Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Тот, кто хочет пройти Испытание Тамарна, должен принести жертву, как это сделал он сам. Вы должны пожертвовать тем, что делает вас особым, тем, что является вашей сущностью. 30 страница






Оденцы начали пятиться, о чем-то тихо переговариваясь. В культуре Одена радуга считалась дверью в мир мертвых: может, это и было место пиршеств и счастья, но все равно никто из живущих не стремился попасть туда до срока. Их предводитель, лорд Тасмин, тоже смотрел на арку с подозрением, а потом сделал знак своим людям не приближаться к ней.

Фенвик нахмурился, поднял меч и направился к входу. Там он остановился и повернулся к своим людям.

Но воины Зеленого отряда, цвет рыцарства всего Шестиземья… старательно отводили глаза!

– Ну? Вперед! – гневно взревел принц. – Идите за ними! Идите за мной!

Наступило долгое молчание, которое нарушало только тяжелое дыхание людей и собак. Позванивали доспехи.

Люди отворачивались, вертели в руках оружие, исподтишка посматривали на Фенвика, переглядывались. А потом Таузер испуганным голосом ответил за всех:

– Сэр, мы всегда готовы идти за вами. Мы прошли с вами сквозь топь и огонь, сквозь лес и наводнение, по всему Шестиземью… Но мы не войдем за вами в Лабиринт.

Молодой принц возмущенно посмотрел на своего мага, но Таузер продолжал с видом человека, который находится во власти более серьезных страхов, чем гнев своего предводителя:

– Если вы войдете в эту дверь, сэр, то вы войдете в нее один.

Фенвик долго стоял не двигаясь, и глаза его блестели в лучах солнца. Потом он сказал, резко и решительно:

– Ладно. Мы останемся здесь на неделю. Если за это время ничего не случится, мы вернемся домой. Но если им удастся каким-то чудом еще раз остаться в живых и даже разгадать тайну Лабиринта…

Воины недоверчиво зашумели. Фенвик не обратил на это внимания.

– Тогда мы будем готовы. Если магия исчезнет, мы пройдем за ними до центра и будем сражаться там. Таузер, вы с другими волшебниками будете круглосуточно наблюдать за магическим полем этого здания. При малейшем изменении известите меня. Остальные пусть разобьют лагерь и вызовут лекарей из замка Чистолунья, чтобы исцелить раненых и воскресить погибших. В следующий раз мы не потерпим поражения.

Солнце, стоящее в самом зените, заливало Лабиринт золотым светом.

 

 

Казалось, они прошли сквозь плотные стены из изогнутого камня, которые тут же исчезли… А потом был какой-то поворот и долгое падение, разлучившее их. Они пытались не расставаться, но переходы оказались живыми и извивались, как змеи, сбрасывая их в пустоту, и тогда…

– Ох, нет! – простонал вор.

Во все стороны уходили мраморные коридоры: покатые, изогнутые и закрученные. Прохладный воздух был неподвижен. Повсюду мерцал неверный лиловый свет. Они понятия не имели, каким образом здесь очутились, – но это уже не имело значения. Их раны зажили – а может, и вовсе не было никаких ран. Единственное, что они могли вспомнить, – это мимолетное впечатление о каком-то туманном прошлом, в котором они знали друг друга, да слабое ощущение некоей цели. Они тут – и им надо найти выход отсюда.

– Хорошо. Есть желающие пойти на разведку? – спросила Валери.

– А как насчет твоей магии? – неуверенно поинтересовался Робин.

Натуанка покачала головой:

– В этом месте магия бесполезна.

– Думаю, тут даже карта ничем не поможет, – заметил Сэм, озираясь по сторонам. – Я хочу сказать – где здесь, к примеру, север? И откуда пришли мы?

Все снова начали осматриваться. Ходы шли во всех направлениях, но ни один из них не был похож на тот, по которому они сюда зашли.

