Глава 5. Иней, поблескивая, лежал на траве, освещенной первыми лучами восходящего солнца, и Дженни тихонько встала

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Иней, поблескивая, лежал на траве, освещенной первыми лучами восходящего солнца, и Дженни тихонько встала, стараясь не разбудить бедняжку Бренну раньше, чем следовало. Рассмотрев по порядку все варианты, она пришла к наилучшему из возможных и чувствовала почти полную уверенность в удачном побеге.

- Пора? - молвила Бренна сдавленным от страха шепотом, переворачиваясь на спину и видя Дженни, уже одетую в плотные шерстяные рейтузы, мужскую рубаху и короткую куртку - в наряд, который должен быть на них обеих под собственным платьем, когда страж поведет их в лесок и, как каждое утро, оставит на несколько минут в одиночестве по личным надобностям.

- Пора, - подтвердила Дженни с ободряющей улыбкой.

Бренна побледнела, но поднялась и принялась одеваться трясущимися руками.

- Если бы я не была такой трусихой, - шептала она, прижимая одну руку к бешено бьющемуся сердцу, а другую протягивая за кожаной курточкой.

- Ты не трусиха, - заверила ее Дженни, стараясь говорить потише, - просто чрезмерно и весьма преждевременно тревожишься о возможных последствиях любого своего поступка. По правде сказать, - добавила она, с готовностью помогая завязывать тесемки на вороте позаимствованной рубашки Бренны, - ты даже храбрее меня. Потому что, если бы я так боялась последствий, как ты, у меня никогда не хватило б отваги осмелиться даже на самое невинное дело.

Неуверенная улыбка Бренны выразила молчаливую. признательность за комплимент.

Бренна кивнула, и Дженни тоже прихватила черную шапку, которую ей самой скоро предстояло надеть, чтобы скрыть длинные волосы, и, приподняв подол серого платья, сунула ее за пояс рейтуз. Солнце поднялось чуть выше, окрасив небо в водянистый серый цвет, пока девушки в широких одеяниях послушниц, скрывающих мужской наряд, дожидались появления гиганта, который должен был проводить их в лес.

Момент близился, и Дженни, понизив голос до шепота, в последний раз повторяла план, опасаясь, как бы Бренна с перепугу не позабыла, что должна делать:

- Помни, на счету каждая секунда, но нельзя двигаться слишком быстро, чтоб не привлечь внимание. Когда скинешь платье, хорошенько спрячь его под кустом. Главная наша надежда на то, что они будут разыскивать двух монахинь, а не двух парней. Если платья найдут, нас поймают, прежде чем успеем выбраться из лагеря.

Бренна кивнула, перевела дыхание, а Дженни продолжала:

- Когда избавимся от платьев, следи за мной, и тихонечко пробирайся через кусты. Ни к чему больше не прислушивайся, ни на что больше не смотри. Обнаружив, что мы исчезли, они поднимут крик, но для нас это не имеет никакого значения, Бренна. Не бойся шума.

- Не буду, - пообещала Бренна, а глаза ее уже расширились от страха.

- Мы останемся в роще и проберемся вдоль южной границы лагеря к загону, где держат коней. Преследователям не придет в голову, что мы вернулись в лагерь, они станут искать нас в другой стороне - в глубине леса. Когда подойдем к загону, стой прямо за деревьями, а я приведу лошадей. Если повезет, сторож в загоне, кто бы он ни был, больше заинтересуется нашими поисками, чем лошадьми.

Бренна молча кивнула, а Дженни прикидывала, как бы получше преподнести оставшееся. Она знала: если их обнаружат, ей придется совершать отвлекающие маневры, чтобы Бренна могла успешно бежать в одиночку, но уговорить Бренну уйти без нее будет непросто. Наконец Дженни поспешно и тихо проговорила:

- Ну а теперь на случай, если мы вдруг расстанемся...

- Нет! - вскинулась Бренна. - Не расстанемся! Мы не можем расстаться!

- Слушай меня! - так сурово шепнула Дженни, что Бренна проглотила дальнейшие возражения. - Если мы вдруг расстанемся, ты должна знать весь план до конца, чтобы я могла... догнать тебя позже.

Бренна неохотно кивнула, и Дженни обеими руками схватила липкие от холодного пота пальцы сестры, крепко стиснула их, словно пытаясь перекачать в Бренну долю собственной храбрости:

- Север там, где высокий холм, за загоном с лошадьми. Знаешь, какой я имею в виду?

- Хорошо. Когда я раздобуду коней и мы сядем верхом, надо оставаться в лесу и держать путь на север, пока не окажемся на вершине холма. Оттуда повернем на запад и спустимся вниз, но не будем выезжать из леса. Увидим дорогу и двинемся параллельно, лесом. Клеймор наверняка пошлет кого-нибудь осмотреть дороги, только они будут разыскивать двух монахинь из Белкиркского аббатства, а не пару юношей. Если нам выпадет счастье, встретим каких-нибудь путников и присоединимся к ним - еще лучше замаскируемся и обретем больше шансов на успех.

И еще одно, Бренна. Вдруг они нас заметят и начнут охоту, скачи как можно быстрей в том направлении, о котором я тебе только что рассказала, а я брошусь в другую сторону и уведу их от тебя. В этом случае оставайся в убежище сколько сможешь. До аббатства не больше пяти или шести часов; если меня схватят, ты должна ехать дальше без меня. Я не знаю, где мы сейчас находимся. Думаю, в Англии, рядом с границей. Езжай на северо-запад, и когда попадешь в деревню, спроси дорогу на Белкирк.

- Не могу же я просто бросить тебя, - тихонько плакала Бренна.

- Ты должна... чтобы привести мне на помощь отца и мужчин нашего клана.

Личико Бренны слегка просветлело, когда она поняла, что в конечном счете поможет Дженни, и сестра одарила ее бодрой улыбкой:

- Я совершенно уверена, в субботу мы вместе окажемся в замке Меррик.

- В замке Меррик? - выпалила Бренна. - Разве мы не останемся в аббатстве, послав кого-нибудь сообщить батюшке о происшедшем?

- Ты можешь остаться в аббатстве, если захочешь, а я попрошу матушку Амброз дать мне сопровождение и в тот же день или вечер отправлюсь домой. Отец думает, что мы тут в заложниках, и я должна сразу добраться до него, пока он не принял их условий. Кроме того, ему надо якать, сколько здесь человек, с каким оружием и все прочее, что известно только нам одним.

Бренна кивнула, но то были не все причины, по которым Дженни жаждала самолично явиться в замок Меррик, и обе они это знали. Дженни жаждала свершить нечто такое, что заставило бы отца и весь клан гордиться ею, и перед ней открывалась драгоценнейшая возможность. Когда это удастся - если это удастся, - она хочет быть там и прочесть все в их глазах.

Снаружи послышались шаги стража, и Дженни встала, изобразив на губах любезную и даже, пожалуй, примирительную улыбку. Бренна поднялась с таким видом, словно приготовилась взглянуть в лицо верной смерти.

- Доброе утро, - приветствовала Дженни сэра Годфри, сопровождающего их в лес. - Я, кажется, совсем не выспалась.

Сэр Годфри, мужчина лет тридцати, бросил на нее странный взгляд - определенно, подумала Дженни, по той причине, что ни разу еще не слыхал от нее человеческого слова, и замерла, когда его хмурые глаза стали вроде бы шарить по платью, торчащему со всех сторон из-за надетой внизу мужской одежды.

- Вы мало спали, - заметил он, явно осведомленный об их полуночной портняжной работе.

Мокрая трава заглушала шаги; Дженни шла слева от него, с другого ее боку плелась Бренна.

Подавляя зевок, Дженни покосилась на сэра Годфри:

- Сестра моя очень слаба нынче утром, мы ведь так поздно легли. Было бы очень мило, если б вы дали нам несколько лишних минут, чтобы освежиться в ручье.

Обратив к ней изборожденное глубокими морщинами, бронзовое от солнца лицо, он посмотрел со смешанным выражением подозрительности и нерешительности, а потом согласно кивнул, разрешая:

- Пятнадцать минут, - и Дженни возликовала в душе, - но так, чтобы я видел голову хотя бы одной из вас.

Страж встал на посту у кромки леса, повернувшись к ним в профиль, и Дженни знала, что он не опустит глаз ниже их макушек. До сих пор ни один из охранников не проявлял похотливого побуждения подглядывать за полураздетыми девушками, за что она нынче была особенно признательна.

