ПАМЯТКИ. Добрый друг, вы спрашиваете подробности моей театральной работы

Добрый друг, вы спрашиваете подробности моей театральной работы. Удивляетесь, что в Париже о ней мало знают. Между тем дело очень просто: сам я в Париже бывал не часто и кратко. С 1923-го - в Индии, в Азии. Враги, о которых вы знаете, не дремали, являясь главными информаторами о русском искусстве. А некоторые друзья по робости умалчивали. Среди моих работ две группы, а именно театральная и настенные украшения, довольно многочисленны.

Припоминаю список фресок, мозаик и керамик: " Сибирский Фриз" - у кн. С. А. Щербатова, " Северный Фриз" - в Русском Музее, в керамике - на доме Страхового Общества, мозаики - в Почаеве, в Шлиссельбурге в Талашкине, в Пархомовке; стенопись - в Смоленске у кн. М. К. Тенишевой, часовня ­ во Пскове, панно для Ниццы, " Казань" и " Керженец" - Правление Московско-Казахской железной дороги, иконостас - в Перми, " Богатырский фриз" - в доме Бажанова в Петрограде, " Хозяин дома" (стекло) - в Америке.

Также немало и театральных постановок, и прошедших и оставшихся в эскизах. В приблизительном порядке припоминаю: " Валькирия", " Три Мага", " Фуэнте-Овехунд", " Снегурочка" (три постановки в России, во Франции и в Америке); " Князь Игорь" (Париж и Лондон), " Псковитянка", " Весна Священная" (две версии Париж и Америка), " Пер Гюнт" (Московский Художественный Театр), " Принцесса Мален", " Сестра Беатриса" (Музыкальная Драма), " Садко", " Царь Салтан" (для Ковент-Гарден), " Тристан и Изольда" (для Чикаго), часть " Хованщины", часть " Руслана и Людмилы"... Кроме того, были эскизы для пьесы Ремизова, для предполагавшейся мистерии " Пешное действо", для " Пелеаса и Мелисанды", для " Башни ужаса", для " Ункрады", для " Монголов", " Теней" и других несбывшихся начинаний.

Конечно, при каждой постановке было немало и встреч, и радостей, и огорчений. Без ошибки можно сказать, что в каждом случае что-то не удавалось сделать так, как хотелось. Всегда возникали самые странные затруднения, по большей части финансового характера или зависящие от размера сцены и технического ее оборудования. То нельзя было дать правильное освещение, то невозможно было сделать в нужном месте люк или же не было приспособлений для круглого горизонта.

Вообще и в театральных и в настенных работах можно учиться терпению. Сколько раз часть участников хотела одно, а другие настаивали на противоположном! Из всех театральных встреч самая впечатлительная была со Станиславским. Каждый раз он вносил дружественную освежающую атмосферу и никогда не перечил. Так же сердечен всегда бывал Санин, умевший понять мысль художника. Не говорю о Дягилеве, ибо уже не раз отмечал, как мы его любили и ценили его широкие взгляды. Все это уже ушедшие. И многие другие уже ушли, а о прочих не слышно в наших Гималаях. Уже нет Шаляпина, Головина, Коровина, Павловой... Неизлечим бедный Нижинский - всегда вспоминаю его при первом представлении " Весны Священной". Бывали противодействия со стороны А.Бенуа, но об этом вы уже сами достаточно осведомлены. В переездах теряются письма и разные заметки. Где уж тут все вспомнить?.. А новые планы и работы обращают к будущему.

[1939 г.]

Публикуется впервые