– Наверное, мы могли бы… – начал Робин и попытался царапнуть мрамор копытом, но ничего не получилось, и они замолчал. Порывшись в кармане, Арси достал кусочек чернильного дерева и сделал на полу отметку. Спустя мгновение знак начал бледнеть и быстро исчез.

– Ах ты пакость! – тихо присвистнул Арси.

– Все очень просто, – спокойно проговорила Кайлана. – Никакой карты не требуется, потому что выйти отсюда можно, лишь разгадав тайну Лабиринта Снов.

И было это явью или сном? Разум может подвести, и даже когда глаза закрыты, что-то всегда происходит. И что было в прошлом, и что есть сейчас, и грезы, и пробуждение, и все вокруг кружится…

 

– Быть хорошим человеком тебе понравится еще больше, – уверял Оурф. – Это всем нравится.

Темница была полна мерцающим пламенем, и Арси пытался сбросить железные оковы, но пальцы рук онемели, замерзли, отказывались повиноваться…

– Да, и когда все будет позади, вы даже забудете, что я это сделал… Ваше прошлое, полное тьмы и страха, покажется просто ночным кошмаром…

Миззамир улыбнулся, демонстрируя кинжал, похожий на луч яркого света. Начала осыпаться стена, где был закреплен правый наручник Сэма. А потом убийца вдруг стал неясным и растаял в тенях, и Арси остался в камере один, и Миззамир нависал над ним, улыбаясь и высоко подняв сверкающий кинжал.

– Я просто возьму его, – терпеливо объяснял Первый маг, – и вырежу вам душу. Это ничуть не больно. Нож начал опускаться…

 

– Тут ловушка, приятель? – спросил Сэм, осматриваясь. Бариганец кивнул и вытащил свои инструменты из мешочка, на котором была вышита замысловатая буква «А».

– Ага, ловушка. И крупная, кстати. Не двигайся, не то вон та плита на потолке отъедет в сторону, и тебе наверняка на башку посыплется какая-нибудь дрянь.

Сэм тяжело привалился к стене.

– Мы ходим кругами, – пробормотал он тихо и невыразительно. – Мы попали в западню, последние из наших, в последние дни мира. Мы все погибнем, будем ли мы двигаться, или навсегда останемся в этой комнате. Мы будем тут томиться, пока стены не превратятся в ослепительный свет и не засияют невыносимо ярко и сама земля не расколется. А наши души даже не отыщут ада, в который можно было бы сбежать для вечных мук.

Он обхватил голову руками, и свет, падавший ему на веки, вдруг изменился.

 

Кайлана шла по полям крови, не понимая, что происходит: все было одного цвета, так что трудно было различить детали. Она видела людей со странными приспособлениями из холодного металла, которые стреляли крошечными свинцовыми стрелами, поражавшими противника на огромном расстоянии. Воздух был полон дыма, было трудно дышать. Что-то приближалось – что-то опасное, – и как ни быстро она бежала, оно все время ее догоняло…

 

Робин пел нежную мелодию, песню, которую выучил назубок. Ему казалось, что он и кто-то плохо различимый бродят по белым коридорам – и песня имеет к этому какое-то отношение…

 

 

И Тьму изгнали навсегда из мира,

А Свет составил белый Лабиринт,

В котором спрятаны ключи Героев,

Чтоб их завоевать, коль будет нужно

Открыть замок, чтобы спасти весь мир,

И надо только в мысли заглянуть

И там найти сложнейшее из Испытаний.

Да, Тьму прогнали навсегда из мира,

А что осталось – мрамор сохранил.

 

 

– Вот вам этот самый… как его… белый стих, – пробормотал Сэм. – Ни рифмы, ни размера: типичные менестрельские бредни.

– Ну, не знаю, – отозвалась Валери. – Песня довольно сносная, хоть и понакручено много лишнего.

– Это всего лишь перевод, – извинился Робин слегка обиженно.

