ней голову.

- Только на несколько дней... - отвечал он, целуя ее после каждой фразы, - пока я не удостоверюсь, что за стенами... - он прижал ее крепче, - ничего не грозит.

Дженни отдалась невероятному наслаждению от поцелуев, ощущая, как его мускулистое тело напрягается от желания.

Солнце уже клонилось к закату, когда они пересекали двор по дороге к большому залу.

- Интересно, что тетушка Элинор задумала на ужин, - проговорила она, улыбаясь ему.

- В данный момент, - многозначительно заметил Ройс, - у меня разгорелся аппетит вовсе не на еду. Однако, раз уж о том зашла речь, скажи, твоя тетка и правда такая мастерица в поварских делах, как она утверждает?

Дженни искоса нерешительно глянула на него;

- Честно сказать, не могу вспомнить, чтобы в нашем семействе ее когда-нибудь расхваливали за это. Ее всегда почитали за целебные снадобья; мудрые женщины со всей Шотландии прибывали к ней за мазями и отварами всяких сортов. Тетушка Элинор убеждена, что соответствующая еда, соответствующим образом приготовленная, излечивает всевозможные недуги и что некоторые продукты обладают особой лечебной силой. Ройс сморщил нос:

- Лечебная еда? Не совсем то, что я имел в виду. - Он окинул ее оценивающим взглядом, словно ему что-то внезапно пришло в голову. - А ты разбираешься в готовке?

- Нисколечко, - весело откликнулась она. - Моя специальность - ножницы.

Ройс громко прыснул со смеху, но явление сэра Альберта, шагавшего к ним через двор с еще более суровой, чем обычно, физиономией, положило конец веселью Дженни. Холодные глаза, изможденное тело, тонкие губы придавали внешности управляющего злобную жестокость, и Дженни вдруг безотчетно встревожилась.

- Ваша светлость, - обратился он к Ройсу, - виновник вчерашнего происшествия, швырнувший ком грязи, доставлен сюда. - Он указал жестом на кузню в дальнем конце двора, где два стражника держали с обеих сторон мальчишку с побелевшим лицом и собиралась толпа слуг. - Не поручите ли мне самому разобраться?

- Нет! - выпалила Дженни, не в силах побороть неприязнь к этому человеку.

Со слегка завуалированным раздражением во взгляде управляющий отвернулся от Дженнифер к Ройсу.

- Ваша светлость? - повторил он, не обращая на нее внимания.

- Я не знаком с гражданскими дисциплинарными мерами и процедурами, - сказал Ройс Дженнифер, явно уклоняясь от прямого ответа.

Они подходили к быстро растущей толпе, и Дженни обратила на мужа полные мольбы глаза, а в памяти ее звучали речи брата Грегори.

- Ежели ты разбираться не хочешь, я могу выступить вместо тебя, - лихорадочно вызвалась она. - Я с незапамятных времен наблюдала, как заседает в суде мой отец, и знаю, как это делается.

- Совершите обычные формальности, а жена моя вынесет приговор.

Сэр Альберт крепко стиснул зубы, но отвесил почтительный поклон:

- Как пожелаете, ваша светлость. Толпа расступилась, пропуская их, и Дженни заметила, что все стоявшие со стороны Ройса отпрянули гораздо дальше, чем требовалось для прохода, стараясь держаться вне пределов его досягаемости.

Когда они вышли в центр широкого круга, сэр Альберт, не теряя времени, приготовился вершить правосудие. Сверля ледяным взглядом перепуганного парнишку, управляющий объявил:

- Ты виновен в злодейском нападении на госпожу Клеймора, в тягчайшем преступлении по английским законам, за которое должен был понести наказание еще вчера. Для тебя это было бы лучше, чем поджидать до сего дня, - сурово заключил он, вселив в Дженни мимолетное ощущение, что сэр Альберт сим приговором превратил данную Рейсом отсрочку в умышленную пытку.

По щекам паренька лились слезы, а женщина с краю толпы, в которой Дженни мгновенно признала мать ребенка, закрыла лицо руками и принялась всхлипывать. Ее муж стоял рядом, окаменев, с болью глядя на сына.

- Ты отрицаешь это, мальчик? - отрывисто спросил сэр Альберт.

Мальчик с трясущимися от безмолвных рыданий худенькими плечиками отрицательно качнул опущенной головой.

- Н-н-н... - Он дернул плечом, утирая со щеки рукавом грязной рубахи унизительные слезы. - Нет. - Так-то лучше, - почти мягко проговорил управляющий, - ибо, умерев с ложью на душе, ты заслужил бы вечное проклятие.

