Сервис онлайн-записи на собственном Telegram-боте

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое расписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
Для новых пользователей первый месяц бесплатно.

Чат-бот для мастеров и специалистов, который упрощает ведение записей:

— Сам записывает клиентов и напоминает им о визите;
— Персонализирует скидки, чаевые, кэшбэк и предоплаты;
— Увеличивает доходимость и помогает больше зарабатывать;

Начать пользоваться сервисом

Как продвинуть сайт на первые места?

Вы создали или только планируете создать свой сайт, но не знаете, как продвигать? Продвижение сайта – это не просто процесс, а целый комплекс мероприятий, направленных на увеличение его посещаемости и повышение его позиций в поисковых системах.

Ускорение продвижения

Если вам трудно попасть на первые места в поиске самостоятельно, попробуйте технологию Буст, она ускоряет продвижение в десятки раз, а первые результаты появляются уже в течение первых 7 дней. Если ни один запрос у вас не продвинется в Топ10 за месяц, то в SeoHammer за бустер вернут деньги.

Начать продвижение сайта

Совесть

Случилось это в давнишние, давнишние, незапамятные времена, когда и летописей-то еще не писалось! Случалось и тогда людям делать глупости, но никто их глупостей не записывал. Оттого, может быть, мы и считаем наших предков мудрыми.

В те незапамятные времена и родилась на свет Совесть. Родилась она тихою ночью, когда все думает. Думает речка, блестя на лунном свете, думает тростник, замерши, думает трава, думает небо. Оттого так и тихо.

Днем-то все шумит и живет, а ночью все молчит и думает. Каждая куколка думает, с какими бы пестрыми разводами ей выпустить бабочку. Растения ночью выдумывают цветы, соловей - песни, а звезды - будущее. В такую ночь, когда все думало, и родилась Совесть. С глазами большими, как у ночных птиц. Лунный свет окрасил ее лицо бледным цветом. А звезды зажгли огонь в глубине ее очей.

И пошла Совесть по земле.

Жилось ей наполовину хорошо, наполовину плохо. Жила, как сова. Днем никто с ней не хотел разговаривать. Днем не до того.

Там стройка, там канаву роют. Подойдет к кому - тот от нее и руками и ногами: - Не видишь, что кругом делается? Тут камни тащат, тут бревна волокут, тут лошади ездят. Тут надо смотреть, как бы самого не раздавили. Время ли с тобой разговаривать! Зато ночью она шла спокойно. Она заходила и в богатые фарфоровые дома, и в шалаши из тростника. Тихонько дотрагивалась до спящего. Тот просыпался, видел ее в темноте горящие глаза и спрашивал:

- Что тебе?

- А ты что сегодня делал? - тихонько спрашивала Совесть.

- Что я делал! Ничего, кажется, я такого не делал!

- А ты подумай. - Разве вот что...

Совесть уходила к другому, а проснувшийся человек так уж и не мог заснуть до утра и все думал о том, что он делал днем. И многое, чего ему не слышалось в шуме дня, слышалось в тишине задумавшейся ночи. И мало кто спал. Напала на всех бессонница.

Даже богатым ни доктора, ни опиум помочь не могли. Сам мудрый Ли-Хан-Дзу не знал средства от бессонницы. У Ли-Хан-Дзу было больше всех-денег, больше всех земли, больше всех домов. Потому люди и думали: - Раз у него всего больше всех, - значит, у него больше всех и ума! И звали Ли-Хан-Дзу премудрым. Но и сам премудрый Ли-Хан-Дзу еще больше других страдал от той же болезни и не знал, что поделать.

Кругом все были ему должны, и все всю жизнь только и делали, что ему долг отрабатывали. Так мудро Ли-Хан-Дзу устроил.

Как мудрый человек, он всегда знал, что надо делать. Когда кто-нибудь из должников крал у него что и попадался, Ли-Хан-Дзу колотил его, - и колотил, по своей мудрости, так примерно, чтоб и другим неповадно было.

И днем это выходило очень мудро: потому что другие действительно боялись. А по ночам Ли-Хан-Дзу приходили иные мысли: - А почему он ворует?

Потому что есть нечего. А почему есть нечего? Потому что заработать некогда: он весь день только и делает, что мне долг отрабатывает. Так что мудрый Ли-Хан-Дзу даже смеялся.

- Вот хорошо! Выходит, меня же обворовали, я же и не прав!

