Философия истории.

Он считает, что в определенный период истории произошел всеминый переворот, ко­то­рый и сформировал современного человека, этот период он называет «осевым време­нем». Эту ось мировой истории он определяет в достаточно широком диапазоне от 800 до 200 гг. до н.э. В это время:

«Мифологической эпохе с ее спокойной уверенностью пришел конец. Древний мифический мир медленно отступал, сохраняя, однако, благодаря фактической вере в него народных масс, свое значение в качестве некоего фона, - и мог впоследствии вновь одерживать победы в об­ширных сферах сознания.

«Осевое время» означает исчезновение «великих культур» древности, существовавших тысячелетиями, оно растворяет их, вбирает в себя, обрекает на погибель. Все то, что существовало до «осевого времени», даже если оно было величественным, подобно ва­вилонской, египетской, индийской или китайской культурам, воспринимается как не­что дремлющее, непробудившееся. Древние культуры продолжают существовать лишь в тех своих элементах, которые вошли в «осевое время», восприняты новым началом.

Вплоть до сего дня человечество живет тем, что свершилось тогда и что было в то время. «Осе­вое время» ассимилирует все предшествующее. Если отправляться от него, то мировая история обретает структуру и единство, способные выстоять вопреки вре­мени и, во всяком случае, ус­тоявшие до сего дня» (Ясперс К. Смысл и назначение ис­тории. М., 1991. С.2)

Приблизительно то же и точнее отражая суть процесса этого «осевого времени», пи­сал П.Л. Лавров в «Опыте исто­рии мысли» (1875): «Мысль, не удовлетворенная первыми приемами приспособле­ния к окру­жающей среде, ищет фантастические и ху­дожественные приемы для перестройки миросозерца­ния согласно своим требованиям истины и справедливости; против общества, как оно должно быть, восстают типы об­ществ, как оно должно быть, и религиозные учителя являются обще­ственными агататорами. Мифы систематизируются; искусство вырабатывает влиятельные про­из­ведения; проповедь практической мудрости разнообразится личными идеалами влиятельных проповедни­ков, влиянием исторической обстановки. Строго критическая мысль еще нигде не вы­работалась из приемов догматического и религиозно-философ­ского мышления – и это именно обособляет рассматриваемый период от последую­щего, - но против окаменения куль­туры идет всюду борьба: в обособленных центрах Верхней Азии, во взаимодейст­вии цивилизаций Передней Азии и Египта, в поселениях эллинов, в Италии, в Палестине, в неполных цивилизациях финнов, скандинавов, кель­тов, древних американцев. Верхняя Азия вырабатывает даже период религиозно-фило­софских ре­форматоров: Лао-Цзы, Кхын- цзы и Будда вызывают своих учеников к но­вой деятельности мысли; но на этом фазисе и останавли­вается самостоятельный про­цесс мысли у большинства народов. До инициативы строго крити­ческой мысли они не дора­батываются» (Лавров П.Л. О религии М., 1989 с.266-267)

ЯСПЕРС К.

Один из самых выдающихся мыслителей XX века Карл Ясперс, в своей работе «Истоки исто­рии и ее цель»(1948) утверждает свое понимание динамики истории. Его концеп­ция несколько нечетко изло­жена, он дает несколько разные интерпретации динамики истории в процессе из­ложения своей кон­цепции, что во многом обусловлено не столько отсутствием четкой продуманности её, а сколько свойственной для всех экзистенциа­листов «расплывчатостью» их философствования. Из вышеуказанной работы можно понять, что Ясперс дает следующее по­нимание.

Всю историю он делит на «три последовательно сменяющие друг друга фазы: доисто­рию, ис­торию и мировую историю»(с.92)

Период доистории - это время становления человека. Доисторическая эпоха, по Ясперсу, это период, когда произошло становление основных конститутивных свойств человека. И это вели­чайший период в жизни человечества- «прометеевская эпоха», ко­торая характеризуется воз­никновением речи, ору­дий труда, умения пользоваться огнем. Динамику доисторического пе­риода Ясперс характеризует следующим образом: «В доисторическое время в объединенных группах людей, лишенных сознания своей взаимосвязи, происходило лишь повторяющееся воспроизведение жизни, еще очень близкой к природной»(с.52) Это утверждение довольно спорно, для «прометеевской» эпохи, ибо, как констати­рует сам Ясперс, в это время произошло становление человека, возникновение языка, основных базо­вых изобретений человека, более того проведена доместикация животных и растений, что наиболее важно для дальнейшего ста­новления человеческого общества. При всей медленности и «мучительности» доисторического периода - этот период все же обладал определенной динамикой.

