Глава четырнадцатая. Зеленский был доктор отличный и, сколько я могу теперь понимать, вероятно, относился к новой медицинской школе: он был гигиенист и к лекарствам прибегал

Зеленский был доктор отличный и, сколько я могу теперь понимать,
вероятно, относился к новой медицинской школе: он был гигиенист и к
лекарствам прибегал только в самых редких случаях; но тогда насчет
медикаментов и других нужных врачебных пособий был требователен и
чрезвычайно настойчив. Что он назначил и потребовал, - это уже чтоб было,
да, впрочем, и сопротивления-то некому было оказывать. О пище уж и говорить
нечего: разумеется, какую порцию ни потребуй, Бобров не откажет. - Он и
здоровых " мошенников" любил кормить досыта, а про больных уже и говорить
нечего. Но я помню раз такой случай, что доктор Зеленский для какого-то
больного потребовал вина и назначил его на рецепте словами: " такой-то номер
по прейскуранту Английского магазина".
Солдат понес требование эконому, и через несколько минут идет сам
Андрей Петрович.
- Батенька, - говорит, - вы знаете ли, сколько этот номер вина за
бутылку стоит? Он ведь стоит восемнадцать рублей.
А Зеленский ему отвечал:
- Я и знать, - говорит, - этого не хочу: это вино для ребенка нужно.
- Ну а если нужно, так и толковать не о чем, - отвечал Бобров и сейчас
же вынул деньги и послал в Английский магазин за указанным вином.
Привожу это, между прочим, в пример тому, как они все были между собою
согласны в том, что нужна для нашей выгоды, и приписываю это именно той их
крепкой друг в друге уверенности, что ни у кого из них нет более драгоценной
цели, как _наше_ благо.
Имея на руках в числе тысячи трехсот человек двести пятьдесят
малолетних от четырех до восьми лет, Зеленский тщательнейше наблюдал, чтобы
не допускать повальных и заразительных болезней, и заболевавших скарлатиною
сейчас же отделял и лечил в темных комнатах, куда не допускал капли света.
Над этой системой позже смеялись, но он считал ее делом серьезным и всегда
ее держался, и оттого ли или не оттого, но результат был чудесный. Не было
случая, чтобы у нас не выздоровел мальчик, заболевший скарлатиною. Зеленский
на этот счет немножко бравировал. У него была поговорка:
- Если ребенок умрет от горячки, доктора надо повесить за шею, а если
от скарлатины - то за ноги.
Мелких чиновных лиц у нас в корпусе было очень мало. Например, вся
канцелярия такого громадного учреждения состояла из одного бухгалтера
Паутова-человека, имевшего феноменальную память, да трех писарей. Только и
всего, и всегда все, что нужно, было сделано, на при больнице Зеленский
держал большой комплект фельдшеров, и ему в этом не отказывали. К каждому
серьезному больному приставлялся отдельный фельдшер, который та: с возле него
и сидел - поправлял его, одевал, если раскидывается, и подавал лекарство.
Отойти он, разумеется, не смел и подумать, потому что Зеленский был тут же,
за дверью, и каждую минуту мог выйти; а тогда, по старине, много не говоря,
сейчас же короткая расправа: зуботычина - и опять сиди на месте.