Какие новости?

Показал бы я вам эмопространство… Если в «Парусе» реально кто-нибудь это умеет и может даже этому учить… В основном, с кем не поговоришь – бе-ме…

Больно в ушах… Стучат зубы… В носу вода промерзла до самого лба…

Лев прицепил замерзший трос к переднему бамперу, забрался в машину, включил свет и посигналил. Огромный трактор, оборудованный ржавым ковшом, заревел, пустил в воздух черные клубы дыма и рванул назад, вытаскивая за собой заледеневшую машину. Старик протер стекло и посмотрел на небо.

– Молодец! Быстро помощь нашел!

– Какие новости? Что с Викой? Игорь не звонил?

– Пойми, сынок, существуют правила: не сочувствовать и не переживать. Хоть волосы все себе на бестолковке вырви! Кому легче станет?

Прокопав длинный коридор снега, машина оказалась на дороге и осторожно опустилась на пробитую шину, словно собака на больную лапу.

– Спасибо! – крикнул Лева, сматывая грязный трос.

– Удачи, осторожнее на дороге! – ответил тракторист и продолжил свой путь, разрывая фарами плотную белую стену.

Сыт снегом… Им можно наслаждаться… Закутавшись… Ступая по своим чистым следам в свете фонаря… Рассматривая надоевшие двор и улицу, принявшие вдруг праздник… Не сейчас, Лева, не сейчас…

– О чем Вы говорите? – зажмурившись и покрутив головой сказал старику Лев. – Как я могу не переживать?! Просто курить, пить, есть и спать как обычно? Как животное?

Вытаскивая запаску и инструменты из багажника, Масальский поранил руку, выронил колесо и, сжав кулаки, громко зарычал в небо.

Телефон как будто ответил на его волнения и заиграл старую приятную музыку, в звуках которой сейчас можно было услышать радость и облегчение.

– Игорь!

– Лева! Мы уже едем в больницу, она очнулась…

Связь снова начала пропадать. Приходилось жадно ловить слова друга, которые прерывались шипением и уходили куда-то в пустоту.

– Игорь! Игорь! – лупя кулаком по капоту, сквозь зубы выл Лев.

– … Вроде хорошо. Спасибо вам огромное. Я не понимаю, как… … но без вас я бы не смог бы спасти Вику!

– Я сам пока мало что понимаю! Неужели все хорошо?

Горсть снега в лицо… Капли за ворот… Горячий выдох в ладони…

– Лева, я перезвоню, как освобожусь.

Лев закончил разговор и, облизывая рану на ладони, направился к машине, где как ни в чем не бывало сидел Вальтер с котом на руках.

– Твои ноги шагают сами по себе и могут увести тебя далеко, пока ты разговариваешь по телефону! А если ими управляешь не ты, то на какую праматерь тебе нужны ноги?

– Все украдено, бесполезно ехать дальше, нужно позвонить…!

– Ты должен ехать в том же направлении, в котором и ехал. Тупые выводы сделаешь потом. Снег приготовил нам еще много сюрпризов!

– Я хочу, чтобы Вы, наконец, мне все объяснили!

Старик вышел из машины и оценивающе посмотрел на Масальского.

– Объяснить? А что тебе объяснить Твоя бестолковка, как и у большинства, только и может, что следить, как работает собственный зад! Любые объяснения и умные книги твой чемодан воспримет как мусор, который тут же будет выброшен на свалку. Пока ты сам не дойдешь до знаний и не воспользуешься ими на практике, они будут для тебя лишней вонью на чердаке! А что если земля разлетится на миллиарды маленьких осколков и вместе с тобой превратится в грязь на моих загаженных ботинках? А что если я скажу тебе, что это уже происходило несколько раз, но ты этого не замечал, не придавал этому значения и продолжал жить своей обычной жизнью, заботясь о земных делах, телевизионных передачах и сплетнях? А что если человек – это муравей? Его планета – муравейник. И сверху постоянно кто-нибудь смотрит, как копошатся муравьишки в своем муравейнике, занятые своими муравьиными делами. Они настолько поглощены придуманными ими же занятиями, что не видят мира вокруг себя и не понимают, что каждый из маленьких муравьишек на самом деле – целая отдельная Вселенная! Ладно, хоть никому на ум не приходит раздавить всех до одного… Я бы давно уже… Но все то, о чем я сейчас толкую, имеет лишь косвенное отношение к твоему вопросу. Я просто все помню. Я еще не забыл эти события!

Окоченевшие руки вкрутили в колесо последний болт, затянули его ключом и вытащили домкрат.

Лев уже не обращал внимания на боли в голове и в груди из-за недавней потасовки.