Начало исторического периода Ясперс относит к периоду создания цивилизаций в до­линах рек Нила, Тигра и Евфрата, Хуанхэ и Инда, к периоду создания письменности. В связи с этим он делает разли­чение между доисторией и историей: «Результатом доисторического становления является то, что наследуется биологически, что, следо­вательно, способно устоять во всех ката­строфах истории. Исто­рические же приобрете­ния тесно связаны с традицией, они передаются и поэтому могут быть уте­ряны»(с.57) Здесь интересно его отношение к проблеме традиции. О традиции он пишет следую­щее: «Мы, люди, являемся природой и историей одновременно. Наша природа являет себя в наследовании, наша история – в традиции. Стабильности наследования, в силу которого мы как природные суще­ства не меняемся в течение тысячеле­тий, противо­стоит неустойчивость нашей традиции: сознание может погаснуть, и нет в веках такой духовной ценности, которой бы мы надежно владели. Истори­ческий процесс может пре­рваться, если мы забудем о том, чего мы достигли, или если достигнутое нами на протяжении истории исчезнет из нашей жизни. Даже почти бессознательная стабиль­ность образа жизни и мышления, сложившаяся в силу привычки и само собой разу­меющейся веры, ста­бильность, ко­торая повседневно формируется всей совокупностью общественных условий и как будто коре­нится в самых глубинах нашего существова­ния, начинает колебаться, как только меняются об­щественные условия. Тогда повсе­дневность порывает с традицией, утрачивается исторически сло­жившийся этос, привычные формы жизни распадаются и воцаряется полнейшая неуверенн­ность. Ато­мизированный человек становится случайной массой неисторически сложившейся жизни, кото­рая, будучи все-таки человеческой жизнью, преисполнена – открыто или тайно под покровом виталь­ной силы своего существования - тревоги и страха.

Другими словами, не наследование, а традиция делает нас людьми. То, чем человек об­ладает наслед­ственно, практически нерушимо; традиция же может быть полностью утеряна.»(244-245)

В этом периоде он выделяет осевое время истории. Карл Ясперс утверждает о наличии резкого из­менения стиля и динамики жизни в Китае, Индии и Греции между 800 и 200 гг. до н.э., назы­вая этот период «осевым временем». Ясперс так характеризует измене­ния: «Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя перед пропастью, он ставит радикаль­ные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира»(с.33)

Тот человек, который появился в осевое время- это «подлинный» человек, «который, будучи связан и скрыт плотью, скован своими влечениями, лишь смутно осознавая са­мого себя, стре­мится к освобож­дению и спасению и действительно способен обрести его уже в этом мире в порыве вознесения к идее, в несокрушимом спокойствии души, в медитации, в понимании того, что он сам и весь мир есть атман, в состоянии нирваны, в единении с дао или в покорности воле Божьей… Он может отказаться от всех мирских благ, уйти в пустыню, в лес, в горы; став от­шельником, познать творческую силу оди­ночества и вернуться в мир обладателем знания, муд­рецом, пророком. В осевое время произошло открытие того, что позже стало назы­ваться ра­зу­мом и лично­стью»(с.34-35)

Он пишет об изменении ментальности в осевом времени следующее: «Мифологической эпохе с ее спокойной устойчивостью пришел конец. Основные идеи греческих, индий­ских, китайских филосо­фов и Будды, мысли пророков о Боге были далеки от мифа. На­чалась борьбы рациональности и ра­ционально проверенного опыта против мифа (ло­госа против мифа), затем борьба за трансцендентного Бога, против демонов, которых нет, и вызванная этическим возму­щением борьба против ложных об­разов Бога» (Ясперс к. Смысл и назначение истории М., 1994 с.33). В это время и наблюда­ется воз­никновение философии- идеологии рефлектирующего ин­дивидуального сознания мо­дернизацион­ного типа.