- Спокойно, - предупредила Дженни, увлекая Бренну прямо к ручью. Добравшись туда, она пошла вдоль бережка, продвинувшись так глубоко в лес, насколько могла отважиться, не дав сэру Годфри повода пускаться вдогонку, и остановилась под низкой веткою дерева, нависшей над купой кустов.

- Похоже, вода холодная, Бренна, - прокричала Дженни погромче, чтоб страж слышал и не считал нужным слишком пристально наблюдать. Продолжая высказываться, она, стоя под деревом, принялась аккуратно развязывать головную накидку и плат, кивком велев Бренне делать то же самое. Когда обе стащили коротенькие накидки, Дженни осторожно пригнулась, держа накидку над головой, как будто та все еще была надета, и ловко подцепила ее к ветке. Удовлетворенная, опустилась на четвереньки, поспешно подползла к Бренне, тоже поднявшей убор над головой, выдернула его из дрожащих пальцев сестры и как можно надежней пристроила на кусте.

Через пару минут девушки сбросили платья, спрятали под кустом, навалив на серые одежды листья и хворост. В приступе вдохновения Дженни порылась в куче веток и платьев, выудила свой носовой платок, приложила палец к губам, подмигнула Бренне, и, сгорбившись и припав к земле, шмыгнула в сторону, прокрадываясь ярдов на пятнадцать вниз по течению ручья, в направлении, противоположном тому, куда они собирались бежать. Задержавшись ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы нацепить белый платок на колючий куст, словно он был обронен при побеге, она повернулась и бегом помчалась к Бренне.

- Это обманет их, и у нас будет больше времени, - пояснила она. Бренна качнула головой с сомнением и с надеждой, и обе девушки мгновение осматривали друг друга, проверяя, как они выглядят. Бренна протянула руку, натянула шапочку Дженни пониже на уши, заправив под нее прядь золотисто-рыжих волос, и кивнула. С признательной и подбадривающей улыбкой Дженни схватила Бренну за руку и быстро потащила в лес, к северу, держась ближе к границам лагеря, моля Бога, чтоб Годфри отвел им, как обещал, полные четверть часа, а если можно, то и побольше.

Через несколько минут они оказались позади загона, где содержались лошади, присели в кустах на корточках, стараясь отдышаться. - Сиди тут и не двигайся! - приказала Дженни, шаря глазами поблизости в поисках сторожа, который, по ее твердому убеждению, обязательно должен быть приставлен к боевым коням. И углядела его, спящего на земле в дальнем углу загона.

- Сторож спит на посту! - торжествующе прошептала она, оглядываясь на Бренну, и спокойно добавила: Если проснется и поймает меня возле лошадей, действуй по плану, беги пешком. Поняла? Оставайся в лесу и держи путь вон на тот высокий холм позади нас.

Не дожидаясь ответа, она поползла вперед, помедлив на краю рощи и озираясь вокруг. Лагерь все еще наполовину спал, введенный в заблуждение пасмурным, серым утром, из-за которого час казался более ранним, чем был на самом деле. До лошадей уже можно было дотянуться рукой.

Спящий сторож лишь раз шевельнулся, когда Дженни тихонько поймала поводья двух норовистых коней и потянула их к ограждавшей загон веревке. Неловко встав на самые цыпочки, подняла веревку повыше, чтобы кони могли пройти, через недолгих две минуты передала одного Бренне, и они поспешно увлекли скакунов в лес, где стук копыт заглушал толстый слой вымокших туманным утром опавших листьев.

Дженни с трудом сдерживала победную улыбку; девушки подвели коней к поваленному дереву и, встав на ствол, взобрались на их широкие спины. Глухие тревожные крики донеслись сзади, когда они проделали уже добрую часть пути к высокому хребту.

В поднявшемся шуме не было надобности, сохранять тишину, и под мужские возгласы они одновременно ударили коней в бока пятками и понеслись через заросли.

Обе были умелыми наездницами, и обе легко приспособились к скачке. Однако отсутствие седел несколько затрудняло езду - приходилось крепко сжимать колени, кони прибавляли ходу, и надо было изо всех сил цепляться за поводья, чтоб не погибнуть. Перед ними маячила высокая вершина, с другой стороны в свое время откроется дорога, потом аббатство и, наконец, замок Меррик, Они ненадолго остановились, Дженнифер смогла отдышаться, но в лес не проникал даже скудный солнечный свет, и она отказалась от отдыха, побуждаемая инстинктом мчаться дальше.

- Бренна, - с ухмылкой проговорила Дженни, поглаживая мощную атласную шею огромного черного боевого коня, на котором сидела. - Вспомни-ка легенды про Волка, как там говорится про его скакуна? Дескать, зовут его Тор < Тор - в древнескандинавской мифологии бог грома и молнии, покровитель земледельцев.>, и быстрей его нету на всей земле. И что он самый ловкий.

- Правда, - отвечала Бренна, слегка поеживаясь на холодной заре, когда кони двинулись через густой лес.

- И правда ведь, - продолжала Дженни, - говорят, что он черный как смертный грех, с одной только белой звездою во лбу вместо клейма?

- А нет ли у моего коня такой звезды? Бренна оглянулась и кивнула.

- Бренна, - тихонько посмеиваясь, заключила Дженни. - Я увела у Черного Волка могучего Тора!

Конь запрядал ушами, заслышав свое имя, и Бренна, позабыв тревоги, разразилась смехом.

- Ну конечно же, вот почему он был привязан и содержался отдельно от остальных, - весело добавила Дженни, окидывая взглядом знатока великолепное животное. - Теперь понятно и то, почему, выезжая из лагеря, он так опередил твоего, что мне пришлось его сдерживать. - Наклонившись, она вновь потрепала его по холке и прошептала:

- Какой ты красавец, - не питая к коню никаких недобрых чувств - только к его бывшему владельцу.

- Ройс... - Годфри стоял в палатке Ройса, низкий голос его виновато охрип, краска стыда залила толстую загорелую шею. - Женщины... э-э-э... сбежали примерно три четверти часа назад... Арик, Юстас и Лайонел обыскивают лес.

Ройс замер, не дотянувшись рукой до рубахи, и уставился на самого хитрого и жестокого своего рыцаря с застывшим на лице почти комическим выражением недоверия.

- Женщины... что? - переспросил он, расплываясь в улыбке, в которой тревога смешивалась с просыпающимся раздражением. - Ты хочешь сказать, - уточнил он, сердито выхватывая рубашку из кучи починенного девушками прошлой ночью белья, - что позволил двум глупым девчонкам себя провести... - Сунул руку в рукав и с яростным недоумением уставился на обшлаг, не пропускавший кулак. Прошипев дикое проклятие, схватил другую рубаху, осмотрел рукав, убедился, что все в порядке, просунул руку, но рукав целиком отлетел и упорхнул в сторону словно по волшебству.

- Клянусь Богом, - выдавил он сквозь зубы, - дай мне только добраться до этой синеглазой ведьмы... - Отшвырнув рубаху, пошел к сундуку, вытащил новую, натянул, слишком взбешенный, чтобы закончить фразу. Привычным движением подхватив свой короткий меч, он застегнул перевязь и прошагал мимо Годфри, рявкнув:

- Покажи мне, где ты их видел в последний раз.

- Там, в лесу, - пробормотал Годфри. - Ройс... - добавил он, подводя его к тому месту, где две накидки глупо болтались на ветках, - это... гм... не обязательно ведь сообщать обо всем этом другим, а?

Мимолетная улыбка сверкнула в глазах Ройса, бросившего на рослого мужчину косой взгляд и сразу сообразившего, что гордости Годфри нанесен тяжкий удар и что он надеется сохранить происшествие в тайне.

- Нет нужды поднимать тревогу, - проговорил Ройс, вышагивая на длинных ногах по берегу ручья и обшаривая глазами кусты и деревья. - Найти их не составит труда.

Часом позже он уже не испытывал такой уверенности, а изумление сменилось гневом. Эти женщины необходимы ему как заложницы. Они были ключиком, который откроет ворота замка Меррик, возможно, без кровопролития и без потери стоящих людей.

Пятеро мужчин прочесывали лес в восточном направлении, уверенные, что одна из девушек потеряла платок на бегу, но, не обнаружив никаких следов, Ройс пришел к заключению, что кому-то - нечего сомневаться, синеглазой ведьме! - в самом деле хватило ума прицепить тут белый лоскут в сознательной попытке сбить их с толку. Это нелепо... невероятно. И тем не менее очевидная истина.