При упоминании о смерти всхлипывающая мать мальчика вырвалась из удерживавших ее рук мужа, бросилась к сыну, обняла, прижимая к груди его голову.

- Так убейте его и покончите с этим! - в отчаянии прокричала она, оглядываясь на вооруженных мечами стражей. - Не пугайте его! - задохнулась она, укачивая ребенка в объятиях. - Разве не видите, как он боится... - сокрушенно продолжала она стихающим до дрожащего шепота голосом. - Пожалуйста... я не хочу, чтобы он... боялся.

- Приведите священника, - бросил сэр Альберт.

- Я не совсем понимаю, - холодно перебил Ройс, отчего мать крепче прижала к себе сына и сильней зарыдала, - зачем нам понадобилось слушать мессу в столь неподходящий момент.

- Священник необходим не для мессы, а для исповеди, - пояснил управляющий, не догадываясь, что Ройс нарочно ошибочно истолковал его требование послать за братом Грегори.

- Я думал, твой сын-злодей, естественно, пожелает получить последние дары церкви.

Не в силах вымолвить слово сквозь слезы, женщина беспомощно кивнула.

- Нет! - рявкнул Ройс, но мать истерически взвизгнула:

- Да! Это его право! Он имеет право получить отпущение перед смертью!

- Если он и умрет, - бесстрастно и медленно молвил Ройс, - то лишь задохнувшись в ваших объятиях, мадам. Отойдите и дайте ребенку дышать.

Надежда мелькнула на ее лице... и угасла при взгляде на угрюмые лица в толпе, когда она поняла, что никто не разделяет ее мимолетного чаяния милости.

- Это не мне решать, - сдержанно отвечал Ройс, вновь охваченный гневом при воспоминании, какими прозвищами они вчера награждали его жену. - Поскольку от руки его пострадала моя жена, она и решит.

Мать зажала рукой рот, устремив испуганный взгляд на Дженни, и та, не в силах больше смотреть, как несчастная женщина мучится неизвестностью, повернулась к мальчишке и поспешно, почти дружелюбно спросила;

Он глядел на нее полными слез глазами, дрожа всем телом.

- Понятно, - пробормотала Дженни, лихорадочно соображая, как поступил бы в таком случае ее отец.

Она знала, что проступок нельзя оставлять безнаказанным, чтобы не породить новых преступлений и не позволить людям счесть ее мужа слабым. С другой стороны, и суровость тут неуместна, особенно если учесть нежный возраст ребенка.

- Бывает, что иногда мы, будучи чем-нибудь очень взволнованы, совершаем нечто помимо своей воли. Разве не так было дело, когда ты швырнул кусок грязи? Может, ты не собирался в меня попасть?

Джейк дважды судорожно перевел дыхание, и кадык его прокатился вверх и вниз по длинному костлявому горлу.

- Я... я... - Он посмотрел в застывшее лицо герцога и с несчастным видом признался:

- Правда? - уточнила Дженни, выгадывая время в яростных поисках решения.

- Да, мэм, - подтвердил он мрачным шепотом. Могу попасть камнем кролику между глаз и убить до смерти, если он так близко, что можно прицелиться. Я никогда не промахиваюсь.

- В самом деле? - с уважением переспросила Дженни. - Я один раз попробовала подбить кролика с сорока шагов и убила.

- Да ну? - с взаимным уважением переспросил Джейк.

- Да... Впрочем, не важно, - поспешно одернула она себя, заметив упрек в сухом взгляде Ройса. - Ты ведь не хотел убить меня? - спросила она и, чтоб глупый мальчишка не вздумал подтвердить, быстро добавила; - Я хочу сказать, ты ведь не хотел на веки веков запятнать свою душу грехом убийства?

- Так что скорее всего ты просто поддался порыву, верно? - настаивала она, и, к несказанной ее радости, он наконец кивнул.

- И ты, конечно, гордился умением попадать в цель и, наверно, хотел всем хоть чуть-чуть его показать? Он поколебался и снова судорожно кивнул.

- Ну вот видите! - заключила Дженни, оглядываясь на замершую в ожидании толпу, и с облегчением возвысила голос:

- Он не задумывал серьезного зла и не питал преступных намерений. - Обернувшись к Джейку, она строго продолжила:

- Однако тебе придется понести наказание, и раз уж ты такой меткий, по-моему, этому таланту надо найти лучшее применение. Итак, Джейк, в течение следующих двух месяцев ты каждое утро станешь помогать мужчинам охотиться. А когда не будет нужды в свежем мясе, тебе придется приходить в замок и помогать мне. За исключением воскресений, конечно. Если же твоим...

Дженни остановилась, обомлев, когда рыдающая мать мальчика бросилась к ее ногам, обхватила руками колени И простонала:

- Спасибо, миледи, спасибо... Вы святая... Благослови вас Господь... Спасибо...