Смеялся, - а заснуть все-таки не мог. И до того его бессонные ночи довели, что Ли-Хан-Дзу, - несмотря на всю свою мудрость, -

однажды взял, да и объявил: - Верну я им все их деньги, все их земли, все их дома! Тут уж родные мудрого Ли-Хан-Дзу вой подняли: - Это с ним от бессонницы. От бессонных ночей на мудрого человека безумье напало!

И доктора сказали то же. Пошел шум: - Все " она" виновата! Если уж на мудрейшего из людей безумье напало, что же с нами будет? И испугались все: и богатые, и бедные. Все жалуются:

- И меня " она" бессонницами мучает!

- И меня!

- И меня!

Бедные испугались еще больше, чем богатые:

- У нас всего меньше всех, значит, и ума меньше. Что же с нашими умишками будет?

А богатые сказали:

- Видите, как " она" бедных людей пугает, надо нам хоть за бедных вступиться!

И все стали думать, как бы от Совести отделаться. Но с кем ни советовались, ничего выдумать не могли.

Жил тогда в Нанкине А-Пу-О, такой мудрый и такой ученый, что равного ему по мудрости и учености не было во всем Китае. Решили люди:

- Надо у него совета спросить. Кроме него, никто помочь не может!

Снарядили посольство, принесли дары и до земли много раз поклонились.

- Помоги от бессонницы!

Выслушал А-Пу-О про народное горе, подумал, улыбнулся и сказал:

- Можно помочь! Можно и так сделать, что " она" даже и приходить не будет иметь права!

Все так и насторожились. А-Пу-О опять улыбнулся и сказал:

- Давайте сочинять законы. Где ж темному человеку знать, что он должен делать, чего не должен? Вот и давайте - напишем на святках, что человек должен делать и чего нет. Мандарины будут учить законы наизусть, а прочие пусть к ним приходят спрашивать: можно или нельзя.

Пусть тогда " она" придет: " Что ты сегодня делал? " - " А то делал, что полагается, что в свитках написано". И будут все спать спокойно.

Конечно, прочие будут мандаринам платить: не даром же мандарины будут себе мозги законами набивать!

Обрадовались тут все. Мандарины - потому что все-таки легче в книжных значках ковыряться, чем, например, в земле.

А прочие - что лучше уж мандарину заплатить да днем с ним минутку поговорить, чем по ночам с " ней" разговаривать.

И принялись писать все, что человек должен делать и чего он не должен. И написали.

А мудрого А-Пу-О сделали верховнейшим из мандаринов. И зажили люди отлично. Даже с лица поправляться стали.

Нужно человеку что сделать, он сейчас к мандарину, выкладывает перед ним приношение:

- Здравствуй, премудрый! Разворачивай-ка свитки, - что в таком случае делать надлежит?

Зайдет спор, оба к мандарину идут, оба приношения выкладывают:

- Разворачивай свитки. Кто по ним выходит прав? Только уж самые последние бедняки, у которых даже мандарину за совет заплатить было нечем, бессонницей страдали.

А прочие, как только к ним приходила ночью Совесть, говорили:

- Что ты к нам лезешь! Я по законам поступал! Как в свитках написано! Я не сам! Переворачивались на другой бок и засыпали.

Даже мудрец Ли-Хан-Дзу, который больше всех от бессонницы страдал, теперь только посмеивался, если к нему ночью Совесть

приходила:

- Здравствуй, красавица! Что скажешь?

- Что ж, ты имущество возвращать хотел? - спрашивала Совесть, глядя на него глазами, в которых мерцали звезды.

- А имею я право? - похохатывал Ли-Хан-Дзу. - А что в свитках сказано? " Имущество каждого принадлежит ему и его потомству". Как же я буду чужое имущество расточать, если мое потомство на раздачу не согласно? Выходит, или я вор, у них краду, или сумасшедший, потому что у себя ворую. А в законе сказано: " Вора и сумасшедшего сажать на цепь". А потому и меня оставь спать спокойно, да и тебе советую лучше спать, а не шататься!

Поворачивался к ней, спокойно и сладко засыпал. И всюду, куда ни приходила Совесть, она слышала одно и то же:

- Почем мы знаем! Как мандарины говорят, так мы и делаем. У них поди и спрашивай! Мы - по закону.

Пошла Совесть по мандаринам:

- Почему меня никто слушать не хочет?

Мандарины смеются:

- А законы на что? Разве можно, чтобы люди тебя слушались и так поступали! А не поймет кто тебя, а перепутает, а переврет? А тут для всех тушью на желтой бумаге написано! Великая штука! Недаром А-Пу-О за то, что это выдумал, верховнейшим мандарином числится.