Шагая между Годфри и полным презрения Ариком, Ройс прошел мимо двух серых накидок и со злостью сорвал их с ветки.

- Бейте тревогу, снарядите отряд, пусть обыщут каждый дюйм в этом лесу, - приказал он, минуя палатку девушек. - Не сомневаюсь, они прячутся в чаще. Лес густой, мы могли их не заметить.

Разбившись по двое, мужчины выстроились в ряд, держась друг от друга на расстоянии вытянутой руки, и принялись прочесывать лес, начав от ручья и медленно продвигаясь вперед, заглядывая под каждый куст и упавший ствол. Истекшие минуты сложились в час, потом в два, наконец, настал полдень.

Стоя на берегу ручья, Ройс присматривался к густо поросшим деревьями холмам на севере, и лицо его с каждой минутой становилось суровей и резче. Поднялся ветер, небо стало свинцово-серым.

К нему подошел Стефан, только что вернувшийся с охоты, куда отправился вчера вечером.

- Я слышал, женщины утром сбежали, - сказал он, озабоченно прослеживая взгляд Ройса, направленный на самый высокий холм на севере. - По-твоему, они в самом деле взбираются на хребет?

- Им не хватило бы времени добраться туда пешком, - отвечал Ройс охрипшим от злости голосом. - На случай, если они пошли дальним путем, огибая его, я направил людей обыскать дорогу. Расспрашивали всех прохожих, но никто не видал двух молодых женщин. Местный житель приметил двух парней, скакавших к холмам верхом, вот и все. Где б они ни были, непременно собьются с пути, если идут к хребту: солнца почти нет, оно компасом не послужит. Во-вторых, они не знают, где находятся, а стало быть, и не ведают, куда направляться.

Стефан молчал, обыскивая взглядом далекие холмы, потом резко обернулся к Ройсу:

- А я, въезжая сейчас в лагерь, подумал было, что ты сам решил прошлым вечером отправиться на охоту.

- Почему? - коротко поинтересовался Ройс. Стефан поколебался, зная, что Ройс ценит своего могучего черного боевого коня выше многих людей за необычайную храбрость и верность. Собственно говоря, подвиги Тора на турнирах и на полях сражений были не менее легендарными, чем деяния его хозяина. Одна известная придворная дама призналась как-то своим друзьям, что выкажи ей Ройс Уэстморленд хоть половину любви, которую питал к своей чертовой лошади, она считала бы себя счастливейшею из смертных А Ройс отвечал с присушим ему ядовитым сарказмом, что, если бы леди хоть наполовину обладала верностью и сердцем его коня, он бы женился на ней.

Во всей армии короля Генриха не нашлось бы человека, дерзнувшего вывести из загона коня Ройса и ускакать на нем. Это значило, что осмелился кто-то другой.

Ройс оглянулся, уловив нотку нерешительности в голосе брата, но взгляд его вдруг упал на неестественно высоченную кучу листьев и хвороста под кустом. Некое шестое чувство заставило его копнуть кучу носком сапога, и он увидел и безошибочно распознал темно-серый цвет. монашеских одеяний. Наклонился, вытащил платья, и как раз в этот миг Стефан добавил:

- Тора нету среди других коней. Девчонки, наверно, забрали его, а сторож ничего не заметил.

Ройс медленно выпрямился, стиснул зубы, глядя на брошенную одежду, и проговорил звонким от ярости голосом:

- Мы ищем двух пеших монахинь. А надо искать двух невысоких мужчин верхом на моем коне.

Глухо выругался, повернулся на каблуках и направился к лошадиному загону. Проходя мимо палатки девушек, резким жестом, полным злости и отвращения, швырнул платья в открытый проем и кинулся бегом, а Стефан следовал за ним по пятам.

Сторож, стоявший на посту у большого загона, отсалютовал своему сеньору и отшатнулся в тревоге, когда Волк бросился на него, вцепился в грудь, оторвал от земли.

- Нет... нет, милорд! - вскрикнул он, зная, что в королевской армии это карается смертью.

Ройс с омерзением отшвырнул его прочь. Через несколько минут отряд из двенадцати человек во главе с Рейсом и Стефаном мчался вниз по дороге, держа путь на север. Добравшись до крутых холмов, лежащих меж лагерем и северною тропкой, Ройс резко выпрямился в седле, чтобы отдать распоряжения. Предположив, что женщин не подстерегла никакая случайность и они не сбились с пути, Ройс мог с уверенностью сказать, что они уже преодолели холмы и поднимаются на следующую гряду. И все-таки он послал четверых мужчин с наставлением прочесать эти холмы вдоль и поперек.

Оставшись со Стефаном, Ариком и еще пятью всадниками, Ройс пришпорил своего мерина и полетел вниз по дороге. Через два часа они, обогнув холм, выехали на северный тракт. С развилки один проселок уходил на северо-восток, другой поворачивал к северо-западу. Ройс подал знак спутникам остановиться и принялся размышлять, какой путь могли выбрать женщины. Если б им недостало присутствия духа оставить в лесу тот треклятый платок, чтобы направить преследователей по ложному следу, он ринулся бы вместе со всеми помощниками к северо-западу. Но теперь невозможно отбрасывать вариант, что они нарочно отправились по той дороге, где потратят лишних полдня, совершая обходной маневр. Ройс знал: это будет стоить им времени, но принесет выигрыш в безопасности. И все-таки сомневался, что им известно, какой путь приведет их назад к дому. Он глянул на небо - оставалось всего около двух светлых часов. На северо-западе проселок вел через холмы. Кратчайшим путем они поедут ночью, но это будет опасно. Две женщины, испуганные и беззащитные, пусть даже переодетые мужчинами, безусловно, предпочтут более безопасный и легкий маршрут, хоть он и длинней. Приняв решение, Ройс отправил с Ариком остальных осмотреть двадцатимильный отрезок той дороги, что уходила в холмы.

С другой стороны, сердито рассуждал Ройс, поворачивая собственного коня на северо-западную развилку и делая знак Стефану следовать за ним, своевольной и избалованной синеглазой ведьме хватит духу пуститься ночью кратчайшим путем в одиночку. Она способна на все, эта девчонка, думал он с разгорающимся гневом, припоминая, как вежливо благодарил ее за помощь вчерашней ночью и какой мед источала она, принимая его похвалу. Ей неведом страх. Покуда неведом. Но, оказавшись в его руках, она поймет, что это значит. Она научится бояться его, Ройса.

Радостно мыча про себя какой-то мотив, Дженни подбросила побольше веток в аккуратный походный костер, который соорудила с помощью кремня, выданного ей вчера для зажигания свечи, когда она занималась починкой одежды. Где-то в глухой чаще жутко завыл на восходящую луну неизвестный зверь, и Дженни решительнее запела без слов, скрывая инстинктивную дрожь от мрачных предчувствий под широкой и бодрой улыбкой, предназначенной для успокоения бедняжки Бренны. Угроза дождя миновала, черное беззвездное небо осветилось круглою золотою луною, за что Дженни была глубоко признательна. Дождь сейчас нужен ей меньше всего на свете.

Снова взвыл зверь, и Бренна поплотнее стянула на плечах лошадиную попону.

- Дженни, - шепнула она, не сводя с сестры доверчивых глаз, - кто это там воет? Неужто я верно догадываюсь? - И, словно не в силах произнести вслух, она беззвучно изобразила побелевшими губами слово " волк".

- Ты говоришь про сову, которую мы только что слышали? - улыбаясь, выкрутилась она.

- Это была не сова, - возразила Бренна, и Дженни тревожно нахмурилась, услышав страшный пронзительный кашель, от которого задохнулась сестра. Легочный недуг, почти постоянно терзавший Бренну в детстве, сегодня вернулся, осложненный сыростью, холодом и страхом.

- Даже если это была не сова, - мягко проговорила Дженни, - ни один хищник близко не подойдет к такому огню, это я точно знаю.

В данный момент опасность, которой грозил ярко пылавший костер, беспокоила Дженни нисколько не меньше волков. Даже слабый огонь в лесной чаще виден на большом расстоянии, и хотя они были за несколько сот ярдов от дороги, она не могла сдержать дрожь при мысли, что преследователи все еще ищут их.

