VIII. Такла-Макан — Карашар 2 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Мгла, низкий кустарник, голые ветлы и ухабистая дорога с переходами через покрытые льдом потоки. Сперва минуем новый город Кашгар. Стены внушительнее яркендских. На базаре видно больше пыла и движения. Арестанты в цепях просят милостыню на прокормление. Между новым и старым городом — около двух потаев расстояния. Навстречу скачут два ярко-красных " чепраси" от английского консула. Консул ждет нас завтракать, пока приготовят дом Русско-азиатского банка. Консул и его жена участливо расспрашивают о хотанских делах. В банке говорят " о характере" китайского управления. Оказывается, хотанскии даотай известен по всей провинции, и никто не удивлен его поступкам. Приходит караван. Приемка вещей. Сложности нет.

Китайский Новый год; в четыре часа утра нас разбудило хлопанье петард и ракет. За стеною — столб пламени и выстрелы. Думали, что это пожар.

Приходят консул Гиллан с женою. Оказывается, оба они шотландцы. Среди шотландцев мы давно встречали симпатичных людей, и эти принадлежат к хорошему типу шотландских кланов. Приходит, ладакский аксакал. Мусульманин, долго живший в Лхасе и Шигацзе. Приходит старый переводчик русского консульства. Жалуется на развитие курения опиума и конопляного гашиша. Богатые позволяют себе роскошь употреблять дорогой опий, а бедные одурманивают себя домодельным гашишем. Возможность заработков здесь уже очень плоха. Прежде до тридцати тысяч народа ежегодно уходили на заработки в Россию.

И опять бесконечные рассказы о грабительском обогащении китайских властей.

Когда сидите в мирном китайском ресторане в Америке, вспоминайте о грабителях даотаях и амбанях, держащих народ в полном отупении. Увеселительные моторы в китайских кварталах пусть напомнят, как во мраке невежества гибнут миллионы людей.

Приходит директор отделения Русско-азиатского банка Анохин. Новая волна информации. В каждой части провинции свои деньги, трудно принимаемые в соседнем уезде. В Кашгаре — сары; в Урумчи — ланы, стоимостью в одну треть сара; в Кульдже — свои ланы, которые население называет рублями. При этом половина или четверть лана достигается разрыванием знака на соответственные части. Вследствие этих операций денежные знаки обращаются в труху, лишенную всяких обозначений. Когда же является необходимость вернуть знаку его прежние размеры, то подклеивают куски случайной бумаги. Можно получить ланы, на которых половина состоит из объявления о продаже мыла или что-нибудь настолько же неожиданное.

Повидали миссионера — шведа Пальмберга. Несмотря на медицинскую деятельность шведских миссий, они периодически подвергаются преследованию со стороны властей. Недавно даже должны были временно прекратить работу, а между тем они являются единственными докторами на весь большой край. Даже при гарнизонах нет ни одного врача. Местные жители говорят нам: " Нигде в мире не знают, что творится в заброшенном Китайском Туркестане, отданном на разграбление кучке невежд". Просят: " Напишите, сообщите миру об одичании целого края". Опять проходят арестанты в цепях, просящие милостыню. Этот обычай был характерен для XV века, но видеть его применение сейчас поражает.

Сидим в полубездействии, ибо китайский Новый год празднуется несколько дней. Вспоминаю, как американский консул в Калькутте, милый Дженкинс, высчитал все дни в году, не затронутые праздниками всех местных национальностей. Осталось всего 52 рабочих дня. И здесь праздновался европейский Новый год, а теперь — китайский. Очень мешает исчисление месяцев в разных толкованиях. Мусульманское, китайское, тибетское — все считают на разные сроки.

Приходит сарт и рассказывает, что около Кучи население разрушает остатки буддийских храмов... Отчего? Многих путешественников и китайцев интересуют эти развалины и фрески, и населению трудно принимать всех этих гостей. Они раскладывают в развалинах большой огонь, и фрески гибнут. Подозревали и другую причину — давнишнее иконоборчество мусульман. Так или иначе, но скоро и эти небольшие остатки тохаров и уйгуров исчезнут.

