Коран и западные ориенталисты

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Священный Коран стал одним из основных предметов изучения для ориенталистов с тех пор, как востоковедение сложилось как область науки. Ориенталисты на Западе и в России не только переводили значения Корана на свои родные языки, но и подвергали критическому анализу коранические науки, необходимые для понимания писания Аллаха.

Один из основных предметов, интересовавших ориенталистов, которые серьезно занимались исследованием Корана, было установление хронологического порядка сур в кораническом тексте. Согласно их точке зрения, именно хронологический порядок является фундаментально важным аспектом для понимания текста. Этот подход отразился на исследованиях текста Корана и на некоторых переводах Корана с «перестановкой сур». Из числа российских востоковедов попытку создать такой перевод предпринял доктор исторических наук Т. Шумовский. Он объяснил причину расположения сур «по времени их произнесения» тем, что «это создает отчетливую картину движения коранической мысли – ее появления и последовательного развития».[546] Его примеру последовал Ч. Гусейнов, который осуществил перевод смыслов Корана с огузского наречия. Этот огузский перевод принадлежит средневековому ученому Ибн Гасану, который не только выстроил суры и аяты в хронологическом порядке, но и разделил некоторые суры на части, поступив вопреки единому мнению всех мусульман.

Несмотря на то, что ориенталисты сочинили десятки тысяч книг об Исламе на протяжении последних двух веков, число трудов, посвященных фундаментальному изучению самого Корана, лишь немного превышает один десяток. Некоторые из них, бесспорно, заслуживают внимательного рассмотрения, однако это не является предметом настоящего труда, и поэтому мы коснемся их лишь вкратце.

1. «История Корана» («Geschichte des Qorans», Leipzig, 1909-38).

Эта книга написана четырьмя немецкими ориенталистами и состоит из трех частей: источники Корана, собрание Корана и история коранического текста. Она отражает различные подходы и степени познаний авторов. В ней четко прослеживается склонность Нельдеке (Noldeke) к критике Ислама, хотя на ее страницах он отказался от некоторых из своих ранних воззрений, касающихся истории Корана.

Основная суть первого тома изложена во втором разделе «О происхождении различных частей Корана». Опираясь на свою более раннюю работу, Нельдеке разделил период ниспослания Корана на четыре этапа и расположил суры в следующем хронологическом порядке:

96, 74, 111, 106, 108, 104, 107, 102, 105, 92, 90, 94, 93, 97, 86, 91, 80, 68, 87, 95, 103, 85, 73, 101, 99, 82, 81, 53, 84, 100, 79, 77, 78, 88, 89, 75, 83, 69, 51, 52, 56, 70, 55, 112, 109, 113, 114, 1.

54, 37, 71, 76, 44, 50, 20, 26, 15, 19, 38, 36, 43, 72, 67, 23, 21, 25, 17, 27, 18.

32, 41, 45, 16, 30, 11, 14, 12, 40, 28, 39, 29, 31, 42, 10, 34, 35, 7, 46, 6, 13.

2, 98, 64, 62, 8, 47, 3, 61, 57, 4, 65, 59, 33, 63, 24, 58, 22, 48, 66, 60, 110, 49, 9, 5.

Нельдеке часто опирался на авторитетные мусульманские источники, в том числе на труды ас-Суйути и ат-Табари, и поэтому его исследование, если не считать предвзятых комментариев, является хорошим анализом мусульманских преданий на эту тему. Впоследствии на него ссылались многие известные переводчики Корана, в том числе Пиктал (Pickthall) и Крачковский. Особый интерес представляет последний раздел этого тома, в котором обсуждаются откровения, не вошедшие в Коран. В нем приводится анализ хадисов и других сообщений по этому вопросу.

Во втором томе книги, который почти полностью опирается на мусульманские источники, рассматриваются различные труды о собрании Корана. Проанализировав их, Шволли (Schwally) пришел к заключению, которое довольно близко к классическим мусульманским воззрениям. Он отмечает, что Коран принял ту форму, в которой он существует в настоящее время, спустя два-три года после смерти пророкаМухаммада, e. Он также констатирует тот факт, что кодекс Усмана является всего лишь копией свитка Хафсы, редактирование которого было завершено еще при Абу Бакре или при Умаре. При этом он признает, что редактирование касалось только построения и расположения сур, и что текст Корана был передан таким, каким его оставил пророк, e.