Пытаясь отвлечься от тревог, она подтянула колени к груди, оперлась на них подбородком и кивнула на Тора:

- Ты когда-нибудь в жизни видела такое великолепное животное? Я сперва думала, что он сбросит меня нынче утром, когда забралась на него верхом, а потом он будто понял, как нужен нам, и смирился, И весь сегодняшний день - как странно! - словно знал, чего я от него хочу, и мне даже не приходилось погонять или направлять его. Воображаю радость батюшки, когда мы вернемся, не только вырвавшись из самой пасти Волка, но и с его конем в придачу!

- Ты не можешь наверняка утверждать, что это его конь, - заметила Бренна, которую, судя по виду, охватывали запоздалые размышления о разумности кражи столь ценного и пользующегося такой славою скакуна.

- Ну конечно, его! - с гордостью заявила Дженни. - Он точно такой, как поют менестрели в своих песнях. Кроме того, он оглядывается на меня, когда я зову его. - В качестве доказательства она тихонько произнесла его кличку, и конь поднял прекрасную голову, посмотрев на нее умными человеческими глазами. - Это он! - торжествующе заключила Дженни, но Бренна казалась испуганной.

- Дженни, - прошептала она, грустно глядя огромными золотисто-карими глазами на бравую, решительную улыбку сестры. - Как ты думаешь, почему ты такая отважная, а я нет?

- Потому что, - фыркнула Дженни, - Господь наш справедлив и, раз вся краса досталась тебе, пожелал и меня наградить чем-нибудь для равновесия.

- О, только... - Бренна вдруг смолкла, а огромный вороной конь неожиданно громко заржал в ночи.

Вскочив на ноги, Дженни бросилась к Тору, зажала рукой его ноздри, заглушая ржание.

- Бренна, быстро гаси костер! Накрой одеялом! Сердце ее грохотало в ушах, и Дженни склонила голову набок, прислушиваясь к топоту всадников и чувствуя их приближение.

- Слушай меня, - торопливо зашептала она. - Как только я сяду на Тора, отвяжи свою лошадь, пусти в лес в том направлении, потом беги сюда и спрячься под этим поваленным деревом. Не вылезай, не произноси ни звука, пока я не вернусь.

Продолжая говорить, Дженни влезла на поваленный ствол и взобралась на спину Тора.

- Я собираюсь вывести Тора на дорогу и пустить его вверх вон на тот склон. Если этот проклятый граф там, он кинется за мной вдогонку. И, Бренна, - задыхаясь, добавила она, уже разворачивая Тора, - вдруг он поймает меня и я не вернусь, иди в аббатство и следуй нашему плану - пришли батюшку мне на выручку.

- Сделай это! Прошу тебя! - крикнула Дженни и послала коня через густые заросли, нарочно производя как можно больше шуму, чтобы увести погоню от Бренны.

- Гляди! - крикнул Ройс Стефану, указывая на темное пятнышко, мчащееся к высокому хребту, и они, пришпорив лошадей, погнали их рысью за всадником. Проезжая мимо того места, рядом с которым девушки расположились на отдых, и безошибочно почуяв запах недавно потушенного костра, Ройс со Стефаном резко затормозили.

- Обыщи все вокруг костра! - прокричал Ройс, снова пришпоривая мерина. - Может, найдешь младшую!

" Черт возьми, она умеет скакать верхом! " - почти в восхищении выдохнул Ройс, не сводя глаз с маленькой фигурки, пригнувшейся к шее Тора и безуспешно пытавшейся сохранять между собой и преследователем дистанцию в триста ярдов. Он инстинктивно чувствовал, что гонится за Дженни, а не за ее робкой сестрицей, знал так же точно, как признал в коне Тора. Тор честно мчался изо всех сил, но даже скорости черного скакуна не хватало, чтоб наверстать время, потерянное в тот момент, когда Дженни не позволила ему взять на скаку высокое препятствие и вместо этого пустила в обход.

Ройс, сокративший расстояние до пятидесяти ярдов, быстро нагонял и вдруг увидел, как Тор неожиданно отпрянул с тропинки в сторону, отказавшись прыгать через упавшее дерево - верный знак, что конь чует опасность и не желает подвергать ей себя и своего седока. Тревожный испуганный вопль вырвался из груди Ройса, когда он вгляделся во тьму и понял, что там, впереди, за упавшим стволом, только крутой обрыв и дрожащий воздух.

- Нет, Дженнифер! - крикнул он, но она не послушалась предупреждения.

Испуганная до полусмерти девушка вновь развернула коня, заставила его попятиться и пришпорила.

- Пошел! - провизжала она, и, секунду поколебавшись, гигантское животное взлетело в мощном прыжке. Человеческий вопль разорвал ночь почти в тот же момент, как Дженни, потеряв равновесие, соскользнула с прыгающего скакуна, на нескончаемое мгновение повисла, вцепившись в густую гриву, а потом с шумом рухнула в крону поваленного дерева. Следом раздалось страшное ржание коня, падающего с обрыва навстречу смерти.

Дженни, пошатываясь, выбиралась из веток. Ройс спрыгнул с лошади и метнулся к краю обрыва. Она откинула волосы с глаз и сообразила, что в нескольких шагах впереди нее нет ничего, одна чернота; перевела взгляд на преследователя, неотрывно глядевшего вниз, крепко сжав окаменевшие челюсти. Девушка была так взволнована и сбита с толку, что нисколько не протестовала, когда он больно схватил ее за руку и потащил за собой, спускаясь в провал.

Сперва Дженни не понимала, что он задумал, потом в голове у нее несколько просветлело. Тор! Она поняла, что он ищет коня, и взмолилась, чтобы удивительное существо каким-нибудь чудом не пострадало. Она заметила его в тот же миг, что и Ройс, - неподвижную черную громаду, лежащую всего в нескольких ярдах от валуна, сломавшего ему хребет.

Ройс отшвырнул ее руку, и Дженни просто застыла на месте, оцепенев от жалости и раскаяния при виде прекрасного, безнадежно загубленного ею создания. Словно во сне она наблюдала, как самый жестокий английский рыцарь опускается на одно колено подле своего мертвого скакуна, медленно гладит блестящую вороную шкуру и голосом, полным боли, произносит слова, которых она не расслышала.

Глаза ее затуманились, а когда Ройс встал и повернулся к ней, на девушку, вдобавок к печали, нахлынула паника. Инстинкт приказал ей. бежать, она развернулась и кинулась прочь, да не успела. Он схватил ее за волосы, рванул, обращая к себе лицом, жестко впившись пальцами в кожу на голове.

- Прокляни тебя Бог! - дико выкрикнул он, и сверкающие глаза его налились гневом. - Конь, которого ты сейчас погубила, был верней и отважней многих мужчин! Черт возьми, в нем было столько благородства, что он позволил тебе обречь его на смерть!

Огорчение и страх отражались на побелевшем лице Дженни, но не смягчали захватчика, больно дергающего ее за волосы, запрокидывая голову назад.

- Он знал, что за деревом пустота, и предупредил тебя, а ты послала его на гибель!

И, словно не в силах больше ручаться за себя, он отшвырнул ее, поймал за рукав и тяжело поволок за собой, выбираясь из пропасти. Дженни осенило: он так настоятельно увлек ее вниз, несомненно, затем, чтобы не дать ей увести и другую лошадь. В тот момент она была настолько ошеломлена, что ей не пришло бы и в голову так рисковать, даже если б и представилась малейшая возможность. Однако теперь она собралась с мыслями, и когда он взвалил ее поперек седла и занес ногу в стремя, Дженни внезапно хлестнула поводьями, умудрившись вырвать их у него из рук. Но граф без усилий уселся в седло пустившегося вскачь мерина и придавил рукой грудь Дженни, едва не придушив ее.

- Еще одна выходка, - прошипел он ей в ухо с такой непомерною злобой, что она съежилась, - и я заставлю тебя жалеть об этом всю жизнь! Ты меня поняла? - Он подчеркнул вопрос, резко усилив голос.

- Да! - выдохнула Дженни, и он медленно отпустил сдавившую грудную клетку руку.

Скорчившись под упавшим деревом, где ей велела сидеть Дженни, Бренна следила, как Стефан Уэстморленд возвращается на поляну, ведя в поводу ее коня. Из укрытия ей были видны только лошадиные копыта, земля и, после того, как он спешился, мужские лодыжки. Надо бы бежать поглубже в чащу, отчаянно думала Бренна, да там можно заблудиться. Кроме того, Дженни наказывала оставаться на месте, а в подобных авантюрах Бренна верно и безупречно следовала ее приказам.

