Хотя кажется бессильной

Ученик. Поистине, ты так подчиняешь нашей воле все посягательства и не позволяешь никакому искушению овладеть ею, что ни в чем я не могу возразить твоим утверждениям; однако не могу не заметить, что в этой самой воле есть некое бессилие (impotentiam), которое почти все мы испытываем, когда нас одолевает сила искушения. Поэтому пока ты не покажешь, что есть согласие между той силой, которую ты доказываешь, и этим бессилием, которое мы ощущаем, не сможет мой дух прийти к спокойствию насчет этого вопроса.

Учитель. Как ты думаешь, в чем заключается это бессилие воли, о котором ты говоришь?

Ученик. В том, что она не может быть стойко приверженной праведности.

Учитель. Если по причине бессилия она не привержена праведности, значит, отвращается от нее чужой силой.

Ученик. Согласен.

Учитель. Что это за сила?

Ученик. Сила искушения (vis tentationis).

Учитель. Эта сила не отвращает ее от правильности, если сама не хочет того, что ей внушает искушение.

Ученик. Это так. Но само искушение своей силой принуждает ее хотеть того, что оно ей внушает.

Учитель. Как принуждает ее хотеть? Так ли, что она правда, может не хотеть, но не без сильного сожаления или так, что ни в коей мере не может не хотеть?

Ученик. Конечно, должен признать, иной раз так давят на нас искушения, что без затруднения (sine difficultate) нет сил не хотеть того, что они внушают; однако не могу сказать, чтобы когда-то они так нас придавили, что мы уж никак не могли не хотеть того, что они велят.

Учитель. Вряд ли можно было бы так сказать. Ведь если человек хочет обмануть для того, чтобы не подвергнуться смерти и на какое-то время сохранить жизнь, кто скажет, что для него невозможно хотеть не обманывать ради того, чтобы избежать вечной смерти и достичь вечной жизни? Потому уже ты не должен сомневаться в том, что эта, о которой ты говоришь, неспособность нашей воли сохранить правильность, (проявляющаяся), когда мы поддаемся искушениям, происходит не от неспособности, но из-за затруднения. Ведь мы часто говорим, что мы чего-то не можем, не потому что это для нас невозможно, но потому что мы не можем этого без затруднения. Но это затруднение не уничтожает свободы воли, ибо на волю можно посягать вопреки ее желанию, но нельзя против воли победить ее. Итак, я думаю, теперь ты можешь видеть, как согласуются сила воли (potentia voluntatis), которую утверждает рассуждение, основывающееся на истине (ratio veritatis), и бессилие, которое мы в себе по-человечески чувствуем (quam humanitas nostra sentit). Ведь как затруднение никогда не уничтожает свободу воли, так и это бессилие - о котором мы только потому говорим, что оно присуще воле, что воля не может удержать своей правильности без затруднения, - тоже не уничтожает у этой воли способности устоять в правильности.

Глава VII. Каким образом воля сильнее, чем искушение,