Спустя секунду Сэм снова поднял голову и взял с низенького столика дротик для дартс. Он был изготовлен из бивня виумпса, а оперение оказалось сердоликовым. В баре было множество неясных фигур, которые наблюдали за ним и пересмеивались далекими голосами… Сэм всматривался в них, пытаясь найти лица – знакомые, полузабытые. В душе у него медленно поднимался страх, ибо он понял, что каждый из посетителей когда-то пал от его руки. Полуоформившееся, вонючее, ухмыляющееся лицо, увиденное сквозь кровь и неверное пламя, превратило его кровь в кусок льда. Воспоминания тридцатилетней давности… И хохочущие торговцы, и смеющиеся степняки, и нахально ухмыляющиеся охотники – и, наконец, его собственное лицо, улыбающееся ему его собственными губами, к которым уже поднесен бокал кроваво-красного вина за его здоровье. Сэм ощутил в руке жгучую боль и опустил глаза: дротик превратился в крошечную ящерицу, разноцветную и жгучую, словно пламя… Тварь запустила свои ядовитые зубы ему в руку. Он почувствовал, как яд разливается по крови, ощутил, как трепещет его сердце – и замирает…

 

Валери брела по сплошной белизне, обжигавшей веки, приходилось плотнее зажмуривать их от боли. Жгучий, палящий свет… Смотреть невозможно. Жаркий ветер загонял ей под ногти горячий песок, забивал горло. Горстка перьев под пальцами… Она знала, не глядя – не решаясь взглянуть. Кровь Чернеца впитывается в песок, и пустота на месте портала Тьмы, висевшего когда-то на шее. Песок срывал с нее одежду, солнце обжигало кожу хуже драконова пламени, и она слезала клочьями. Это было не очень больно, но вслед за кожей с нее начала спадать плоть… Песок и солнце сдирали с нее плоть, выжигали кровь – и она, превратившись в скелет, вслепую ползла по песку. Странно было ощущать ветер в ребрах. Она скользнула в прохладную тень расщелины, в камень, в пещеры, в подземелье. В прохладные и темные глубины, куда натуане помещали своих мертвецов на несколько дней, прежде чем съесть. Но у нее не было кожи, не было плоти – и никто даже не узнает ее. Из ее пустых глазниц вместо слез тек песок.

 

Робин не мог шевельнуться, завязнув в грязи, превратившейся в камень. Он попался! А злодеи приближаются! Но погодите-ка… Разве они злодеи? Он покачал головой. Его окружали облака. На запястье у него был серебряный браслет: он сидел очень туго, но Робин знал, что прикасаться к нему нельзя. Снизу дул какой-то странный ветер. Он посмотрел туда – и в этот момент облака расступились, и он увидел острые скалы оденских гор, стремительно несущиеся навстречу… он вскрикнул и потерял сознание.

Очнувшись, он оказался на холме во время заката. Вдали виднелась цепь гор на фоне заходящего солнца; они почему-то показались ему знакомыми. На вершине холма росло дерево, огромное, древнее, корявое – гигантский дуб, чей силуэт тоже темнел на фоне заката. Он подошел к нему и замер, положив голову на ствол: сквозь древесину слышна была музыка! Странная, древняя музыка, полная такого горя и печали, что он не мог ни шевелиться, ни думать. Он стоял, как статуя, слушая дерево, – и почти различал слова.

 

– Приключение? – недоверчиво воскликнул Сэм. – С чего ты взял, что это не просто дурацкое шляние по свету, когда каждый спит и видит, как бы тебя прикончить?

По Топи стелился вонючий туман. Хлестал дождь. Им приходилось кричать, чтобы буря не заглушала их слова. Капли были из света: настоящий дождь из светлячков.

– А все было бы иначе, останься мы в Двасе, где стражники такие глупые и ленивые, – возмущенно возразил Арси. – Были бы у нас и лошади, и еда – так нет, вздумалось тебе гоняться за мечтами!

Искристый дождь хлестал по его лицу, и слова звучали, словно удары хлыста.

Арси вздохнул.

