💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Заветы высокой жизни. С выходом третьего тома «Листов дневника» Н.К.Рериха состоялась пер­вая полная публикация главной части его литературного наследия.

С выходом третьего тома «Листов дневника» Н.К.Рериха состоялась пер­вая полная публикация главной части его литературного наследия.

Обширная подборка предлагаемых читателю очерков-писем охватывает период с 1942-го по 1947-й год. Запечатленная в них масштабная картина мира развернута на историческом рубеже победоносного перелома второй ми­ровой войны «в подвиге Земли русской», преодоления разрухи в условиях нарастающей западной русофобии и укрепления пресловутого «железного за­навеса», в преддверии новой — «холодной войны» и углубления общего кри­зиса мировой цивилизации.

В калейдоскопе отображенных Н.К.Рерихом событий середины века и по­следних лет его жизни четко прослеживается ведущее начало — стремление обозначить, высветить пути к человеческому единению и содружеству. Глав­ными из них для мыслителя и художника, основателя многих просветитель­ных, научных и общественных учреждений и начинаний в мире неизменно были неотложность «всемирного дела Культуры» и служение Родине.

Идея сближения народов на почве Культуры пронизывает многие дневни­ковые страницы:

«События доказали, — пишет Николай Константинович в очерке «Друзья», — насколько необходим человечеству щит Культуры... Сколько придушенной злобы, засахаренной ненависти, жалкого безумия! Сколько иссушающего горя! Армагеддон войны кончен, теперь — Армагеддон Культуры»[1].

«Чего только не пересмотрели за всю жизнь! — продолжает он в очерке «Сложно». — Сколько войн и каких свирепых! Сколько рушений империй!.. Помним все перевороты, куда же еще переворачиваться? Остается строиться, творить, преуспевать в великом сотрудничестве»[2].

Из очерка в очерк напоминает, повторяет, твердит он «непримененные истины»: мир зарождается в человеческом сердце, но оно может «преиспол­ниться доверием лишь через Культуру»; культурная связь «воздвигнет сотруд­ничество народов, даст содружество, отепляющее сердца»[3]. Как бы открывая новый, глубинный смысл и значимость этих жизненных основ, автор просто подводит к пониманию, что они пока живут в нас неосознанными; вовсе не гром пушек, а «рычание сердец» является признаком войны.

Грусти и горечи исполнены продиктованные безумием мира записи, дове­рительные и дружеские его послания: «Ох, как далеко народам до Культуры. Пока что они на степени хлеба и зрелищ»[4]; «Отчего сейчас так трудно? Не оттого ли, что человечество задвигалось из одной пещеры в другую?»[5] Откли­каясь на происходящее, он заносит в дневник приметы времени, без которых история нашей сложной эпохи, пожалуй, не может обойтись до сих пор:

Человек — «венец природы» — озверел... Доллар царит и запечатывает совесть... Вредительство — во всех оперениях... Единственно, в чем преуспело человечество — в цивилизации преступлений. Забыли о самом необходимом для эволюции — о человечности...

«Еще некая война неизбежна, — предрекает Рерих, — война знания про­тив невежества»[6].

В грозные годы написания «Листов» Рерих жил и творил в Гималаях, в не­устанном «дозоре», «на вышке». Поэтому совершенно естественно и почти букваль­но воспринимаются его зовы к далеким корреспондентам — близким сотрудникам обратить свои «взоры ввысь», к вершинам духовной Культуры. Колесница послед­ней, верил он, задвигается молодыми силами, молодым мышлением. И напутство­вал молодежь: «Искусство жизни пусть будет самым высоким»[7].

Полем его деятельности на ниве Культуры был весь мир, но духом и сердцем он был устремлен к родным местам, в Россию — страну, которая в безмерных страданиях и лишениях приняла на себя, по словам Елены Ива­новны Рерих, бремя искания истины за всех и для всех.

Военной зимой 1942-го, вслушиваясь в доносившуюся в Гималаи на пре­рывистых радиоволнах тревожную информацию с Родины, Николай Констан­тинович восхищенно отмечает, что воины перед ликом опасности стремятся «не только сразить врага, но и восполнить свое познавание»[8]. А такая устрем­ленность к знанию есть верный путь к победе.

В каждодневном, часто безымянном подвиге преодоления на военном и хозяй­ственном фронте раскрывался, рос потенциал народного духа — культурой сердца и самоотречения всегда строилась и держалась Россия. И когда «молния русского подвига» осветила мир, он, всей жизнью вобравший в себя пути и судьбы страны, мог сказать: «Мы всегда знали, на какую высоту взойдет народ русский»[9]; «Если где оскудела Культура, то поможет тогда русский подвиг»[10].

Знание о том, какие «сокровища захоронены в скрынях народных», огонь веры в предначертанную этому народу судьбу зажигают в нем желание непо­средственно приложить силы на широком культурном поприще, приобщиться к общей восстановительной работе «после всех зверских немецких разруше­ний». Мы готовы потрудиться вместе, писал он Грабарю, — «клич кликните!»

В письме к брату Борису — все о том же: «Покуда есть сила, хотелось бы приложить ее на пользу родной земли. Знание, опытность, любовь к славной Родине — все это надо дать туда, где оно будет особенно полезно»[11]. Однако развернуть задуманную им эволюционно-просветительскую работу в стране, уп­равляемой «суженными сознаниями», задернувшей «железный занавес» и за­крывшей путь в нее зарубежным деятелям русской культуры, было не суждено.

Драматически щемящие строки «Листов дневника» полны нарастающего стремления, томления деятельного духа, пронзительного ожидания, надежд...

На его подоконнике — открытый компас. Стрелка неизменно тянет к Се­веру. А там — Родина. «Пишу ли, читаю ли, глаз вскидывается за путевод­ной стрелкою... И невозможно убрать эту стрелку — она зовет, она напоми­нает. Кажется, и без нее помним, но она как символ зова»[12].

Он торопит будто остановившееся в почтовых сношениях время: мало оста­лось «могикан, потрудившихся для русийской Культуры»... Досадует, что так нужные на Родине философские, научные и художественные труды семьи продолжают оставаться недоступными, за ее пределами. Мечтает, что прегра­ды во взаимоотношениях должны исчезнуть, «общечеловеческое естество дол­жно превозмочь зубчатые заборы ненависти»[13]. Ищет «хоть какую-нибудь логику в происходящем», когда, расширяя круг общественных связей, пишет в Кремль, в Комитет по делам искусств, Академию наук и т.д., и все — «как в подушку». Ему кажется, что письма вместо почтового ящика летят в про­пасть... «Иногда так ждешь, точно бы сила ожидания подгонит посылку»[14].

Он умел идти сквозь боль, не меняя курса, пронзая устремлением тьму, разворачивая все новые возможности...

Очертившие высокий жизненный путь художника-гуманиста публикуемые «Листы дневника» несут отзвук величия духа их Автора. Неосуществленное в атмосфере непонимания, наветов, равнодушия и запретов его стремление до­нести вверенное духовное богатство в «сужденную страну» реализуется через полвека после сборов его на Родину.

Изложенную в представленном литературном наследии широкую просве­тительскую программу вбирает лаконичный завет: «Всякое переустройство на­чните словом «Культура»... Ведите неоспоримую линию Культуры — под этим знаком пройдете»[15].

С. А. Пономаренко