Пошла тогда Совесть к самому премудрому А-Пу-О. Дотронулась до него слегка и стала. Проснулся А-Пу-О, вскочил:

- Как ты смеешь ночью без спроса в чужой дом являться? Что в законе написано? " Кто явится ночью тайком в чужой дом, того считать завора и сажать его в тюрьму".

- Да я не воровать у тебя пришла! - отвечала Совесть. - Я Совесть!

- А по закону ты развратная женщина. Ясно сказано: " Если женщина ночью является к постороннему мужчине, - считать ее

развратной женщиной и сажать ее в тюрьму! " Ты развратница, значит, если не воровка?

- Какая я развратница! - воскликнула Совесть. - Что ты?!

- Ах, ты, значит, не развратница и не воровка, а просто не хочешь исполнять законов? В таком случае и на это закон есть: " Кто не хочет исполнять законов, - считать того беззаконником и сажать в тюрьму". Гей, люди! Заколотить-ка эту женщину в колодки, да посадить за решетку на веки вечные, как развратницу, подозреваемую в воровстве и уличенную в явном неповиновении законам.

Наколотили Совести на руки колодки и заперли. С тех пор она уж, конечно, ни к кому больше не является и никого не беспокоит. Так что даже совсем про нее забыли.

Разве иногда какой грубиян, недовольный мандаринами, крикнет:

- Совести у вас нету!

Так ему сейчас бумагу покажут, что Совесть под замком сидит.

- Значит, есть, если мы ее под замком держим!

И грубиян смолкнет: видит, что действительно правы! И живут люди с тех пор спокойно, спокойно.

ГУСЛЯР

Богдыхан Дзин-Ла-О, да будет его память священна для всего мира, который только носит косы, - был мудрый и справедливый богдыхан.

Однажды он призвал к себе своих приближенных и сказал им: - Я хотел бы знать имя величайшего злодея во всем Пекине, - чтоб наказав его примерно, устрашить злых и поощрить к добродетелям добрых.

Придворные поклонились в ноги и отправились. Три дня и три вечера ходили они по Пекину, посещали базары, чайные дома, курильни опиума, храмы и вообще места, где толпился народ. Внимательно прислушивались. А на четвертый день пришли к богдыхану, поклонились в ноги и сказали:

- Мы сделали все, что нам только позволяли наши слабые силы, чтоб исполнить твою небесную волю. И исполнили.

- Знаете ли вы теперь величайшего злодея в Пекине? - спросил богдыхан.

- Да, повелитель вселенной. Мы его знаем. - Его имя? - Тзянь-Фу.

- Чем же занимается этот негодяй? - воскликнул, вскипев благородным негодованием, богдыхан.

- Он играет на гуслях! - ответили посланные.

- Какие же преступления совершает этот гусляр? Он убивает людей? - спросил богдыхан.

- Нет.

- Он грабит?

- Нет.

- Он крадет?

- Нет.

- Да что же, наконец, такое невероятное делает этот человек? - воскликнул богдыхан, теряясь в догадках.

- Ровно ничего! - ответили посланные. - Он только играет на гуслях. И славно играет, надо сознаться. Сам ты, владыка солнца и

повелитель вселенной, не раз изволил слушать его игру и даже одобрять ее.

- Да, да! Теперь я припоминаю! Гусляр Тзянь-Фу! Припоминаю. Отличный гусляр! Но почему же вы считаете его величайшим злодеем в Пекине?

Придворные поклонились и отвечали:

- Потому что его ругает весь Пекин. " Негодяй Тзянь-Фу"! " Мошенник Тзянь-Фу"! " Злодей Тзянь-Фу"! - только и слышишь на каждом шагу. Мы обошли все храмы, все базары, все чайные дома, все места, где толпится народ, - и всюду все только и говорили, что о Тзянь-Фу. А говоря о нем, только и делали, что его ругали.

- Странно! - воскликнул богдыхан. - Нет, тут что-нибудь да не так!

И он решил сам расследовать загадочное дело. Переоделся простолюдином и в сопровождении двух тоже переодетых телохранителей отправился странствовать по улицам Пекина. Он пришел на базар.

Утренний торг кончился, торговцы складывали свои корзины и болтали между собой.

- Негодяй этот Тзянь-Фу! - кричал один из торговцев. - Он опять вчера вечером на празднике, по случаю новолунья, играл печальную песню. Что бы ему сыграть что-нибудь веселое!