– Я не думал, что будет легко, – проговорил он, обращаясь главным образом к себе самому. – Но только все так одиноко… В легендах о рыцарях только и слышишь, как их то берут в плен гоблины, то освобождают эльфы, то они встречают древних магов, то находят приют у фей, то плывут на корабле в обществе странных спутников, то к ним заявляется кто-нибудь из прошлого… Но, наверное, все это – для героев. А нас так мало против всего мира, который нас ненавидит, и даже те, кто думает так, как мы, пытаются нас прикончить. – Он провел неловкими от артрита пальцами по волосам, и несколько прядей оторвались и прилипли к рукам. Он посмотрел на них – седые, редкие… – и вздохнул. – И тем не менее я ни за что не хотел бы стать кем-то другим. И уверен, что остальные тоже так думают.

 

Комната вновь стала белой, и освещал ее все тот же лиловый свет. Казалось, они сидят здесь уже давно, хотя никто из них не смог бы сказать, как они сюда попали. Арси, сам не понимая зачем, тыкал пальцем в небольшую трещинку в белой стене.

– Что там, приятель? – спросил Сэм. – Золото, чтобы выплатить мне аванс, который ты когда-то у меня спер?

– Нет! – От волнения бариганец охрип. – Кое-что значительно лучше!

Он повернулся, держа в руках по бутылке с золотисто-розовой жидкостью, и расплылся в торжествующей улыбке.

– Эльфоклеверный медок!

– А, не сочиняй! – хмыкнул Сэм. – Его не существует. Арси явно обиделся:

– А вот еще как существует-то, Сэм! И у меня есть не одна, а две бутылки, так что я могу тебе доказать. У кого-нибудь найдется, из чего пить?

– Найдется! – объявил Робин и, порывшись в седельной сумке, извлек шесть хрустальных с серебром стопочек. Он понятия не имел, откуда они взялись, но знал, что они там есть. Арси шарил в карманах, пытаясь найти штопор.

– Время уже позднее, а я умираю от жажды и проголодался…

– Расскажи что-нибудь новенькое! – прервал его Сэм. Арси оставил его слова без внимания.

– И благодаря счастливейшему стечению обстоятельств у нас как раз есть две бутылки эльфоклеверного меда. Не спрашивай откуда, говори, сколько наливать.

– Ну, хорошо, – решила Кайлана, подозрительно оглядываясь. Стены были очень белыми. – Разобьем лагерь здесь.

Арси наконец нашел маленький складной штопор и уже вынимал пробку из первой бутылки. Сэм презрительно скривил губы и сел, радуясь возможности отдохнуть. Он чувствовал себя усталым и вымотанным, хоть и не мог бы сказать, чем вызвана эта усталость. Огонь исчез, исчез навсегда, и он превратился в бесполезный кусок плоти… Какая ему разница, что делает Арси?

Бариганец быстро разлил по стопкам игристую янтарную жидкость и раздал своим спутникам. Сэм молча посмотрел на свою стопку и отвернулся.

– Нет, тебе меня не напоить, коротышка, – сурово проговорил он.

– Алкоголь – это яд, отравляющий тело, – наставительно сказала Кайлана.

– А знаешь, Сэм, очень недурно, – заметил Робин, сделав осторожный глоток. Жидкость полетела по его жилам, словно пташка, и он, захихикав, допил стопку до дна.

Тем временем Арси переводил взгляд с Кайланы на Сэма.

– Да пейте вы, упрямцы этакие! Клянусь, он безвредный!

– И когда это ты успел стать таким специалистом? – поинтересовался Сэм.

– Выпью – только чтобы ты перестал трещать, – вздохнула Кайлана, поднимая стопку.

– Трещи сколько тебе вздумается, Арси, – отозвался Сэм. – Второй раз тебе меня не поймать.

– Сэм, да ты хотя бы его понюхай! – Арси поднес стопку к самому его носу. – А еще лучше – попробуй. Столько людей помирает, так и не узнав вкуса эльфоклеверного медка!

Сэм невольно втянул воздух – и удивился. Запах оказался знакомым, хотя он не мог бы отнести его к какому-то определенному месту или времени… Пахло цветами, солнцем и ленивыми днями, когда он летом лежал на крыше гильдии, глядя, как в синем небе проносятся белые облачка… а внизу смеялись приятели… Он взялся за стопку.