Утром были у даотая. Впечатление добродушное. Ямынь имеет более жилой вид. Не видно оборванной солдатчины. Нет толпы беков. Там же был заведующий иностранной частью г. Дао. Конечно, паспорта наши оказались совершенно правильными. Рекомендательные письма найдены отличными. И выражено изумление действиям в Хотане. Немедленно пошлют телеграмму генерал-губернатору о выдаче нам нашего оружия. В течение дня видели шведского миссионера Торквиста и много жителей местной колонии. Любопытно отметить, что генерал-губернатор давно стремился выбраться из Урумчи восвояси с награбленным добром. Но соседняя провинция не пропускает его без уплаты многомиллионного выкупа. Так, один его караван из нескольких арб с серебром был уже захвачен. Теперь " сановник" пытается перевести свои капиталы в иностранные банки. Надо также отметить, что после убийства дитая и его сына в Кашгаре, их семьи подверглись полному ограблению. Из ушей жены сына были даже вырваны серьги. Принесли фото с распятого дитая. Друзья, посмотрите на это зверство без суда и без ответственности. Впрочем, говорят, что даотай из Аксу уже собирает солдат, чтобы идти на Хотан. Награбленное добро недолго лежит на одном месте.

Приезд даотая. Нудные разговоры о культе предков, об астрологии, о погоде. Смотрел снимки с моих картин. Говорил, что уже телеграфировал в Урумчи о разрешении нам ехать дальше. Эти разрешения для каждого шага напоминают самые жестокие времена и просто надоели до последней степени. Даже пожаловаться на грубость властей можно лишь с разрешения. Проходя по городу, еще раз всматривались в местные типы. Есть очень жестокие лица. Гораздо больше нищих и калек, нежели в Яркенде. Нужно обменять оставшиеся рупии. Советуют взять русское золото. Сейчас оно стоит наравне с червонцем. Привозят его киргизы с гор. Индусы и тюрки охотно берут его.

День для обмена денег. Выборы тарантаса. Новый кучер — казак из Оренбурга. Поучительная сцена на базаре. Мулла плетью сгоняет народ в мечеть. Удары сыплются на спины, плечи и лица. Молитвенный энтузиазм плохо достигается, и многие спешат укрыться в переулках. Говорят, что медресе — школы при мечетях — плохо посещаются. Народ даже среди дикости ждет более утонченных и углубленных форм познания.

Недалеко от селения Артыш можно видеть высоко в скале три огня. Конечно, это — буддийские пещеры, осмотренные Лекоком и Стейном. Снизу можно различить остатки росписи. Особо значительных предметов там не нашли. Народ украшает эти пещеры преданием. У старого царя была дочь. Ей была предсказана смерть от укуса скорпиона. Чтобы спасти ее, царь устроил жилье высоко на скале. Но судьба исполнилась. Царевна захотела отведать виноград. На веревке подняла к себе корзину, в которой притаился ядовитый скорпион.

В пятнадцати верстах на восток, среди кладбища, показывают могилу Марии, матери Иссы. Подробности легенды ускользают. Почему именно Мария, в Кашгаре никто не может рассказать. Также, как и об Иссе в Шри-нагаре. Нет ли здесь следов несторианства и манихейства?

По базару важно проезжает с плетью в руке кадий — судья. Едет ловить игроков в азартные игры. Конечно, кучки игроков быстро разбегаются и после проезда " блюстителя" снова тотчас смыкаются. Так же, как опий, азартные игры истощают население.

Входим в китайское жилье. Против входа — алтарь новогодних приношений и сластей. На стене яркая картина " владыки" богов. Кто же это? Ведь это — тот самый Кейсар; ведь это тот, кого ждут каждый по-своему. Новый год приветствуется именно его изображением. Даже в почти мусульманском Кашгаре притаилось дальневосточное верование. Там же увидели Гуаньинь — Матерь Мира, и человека — долгую жизнь (синтез всех возрастов), и еще одно изображение " Владыки богов". Это изображение менее сложно — всего две фигуры. " Владыка" и его хранитель. " Владыка", сидя у стола, следит за пламенем красной свечи. На лбу " Владыки" драгоценный камень, как красная звезда. Картина новейшей простой работы, но очень декоративна. Зашли во двор храмика. Сам храм заперт. Служба не совершается. Против входа — сцена для китайского театра.