Ноги приблизились, остановились у кострища, носком сапога пнули потухшие головешки, и Бренна инстинктивно почувствовала взгляд, исследующий темные заросли кустов, где она спряталась. Незнакомец медленно двинулся по направлению к ней, грудь ее взволнованно заколыхалась от страха, легким недоставало воздуха. Зажав рот руками, она старалась сдержать одолевавший ее приступ кашля и, застыв от ужаса, уставилась на кончики сапог в нескольких дюймах перед собою.

- Ну хорошо, - прогудел на небольшой полянке низкий голос, - вылезайте оттуда, мисс. Вы устроили нам славную гонку, только охота закончена.

Надеясь, что это уловка и в действительности он не уверен, что она тут, Бренна вжалась поглубже в укрытие.

- Ну что ж, - вздохнул он, - наверно, мне самому придется туда лезть и вытаскивать вас. - Он резко на гнулся, и через мгновение сквозь ветви просунулась большая рука, пошарила по сторонам, наткнувшись наконец на грудь Бренны.

Испуганный, протестующий вопль замер у нее в горле, ладонь разжалась и вновь медленно сжалась, словно он пробовал определить на ощупь, что именно изловил. Догадавшись, ошеломленно отдернул руку, потом снова просунул, схватил Бренну за локоть и выволок наружу.

- Так, так, так, - без улыбки проговорил Стефан. - Похоже, я выудил лесную фею.

У Бренны не хватило смелости стукнуть его или куснуть, как поступила Дженни с его братом, но хватило решимости бросить сердитый взгляд, пока он взваливал ее на коня и садился сам, удерживая одной рукою поводья ее скакуна.

Выезжая из лесу на дорогу, Бренна прошептала молитву, чтоб Дженни удалось уйти, потом приподнялась, устремив взгляд вверх по тракту к хребту, и сердце ее замерло при виде приближающейся Дженни, переброшенной через седло восседающего верхом Черного Волка. Стефан перевел своего коня на шаг рядом с братом.

- Где Тор? - спросил он, и удрученный вид Ройса ответил на вопрос раньше, чем тот произнес:

Ройс ехал молча, стиснув губы, наливаясь злобою с каждой проходившей минутой. Кроме глубокого чувства утраты, переживаемого из-за Тора, он к тому же устал, проголодался, совершенно взбесился, и все потому, что одна молоденькая девчонка (он совершенно справедливо считал Бренну ни в чем не повинной) с рыжими волосами (теперь ему это было известно) умудрилась одурачить проницательного, опытного охранника, переполошила полармии и заставила его провести целые сутки в погоне за ней. Но больше всего его злили ее несгибаемая воля, гордая осанка и вызывающие манеры. Она вела себя как избалованный ребенок, который, упав и заплакав, не признается, что сам виноват.

Они въехали в лагерь, и головы всех присутствующих повернулись в их сторону, на лицах появилось облегчение, но солдатам хватило ума не радоваться. То, что двум пленникам удалось бежать, было поводом в первую очередь для стыда, а не для радости, но то, что эти два пленника оказались женщинами, было немыслимо. Оскорбительно.

Ройс со Стефаном подъехали к загону. Ройс спешился и бесцеремонно сдернул Дженни с седла. Она повернулась, направляясь к своей палатке, и вскрикнула от боли и удивления, когда Ройс потянул ее назад.

- Я хочу знать, как вы увели лошадей из загона и почему сторож вас не заметил.

Все находившиеся в пределах слышимости одновременно насторожились и оглянулись на Дженни, ожидая ответа. До тех пор они словно не замечали ее, точно она была невидимкой, но сейчас девушка чувствовала себя неловко под быстрыми пристальными взглядами.

- Мне нечего было таиться, - проговорила Дженни с достоинством и сдержанностью. - Ваш сторож спал.

В сердитых глазах Ройса промелькнуло болезненное недоверие, но лицо его оставалось бесстрастным, и он коротко кивнул Арику. Белокурый гигант с боевым топором в руке шагнул вперед, пробираясь через толпу мужчин к отпирающемуся сторожу. Дженни наблюдала за разворачивающейся картиной, гадая, что ждет беднягу. Несомненно, он будет наказан за пренебрежение своими обязанностями, но наказание, наверно, не будет чрезмерно жестоким. Или будет? Ей не довелось выяснить это: Ройс рванул ее за руку и потащил за собой.

Он вел ее через весь лагерь, и Дженни видела полные вражды и гнева взгляды, которые бросал на нее каждый встречный солдат и рыцарь. Она всех их выставила дураками, сбежав и сбив со следа. Теперь они ненавидят ее за это, и ненависть их так сильна, что обжигает кожу. Кажется, даже граф злится больше прежнего, думала Дженни, ускоряя шаг, пускаясь почти бегом, чтобы поспеть за ним, покуда он не выдернул ей руку из сустава.

Размышления о причинах его злости внезапно уступили место более важному соображению - Ройс Уэстморленд вел ее в свою палатку, а не в ее собственную.

- Я туда не пойду! - крикнула она и отшатнулась. Бормоча проклятия, граф наклонился и взвалил ее на плечо, как мешок с мукой, ягодицами вверх; длинные волосы Дженни свисали ему до колен. Непристойные смешки и довольные возгласы мужчин, ставших свидетелями ее публичного унижения, прокатились по всей поляне, и Дженни едва не лишилась рассудка от ярости и оскорбленной гордости.

В палатке он сбросил ее на пол, на груду меховых шкур, и встал, наблюдая, как Дженни, с трудом выкарабкиваясь, садится, потом поднимается на ноги, поглядывая на него словно маленький, загнанный в угол зверек.

- Если вы обесчестите меня, клянусь, я убью вас! - прокричала она, внутренне сжимаясь от гнева, превратившего его лицо в сталь, а глаза - в сверкающие серебряные бляшки.

- Обесчещу вас? - с едким презрением переспросил он. - Плотская страсть - самое последнее желание, которое вы сейчас способны во мне пробудить. Вы останетесь в этой палатке потому, что она усиленно охраняется, а я более не намерен утруждать своих воинов поисками вас. Кроме того, теперь вы в центре лагеря, и если решите бежать, мои люди вас схватят. Ясно?

Она метнула в него сердитый взгляд, храня каменное молчание, и упрямый отказ подчиниться его воле еще больше взбесил Ройса. Сжав кулаки, он подавил злость и продолжал:

- Если вы совершите еще один акт непослушания по отношению ко мне или кому-либо другому в этом лагере, я самолично превращу ваше существование в истинный ад. Вы меня поняли?

Глядя в застывшее грозное лицо, Дженни нисколько не сомневалась, что его слова не расходятся с делом.

- Отвечайте! - грозно приказал он. Понимая, что он раздражен до предела, Дженни пер" вела дыхание и кивнула.

- И еще... - начал было он, но резко оборвал фразу, словно за себя не ручался, повернулся, схватил со стола графин с вином и уже принялся пить, как в палатку вошел его оруженосец Гэвин. В руках у Гэвина было полно одеял, которые он забрал из палатки леди, стал раздавать солдатам и неожиданно обнаружил, что они не починены, а изрезаны. Лицо юноши являло собой образчик сердитого недоверия.

- Что с тобой, черт побери? - гаркнул Ройс, и его рука с графином застыла в воздухе.

- Одеяла, сир, - проговорил слуга, обращая укоризненный взгляд на Дженни, - она их изрезала вместо починки. Люди под ними и без того мерзли, ничего более не имея, а теперь...

Сердце Дженни глухо забарабанило в непритворном испуге, когда граф очень медленно, очень осторожно опустил графин на стол. Он заговорил, и голос его превратился в скрежещущий от злости шепот:

- Вам же хуже, - предупредил он, заметив, что он? пятится назад. - Я сказал, подойдите сюда.

Дженни скорей прыгнула бы с утеса. Полог палатки был поднят, но пути к спасению не было: вокруг палатки, после того как Ройс втащил ее туда, собрались мужчины, без сомнения, ожидая услышать вопли и мольбу о пощаде.

Ройс обратился к оруженосцу, но не сводил с Дженни пронзительного взгляда.

- Слушаюсь, милорд, - подтвердил Гэвин, шмыгнул за угол и вернулся, доставив требуемое. Положил иголку с нитками на стол возле Ройса, отступил назад, с удивлением наблюдая, как Ройс попросту подобрал лоскуты, некогда бывшие одеялами, и сунул их рыжеволосой девушке.

- Вы почините все одеяла, - сказал он Дженни неестественно спокойным тоном.