– Нужно закурить, – тихо сказал он, отворачивая лицо от ветра и жгущего глаза густого снега, – вместо того, чтобы все мне объяснить, Вы окончательно меня запутали. Вы это все точно не придумали… Человек ведь не в состоянии придумать то, чего нет?

– Посмотрите на него, какой философ! Ну-ну?

– Не могу объяснить, но с Вами почему-то я чувствую себя так спокойно и уютно, что даже не замечаю того, что мы говорим о ерунде (и это после всего произошедшего)!

– Почему бы и не поговорить вместо того, чтобы без толку надевать на себя маску озабоченного решенной проблемой? Актеры, снимающие маску за сценой, могут и упасть без сил… А к иным она приживается…

Лева включил фары дальнего света и сдвинул автомобиль с места.

– Существует лишь то, что я вижу… Твой котик, например, может увидеть больше, а любая собака на улице услышит то, что ни один музыкант даже представить не сможет! Ты уверен, что твои глаза видят то, что видят? Если я приду к тебе во сне, это буду я или твое представление обо мне? Можно подумать, ты сейчас разговариваешь с истинным мной, а не с представлением в твоем колпаке! Ну, это лишняя болтовня! Такая система может успешно работать в мире других дурачков! У тебя свой мир, в котором живешь ты, у твоих друзей свой, у каждого свой. Среди них есть такие, от которых перья дыбом встанут!

Снег почти прекратился, но все вокруг говорило о том, что стихия продолжит атаку. Лева вел беседу со своим попутчиком, пытаясь превратить все в разговор двух любителей научной фантастики. Минувшие события, свидетелем и участником которых был он сам, невольно выводили воспаленное сознание из блаженного состояния скептицизма, перекрывая кислород всякому здравому смыслу.

– Затишье перед бурей! Никак иначе! – задумчиво произнес Лев.

Телефон в кармане куртки снова завибрировал, и в этот раз системы связи обещали принести глубокие вдохи и счастливые улыбки…

– Игорь!

– С Викой все хорошо. Врачи сказали, что ей надо полежать несколько дней в больнице, но она отказалась. Я с ней сейчас – сижу, уговариваю. Тут еще следователи пришли. Думаю, с ними беседа затянется.

– Я рад, что все хорошо! Больше всего хочу, чтобы они поскорее нашли эту сволочь. Маме с папой не звонил?

– Нет, не хватало еще инфарктов! Своих проблем по горло.

– Я как можно быстрее постараюсь освободиться и – к вам. Сегодня не получится: у меня тоже проблемный выдался денек!

– Верю! Ну давай, я позвоню, мне идти к ней нужно.

– На связи!

Свет фар, отражаясь отовсюду, огромным пятном провожал машину вдоль глубокой колеи. Он будто старался стереть из больной головы водителя все тревоги и изо всех сил показать ему путь в этой уже бесполезной поездке.

Справа от дороги засверкала световозвращающая краска ограждения, за которым крутой спуск превращался в ровное, спрятанное под снегом поле. Там, внизу, стояла деревня. Маленькие дети поднимались с санками и кусками картона на накатанную дорожную насыпь и, крича и кувыркаясь, съезжали вниз. Теплые окна домов встречали их и отпускали обратно, наблюдая за их звонкой игрой.

Позади… Снова тишина… Пустота… Скрип резины…

– Водителю грузовика помочь нужно. Сейчас объедем завал и вернемся.

– Не нужно. Его проблему уже почти решили. А мы со своей еще не справились!

– Как вы это сделали? Сегодня Вы спасли девушку!

– Ты знаешь, все свои умения очень просто просрать!

Старик поднял спящего кота, который приоткрыл один глаз и сонно зевнул, показывая белые клыки.

– Чего?

– Хорошо… Один раз на таком пути девочка погибла… Никто не смог ее спасти… Беду можно было предотвратить, даже нужно, потому, что ее смерть являлась следствием искажения. Искажение усилилось и последствия стали расти как снежный ком… Как такое не запомнить?

Лев тяжело вздохнул и выгнул усталую спину Вальтер не делал связи между предложениями, и беседовать с ним стало так же тяжело, как с пьяным или сумасшедшим.

– Я просто давно ни с кем не разговаривал… Не каждому выдается шанс найти свое предназначение, да еще и безбедно жить благодаря этому! Очень сложно понять, чем ты должен заниматься, когда тебя постоянно тычут носом в кучи чужих желаний и потребностей…

Лев нахмурил брови и повернулся к Вальтеру. На дорогу он уже не обращал внимания.

– С чего Вы вдруг об этом заговорили? Это мои мысли… Вы их либо читаете, либо мы с вами думаем одинаково.

– Если бы! – с хриплой усмешкой ответил Вальтер. – Только не говори мне, сынок, что едешь по делам «Паруса»!

– Я не говорил! – округлил глаза Лева. – «Парус»?