В это «осевое время» наблюдается изменение в социальном устройстве, для этого пе­риода ха­рак­терны в Индии, Китае и Греции наличие «рыхлых» социальных образо­ва­ний, возникших на основе прежних империй, что и обусловило «катастрофизм» и «ин­дивидуализм» в ментально­сти. Прежнее социальное устройство воспринимается как «золотой век», который предстает в качестве идеала. Хотя в результате произошло опять возникновение имперских образований к концу «осевого» вре­мени, тем не менее опыт этого времени не исчез, он выкристаллизовался в социальном опыте челове­чества и послужил базой для становления современного общества. Как пишет Ясперс: «что сверши­лось тогда, что было создано и продумано в то время, человечество живет вплоть до сего дня. В каж­дом своем порыве люди, вспоминая, обращаются к осевому времени, воспламеняются идеями той эпохи. С тех пор принято считать, что воспоми­нание и возрождение возможностей осевого времени – Ренессанс – ведет к духовному подъему. Возврат к этому началу – постоянно повторяющееся явление в Китае, Индии и на За­паде»(с.38) Основой для тяги к этому неспокойному времени у западного че­ло­века в частности состоит в том, что там он ощущает дух свободы. Как пишет Ясперс: «Великий по­ворот произошел в тот период, когда начиная с VI в. в Греции возникла свобода мышления, свобода людей, свобода полиса, когда вслед за тем в персидских войнах свобода утвердилась и достигла сво­его высшего, хотя и недолговечного расцвета. Не универсальная жреческая культура, не учение ор­фиков или пифагореизм, а свободные государственные образования конституировали греческий дух и создали огромные возможности, но вместе с тем и опасность для человека. С тех пор в мире воз­никла возможность свободы»(с.85-86). Хотя, надо всегда помнить, что эта свобода стала возможной лишь для граждан полиса, а не для рабов.

Ясперсу следовало бы уделить внимание еще и становлению денежной системы, рез­кому воз­растанию роли торговли и все большему распространению железа в античном мире, но, в силу своего экзистенциального мировоззрения, он уделяет недостаточно внимания хозяйственной системе общества, предпочитая производить анализ ментальной и социальной сфер.

Это осевое время истории прошли не все народы. К осевым народам Ясперс относит лишь ки­тайцев, индийцев, греков и иудеев. Одни народы потеряли свою культуру, под­чинившись осе­вым народам и переродились, другие так и остались в доистории.

Третий период- это период мировой истории, который был подготовлен эпохой великих гео­графических открытий, начало же этого периода он относит к XX веку.

В нем, насколько можно понять, он склоняется к мысли о выделении второго осевого времени истории, которое он датирует 1500-1800 гг. «Чистота и ясность, непосредст­венная свежесть первого осевого времени здесь не повторяются. Слишком теперь все подчинено власти неумолимых тради­ций, и на каждом шагу общество попадает в ту­пик, откуда, как бы невзирая на это, одинокие в своем величии люди находят путь к поразительным свершениям. Однако эта вторая ось обладает такими возможностями, которых не знала первая. Поскольку она могла пе­ренимать опыт, усваивать идеи, она с самого начала и многозначнее и богаче. Именно в её ра­зорванности открылись глубины челове­ческой природы, до той поры никому не видимые. Пре­имущество этой второй оси объясняется тем, что она, находясь в континууме развития и бу­дучи вместе с тем изначальной, возвышаясь над тем, что уже было создано в период первой оси, обладала большим горизонтом и достигала большей ши­роты и глубины. Однако ей следует при­судить второе место, поскольку она не питалась только своими соками, подвергалась силь­ным искажениям и извращениям и терпела их»(с.97)

Эта вторая ось истории, по Ясперсу, сугубо европейское явление, которое значительно для ев­ропей­ских народов.