– Ладно, только попробую.

Арси ухмыльнулся:

– Вот и умница!

Сэм сделал глоток – и ахнул. Напиток явно был волшебным: он принес с собой воспоминания о всех приятных минутах, которые выпали Сэму в жизни. Тут была эйфория мира теней и надежность старой комнатки в гильдии, где он жил, когда ему было около десяти лет и его семьей были убийцы в черном. Тут были и те часы, которые он проводил на ферме Гроззла, изучая тысячи ядов и противоядий из растений, которые Гроззл у себя выращивал. Он ходил по цветущим садам, пока у него голова не шла кругом от ароматов, и улыбался солнцу и цветам. Мед напомнил ему и о теплых летних вечерах, когда они с Катой бродили под уличными фонарями, держась за руки. В нем были тысячи пьянящих ароматов, начиная от пирога с земляникой и кончая нежным запахом волос Кайланы. Благодаря ему он даже почти перестал ощущать боль из-за утраты огня…

Кайлана выпила половину и, казалось, смотрела прямо в глубину янтарной жидкости. Она вспоминала зеленые поля, полет птиц, бег оленей. В памяти оживали ушедшие в прошлое праздники друидов, когда все плели громадные венки из душистых цветов и раскладывали их, готовясь к великим ритуалам, а из дальних стран приезжали барды, чтобы петь свои песни. Она протянула дрожащую руку за посохом, и видения растаяли. Удивившись, Кайлана выпустила посох, и ощущение счастья тут же вернулось. Она со вздохом снова взялась за посох и допила остатки меда. Посох защищал ее от пьянящего волшебства этого напитка – и она задумалась над его природой, стараясь не обращать внимания на веселье остальных.

Эльфоклевер был одним из тех редких цветов, которым присуща магия. Маленький душистый цветок обладал способностью останавливать вокруг себя само время и жил в нескончаемом лете. Пока на земле царили другие времена года, он исчезал в потоках времени, а в реальном мире возникал только в теплые месяцы. В свежем виде и в качестве настоя он служил важнейшим компонентом большинства заклинаний, которые были связаны с изменениями во времени или имели отношение к неподвижности. Если настой принимался внутрь, то большая часть магической силы уходила на то, чтобы создать особое опьянение, в котором оживает память о минувшем счастье, особенно связанном с летними месяцами. Маги презрительно относились к такому употреблению цветка, считая это напрасной тратой ценнейшего материала. Эльфоклеверный медок варил волшебный горный народец, который считался даже более древним, чем эльфы, которые покинули мир во время разрушительной Войны. И сейчас бледно-янтарная жидкость ценилась дороже, чем жидкое золото, но что говорить о деньгах, времени или даже реальности? Сны о лете не удивительнее других видений, которые она часто ловила краешком глаза. Арси посмотрел на Робина.

– Менестрель, – осовело проговорил он, – может, ты знаешь музыку, которая положена к меду? Робин фыркнул.

– Конечно, я ее знаю! – возмутился он. – Кто же ее не знает?

Он достал арфу, бережно протер дерево рукавом и запел своим чистым голосом:

 

 

Я немало в жизни пил,

Знаю в этом толк:

Всех хмельней напитой фей –

Эльфоклеверный медок!

 

 

Сэм поднял голову и улыбнулся. Он тоже знал эту песню: она была старинная и очень популярная.

 

 

Слаще всех плодов земных,

Уж поверь, дружок,

Этот ароматный сон –

Эльфоклеверный медок!

 

 

Арси подхватил пустые стопки и, пожонглировав ими, снова расставил и наполнил. Сэм выпил еще немного, чувствуя себя все лучше и лучше. Глядя, как Арси наливает мед в ее стопку, Кайлана улыбалась. «Никто бы не поверил, что эти люди – закоренелые злодеи, – подумала она. – Вы только посмотрите на них, только послушайте!» Хоть она и не ощущала действия вина, но не удержалась и тоже запела. Это была давняя песня – ее пели еще до Войны, не зная, какие несчастья ждут впереди.