- Нет, не надо, пожалуйста, - отчаянно протестовала Дженни, а потрясенная женщина схватила подол ее юбки и принялась целовать. Муж ее с шапкой в руках шагнул вперед, поднял жену и обратил на Дженни глаза, в которых блестели слезы.

- Если сын вам понадобится, чтобы помочь по хозяйству, - сказал она ему, - он может отбывать свое... э-э-э... наказание вместо этого на следующий день.

- Я... - сдавленно вымолвил он, потом прокашлялся, расправил плечи и с трогательным достоинством договорил:

-...буду молиться за вас каждый день до конца своей жизни, миледи.

Отец мальчика побледнел, но сумел посмотреть в глаза разгневанного мрачного мужчины, стоящего рядом с Дженни, и довольно-таки искренне подтвердить:

Люди расходились в жутком безмолвии, бросая через плечо подозрительные взгляды на Дженни, которая уже сомневалась, не слишком ли это долго - два месяца. По дороге назад в зал Ройс был так молчалив, что она встревоженно глянула на него.

- Ты, кажется, удивился, - испытующе проговорила она, - когда я назначила два месяца.

- Удивился, - с ироничной насмешкой подтвердил он. - Мне на минутку показалось, что ты собираешься поздравить его с удачным попаданием в цель и пригласить отужинать с нами.

- По-твоему, я поступила чересчур мягко? - с облегчением допытывалась она, пока он открывал тяжелую дубовую дверь в зал и отступал, пропуская ее вперед.

- Не знаю. Я никогда не имел дела с крестьянами и не знаю, как наводить среди них порядок. Однако Пришему следовало бы лучше знать и не толковать о наказании смертью. Об этом не могло быть и речи.

- Мне тоже. Он прежде был тут управляющим, и я его оставил. Пожалуй, пора поискать кого-нибудь на замену.

- В настоящий момент, - заявил он, и она не заметила промелькнувшей в его глазах искорки, - у меня на уме более важные вещи.

- Уложить тебя в постель, а потом поужинать - так-то вот.

- Вставай, соня. - Ленивый Смешок Ройса разбудил Дженни. - Прекрасный вечер, - сообщил он, когда она перевернулась на спину и томно улыбнулась ему, - Для любви создана ночь, а сейчас... - он игриво ущипнул ее за ушко, -...пора ужинать, К тому времени, как Ройс с Дженни спустились вниз, многие рыцари покончили с трапезой, и дополнительные столы были сложены и аккуратно поставлены на подобающее им место у стены. Лишь те, кто пользовался привилегией обедать за главным столом на помосте, кажется, не могли оторваться от яств.

- Где моя тетка? - спросила у них Дженни, когда Ройс усадил ее рядом с собой в центре стола.

- Отправилась на кухню велеть поварам приготовить на завтра побольше еды. По-моему, - с ухмылкой добавил сэр Юстас, - она просто не представляла себе, какой жуткий у нас аппетит, когда предлагаются вкусные блюда.

Дженни оглядела расставленные на столе подносы, большинство из которых уже было очищено, и испустила безмолвный удовлетворенный вздох.

- Пища богов, - усмехаясь, преувеличил рыцарь. - Спросите любого.

- За исключением Арика, - поправил сэр Годфри, с неудовольствием оглядываясь на гиганта, который сосредоточенно обгладывал цельного гуся. В этот миг в зал ворвалась тетушка Элинор, морща лицо в улыбке.

- Добрый вечер, ваша светлость, - приветствовала она Ройса. - Добрый вечер, Дженнифер, дорогая. - И остановилась в конце стола, выражая свое полное одобрение собравшимся за столом, пустым подносам и даже слугам, убиравшим остатки. - Кажется, все поистине насладились моей едой.

- Если б мы знали, что вы собираетесь спуститься и почтить ужин своим присутствием, - сказал Стефан брату, - оставили б вам побольше.

- Нет, - весело признался Стефан. - Вот, возьми торта, это поднимет тебе настроение.

- Я уверена, на кухне еще осталось что-нибудь вкусненькое, - заявила тетушка Элинор, хлопая в маленькие ладошки в полном упоении от такого признания ее трудов. - Пойду посмотрю, как там мои припарки. Торт поднял настроение всем, кроме Арика.

Стрельнув насмешливым взглядом в своих товарищей, Стефан добавил:

- Его настроение ничего не поднимет, даже хвойные клизмы.