Третий период обладает существенной чертой- в этот период человечество становится единым. Именно становление единства человечества, по Ясперсу, является одной из самой важнейших специ­фических черт этого периода «мировой истории». И именно достижением этого единства и кончается история. Но до этого еще человечеству да­леко. Более того, пишет Ясперс: «Единство истории как полное единение человече­ства никогда не будет завершено. История замкнута между истоками и це­лью, в ней действует идея единства. Человек идет своим великим историческим путем, но не за­вер­шает его в реализованной конечной цели. Единство человека – граница истории. А это значит: дос­тигнутое завершенное единство было бы концом истории»(с.270)

История, по Ясперсу, - это всегда переход к чему-то, процесс становления. Это процесс становления человека, ибо человек открыт для совершенства. История, как переход об­наруживается во всех сфе­рах человеческой жизни. «Ослабление движения, превраще­ние пере­хода в видимость устойчивой длительности устраняет вместе с ощущением времени и остроту сознания, погружает человека в дрему внешнего повторения, при­вычки и чисто природного со­стояния»(с.251-252)

Он также дает иную систему периодизации, наличия «двух дыханий» человеческой культуры: первое «дыхание» идет от прометеевской эпохи к осевому времени со всеми его последст­виями, второе- на­чинается с эпохи науки и техники. Если первый период отличается автономностью локальных куль­тур, то второй знаменует становление един­ства человечества.

Карл Ясперс, как и большинство мыслителей, считает, что в знание и технике челове­чество идет о прогрессивно возрастающей линии, которое содержит определенные от­ступления и ос­тановки, но в целом наблюдается тенденция к росту: «Идея прогресса коренится в науке и тех­нике и только здесь приобретает свой подлинный смысл»(с.158) Но, как он утверждает «прогресс может быть в знании, в технике, в создании предпо­сылок новых человеческих воз­можностей, но не в субстанции человека, не в его при­роде, возможность прогресса в сфере суб­станциального опровергается фактами. Высо­ко­развитые народы погибали под натиском наро­дов, значительно уступавших им в раз­витии, культура разрушалась варварами. Физическое уничтожение людей выдающихся, задыхающихся под давле­нием реальностей массы, - явление, наиболее часто встре­чающееся в истории. Быстрый рост усред­ненности, неразмышляющего на­селения, даже без борьбы, самым фактом своей массовости, торжест­вует, подавляя духовное величие. Беспрерывно идет отбор неполноценных, прежде всего в таких ус­ло­виях, когда хит­рость и брутальность служат залогом значительных преимуществ. Невольно хо­чется сказать: все великое гибнет, все незначительное продолжает жить»(с.259)

ЯСПЕРС К. (1883- 1969)

Известен своей работой «Великие философы», где отстаивал тезис о том, что история философии прежде всего это история Философов. Эта концепция подвергалась критике, но на самом деле так Ясперс не мыслил, да и не мог мыслить, ибо нам прекрасно известен «историцизм» мыш­ления Ясперса. Действительно, из опублико­ванных впоследствии работ ста­новится ясно, что творчество этих философов он рас­сматривал всегда в контексте их «встроенности» в универ­сальную историю человече­ства. Да, философ творит свою философию не только своим разумом, но и душой, и те­лом, своей жизнью. В этом прав К. Ясперс. Но эта жизнь есть жизнь в истории. Ему в «Великих философах» не совсем удалось отразить это. Но удалось показать в других работах, в частности в «Введении во всемирную историю философии», которое было написано еще до «Великих философов».

В этой работе он, во-первых, он подчеркивает, что, хотя в своей жизни человек и не ин­тересуется философией, но он всегда мыслит, а потому находится в состоянии философст­вования. «История философии есть история человека, история того, как он сознает мир и себя самого, история, в какой он сознает бытие» (Ясперс К. Всемирная история философии. Введение. Спб., Наука. 2000. С.69-70). Более того, для него исто­рия философии – это показ того как происходит становление человека. И это верно, ибо человек ведь есть только лишь «проект», проект в такой же степени проблематичный, как и проблематична философия.

Во-вторых, как человек верующий, он, естественно, этот «проектный» характер человека вер­бализирует в религиозной терминологии, но делает это всегда ненавяз­чиво, применяя философскую терминологию по преимуществу. (Навязчивость религиозных философов в этом отношении часто раздражает, они везде вместо философской терминологии употребляют те или иные религиозные понятия и символы, что мешает исследованию и пониманию). Для него история философии «…есть осуществление человеческого сознания в мире, в его отношении к трансценденции. В любое время основанием человеческого бытия является то, в каких богов он верует, ка­кой облик принимает для него трансценденция. Философия – путь мысленного зна­ком­ства человека с трансценденцией: сознательное схватывание божественного в мире» (Яс­перс К. Всемирная история философии. Введение. Спб., Наука. 2000. С.74).