 

 

Ты забудешь про печаль,

Если – выйдет срок –

Сможешь поднести к губам

Эльфоклеверный медок.

 

 

Сэм встал и спросил:

– Эй, Арси, а я тебе показывал, сколько могу удержать кинжал на кончике носа?

– Нет, Сэмми, не надо пробовать! – отозвался Арси, изо всех сил стараясь не расхохотаться. – Ты ведь больше такие вещи делать не можешь – забыл?

Ничуть этим не смутившись – вино кипело в нем, заставляя снова чувствовать себя шестнадцатилетним не верящим в смерть пареньком, – Сэм вытащил кинжал и попытался подкинуть его в воздух, но бариганец подскочил и отнял у него оружие.

– Нет! Выколешь себе глаза!

– Всего один! – упорствовал Сэм.

Робин запутался пальцами в струнах и никак не мог их освободить. Наконец он вырвал их с оскорбляющим слух аккордом, пошевелил ими в воздухе и начал следующий куплет.

Поставив стопку, Сэм поклонился Кайлане.

– Можно пригласить вас на танец? – серьезно спросил он.

Кайлана внимательно на него посмотрела. Он казался таким счастливым, что у нее не хватило духа ему отказать.

– Да, – снисходительно проговорила она, вставая.

Мгновенно две рюмки выдержанного эльфоклеверного меда волной разлились по ее телу, и она полуупала в объятия бывшего убийцы, чуть ли не захихикав.

 

 

Что нас ждет, узнать нельзя,

Вот тебе урок:

Сладость будущих времен –

Эльфоклеверный медок!

 

 

Сэм обхватил Кайлану за талию и закружил. Он был счастлив и печален, и сбит с толку, он был старым и молодым одновременно. Но яснее всего была странная боль в сердце – не от утраты, но непонятным образом связанная с прекрасной женщиной, что так странно вошла в его душу. Кайлана танцевала, как подхваченная ветром дриада, и он не видел ничего, кроме струящихся медных волос и сверкающих зеленых глаз. Она может держаться сухо и холодно, но под этим прячется женщина отважная, сильная и умная. Он никогда еще не испытывал такого – даже когда любил Кату… И знал, что это не только в первый, но и в последний раз.

 

 

Там, где лес стеной стоит,

Где морской песок,

Все с утра готовы пить

Эльфоклеверный медок.

 

 

Он прижал ее крепче и закружил, а она подняла лицо к нему. В ее глазах сиял мед. Он чуть не задохнулся, так она была хороша. Щеки у нее зарумянились, волосы растрепались, и от этого она стала еще милее. И она улыбалась! Ослепительной, широкой, радостной улыбкой. Она негромко рассмеялась, радуясь происходящему, – и ее смех подействовал на бывшего убийцу, словно удар в сердце. Она заглянула ему в глаза, и он потерял голову. Он обнял ее и поцеловал.

 

 

Обними меня скорей,

Свей себе венок,

И повыше подними

Эльфоклеверный медок!

 

 

Секунду она колебалась – а потом ее губы ответили на его поцелуй. Кайлана услышала биение его сердца и, почувствовав странную слабость, оперлась о стену, чтобы не упасть. Ее пальцы сомкнулись на дереве посоха.

Сэм мгновенно уловил происшедшую в ней перемену и резко отстранился. Друидка мгновенно протрезвела. Ни Арси, ни Робин, казалось, ничего не заметили. Бариганец пытался подыгрывать кентавру на свободных струнах. Кайлана посмотрела на Сэма жестким взглядом и отбросила со лба прядь волос.

– Больше этого не делай! – сурово сказала она.

Он сел у стены и затряс головой, стараясь прогнать видения. Кайлана еще раз холодно на него посмотрела, а потом, прежде чем он успел ее окликнуть, исчезла среди облаков.