– Он самый! Организация, которая, соблюдая равновесие, занимается предотвращением, изменением, коррекцией! Невыгодные события превращает в выгодные, просчитывает последствия! Власть и ответственность!

Старик наклонился, прищурился и шепотом добавил:

– До недавнего времени!

– Так Вы хотите сказать, что… И мы случайно с Вами вот так встретились?

– То, что я хочу сказать, невозможно описать и в сотнях, тысячах томов!

Масальский припустил стекло, чтобы вдохнуть холодного воздуха.

– Не буду же грузить тебя горами лишней информации. Скоро ты и сам во всем разберешься. Сейчас ты просто должен понять, что в этом мире все устроено гораздо сложнее, чем кто-либо думает.

– Это я понял давно, – тихо проговорил Лев и напрягся, смотря пустыми глазами уже не на дорогу, а на стекло, где медленно, словно в космосе, спускалась вниз маленькая капелька воды.

В его жизни тоже было много событий, которые просто происходили, а он не мог объяснить их. Со временем он понял, что все это – информация. Следовательно, ее можно хранить, изменять, передавать, уничтожать, воровать, продавать и покупать, но как все это сделать, он не знал.

– Информация… – тихо сказал Вальтер.

– Я все понимаю! Просто понимаю и все! Эмоции делают всю работу! После этого разговора, у меня возникло такое ощущение, что все вокруг стало второстепенным, даже мои проблемы и дела! Это похоже на то чувство, которое я испытал однажды ночью, когда собрал вещи и отправился с друзьями на вокзал. Нас ждал город, который раньше мы могли увидеть лишь на картинках. Мечта… Мы вышли пораньше и медленно пошли. Обычно идешь и не смотришь по сторонам, а в этот раз… Все мне казалось таким незначимым: дорожные рабочие, делающие что-то на улице, сидящие на лавочках парочки, редкие прохожие с собаками… По сравнению с предстоящим моим путешествием, все эти люди казались мне обреченными на вечную скуку и рутину, хотя я и сам обычно также гуляю по этим улицам и сижу на этих скамейках!

Вальтер улыбнулся и направил усталый взгляд вдаль.

– События не имеют смысла, смысл имеют эмоции! Очень необычно, что молодой человек замечает такие явления.

– Я считаю себя фотографом, запечатлевающим эмоции и сохраняющим их в специальном альбоме. При подходящем случае я достаю из альбома эмоцию, снова пропускаю через себя, и на душе становится теплее, светлее, веселее.

– Фотограф эмоций? Ты такой не один, поверь! Если, конечно, эмоции не связаны с чем-нибудь плохим!

– Такие как правило я стараюсь не сохранять.

– Но они иногда все равно всплывают сами собой…

– Да. Например, запах от мужчины, который шел рядом со мной на похоронах матери...

– Для разговоров мы еще найдем время... Ты лучше посмотри вон туда!

Старик ткнул узловатым пальцем в темноту, которую разрывали два луча света, направленных куда-то вверх.

– Что там такое? – притормаживая, проговорил Лев. – Похоже на перевернутый автомобиль. В такую погоду не только мы попали.

– Я бы даже сказал, что нам повезло по сравнению с ними, – произнес Вальтер, осматривая погнутые двери и открытый от деформации капот. – Так погибают более тридцати тысяч земляков в год!

– Нужно выйти и посмотреть: вдруг кому-нибудь нужна помощь!

Лев остановился и выскочил из машины.

– Добрая душа! – медленно последовав за ним, сказал Вальтер.

С более близкого расстояния Лева с трудом узнал в покореженном куске металла автомобиль недавних обидчиков.

– Быстро же их нашла награда, – как ни в чем не бывало прошептал старик.

Лев обошел машину, чтобы увидеть, что стало с людьми, которые обокрали его, а потом закопали в снег. На водительской двери он увидел очень мелкие брызги крови (казалось, что какой-то хулиган провел по ней струей красной краски из баллончика).

Голова сидящего за рулем застряла в лобовом стекле. Двое мужчин, находившихся на заднем сиденье, были зажаты между спинками и кузовом. У верзилы, с которым дрался Лев, с головы слетела кепка, а в глазу торчал осколок стекла. Второй, высокий со шрамом на подбородке, выглядел нежно спящим на плече у друга.

– Все мертвы, – широко открыв глаза, прошептал Лева. – С какой же скоростью надо было мчаться?

– Вот с какой, – с беззаботной улыбкой ответил Вальтер, держа в руках выпавший из машины спидометр.

Со стороны переднего пассажирского сиденья послышался слабый стон. Лев обежал машину и заглянул внутрь.

– Здесь девочка! Она жива!