Предвечернее солнце заливает берега Тюмен-Дарьи. По узкому мосту идете к песчаным обрывам. Как мертвый город, недвижимо и неодушевленно стоят над этими песчаными кручами глиняные стены. Деревья голы; можно видеть далеко. Это — первый вид, который можно назвать среднеазиатским городом. И не под вонючими навесами тесных базаров, не в лице прокаженных, но в золоте лучей солнца и в недвижимости стен вы верите, что Кашгар — действительно старое место.

Много подпочвенных вод в Кашгаре. Разливы рек и рисовые поля вызывают особый вид лихорадки вроде малярии. Самые разнообразные симптомы. Ломота суставов, сонливость, боль конечностей.

Нелегко получить деньги по чекам из Китая. Нас должны ждать таэли еще с ноября, но вот уже конец февраля, а почта оттягивает выдачу. Конечно, может быть, деньги отданы в рост. Рассказывают, что один из местных амбаней долго отказывался перевести собранные налоги генерал-губернатору, ибо они были отданы в рост для обогащения амбаня. Принесли снимки с жертв " правосудия": ряды людей с отрубленными пальцами, ступнями, с перерезанными сухожилиями. Большинство из них не сумело или не могло вовремя заплатить " кому следует". Здесь же снимки с убитого дитая в полной " славе", с двумя лентами накрест, со звездами и с растопыренными ногами. Здесь же снимки с разработки нефти, начатой дитаем. Группа жен дитая и другие местные чиновники. Пришли старые письма из Америки от 30 октября, через Пекин. Этим путем (им) потребовалось три с половиной месяца, чтобы достичь нас.

Найти лошадей здесь, по-видимому, еще труднее, нежели в Яркенде. у доктора Яловенко нашлись все лекарства, нужные нам. Его маленький госпиталь гораздо более оборудован, нежели в шведской миссии.

Пьем чай у Гилланов; идем с ними осматривать ступу. Около реки дорога начинает уже делаться вязкой. Переходим узкий мост и поднимаемся вверх среди причудливых песчаных формаций, созданных и водою и землетрясениями.

Конечно, здесь была древнейшая часть Кашгара; здесь могут быть найдены буддийские следы. Сама ступа превратилась в бесформенную глыбу, и лишь остатки кирпичной кладки внизу выдают ее построение. Размеры ее велики; не меньше большой ступы в Сарнате. В сущности, сохранилось лишь одно основание, а весь верхний купол исчез. Трудно среди песчаных оползней различать строительные развалины. Сколько таких замаскированных развалин погребено близ течения реки и под пологими курганами, под этим типично азиатским покровом...

Холодеет к вечеру. И лиловым силуэтом стоит Кашгар с китайским храмом на стене города. Силуэт не лишен покоя и величия, но это, так сказать, ложное величие, ибо громада силуэта превращается в хрупкость глиняных и песчаных строений. Поздно вечером к нам стучится Джордж Чжу, китаец, секретарь британского консула. С доброй вестью, с телеграммой от дугу из Урумчи. Разрешено ехать. Но, несмотря на представление кашгарского даотая и британского консула, наши две винтовки и три револьвера оставлены запечатанными, а о разрешении писать картины вообще не упомянуто, хотя и консул и даотай об этом определенно спрашивали в телеграммах. Мистер Джордж Чжу улыбаясь говорит: " Я учился английскому языку у американского учителя в Пекине, и я рад был помочь и принести добрую весть американской экспедиции".

Спешно готовим караван, чтобы уйти как можно скорей до наступления весенней распутицы и до разлива рек До Урумчи добрых 1800 верст. Трудно достать лошадей. Все лучшие лошади угнаны в Фергану, где огромный спрос на лошадей из России.