Напрягшееся тело девушки слегка расслабилось, и она уставилась на захватчика со смешанным чувством ошеломления и облегчения. После того, как она вынудила его провести сутки в погоне за нею, после того как она погубила его чудесного коня и перепортила одежду, единственным наказанием, которому он собирался ее подвергнуть, оказалась починка изрезанных ею же одеял. И это должно превратить ее жизнь в сущий ад?

- Вы не уляжетесь спать под одеяло, покуда все это не почините, поняли? - добавил он голосом ровным и твердым, как отполированная сталь. - Покуда моим людям не будет тепло, вам предстоит мерзнуть.

- Я... я поняла, - замирающим голосом ответила Дженни. Он был весьма сдержан, вел себя совсем по-отечески, и ей даже в голову не пришло, что он собирается сделать с ней что-то еще. По правде сказать, когда она шагнула вперед и протянула дрожащую руку к рваным лохмотьям, которые он держал, у нее промелькнула мысль, что молва сильно преувеличивает его жестокость, но в следующий миг эта мысль исчезла без следа.

- Ой! - вскрикнула она, а его большая рука метнулась, словно жалящая змея, сомкнулась у нее на запястье, рванув с такой силой, что весь воздух вырвался из груди Дженни, а голова запрокинулась.

- Ах ты сучка поганая! - рявкнул он. - Кто-то должен был выбить из тебя гордыню еще в детстве. Раз никто не позаботился, то я...

Он размахнулся, и Дженни закрыла голову руками, ожидая, что сейчас он ударит ее по лицу, но широкая ладонь схватила и отвела ее руки.

- Я свернул бы тебе шею, если б ударил. Лучше сделаю по-другому...

Прежде чем Дженни успела отреагировать, он сел и одним быстрым движением перебросил ее через колено.

- Нет! - задохнулась она, бешено извиваясь. Испугавшись по-настоящему, с ужасом вспомнив о собравшихся у палатки мужчинах, она выкрикнула:

- Не смейте! - и всей тяжестью рухнула на пол. Он зажал ее ноги между своими лодыжками и замахнулся.

- Вот это, - начал он, звонко шлепая ее по мягкому месту, - за моего коня...

Дженни подсчитывала болезненные удары, прикусив губу до крови, силясь сдержать слезы, а рука его взлетала и падала, причиняя нескончаемые страдания снова, снова и снова.

- Вот это за вред, который ты нанесла... за дурацкий побег... за изрезанные одеяла...

Намереваясь тупить ее, пока не заплачет и не взмолится о пощаде, Ройс шлепал и шлепал; наконец у него заныла рука, но и тогда она все равно лихорадочно вырывалась, пытаясь извернуться, и не издала ни единого звука.

Ройс вновь занес руку и заколебался. Ягодицы ее напряглись, ожидая удара, тело сжалось, но она не кричала. Недовольный собой и лишенный удовольствия слышать плач и просьбы о милости, он сбросил ее с колена и встал, глядя на нее сверху вниз и тяжело дыша.

Даже сейчас непреклонная, неумолимая гордыня не позволила ей лежать распростертою у его ног. Опершись руками о землю, она медленно поднялась на нетвердых ногах и предстала пред ним, придерживая рейтузы на поясе. Голова ее была опущена, он не видел лица, но под его взглядом она передернулась и попыталась расправить вздрагивающие плечи. Она выглядела такой маленькой и беззащитной, что Ройс почувствовал укол совести.

Она вскинула голову, и Ройс застыл в немом изумлении и невольном восхищении открывшейся его взору поразительной картиной. Она стояла как дикая, обезумевшая цыганка - рассыпавшиеся волосы окутывали ее золотым пламенем, огромные синие глаза горели от ненависти и невыплаканных слез - и медленно поднимала руку... руку, сжимающую кинжал, который, видно, сумела вытащить из его сапога во время порки.

И в тот невероятный момент, когда она высоко занесла его собственное смертоносное оружие, Ройс Уэстморленд подумал, что это самое великолепное создание, какое он когда-либо видывал, неистовый, прекрасный, яростный ангел возмездия; грудь ее вздымалась и опадала в гневном, отважном противостоянии врагу, возвышающемуся над ней, словно башня. Ройс понял: он причинил ей боль, унизил ее, но не сломил неукротимый дух - и внезапно утратил уверенность, что хочет его сломить. Мягко и просительно он протянул руку:

Она подняла нож еще выше, целясь, как понял Ройс, прямо в сердце.

- Я больше не причиню вам зла, - спокойно продолжал он, а юный Гэвин украдкой подбирался к ней сзади, готовясь защищать жизнь хозяина. - Равно как, - многозначительно, словно отдавая приказ Гэвину, добавил Ройс, - не сделает этого и мой ревностный оруженосец, что в данный момент стоит позади вас. готовый - стоит вам только замахнуться - перерезать вам горло.

В гневе Дженни забыла, что в палатке оруженосец, что этот мальчишка был свидетелем ее позора. Мысль эта обрушилась на нее подобно лаве, извергающейся из вулкана.

- Отдайте кинжал, - повторил Ройс, вновь протягивая руку в уверенности, что теперь она ни за что не отступится. И он не ошибся. Кинжал, нацеленный в самое сердце, молнией сверкнул в воздухе. Только быстрая реакция позволила ему перехватить руку, выпростать клинок из смертельной хватки, и даже тогда, когда он рванул ее к себе, крепко обхватив тело, яркая красная кровь уже сочилась из царапины, которую она умудрилась нанести ему на щеке возле уха.

- Вот кровожадная маленькая ведьма! - взбешенно прошипел он, и все прежнее восхищение ее отвагою испарилось в тот миг, как только он ощутил на лице кровь. - Если бы ты была мужчиной, я убил бы тебя за такое!

Гэвин поглядел на рану хозяина с гневом, превосходившим гнев самого Ройса, перевел взгляд на Дженни, и в глазах юноши сверкнула жажда мести.

- Я кликну стражу, - вызвался он, бросив на нее последний ненавидящий взгляд.

- Не будь дураком! - бросил Ройс. - Хочешь, чтоб по лагерю разнеслась молва, что меня ранила монашка? Ведь это страх перед легендою обо мне поражает наших врагов, прежде чем они поднимут против меня оружие!

- Прошу прощения, милорд, - проговорил Гэвин. - Но как вы запретите ей разболтать об этом сразу же после того, как отпустите?

- Отпустите? - переспросила Дженни, оправляясь от полуобморока, вызванного видом пущенной ею крови. - Вы собираетесь нас отпустить?

- В свое время, если я прежде тебя не убью, - рыкнул Волк, отшвыривая ее прочь с такой силой, что она рухнула на четвереньки на груду шкур в углу палатки. Он снова взял графин с вином, не спуская с нее грозного взгляда, сделал долгий глоток, потом взглянул на огромную иглу на столе рядом с нитками и приказал оруженосцу:

Дженни сидела, потрясенная его словами и поступками. Теперь, когда она вновь обрела способность рассуждать, ей с трудом верилось, что он не прикончил ее на месте за попытку убить его. Где-то в темных глубинах сознания она уже пришла к заключению, что Волк совсем не так страшен, как рисует его легенда, - будь он таковым хотя бы наполовину, Дженни уже подвергли бы пыткам и допросам. Вместо этого он явно намеревается отпустить их с Бренной.

К тому моменту, как Гэвин вернулся с иголкой поменьше, Дженни испытывала почти сострадание к человеку, которого несколько минут назад собиралась убить. Она не могла простить и не простила ему физического насилия, но считала, что они честно сквитались теперь, когда она тоже ранила и тело его и гордость. Наблюдая, как он пьет из графина, она решила, что умнее и лучше всего отныне не вынуждать его изменить решение вернуть их в аббатство.

- Я должен сбрить вашу бороду, сир, - заявил Гэвин, - иначе не смогу осмотреть и зашить рану.

- Ну так сбрей, - буркнул Ройс. - Ты не очень-то ловок с иголкой, даже когда видишь, что делаешь. У меня полным-полно шрамов в подтверждение этого.

- Очень жаль, что она поразила вас именно в лицо, - посетовал Гэвин, и Дженни на миг попрощалась с жизнью. - Оно и так сплошь в шрамах, - добавил оруженосец, принеся острый нож и чашку с водой для бритья.