 

Во внешнем мире сэр Фенвик с комфортом расположился в тени огромных фруктовых деревьев, выросших на голых скалах Одена. Вокруг росла изумрудно-зеленая трава, из которой торчали самые разные цветы. Мужчины и женщины Зеленого отряда наслаждались долгими солнечными днями и мягкими сумерками, которые ныне сменили самое темное время ночи. Оденские воины разошлись по домам, и только лорд Тасмин со своими ближайшими соратниками остался с Фенвиком удивляться странной весне, посетившей Оден.

В Серебряной башне замка Алмазной Магии сияние, лившееся в комнаты сквозь витражные окна, стало почти невыносимо сильным. Миззамир терпеливо ждал, полируя магические камни, и слушал музыку мира, возносящегося к совершенству.

 

Она крепко сжала посох. Все вокруг сбивало с толку. Она потеряла контроль, и ей это не нравилось. Она упрямо заставляла свой разум видеть то, что есть на самом деле, а не то, что ему хочется. Иллюзии начали таять, медленно, но уверенно, как земля, которую размывает упорный дождь ее воли…

Сэм рванулся следом и оказался перед каким-то гигантским сооружением, похожим на вертикальную щель в воздухе, окруженную потрескивающим полем света… Врата Тьмы!

Он еще шагал к ним, когда послышались крики, и Зеленый отряд, приготовившийся нападать сразу же после исчезновения Лабиринта, пошел в атаку. Он вытащил оружие и приготовился сражаться за свою жизнь – как сделали и остальные…

 

Прошло несколько недель. Обратный путь после одержанной победы и восстановления Тьмы прошел мирно. Они с Арси доплыли до Дваса на корабле, а потом верхом поехали в Бисторт. Поскольку Сэм больше не был убийцей, Арси согласился аннулировать контракт на убийство Первого мага и позволить Миззамиру жить: ведь теперь, конечно, его сила станет гораздо меньше. В Бисторте они первым делом отправились в «Пенный Бобр» и заказали по пинте прекрасного темного эля. Сев за столиком в дальнем углу, друзья впервые за долгие месяцы вздохнули свободно.

– Да, сколько всего было-то, а? – Арси засмеялся, вспомнив, как в ужасе разбегался Зеленый отряд, когда открылись Врата Тьмы.

Сэм кивнул.

– Да, конечно. Жаль только, что Кайлане надо было возвращаться домой… – с грустью сказал он.

– А, тебе все равно не удалось бы затащить ее в город, – откликнулся Арси. – Ну, и чем ты теперь будешь заниматься? Снова станешь убивать?

Сэм покачал головой:

– Нет, это ушло навсегда… Не знаю толком. Наверное, найду какую-нибудь работу… Другие же нашли.

– Да, но они-то ведь были отбелены, – напомнил ему вор. Сэм снова кивнул.

– Я подумал – может, попробовать поискать Валери? Она тоже, наверное, отправилась домой. Она говорила, что у меня есть магический дар… Может, из меня получится неплохой колдун.

– В том колпаке ты выглядел ужасно нелепо, – с сомнением сказал Арси. Сэм улыбнулся.

– Приятно иметь возможность просто сидеть и вспоминать то, что уже прошло, – задумчиво проговорил он. – Все кажется таким далеким. С той самой минуты, как мы вошли в Лабиринт. Как выбирались, как ехали домой – все кажется таким далеким, словно…

Две кружки эля остановились на полпути к губам. Арси и Сэм посмотрели друг другу в глаза, и каждый прочитал в них собственный испуг и понимание.

– …сон, – договорили они одновременно.

 

– Я ощущаю какие-то флуктуации в щите, сэр Фенвик, – доложил Таузер.