Надо уволить Цай Хань-чена; он совсем взбесился, побил вчера вечером ладакца Мусу; он — жертва курения опиума. Идем сказать благодарность Гиллану за его помощь и телеграммы. Говорю ему, как приятно отметить культурное отношение к задачам нашей экспедиции. Жалею, что, несмотря на его представление, ни оружие, ни разрешение писать этюды не дано. Прошу его дать текст посланных им телеграмм для внесения в дневник Потом — разговор об обмене рупий, которые поднялись в цене, на сары. Ходит слух о замене ходящих cap новой монетой. Никто ничего не знает. Именно, как миссионер Торквист назвал этот уголок Туркестана: заводье стоячей воды. Торквист говорит: " Китайцы родятся конфуцианцами, живут даоисгами, а умирают буддистами". Хотелось бы посмотреть настоящих китайцев. Столько говорится о напряженной работе в Кантоне. Неужели там не знают о темной жизни Китайского Туркестана? Неужели не знают, как один грабитель сменяет и распинает другого грабителя не для блага народа, не для суда, но ради личных счетов и личного обогащения? А пособники " власти" — богатеи-беки — гуляют нагайками по согбенным спинам бедняков.

Невозможно найти лошадей. Все годные лошади зафрахтованы на Андижан для перевозки товаров из России. Ходят слухи, что в Андижане заготовлено товаров на три года. Теперь же требуют за лошадей по 1 сару в день. Цена неслыханная. Придется взять арбы, а это значит, что до Урумчи вместо 40 дней придется идти 55 дней. Ведь 1000 верст. Надо безмерно спешить, иначе начнется ростепель. За городом, вблизи конного рынка, интересный мазар Гиссарлик — мазар, приписываемый какому-то монгольскому князю. Есть поверие: если бросить кусок глины в купол мазара, то отпадают бородавки.

Послали в Америку телеграммы и письма. Пусть купят Бурлюка и вещи новаторов. Ведь максималисты художники борются против той же всепроникающей пошлости и лицемерного мещанства. В будущем американском Музее (Н. К Рериха, — Прим.ред.) должен быть большой отдел нового, а также отдел иностранцев, внесших в Америку свое творчество. И привлекайте больше молодых; надо, чтобы резерв был силен и подготовлен. Нельзя биться в одну линию.

Если сочтем все задержки, последовавшие от хотанского плена, то окажется, что мы потеряли три месяца, которые так нужны были ввиду наступления весенних разливов.

Не легко получить деньги через китайскую почту. С ноября месяца почта не может собрать 1600 мексиканских долларов. Прямо смешно, когда знаете, что местный генерал по поручению генерал-губернатора тут же переводит 10 000 фунтов " частных сбережений".

Ездили к даотаю говорить о нашем оружии и о разрешении писать этюды. Даотай наложил резолюцию: " Пробуйте писать картины, а если полиция будет запрещать, то перестаньте". Оружие наше заржавело от сырости. Когда мы указали на это, то нам было сказано переводчиком британского консула: " Не делайте затруднений". Мы опять почувствовали себя не в стране права, а в стране личного произвола. Еще было сказано нам, что если дуту (генерал-губернатор) найдет нас достойными, то разрешит нам и оружие [иметь], и работать. Нужно большое хладнокровие, чтобы принимать серьезно все эти сентенции. Интересно, каким путем и аппаратом будет генерал-губернатор исследовать нашу " достойность" для работы и оружия... Но " достойность" подобных властей для нас ясна без всякого особого аппарата. Откуда эти залежи невежественности? В довершение нам было указано, чтобы мы из оружейного ящика не вынули более того, нежели позволено (то есть не вытащили бы револьверы). А ведь китайцы в Америке оскорбились бы за такое предупреждение. Как всегда, визит кончился уверениями, что нам очень помогли. Этакое лицемерие!

Интересны рассказы о передвижениях китайской армии Синьцзяна. Пушку везут две лошади. На каждой из них сидит по солдату. На дуле пушки тоже сидит воин. В случае остановки лошадей из деревни припрягают еще одну клячу. " Армия", вышедшая в составе 20 000 человек при затрате в 6 000 000 cap, доходит до места битвы в составе около 2000. Счет армии производится по количеству шапок Потому в случае недохватки " воинов" на арбах на колышках выставляются фуражки. Счет конницы идет по всадникам и по коням, то есть вдвойне. Об этой забытой провинции нигде не написано так, как оно есть на самом деле. По незнанию некоторые путешественники еще надевают смокинг отправляясь к даотаю. Но пора сказать то, что есть на самом деле. Пора сказать просто во имя достоинства человеческого. Можно принять " всерьез" пережитки жителей Соломоновых островов, но государство с 400 000 000 населения не может быть рассматриваемо в наше время лишь с точки зрения этнографического курьеза. Следует всячески помочь истинным деятелям Китая вывести страну из трагикомического положения. Не знаем, что и как будет в дальнейшем пути, но наблюдения над неприкрашенной жизнью Синьцзяна приводят в содрогание. Синьцзян завоевали в свое время монголы, арабы, китайцы, тибетцы. Сартская спина все сносила и приносила свои салямы.