Юноша, трудясь над своим хозяином, загораживал Волка от Дженни; минуты текли медленно, и она обнаружила, что легонько клонится то в одну сторону, то в другую, раздираемая любопытством и желанием взглянуть, что за жуткая физиономия скрывается под пышной черной бородой. У него непременно окажется слабый подбородок, решила она, пытаясь заглянуть за спину оруженосца и кренясь вправо так сильно, что чуть не потеряла равновесие.

Ройс не забывал о ее присутствии и не доверял ей теперь, когда она продемонстрировала, что ей достанет храбрости на попытку лишить его жизни. Следя краешком глаза, он заметил, как она вертится в разные стороны, и насмешливо велел оруженосцу:

- Отодвинься немного, Гэвин, пускай она видит мое лицо, а не заглядывает через тебя, пока не свалится, как перевернувшаяся бутылка.

Дженни не успела выпрямиться достаточно быстро, чтобы прикинуться, будто бы ничего такого не делает. Щеки ее вспыхнули, и она отвела взгляд от Ройса Уэстморленда, но прежде вдруг с изумлением поняла, что Волк намного моложе, чем она думала. Более того, подбородок его был квадратным и мощным, с забавной маленькой ямочкой посередине.

- Ну-ну, не робей, - насмешливо подбадривал Ройс. Крепкое вино сильно смягчило его настроение. Кроме того, ее моментальное и поразительное превращение из бесстрашной убийцы в любопытную молоденькую девчонку было одновременно непостижимым и забавным. - Взгляни как следует на лицо, где ты только что собиралась вырезать свои инициалы, - уговаривал он, глядя на ее чопорный профиль.

- Мне надо зашить рану, милорд, - нахмурившись, проговорил Гэвин. - Глубокая и распухшая, она будет выглядеть некрасиво.

- Постарайся не выставлять меня в неприглядном виде перед леди Дженнифер, - иронически предупредил Ройс.

- Я ваш оруженосец, милорд, а не швея, - отвечал Гэвин, держа иглу с ниткой над глубоким разрезом, начинавшимся от виска хозяина и протянувшимся до скулы.

Слово " швея" вдруг напомнило Ройсу об аккуратных, почти невидимых стежках, которыми Дженни залатала пару шерстяных штанов, и он жестом отстранил Гэвина. обратив задумчивый взгляд на свою пленницу.

- Подойдите сюда, - обратился он к Дженни спокойным, но все-таки приказным тоном.

Более не желая его провоцировать, чтоб он не передумал освободить их, Дженни встала и покорно повиновалась, радуясь, что не придется больше сидеть на горящих огнем ягодицах.

- Поближе, - велел он, когда она остановилась вне пределов его досягаемости. - Будет вполне справедливо, если вы почините все, что изрезали. Заштопайте мне щеку.

В свете двух свечей Дженни увидела нанесенную ею рану, и вид разорванной плоти вкупе с мыслью о том, что в нее надо воткнуть иглу, едва не лишил ее чувств. Она проглотила подкативший к горлу комок и прошептала непослушными губами:

- Можете и сделаете, - неумолимо настаивал Ройс. Через секунду он сильно усомнился в разумности решения подпустить ее к себе с иглой в руках, но, заметив ее ужас при виде содеянного, снова обрел уверенность. Собственно говоря, думал он, заставить ее поглядеть на рану, прикоснуться к ней - уже само по себе возмездие!

Гэвин с явной опаской передал ей иголку с ниткой. Дженни взяла ее трясущимися руками, поднесла к лицу Ройса, но он тотчас же перехватил ее руку и произнес холодным предупредительным тоном:

- Надеюсь, вы не так глупы, чтоб хоть на миг помыслить причинить мне при операции лишнюю боль?

- Нет... я не хочу... не смогу... - слабо молвила Дженни.

Удовлетворенный ответом, Ройс протянул ей графин с вином:

Если бы он в тот момент предложил яду и заверил, что это успокоит нервы, Дженни послушалась бы не колеблясь, так страшило ее предстоящее. Она подняла графин, сделала три больших глотка, поперхнулась, потом вновь поднесла его ко рту и хлебнула еще. Она выпила бы и еще, да только граф решительно вырвал графин из ее стиснутых пальцев.

- Хватите лишку, и у вас помутится в глазах и пропадет ловкость, - сухо предупредил он. - Я не желаю, чтобы вы наглухо зашили мне глаз. Ну давайте.

Повернув голову, Ройс спокойно предоставил распоротое лицо в ее распоряжение, а Гэвин стоял рядом с Дженни и следил, не нанесет ли она вреда.

Никогда еще Дженни не приходилось штопать человеческую плоть, и, протыкая разрезанную кожу графа, она не смогла подавить слабого стона протеста. Наблюдая за ней краешком глаза, Ройс старался не морщиться из опасения, что при виде этого она свалится в обморок.

- Для убийцы у вас поразительно слабый желудок, - заметил он в попытке отвлечь себя от боли, а ее - от мыслей о выпавшей ей кровавой работе.

Дженни закусила губу, снова ткнула иголкой в плоть. Краски схлынули с ее лица, и Ройс вновь попробовал развлечь ее разговором:

- Что привело вас к мысли, будто ваше призвание - стать монахиней?

- Я... у меня нет такого призвания, - выдохнула она.

- Тогда что вы делаете в Белкиркском аббатстве?

- Меня отослал туда отец, - отвечала она, преодолевая отвращение к своей жуткой работе.

- Потому что решил, будто ваша судьба - стать монахиней? - недоверчиво допытывался Ройс, искоса поглядывая на нее. - Должно быть, ему известны иные стороны вашей натуры, отличные от тех, что вы демонстрируете мне.

Это едва не заставило ее рассмеяться; он заметил, как она прикусила губку, а на щеках заиграл румянец.

- По правде сказать, - медленно проговорила она, и голос ее, когда она не сердилась и не ждала неприятностей, оказался на удивление нежным, - я думаю, вы вправе утверждать, что он отослал меня туда именно потому, что ему известны те же стороны моей натуры, что и вам.

- В самом деле? - любопытствовал Ройс, поддерживая беседу. - По какой же причине вы пытались убить его?

Он проговорил это с такой искреннею обидой, что Дженни не смогла сдержать улыбку. Вдобавок она со вчерашнего дня ничего не ела, и в крови у нее бродило крепкое вино, расслабляя и оживляя тело с макушки до пят.

- Ну? - настаивал Ройс, разглядывая крошечную ямочку в уголке ее рта.

- Я никогда не пыталась убить отца, - твердо заявила она, делая следующий стежок.

- Так что же вы сделали, раз он удалил вас в монастырь?

- Среди прочего отказалась... некоторым образом... выйти замуж за одного человека.

- Вот как? - с неподдельным изумлением вымолвил Ройс, припоминая, что слышал о старшей дочери Меррика, будучи в последний раз при дворе короля Генриха, Ходили слухи, что она - некрасивая, чопорная, холодная женщина и типичная старая дева. Он порылся в памяти, недоумевая, кто именно описывал ее в таких выражениях, и вспомнил - это поведал Эдвард Болдер, граф Лохлордон, эмиссар двора короля Иакова. Впрочем, то же самое единодушно повторяли и все остальные в тех редких случаях, когда ему доводилось слышать о ней; но, кажется, было еще что-то, что в данный момент ускользало из памяти.

- Сколько вам лет? - отрывисто поинтересовался он. Вопрос, кажется, озадачил и раздражил ее.

- Семнадцать, - призналась она, по мнению Ройса, не очень охотно и добавила:

- Так много? - молвил он, скривив губы в сочувственной и удивленной гримасе. Семнадцать - еще далеко не старость, хотя большинство девушек выходит замуж между четырнадцатью и шестнадцатью. Он решил, что в старые девы ее записали не совсем справедливо. - Стало быть, вы сознательно не желаете выходить замуж?

В глубоких синих глазах промелькнули досада и протест, а он все пытался вспомнить, что еще болтали о ней при дворе, но в голову не приходило ничего, кроме утверждения, будто сестра Бренна превосходит ее во всем. По слухам, лицо Бренны красой затмевает солнце и звезды. Ройс лениво гадал, почему мужчины предпочитают кроткую бледную блондинку этой бешеной юной соблазнительнице, и тут сообразил, что сам в основном отдает предпочтение уютным светловолосым ангелоподобным красавицам, особенно одной.

- Вы, значит, сознательно не желаете выходить замуж? - повторил он, рассудительно переждав следующий стежок, чтоб у нее от этих слов не дрогнула рука.