При упоминании о хвойных клизмах остальные заухмылялись, словно наслаждаясь какой-то всем им известной и чрезвычайно изысканной шуткой, но Дженни, взглянув на Ройса, увидела, что он пребывает в таком же недоумении, как и она. Ответ дала тетушка Элинор, которая влетела в зал со слугой, несшим поднос с горячей едой, а также с небольшим сосудом и полотняными тряпками.

- Боже мой, сколько всего мы с Ариком нынче сюда натащили! И когда возвращались, он нес огромные охапки прелестных веток, правда? - радостно щебетала она.

Тетушка Элинор помолчала, с любопытством оглядывая рыцарей, внезапно охваченных приступом сдавленного хохота, потом взяла у слуги с подноса сосуд и тряпки, и, насторожив Дженни, старая леди начала подкрадываться со своим снадобьем к Арику.

- Вы ведь не очень приятно провели день, правда? - проникновенно ворковала она, ставя сосуд возле Арика и обмакивая в него тряпку. - И кто может вас упрекнуть?

Преисполнившись чувства сострадания и вины, она посмотрела на Дженни и горестно сообщила:

- Мы с Ариком встретили самого дьявольского паука, с каким я имела несчастье когда-либо сталкиваться!

На физиономии Арика появилось угрожающее выражение, когда он краешком прищуренного глаза увидел, что тетушка Элинор глубоко погрузила тряпку в чашку, но та, ни о чем не догадываясь, продолжала:

- Жуткое маленькое создание укусило бедняжку Арика, хоть он ничем его не спровоцировал, просто стоял под деревом, увешанным паутиной. Впрочем, - добавила она, поворачиваясь к кипящему от гнева гиганту и грозя пальчиком, как шестилетнему мальчишке, - по-моему, с вашей стороны было весьма дурно мстить таким образом.

Прервавшись, чтобы вновь обмакнуть тряпку, она принялась сурово выговаривать:

- Я еще могу понять, почему вы разнесли в прах паутину своим кулачищем, но, полагаю, было излишним наказывать также и дерево и рубить его топором.

Она бросила укоризненный взгляд на сэра Годфри, плечи которого тряслись от хохота, потом на сэра Юстаса, пытавшегося спрятать смеющееся лицо, почти свесив в тарелку белокурые полосы. Только Гэвин выглядел непритворно встревоженным, а тетушка Элинор молвила:

- Ну, милый мальчик, теперь дайте мне только приложить это к вашему...

- Нет! - Увесистый кулак Арика грохнул по тяжелому дубовому столу, отчего тарелки подпрыгнули. Выскочив из-за стола, он, окаменев от негодования, пошел прочь из зала.

Опешившая тетушка Элинор смотрела, как он марширует, потом повернулась к сидящим за столом и расстроенно изрекла:

- Я уверена, он не был бы таким вспыльчивым, если б питался согласно моим предписаниям. Это избавило бы его от всех затруднений со стулом... с пищеварением, - поспешно поправилась она, щадя обедающих. - По-моему, я нынче очень понятно ему это все разъяснила.

После ужина Ройс принялся обсуждать с рыцарями разнообразные вопросы - от необходимого количества помощников, которых следовало нанять в помощь оружейнику замка, обремененному дополнительной работой по починке шлемов и кольчуг вернувшихся с Рейсом воинов, до выяснения, достаточно ли запасено камней для большой штурмовой катапульты.

Дженни внимательно слушала, восхищаясь спокойной властностью речей Ройса и вообще наслаждаясь неожиданной радостью от ощущения себя членом собственной семьи. Она думала о теплоте и необычности этого ощущения, но тут Ройс объявил дискуссию о катапультах законченной и обратился к ней с извиняющейся улыбкой:

- Может быть, прогуляемся? Чудесный вечер для октября, слишком чудесный, чтоб проводить его за разговорами о вещах, наверняка для тебя весьма скучных.

- Я не скучала, - тихо сказала Дженни, неосознанно улыбаясь ему в глаза.

- Кто б мог подумать, - грубовато поддразнил он, - что та самая женщина, которая некогда пробовала вырезать у меня на щеке свои инициалы моим собственным кинжалом, окажется такой сговорчивой женой?

Не дожидаясь ответа, Ройс любезно помог Дженни подняться и повернулся к рыцарям. Напомнив им, чтоб после завтрака собрались во дворе для тренировки с копьями у столба с мишенью, он увел Дженни из зала.

Когда они удалились, сэр Юстас поглядел на оставшихся и с усмешкой сказал;

- Кому-нибудь было известно о слабости Ройса к прогулкам под луной?

- Нет, разве что в ожидании ночного налета врага, - рассмеялся сэр Лайонел.

Сэр Годфри, самый старший в компании, не улыбнулся:

- Он ожидает его с той самой минуты, как мы сюда прибыли.