Если имеете китайский правительственный почтовый перевод, то это еще не значит, что вы имеете уже деньги. Китай даже не может удовлетворить чек в 1600 мексиканских долларов. Между тем Среднеазиатский банк через Ташкент немедленно рассчитывается с вами. Друзья, не пользуйтесь китайской почтой. Письма вскрывают, и многое не доходит до вас, и деньги не выдают вам. Опять приходится передвинуть свое сознание на Соломоновы острова, и тогда более поймете все действия синьцзянской компании. Впрочем, не будем обижать Соломоновы острова такими сравнениями.

И вот опять британский консул и его секретарь Чжу должны хлопотать, и, благодаря их личным воздействиям, вы наконец в виде особого одолжения получите то, на что имеете обычное право. Пожелали г. Чжу встретить его в составе вашингтонского или парижского посольства. Обменялись приветом с Гилланами. Действительно, они помогли выбраться нам из Хотана. Спросили друг друга, где теперь встретимся.

Поехали. Утром пришли проститься консул Гиллан с женою, секретарь консульства Чжу, директор банка Анохин, доктор Яловенко, семья Крыжо-вых. Простились, посидели. Опять вопрос, где встретимся снова? Прошли кашгарскими базарами. Пошли песочной седой дорогой. По левую руку синеет кашгарская река, заводья, рисовые поля — рассадники лихорадки. По правую — селения, болотистые озера. Нависает весенний молочный туман. Переход невелик К трем часам остановились в маленьком селении Яндома.

Расстались с Цай Хань-ченом. Он опять курит опиум, водит женщин с базара и бьет слуг. Вспоминаю два его рассказа: лошадь под ним испугалась, и он свалился. За это он камнем сломал лошади ногу. Еще рассказ: орел налетел и оцарапал ему руку. Тут месть была изысканной: был положен кусок мяса, начиненный порохом при длинном фитиле. Орел, подхвативший мясо, был. взорван.

Человек-вестовой, едущий впереди, называется " дорога". Количество слов, совпадающих с русским значением, становится еще поразительнее.

Под вечер становится холодно. Снега нет. Гор не видно.

Солончаки, кусты, ветлы, маленькие селения. Недлинный переход до Файзабада. Уже к половине второго — на месте. Между тем в английской книге маршрутов путь от Кашгара до Файзабада разделен на три дня. Даже тихим пешим ходом и то скорее пройти. Настолько все книги, сообщающие " факты", должны быть пересмотрены. Слишком много неверных " фактов" лежит на полках библиотек и слишком много затаилось почтения к печатному слову без всякой переоценки.

Заново, заново, заново — новым сознанием и новым вмещением.

Еще кто-то уважает деньги как таковые. А вот нам сейчас принесли деревянные щепочки с нарезанными знаками и уверяют, что это — подлинные деньги. И самые лучшие деньги, ибо они выпущены игроками в азартные игры. Этот авторитет, видимо, стоит очень высоко. Помню, в каком-то банке я слышал ожесточенное восклицание: " Я вам не щепками плачу". По здешним обычаям, это замечание не было преувеличением. Щепочка коричневого цвета, вершка два длиною, и на ней — рукодельные китайские знаки. Люди любят эти деньги, ибо они не рвутся. Погашение знаков здесь производится очень просто. После изнашивания знак не принимается в казначейство, и последний собственник такого знака погашает государственный долг. Мы исследовали места наших дальнейших остановок и нашли, что места станций в книге маршрутов неправильны. Приходится часто соединять по два прогона, иначе и в 50 дней до Урумчи не доехать. Прислали двух солдат эскорта — сущих бандитов. Пришлось их отправить обратно.

