Падма Самбгава

В картине Рериха всё полно динамики. Плывут облака, наползают туманы, с шумом низвергается водопад, резво мчит водный поток, дует ветер, развевающий одежды. И то, что, казалось бы, должно быть неподвижным, также являет иллюзию меняющихся в пространстве форм. Горы то вздымаются, то опускаются; холмы перекликаются чередой заостренных линий. Даже зубчатые скалы переднего плана выстроены в направлении к главному герою полотна. Его маленькая фигурка не затерялась среди волнующегося моря стихий, напротив, кажется, всё мятущееся находит в ней свое успокоение. Она является фокусом, уравновешивающим динамику композиции.

Падма Самбхава (Самбгава) постоянно подчеркивал важнейшую роль человеческого разума в совершенствовании своего естества: «Контролирующий мысли и познавший мыслительный процесс своего ума достигает освобождения автоматически»[147]. Рерих прекрасно выразил художественным языком эту, одну из главных идей учения индийского Гуру. Сосредоточенностью мысли святой словно бы сконцентрировал в своем существе всю хаотичную энергетику мира. «Так как внешние явления представляют собой лишь неустойчивый поток, подобный движению воздуха, они не способны привораживать и закабалять»⁷⁵, – говорил Падма Самбхава.

Зато всеми этими магическими способностями в полной мере обладал великий индийский йогин ваджраяны VIII—IX вв., один из отцов буддизма в Тибете, основатель школы ньингма Падма Самбхава (санскр. «Рожденный в лотосе»). Падма Самбхава превращал местных божеств и демонов в защитников буддизма, подобно библейскому Моисею источал воду из сухой горы, укрощал злые силы, летал по воздуху, мог узнавать прошлое и будущее, превращал пески в плодородную землю, поворачивал течение рек. Его легендарные деяния на протяжении многих веков художники изображали в канонической ико нографии. Рерих так описывает виденную им старую картину из монастыр) Далинга: «Вот Учитель в виде черноголового ламы с Соломоновой звездою на головном уборе поражает дракона. Вот Учитель низводит дождь; вот спасает утопающего; пленяет мелких злобных духов; безоружно покоряет зверей и магическим кинжалом поражает тигра, предварительно накрыв ему голову священным треугольником. Вот Учитель обезвреживает змей; вот он заклинает бурный поток и посылает дождь. Вот он бесстрашно беседует с гигантским горным духом. Вот Учитель летит превыше всех гор. Вот из убежища пещеры он спешит на помощь миру. И наконец, в кругу бедной семьи молится о счастливом плавании отсутствующего домохозяина. Как бы ни было теперь затемнено его учение, но жизненность его изображена достаточно»[148].

Падма Самбгава. 1924

В своем произведении Николай Константинович остановился на одном из этих сюжетов и пояснил дальнейший исход беседы: «Некий гигант вздумал строить проход на Тибет и пытался проникнуть в Священную Страну. Тогда поднялся Благой Учитель, возвысился ростом и поразил дерзкого попытчика. Так уничтожен был гигант»[149].

Рерих написал картину в стилистике восточного искусства. Святой выделен красным цветом и ярким нимбом сродни сверканию струй водопада. Исток же водопада, как и исток мудрости, традиционно связывается с небом. Падма Самбхава, озаренный высшим Знанием, побеждает гиганта, олицетворяющего низшие хтонические силы.

Карандашный эскиз из нью-йоркского музея дает редкую возможность увидеть, как шел процесс творчества. После первых набросков художественная идея воплощалась в эскизе. К сожалению, их сохранилось немного. Данный эскиз – такое счастливое исключение. Здесь уже почти всё выверено, линии обрели чеканную строгость, продумано светотональное решение. Связь с китайским и тибетским искусством просматривается еще яснее. Эскиз имеет самостоятельную художественную ценность. Красота линий делает его особенно изящным: широкие и густые на переднем плане и тонкие, трепещущие, почти истаивающие – на дальнем. Да и сама идея концентрации энергетического заряда в неподвижной фигуре святого проведена более отчетливо. Статика здесь синоним внутренней напряженности, мощной потенциальности образа.

Оценивая роль Великого Учителя Тибета, Рерих писал: «Через тысячу двести лет после Будды Учитель Падма Самбхава приблизил к земным путям учение Благословенного. При рождении Падмы Самбхавы всё небо светилось и пастухи видели чудесные знаки. Восьмилетний Учитель показался миру в цветке лотоса. Падма Самбхава не умер, но ушел, чтобы научить новые страны. Без его ухода миру грозила бы опасность»[150].

Падма Самбхава остался в тибетском буддизме «и богом знания, которое приближало к достижению состояния просветления»[151].

Сараха – Благая Стрела. 1925