Третий том книги посвящен письменному тексту Корана и его различным чтениям. Ее авторы постарались объективно передать сведения, полученные, в основном, из мусульманских источников. Бергштрассер (Bergstraesser) исследовал, главным образом, кодекс Усмана и варианты чтений, содержащиеся в свитках Ибн Масуда и Убеййа, после чего он описал историческое развитие способов чтения.Прецл (Pretzl) исследовал семь чтений Корана, описал мусульманскую литературу о способах чтения и, наконец, вкратце рассмотрел палеографию и декоративный дизайн древней коранической рукописи. Основными источниками их исследований тоже были классические мусульманские сочинения ас-Суйути, аль-Мабани, аль-Джазари и других.

Эта работа по сей день является самым доступным, если не единственным доступным для понимания трудом западных ориенталистов по Корану. Она представляет собой попытку ориенталистов изучить Коран, пусть даже описательным, дескриптивным путем. И хотя некоторые комментарии и выводы авторов не могут одобряться мусульманами, большая часть книги, основанная на классической мусульманской литературе по данной тематике, все же заслуживает признания. В последних двух томах вообще очень мало сведений, отличающихся от тех, которые встречаются в классической мусульманской литературе.

Автором этой книги был французский ориенталист Блашер (Blachere). Его труд является не более чем французским резюме работы Нельдеке-Шволли. Блашер открыто признает достижения своих предшественников, но является более пристрастным, чем его немецкие коллеги. Он часто делает неуместные предположения и пытается усомниться в убеждениях, которые признаются всеми мусульманами и которые не были опровергнуты Нельдеке-Шволли. Его воззрения близки к тем, которые описываются в ранней работе Нельдеке, а его постоянная ссылка на кодекс Усмана как на «вульгату»[547] свидетельствует о том, что ему было трудно освободиться от влияния западно-христианской традиции.

3. «Материалы по истории текста Корана» («Materials for the History of the Text of the Qur’an. The old codices», Leiden, 1937).

Одним из немногих западных ученых, сосредоточивших усилия на исследовании самого Корана, был Артур Джефри (Jeffery). Его книга была попыткой изучить историю развития коранического текста. Она была издана вместе с арабской рукописью книги «Kitab al-Masahif» Ибн Абу Давуда и большим списком так называемых «вариантов чтений» арабского текста Корана. Под вариантами чтений подразумеваются различия между кораническим текстом, который мы читаем сегодня, и свитками Корана, которые некоторые из сподвижников пророка составили для личного пользования до того, как халиф Усман разослал по провинциям несколько экземпляров Корана.

Джефри полагал, что текст Корана, который мы имеем сегодня, отличается от «первичной» или «правильной» версии, поскольку он был искажен, если не многими сподвижниками, то, по крайней мере, халифами Усманом или Абу Бакром, которые занимались собранием текста Корана. Его стремление собрать сведения о записях Корана, существовавших до появления кодекса Усмана, объясняется только желанием найти доказательства того, что Коран был искажен, подобно тому, как были искажены священные писания иудеев и христиан. Попытка Джефри «восстановить» текст Корана так и не увенчалась успехом. Тем не менее, его обширное исследование представляет собой грандиозный труд о различиях между вариантами чтения Корана, взятыми из двадцати восьми собраний, приписываемых сподвижникам и их последователям.

Серьезным недостатком этой работы является отсутствие цепочек рассказчиков, которые должны были дополнять все варианты или хотя бы большинство из них, поскольку Джефри ссылался на классическую мусульманскую литературу. Возможно, он считал изучение цепочек рассказчиков бесполезным занятием, поскольку ориенталисты обычно полагают, что они являются подделанными. Отсутствие цепочек рассказчиков не позволяет использовать его труд для изучения текста Корана, поскольку убедиться в том, какой из вариантов чтений является допустимым, а какой – неприемлемым, можно только на основании цепочек рассказчиков. Хорошо известно, что среди дошедших до нас способов чтений есть достоверные, аномальные и даже слабые. Сведения о вариантах чтения, подкрепленные цепочками рассказчиков, можно проверить, однако собрание Джефри является недостаточным для такого исследования.

4. «Собрание Корана» («The Collection of the Qur’an», Cambridge University Press, Cambridge, 1977).

Эта книга Джона Бартона (Burton) является самой последней попыткой западных ученых пересмотреть историю коранического текста. Автор попытался поставить под сомнение достоверность хадисов об истории коранического текста, опираясь на теорию Гольдцигера (Goldziher) и Шахта (Schacht), которые полагали, что хадисы, за исключением лишь немногих, были придуманы во втором и третьем веках после хиджры. Он выдвинул предположение, что богословы II-III веков придумали традицию, не основанную на Коране. Для того чтобы обосновать ее, они изобрели теорию об отменяющих и отмененных предписаниях и приписали различные способы чтений некоторым из сподвижников. Однако они не добились успеха, потому что их противники, согласно Бартону, придумали доминирующую версию об истории собрания Корана во времена Усмана и обосновали свою правоту. Поэтому он предположил, что все материалы по собранию Корана являются противоречивыми и надуманными.