В-третьих, для него история философии есть становление разумности. Как известно, для Яс­перса, особенно в послевоенный период его творчества, разум имеет экзистен­циальный харак­тер, что совершенно верно. Вот что он пишет: «История философии представляет собой уси­ление или ослабление импульсов разума, а вместе с ними и при их помощи она есть разворачивание содержания экзистенции. Единая философия ра­зума создает глубину коммуникации, творит достоинство и благородство человече­ского бытия» (Ясперс К. Всемирная история философии. Введение. Спб., Наука. 2000. С.75). Становление разумности, по Ясперсу, идет одновременно с становлением сво­боды, освобождения человека.

Самое важное, что он показывает своеобразие динамики историко-философского про­цесса, в котором существуют «прорывы», т.е. видит нелинейный характер этого процесса.

Ясперс не отрицает динамики развития философских проблем, и совершенствования философии в области прояснения тех или иных аспектов философии, уточнения своего категориального аппарата и в этом она сродни науке. Но, с другой стороны, Ясперс подчерки­вает, что она имеет черты произведения искусства, которые выступают как за­вершенные цело­стности. Что верно та или иная философия выступает перед нами все­гда как некая сингуляр­ность, которую нельзя изменить, а можно только реставриро­вать.

Но все это может понимаемо полноценно только в «облике определенной личности. Поэтому история философии представляет собой прежде всего историю великих фило­софов» (Ясперс К. Всемирная история философии. Введение. Спб., Наука. 2000. С.108). Именно: «Великие фило­софы в своем духовном диалоге сквозь тысячелетия обитают в некоем общем поле, которая не является ни той голой рациональностью, что непрерывно прогрессирует, ни идеей единственно истинного образа человека, который воплощается в образец для подражания» (Ясперс К. Все­мирная история философии. Введение. Спб., Наука. 2000. С.108)

Он подчеркивает «..мысль целиком жива для нас только вместе с человеком, который её мыс­лил. В философской мысли мы ощущаем личное существо, для которого она имела значение. Поэтому в историческом созерцании мы ищем философов, а не только свободно парящие мысли» (Ясперс К. Всемирная история философии. Введение. Спб., Наука. 2000. С.159)

Как выдающийся философ, в отличие от некоторых поверхностных интерпретаторов его исто­рико-философских работ он пишет следующий текст, который, на мой взгляд, должен стать классическим для историка мысли, для историка философии:

«Нужно знать мир, в котором продумывались философия, материал, в котором она мыслит, опыт и наглядные представления, лежащие в ее основании, типичные ситуации, которые в ней происходят, общество, в котором живут люди, нечто для них само собой разумеющееся, повсе­дневное, всеобщее для определенного времени, куль­туры, народа. История некоей существен­ной самозаконности развития мысли в истории какой-либо проблемы правильна только в опре­деленном отношении, как частный мо­мент. Но содержания, которые за этим стоят, делают впервые понятны и эти пути раз­вития проблемы. Нужно понимать философскую мысль в дей­ствительности мыслящего ее человека, а не только как оторванное от него предметное содержание. Нужно исторически присутствовать в мире, в котором мыслилась мысль, в ланд­шафте и при­роде, в способах труда и социологических отношениях, в общественном положении самого мыслящего» (Ясперс К. Всемирная история философии. Введение. Спб., Наука. 2000. С.164-165). Вообще, для меня просто нет смысла далее комментировать эту его работу, возникает желание просто выучить её наизусть.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.

2. Мень А.В. К проблематике «осевого времени» (надконфессиональн. и христоцен­тричн. трактовки) \\ Восток 1990, №6

3. Айзенштадт Ш. «Осевая эпоха»: возникновение трансцендентных видений и подъем духов­ных сословий \\ Ори­ентация – поиск: Восток в теориях игипотезах. М., 1992.

4. Эйзенштадт С. Прорывы Осевого времени: их особенности и происхож. \\ Современные теории цивилизаций. М., 1995.

5. Эйзенштадт Ш. О цивилизациях «Осевого времени» \\Сравнительное изучение ци­вилиза­ций. Хрестоматия. М., 1998.

6. Лавров П.Л. О Религии М., 1989.