Совсем ребенок… Бедняжка… Ноги сдавлены покореженным металлом… Не вытащить…

Лев выхватил из кармана своей куртки влажную салфетку и вытер кровь с ее лба.

– Потерпи, потерпи, родная! Сейчас мы вытащим тебя! – шептал он, пробуя приподнять сиденье, чтобы высвободить бедняжку из машины.

Вздох… Больно… Слезы… Нельзя трогать…

Секунда как час… Горячий безумец уже кричал в телефон, неожиданно быстро дозвонившись по экстренному номеру.

Девочка открыла рот, пытаясь что-то сказать, но каждое движение давалось ей неимоверно тяжело.

– Ты ей не поможешь! – громко сказал Вальтер. – Слишком поздно!

Лев ничего не слышал.

– Нет! Скорая, спасатели должны быть рядом, мы недалеко отъехали от грузовика!

Своей ладонью он коснулся горячего лба ребенка.

– Где мы находимся?

– Семнадцатый километр, – посмотрев на верстовой столб, сказал старик, – трасса, по-моему, А 146, не помню.

– Семнадцатый километр трассы А 146!

Связь прервалась, и Лев снова посмотрел в глаза девочке.

– Бедняжка, что ты хочешь сказать? Тебе больно… Потерпи, сейчас приедет скорая...

Слова сливались и паром растворялись в морозном воздухе. Достав аптечку, он трясущимися руками нащупал вату и перекись водорода. Девочка не сводила с него глаз.

– Лев, ты не сможешь ей помочь! Не трать зря силы! – держась на расстоянии, говорил Вальтер. – Есть другой способ, очень действенный! Нам нужно ехать!

Лева не принимал во внимание слова старика.

– Потерпи, потерпи, – повторял он, пытаясь руками освободить маленькие ножки из тисков деформированного автомобиля.

В эту минуту ее глаза потускнели и закрылись, а голова беспомощно откинулась на подголовник.

– Умерла! – тихо, почти шепотом сказал Лев, и из его глаз покатились крупные слезы.

– Она умерла, Лева, – сухо сказал Вальтер.

– Я…

– Ты ничем не мог помочь!

– Она умерла почти на моих руках, – утираясь воротником, просипел Лева. – Она еще совсем ребенок!

– Это прискорбный факт, – ответил старик, – но все, что было в твоих силах, ты уже сделал. Скоро сюда приедет помощь, и все решится без тебя. Нам нужно ехать дальше, к тому же здесь есть кое-что украденное из твоей машины. Не хочешь забрать это?

– Да что Вы за пенек? Только что на моих глазах погиб ребенок!

– Да, я знаю. Но тебе нужно жить дальше, ехать дальше!

Вальтер открыл погнутую крышку багажника, достал оттуда два тяжелых металлических ящика и с большим трудом поплелся к машине Льва.

– Может, поможешь, вместо того чтобы стоять и изображать испуганную курицу?

– Ошарашенный этой фразой, Лев несколько секунд простоял как вкопанный, затем подошел к Вальтеру и взял из его рук ящик.

Четыре ящика… А сколько их было вообще? Я всегда смотрю и запоминаю, а в этот раз даже не глянул…

– Необычный снег, зловещий! Он таит в себе еще много сюрпризов, – задумчиво и тихо произнес старик.

– Я видел ее, – пробормотал Лев.

– Кого ты видел?

– Эту девочку. Она пыталась мне что-то сказать… во сне, когда я лежал закопанный в снег. Только что она тоже пыталась мне что-то сказать, как будто предупредить меня о чем-то.

– Садись в машину. Я сейчас, – пробурчал Вальтер и направился к разбитому автомобилю неприятелей.

Масальский сел за руль, потер усталые глаза и закурил. Сигарета выпала из его рук – выходящий из тьмы на свет старик держал окровавленную пачку денежных купюр.

– Что Вы делаете? – завопил Лев, открывая дверь машины.

– Возвращаю твои деньги: без них в дороге, знаешь ли, будет трудно!

– Вы вытащили деньги у мертвеца?

– Какой же ты все-таки эмоциональный парень! Это всего лишь деньги, причем твои. Кровью испачкана только верхняя купюра, сейчас закон вышел, что везде обязаны принимать банкноты любого вида, хоть грязные, хоть рваные.

– Лев смял и выбросил запятнанную кровью неприятеля банкноту, сунул остальные деньги в карман и пустым взглядом уставился в небо.

Было семьдесят тысяч… стало шестьдесят девять…

– Надо жить дальше и ехать дальше! Ложными переживаниями путь не осветишь! – смотря в пустоту вместе с Левой, сказал старик.

Масальский закурил новую сигарету, завел мотор и, немного постояв, тронулся в путь.

– Плохой день сегодня, – низко проскрипел он, – бывали и лучше!

Алиса Богатова.