Сквозь облако пестрых бабочек Фенвик посмотрел на своего мага. Небо было синим, солнце – ярким. Для одиннадцати часов ночи очень неплохо. На деревьях не умолкая распевали птицы. Не осталось и следа от той неприветливой промерзшей земли, на которой с незапамятных времен росли и мужали закаленные оденцы. Докладывали, что вокруг Путак-Эйзума тоже раскинулись плодородные зеленые поля, и нет и следа отравленной солью равнины. Казалось, воздух дрожит, пронизанный светом. Сложности с Лабиринтом казались чем-то нереальным, хотя он по-прежнему лежал белоснежными извивами на ближайших полях. Но в нем ничего не менялось уже почти неделю, и он стал казаться вполне безобидным – вот только растущие повсюду цветы на его белоснежных стенах не укоренялись. Лабиринт и впрямь представлял собой загадку. Но, возможно, скоро…

– Ну так продолжайте наблюдения, – с улыбкой велел Фенвик.

«Скоро, скоро, – подумал он. – Скоро можно будет уже больше ни о чем и никогда не тревожиться».

 

Сэм с Арси окаменели, понимая, что они на волоске от гибели. Привычный уют «Пенного Бобра» моментально рассеялся под холодным ветром реальности – и остались холодные беломраморные стены, гладкие и ровные, с мерцающими в глубине полувидениями. Если Сэм закрывал глаза или смотрел на них искоса, то порой улавливал туманные грезы: лица, тени, пейзажи. Подобное состояние он однажды испытал, когда готовился к выпускным экзаменам. Тогда он едва не рехнулся от долбежки, и после нескольких бессонных ночей у него тоже начались галлюцинации…

– Проснись, Сэм! Проснись!

Чьи-то руки трясли его за плечи. Сэм сел, скинув прогревшееся одеяло, и заглянул в яркие бирюзовые глаза, обеспокоенно глядящие на него из-под черных кудрей. Он улыбнулся – и лицо улыбнулось в ответ. Вокруг угадывались теплые контуры спальни. За спиной у Каты врывался в окно солнечный свет, обрисовывая ее фигуру, затянутую в черный шелк. Видимо, она только что вернулась с задания. Было приятно ее видеть – особенно в таком соблазнительном наряде.

– Ката, – выдохнул он, ласково прикасаясь к ее щеке. Она села на постель и подмигнула ему. – Мне снился кошмарный сон?

– Да. И, судя по твоим стонам, он был страшнее всех похождений Хрууля, – ответила Ката, проводя тонкими пальцами по его волосам. Он поймал ее руку и нежно поцеловал кончики пальцев, как делал до этого множество раз. Она улыбнулась. – Ты кричал что-то про Лабиринт и звал какую-то Кайлану…

– Кайлану…

Сэм неуверенно отвел глаза. Кайлана. Имя казалось немного знакомым, но…

– Сэм! Проснись! Проснись!

Его кто-то тряс – и он открыл глаза посреди белого мрамора. Голубые глаза и черные кудри исчезли, сменившись невозможно-зелеными очами и ярко-рыжими волосами. Зеленые глаза заглядывали ему прямо в душу, читали мысли… Будь у него огонь, он выдержал бы все, что угодно, но сейчас, опутанный сном и беспомощный, он не мог сопротивляться магии друидов. Воля Кайланы проникла в него и овладела его волей и разумом.

Ты проснешься. Ты будешь бодрствовать. Мы находимся в Лабиринте Снов. Мы ищем Врата Тьмы. Ты должен сосредоточиться на этом и не отвлекаться ни на что, иначе мы все погибнем. Властный голос говорил, и в голове у него постепенно прояснилось. Кайлана отпустила его взгляд и, взяв его руку, положила ее на свой посох – и Сэм впервые осознанно осмотрелся, ощущая, как под его пальцами пульсирует древесина дуба.

Рядом с Кайланой, тоже держась за посох, стоял Арси. В углу Черная Метка, обнажив меч, рубил что-то невидимое. Робин сидел чуть поодаль, навострив уши, словно вслушиваясь во что-то. Взгляд у него был невидящий. Валери ходила по кругу, а Чернец трепыхался на полу, словно раненый голубь.

– Их поймали сны Лабиринта, – сурово проговорила Кайлана. – Как были пойманы и вы. Мне самой удалось освободиться лишь благодаря посоху.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.