Всю ночь, до 4 часов, при полной зеленой луне, пели кругом в разных кишлаках, вероятно, в честь месяца Барат. Пели неистово, но сглаженное расстоянием, иногда пение звучало красиво. Это пенье не было сартское, но торгутское. В чем же дело? Как же попали торгуты в мусульманский Файзабад? Конечно, это пленники былых войн. До сих пор они хранят свои обычаи, и звучат при полной луне звонкие песни. Разбирая народности, иногда отличите их по остаткам одежды, иногда по языку, иногда по старинным священным напевам. В ночное время звучат песни о своем крае. И где-то сердце отвечает на зов этот. Поучительно проследить конгломерат народностей, засыпанных песками пустынь.

Встали рано, в 5 часов, ибо путь длинный — 15 потаев, то есть 150 китайских ли, то есть 60 русских верст. Сперва солончаки, зеленовато-седые; потом мертвый песок, барханы. Пыль стоит беспросветно; тощий кустарник, его выдергивают на топливо и тем окончательно омертвляют пустыню, а за два перегона от Кашгара — и прекрасный уголь, и чудесная нефть. Сами люди стараются по невежеству омертвить свою почву. Около мелких речек еще лежит ледок, а под солнцем уже печет, и трудно двигаться в меховых одеждах. Место стоянки называется Караджулгун, маленькая серая деревня. Караван запоздал. Пьем чай из местного кунгана. Для описания этого чайника не хватает черной краски. Накопляются наброски.

Кажется, самый безотрадный переход. Почти все время шли по местам старого опустошенного леса. Все барханы наполнены старыми, гигантскими пнями и корнями. Видимо, здесь был большой лес. А теперь люди унесли деревья, пески разметали остатки, и вы следуете, как по корявому кладбищу. Тощий кустарник не может сдержать песочных буранов. Все серо. Так же серы заводья и начавшиеся весенние разливы. Из-за этих разливов делаем вместо 8 потаев — 12 потаев. Ухабы, пни, оползни. Самая большая китайская дорога равняется маленькому русскому проселку. За день встречается несколько тощих караванов, но они, конечно, не могут явиться нервом истинной торговли. Все умерло.

Серая деревня Урдаклык На плоских крышах маячат молчаливые фигуры. И ничего они не могут видеть со своей крыши, кроме запыленного горизонта. И нет у этих людей ни просвета, ни надежды. Мимо них идут редкие путешественники; на ночь загорится огонек каравана. И опять — то же подавленное безмолвие. Пролетают гуси и утки на весенние разливы, но домохозяйничают одни вороны и грачи. Неужели и с этих людей ухитряются наживаться беки и китайские амбани?

Не везет нашему китайскому эскорту. За три дня три " воина" умудрились слететь с лошадей. А если целый полк таких цириков, как их здесь называют?

Рассказывают, что некоторые китайские армии пушки возят на людях И враги днем стреляют на воздух, а ночью сидят за общей азартной игрой.

Говорилось о Китайском Туркестане со стороны археологии, говорилось о давнишних завоеваниях и о смене владений, но не говорилось о текущем самосознании края. А ведь в нарастании мировой эволюции нельзя обойти молчанием этот обширный и забытый судьбою край. Очень поучительно следить за остатками тохарской, уйгурской и монгольской постройки, но так же поучительно и поражающе видеть, во что превратилось самосознание края. Опять та же песчаная серая безнадежность.

Буран на целый день. Идем " лесом", то есть, вернее лесным кладбищем. Оставшиеся деревья — карагачи — торчат искривленно, мохнато, рогато. Вместо солнца виден серебряный кружок Как ясно представляется причина, гнавшая великих переселенцев и завоевателей на запад и на юг. Изображая великое переселение, не изображайте ноги, обувь, копыта — все до пояса тонет в густом пыльном облаке.

Обгоняем старика Он на что-то жалуется Поняли, что ему сломали плечо и угнали шестнадцать его лошадей. Конечно, на каракорумских высотах больше своей этики. За день встретили три каравана остов и полдюжины арб. Стоим в Чуге. Прошли 14 с половиной потаев. Неужели это и есть самая большая китайская дорога? И может ли именоваться правительством власть, содержащая свою главную артерию в подобном состоянии? Ведь об этом нужно кричать, как о каждом невежественном антикультурном проступке. Е. И. простудилась.