- Да как же! Ждите! - злобно захохотал другой. - Разве этот негодяй может играть веселые песни! Весел тот, у кого душа бела, как

цветок чайного дерева. А у этого мошенника душа черна, как тушь. Вот он и играет печальные песни.

- Как только не повесят такого злодея! - воскликнул кто-то в толпе.

- Его надо распилить тупой пилой пополам, и непременно вдоль! - поправил сосед.

- Нет, привязать к двум лошадям за руки и за ноги и так разорвать!

- Посадить в мешок с давно не кормленными кошками!

И все кричали:

- Злодей Тзянь-Фу! - Негодяй Тзянь-Фу! - Как его терпит земля!

Богдыхан пошел в чайный дом. Посетители сидели на циновках и пили чай из крошечных чашечек.

- Добрый день, добрые люди! Пусть души предков шепчут вашим душам хорошие советы! - приветствовал богдыхан, входя и кланяясь. - Что новенького в Пекине?

- Да вот мы только что без тебя говорили о негодяе Тзянь-Фу! - сказал один из присутствовавших. - А он сделал что-нибудь? – спросил богдыхан. - Как? Разве ты не слышал? Весь город говорит об этом! - воскликнули все кругом. - Вчера он нечаянно зацепил ногтем не за ту струну и взял неверную ноту! Негодяй!

- Что это был за ужас! - воскликнул один, делая вид, что корчится.

- И его еще не повесили! - Не растерзали!

И все, возмущенные до глубины души, восклицали:

- Негодяй Тзянь-Фу! - Мошенник Тзянь-Фу! - Злодей Тзянь-Фу!

Богдыхан пошел в курильню опиума. Там стоял страшный шум.

- Что случилось? - спросил богдыхан.

- А! Как всегда! Спорят о Тзянь-Фу! - махнул рукой хозяин.

Курильщики, ложась на полати, ругали Тзянь-Фу на чем свет стоит.

- Сыграл вчера пять песен! - кричал один. - Как будто не достаточно двух! - Сыграл вчера пять песен! - ворчал другой. – Как

будто не мог сыграть семь или восемь!

И они ругательски ругали Тзянь-Фу, пока не засыпали с открытыми глазами.

И тогда все-таки бормотали во сне: - Злодей Тзянь-Фу! – Негодяй Тзянь-Фу!

- Мошенник из мошенников Тзянь-Фу!

Богдыхан пошел в храм. Люди молились богам, но, когда уставали молиться, обменивались замечаниями и шепотом говорили друг другу:

- А Тзянь-Фу, все-таки, негодяй!

Короче сказать, до вечера богдыхан обошел весь город и везде только слышал: - Тзянь-Фу! Тзянь-Фу! Тзянь-Фу! Злодей! Негодяй! Мошенник! Наконец, вечером, возвращаясь домой, он зашел по дороге в дом бедного кули и, пожелав хозяевам хорошего ужина, спросил:

- Слыхали ли вы гусляра Тзянь-Фу?

- Где нам! - ответил бедный кули. - Разве у нас есть время развлекаться или платить за игру на гуслях! У нас не хватает на рис!

Но мы знаем все-таки, что Тзянь-Фу негодяй! Об этом говорит весь Пекин.

И вся семья принялась разбирать игру человека, которого они никогда не видали и не слыхали, и приговаривать: - Злодей Тзянь-Фу! - Негодяй Тзянь-Фу! - Мошенник Тзянь-Фу!

Богдыхан, вернувшись во дворец, был вне себя от изумления.

- Что бы это значило?

И, несмотря на поздний час, приказал немедленно разыскать и привести Тзянь-Фу.

Гусляра разыскали и немедленно привели к богдыхану.

- Здравствуй, Тзянь-Фу! - сказал богдыхаy. - Знаешь ли ты, что во всем Пекине никого не ругают, кроме тебя?

- Знаю, небесная мудрость! - отвечал, лежа ниц, Тзянь-Фу.

- Все только и делают, что разбирают твою игру. Докапываются до таких мелочей, что просто ужас. И ругают тебя за эти мелочи на чем свет стоит!

- Знаю, небесная мудрость! - лепетал Тзянь-Фу.

- Отчего же это происходит?

- А происходит это по очень простой причине! - отвечал Тзянь-Фу.

- Им не позволено ничего обсуждать, кроме моей игры на гуслях. Вот они меня одного и разбирают, и ругают.

Богдыхан приложил палец ко лбу и сказал: А!

И приказал запретить так же обсуждать и игру Тзянь-Фу. Богдыхан Дзин-Ла-О был справедливый богдыхан.