Дженни аккуратно кольнула раз, другой, третий, стараясь побороть неожиданное и непривычное мнение о нем как о симпатичном и мужественном человеке. А она уже ясно видела, что он на редкость привлекательный, и это совсем сбило ее с толку. Квадратные челюсти, раздвоенный подбородок, высокие и широкие скулы. Но уж совсем обезоруживало последнее открытие: у графа Клеймора, имя которого вселяло ужас в сердца врагов, были длиннейшие и густейшие ресницы, какие она только видела в жизни! В глазах ее заплясала улыбка при мысли о том, как будут заинтригованы все домашние, когда она выложит эти сведения.

- Так вы сознательно не желаете выходить замуж? - в третий раз нетерпеливо повторил Ройс.

- Пожалуй, да, поскольку отец предупреждал, что отправит меня в монастырь, если я откажусь от единственного достойного брачного предложения, которое смогла получить.

- Кто же вам его сделал? - заинтересованно спросил Ройс.

- Эдвард Болдер, граф Лохлордон, Сидите тихо! - сердито скомандовала она, когда он вздрогнул от изумления. - Меня нечего будет винить за плохую работу, если вы станете дергаться под иголкой.

Столь суровый выговор из уст худышки девчонки, которая, кроме того, была его пленницей, заставил Ройса громко расхохотаться.

- Долго еще вы там будете заниматься этой проклятой штопкой? - сердито парировал он. - Всего-навсего маленькая ранка.

Обиженная, что он, видно, счел ее отважный выпад не более чем легкой шалостью, Дженни отстранилась и глянула на него:

- Тут огромная, страшная рана, ни больше ни меньше!

Он открыл было рот, чтобы поспорить, но уткнулся взглядом в груди, бесстыдно выпирающие под тканью надетой на ней рубахи. Странно, что он до сих пор не видел, как пышна ее грудь, как тонка талия, как мягки и округлы бедра. Слегка поразмыслив, Ройс напомнил себе, что до самого последнего времени она носила бесформенные монашеские одежды, а он был чересчур зол и вообще не замечал, во что она одета. Теперь же он немедленно пожалел об этом, ибо отчетливо вспомнил, как прелестно круглились ее ягодицы, и в нем пробудилось желание; Волк неуютно заерзал на стуле, ворчливо буркнув:

Она приняла победу с изящным поклоном - по правде сказать, гораздо более изящным, чем ожидал Ройс.

И туг он впервые увидел ее настоящую улыбку, и это зрелище потрясло его до глубины души. Улыбка возникала медленно - сперва озарила глаза, пока они определенно не засияли, потом тронула крупные губы, смягчила уголки рта, пока он не приоткрылся, позволив увидеть проблеск идеально белых зубов и пару ямочек на щеках.

Рейсу следовало бы усмехнуться в ответ, но он поймал неодобрительный взгляд Гэвина и понял, что ведет себя как галантный дурак с пленницей, больше того - с дочерью своего врага. А самое главное - с женщиной, разрушительная деятельность которой заставит его солдат трястись от холода нынешней студеной не по сезону ночью, не имея возможности согреться под одеялами. Он резко кивнул на груду лохмотьев:

- Идите спать. Завтра начнете чинить испорченные одеяла.

Улыбка исчезла с лица Дженни, и она сделала шаг назад.

- Я хочу повторить то, что сказал, - добавил он, больше сердясь на себя, чем на нее. - Пока не почините одеяла, будете спать без них.

Подбородок ее горделиво вздернулся, к чему он уже привык, она повернулась, направилась к шкурам, служившим ему постелью, а Ройс хмуро отметил, что ходит она с манящей грацией куртизанки, а никак не монахини.

Он потушил свечи. Дженни опустилась на шкуры, через несколько мгновений граф растянулся рядом, навалив на себя меха, чтоб согреться. Приятное тепло, подаренное вином, стало вдруг покидать ее, взбудораженное сознание безостановочно перебирало каждый час этого нескончаемого дня.

Уставившись в темноту, она оживила в памяти самую страшную сцену, ту, которую весь вечер пыталась забыть. Она увидела Тора во всем его совершенстве и великолепии, без устали мчащегося через лес, взбирающегося на гребни холмов, берущего с лету препятствие за препятствием, а потом лежащего мертвым.

Глаза ее наполнились слезами, она издала дрожащий вздох, за ним другой, пытаясь сдержаться, но скорбь по отважному животному не ослабевала.

Ройс, боявшийся заснуть прежде ее, услышал прерывистое дыхание, затем тихое подозрительное шмыганье. Она явно выжимала из себя слезы в надежде, что он смягчится и позволит залезть под шкуры. Он повернулся на бок, быстрым движением дотянулся до ее головы, повернул к себе лицом. Глаза блестели от непролитых слез.

- Вы что, замерзли до слез? - недоверчиво спросил он, пытаясь разглядеть ее при слабом мерцании головешек в небольшом очаге посреди палатки. - Нет, - хрипло отвечала она.

- Тогда почему вы плачете? - растерянно допытывался он, не в силах понять, что же в конце концов сломило ее упрямую гордость и заставило плакать. - Потому, что я вас отшлепал?

- Нет, - с мукой в голосе прошептала она и взглянула ему в глаза. - Из-за вашего коня.

Признаться, такого ответа он меньше всего ожидал и сильнее всего жаждал. Каким-то образом мысль о том, что она жалеет бессмысленно погубленного коня, облегчила боль утраты.

- Это было прекраснейшее животное, которое я когда-либо видела, - глухо добавила она. - Если б я знала утром, когда уводила его, что веду его к смерти, осталась бы тут, пока... пока не нашла другой способ бежать.

Глядя в глаза графа, опушенные длиннейшими ресницами, Дженни заметила, как он вздрогнул и отдернул руку от ее лица.

- Просто чудо, что вы свалились, иначе погибли бы оба, - мрачно проговорил он.

Перевернувшись на бок, она зарылась лицом в шкуры и шепнула убитым голосом:

- Я не свалилась... Он меня сбросил. Мы целый день брали препятствия повыше того. Я знала, что мы с легкостью возьмем и это дерево, но он помешкал, без всякой причины отпрянул назад и стряхнул меня, прежде чем прыгнуть.

- Тор оставил потомство, Дженнифер, - грубовато-ласково сказал Ройс, - точное свое подобие. Один из них здесь, другого готовят и обучают в Клейморе. Я не совсем его потерял.

Пленница судорожно вздохнула и просто вымолвила во тьме:

Пронзительный ветер завывал в освещенной луною долине, хватал спящих воинов в холодные объятия, и к рассвету, немилосердно рано нарядившемуся, как на маскараде, в зимние одежды, они уже стучали зубами от холода. Ройс заворочался в палатке под теплыми шкурами, ощутив непривычное прикосновение к своей руке ледяных пальцев.

Он открыл один глаз и увидел Дженни, которая тряслась поверх шкур, сжавшись в комочек в попытках согреться. Честно говоря, Ройс был совсем не настолько погружен в сон, чтобы не соображать, что делает, и не забыл о своем запрете пользоваться теплыми одеялами, покуда не возмещен ущерб, нанесенный его людям. Если совсем честно, то надо добавить, что он, устало глядя на ее дрожащее тело, помнил о своих верных бойцах, дрожащих под открытым небом гораздо сильней, чем в палатке. Поэтому нет и не может быть оправдания его следующему поступку: опершись на локоть, Ройс через Дженни протянул руку, схватил за краешек толстую кучу шкур, подтянул их, и принялся ее укутывать, пока она не оказалась в теплом гнездышке.

Потом снова лег на спину и закрыл глаза, не испытывая угрызений совести. В конце концов его воинам не привыкать к трудностям и стихиям.

Она пошевелилась, зарываясь поглубже в меха, и вдруг коснулась ягодицами вытянутой ноги Ройса. Несмотря на меховую преграду, он мгновенно вспомнил о соблазнительных женских прелестях, лежащих у него прямо под носом. Ройс решительно прогнал воспоминания прочь. Она обладала странной особенностью быть в один и тот же момент невинной неопытной девушкой, и златовласой богиней, ребенком, способным легко подхлестнуть его злость, точно хворостинкой, и женщиной, способной исцелить боль, шепнув всего одно слово: " Простите". Но будь она ребенком или женщиной, он не осмелится к ней прикоснуться, ибо ему так или иначе придется ее отпустить либо отказаться от тщательно продуманных планов на будущее, которое должно наступить для него менее чем через месяц. Сдастся отец Дженнифер ил