Особенно нелепо сознавать, что целый день утомительного пути равняется двум часам езды на моторе или часу — на аэроплане. Ведь здешние пути могут быть так легко приспособлены для мотора, а для аэропланов даже не нужно аэродромов строить. Может быть, ничто так не пробудило бы народное сознание, как стальная птица с доброю вестью и нужными вещами. В ряды запыленных и перегруженных основ была бы внесена брешь разума. Сэр Аурел Стейн в своих книгах высказывает опасение, как бы примитивность этого края не нарушилась проведением железных дорог и проявлениями цивилизации. Этот сентиментализм граничит с бесчеловечием. Я всегда был против некультурных проявлений цивилизации. Но бывают моменты такого паралича края, что нужны самые экстренные меры просвещения.

Но буддист знает причину омертвления края. В книгах " Ганжура" сказано, что в земле, отступившей от учения Будды, засохнут деревья, и поникнут травы, и уйдет благосостояние.

Идем сперва так называемым " лесом", потом солончаками, попадаем в разлив Яркенд-Дарьи. Наконец доходим до глиняных стен и башен Марал-баши. Не стреляйте по этим стенам из пушки — слишком много пыли останется. Длинный базар Марал-баши грязнее и темнее других базаров или такой же, как и все прочие. Амбань присылает спросить нашу фамилию. Оказывается, в распоряжении кашгарского даотая о нашем проезде пропущена наша фамилия. Нет, с китайским делопроизводством далеко не уедешь!

Среди cap, с таким трудом нам выданных в Кашгаре, много негодных. Должно быть на них десять букв, но часто десятая, средняя буква, бывает вырвана, и тогда денежный знак более не принимается. Тщательно пересматривайте все деньги, здесь получаемые, будут ли они с базара или из губернаторского ямыня.

Юрий вспоминает, что о Дуньхуане первый сказал наш Пржевальский, но затем честь этого открытия была взята другими иностранными учеными. Пржевальский уже в семидесятых годах говорил об этих замечательных пещерных храмах.

Около Марал-баши — несколько озер. Много рыбы, но часто попадается чем-то отравленная.

Новая наглость амбаня. Заявил, что пришлет нам солдат, если мы его попросим. Но ведь не нам солдаты нужны, а они сторожат по приказу генерал-губернатора отобранное и запечатанное оружие наше. Как же мы должны просить амбаня об исполнении приказа генерал-губернатора? И нагло и нелепо. Опять говорят люди: " Амбань не знает никаких обычаев". Сун должен был, несмотря на усталость и поздний час, ехать и вразумлять неразумного амбаня, что солдаты нужны не нам, а нужны по приказу генерал-губернатора.

Прислали новых солдат. Даже на людей не похожи, просто какие-то насекомые. Вспомнили рассказы М., как он один обратил в бегство тридцать цириков и как целый полк цириков сдался двум пулеметчикам. Да, видно все это не преувеличения.

Ехали сперва унылой равниной. Скоро справа выделился на желтом небе опаловый силуэт гор. Здравствуйте, родные горы!

Сулейман рассказывает: " Жил богатырь. Увидел, что озеро здесь слишком велико, и нарубил мечом своим утесы от соседних гор и накидал сюда. За этой горою лежит прекрасный сад, и живут там святые люди, но никто туда без дозволения их не пройдет. Пробовали сарты идти туда — никто назад не вернулся". И показывает Сулейман на юго-восток

Скоро нас ожидала неприятность. Скачут навстречу — предупреждают, что вода через дорогу пошла. Пришлось делать объезд в двадцать верст. Тоже надо поставить на счет ареста и задержки в Хотане. Потеряли лучшее для пути время. Теперь придется всюду мучиться с разливами.

Опять рассказ: " Под Урумчи — утесная гора, и тоже живут там святые люди. Раз подранил калмык горного барана, тот и довел калмыка до святого человека. Приглашал человек калмыка остаться с ними, но калмык домой отпросился. И дал калмыку святой полную полу деревянных щепочек Понес калмык и думает: куда понесу эту невидаль. Взял да и вывалил в лес. Только две щепочки зацепились. А как пришел домой — глядь, а в поле-то золото зацепилось. Так и прогадал калмык".