Несмотря на это, в конце своей книги Бартон заявляет, что текст Корана, которым мы располагаем сейчас, дошел до нас в той форме, в которой он был составлен и одобрен пророком, e. Этот текст он даже называет «свитком Мухаммада».

И хотя заключения Бартона весьма заманчивы, его позиция является слабой по нескольким причинам. Во-первых, теория Гольдцигера-Шахта уже была опровергнута, и применять ее при рассмотрении истории Корана неправильно. Во-вторых, Бартон привел всего два примера для обоснования того, что «определенные спорные темы» среди богословов подтолкнули их на искажение фактов и приписывание способов чтения ряду сподвижников. Безусловно, этого недостаточно для такого сурового обвинения. В-третьих, он не смог обосновать свою собственную теорию о появлении хадисов о различных чтениях, которая лишь частично опиралась на теории его предшественников. В частности, он не смог доказать, что свитки, якобы приписываемые некоторым сподвижникам, были придуманы для того, чтобы обосновать законность наказания за прелюбодеяние или законность молочного родства, так как ни один из этих свитков не отличался от кодекса Усмана в этих вопросах.

5. «Книга о Коране, его происхождении и мифологии» (Москва, Издательство политической литературы, 1986).

Критическим изучением священного Корана занималась и российская (советская) востоковедческая школа. Этой тематике посвящены труды Г. Саблукова, А. Ф. Шебунина, К. С. Кашталевой, Б. Я. Шидфар и многих других востоковедов. Однако одним из наиболее распространенных исследований в этой области является «Книга о Коране, его происхождении и мифологии» Л. И. Климовича. Автор выступил исключительно с марксистско-ленинских позиций, проанализировав происхождение, содержание, а также историю изучения и переводов на другие языки священного писания мусульман. Пытаясь придать мусульманским убеждениям и религиозным законам окраску исторической необходимости, Климович уделил особое внимание социальной роли коранических предписаний в жизни мусульман. Однако его подход к исследованию затронутых в книге вопросов был далеко не беспристрастным. Различия между способами чтения Корана он объяснил личным вкусом, пристрастием, а также политической или религиозной ориентацией чтецов Корана. Он поставил под сомнение и достоверность кодекса Усмана, который он называет «зейдовско-османским списком». Заявляя о беспристрастности своего исследования, он предположил, что этот список не мог быть написан ранее конца первой четверти VIII века, или иначе, начала II века хиджры, то есть спустя полстолетия после смерти халифа Османа.

Руководствуясь своим предвзятым подходом, Климович видел несовершенство коранического стиля в том, что в Коране постоянно нарушается хронологическая и смысловая последовательность. Необычным для него казалось и то, что суры расположены, как правило, не по их хронологии или содержанию, а по размеру.

Климович постарался дать свою оценку трудам известных европейских и советских ученых, занимавшихся исследованиями в области коранических наук. Он коснулся работ Г. Вейла, А. Шпренгера, В. Мьюра, И. Родвела, Г. Гримме, Т. Нельдеке и Ф. Швалли, Р. Блашэра, В. В. Бартольда, Е. А. Беляева и других. Он рассмотрел некоторые издания и переводы Корана на русский язык, выразил скептическое отношение к догмату о несотворенности Корана и выступил с чисто атеистической позиции при обсуждении концепции о Боге, сотворении вселенной и истории человечества. На этом труде ощущается неизгладимый след марксистско-ленинской идеологии, которая не позволила исследователю дать объективную оценку истории и содержанию священного Корана, опираясь на древнейшие источники и избегая необоснованных предположений. Не менее важно и то, что Климович, в отличие от многих западных ориенталистов, даже не коснулся важнейших вопросов методологии Корана, необходимых для понимания и толкования его текста.

6. «Образная система арабской классической литературы» (Москва, Главная редакция восточной литературы, 1974).

В этой работе советского востоковеда Б. Я. Шидфар священному Корану посвящена только одна глава «Основы образной системы Корана». Однако даже этого вполне достаточно, чтобы дать оценку усилиям, которые прикладывала советская востоковедческая школа для того, чтобы опровергнуть пророческую миссию Мухаммада, e. С самого начала этой главы читателю предлагается в качестве аксиомы признать то, что Коран был написан Мухаммадом, e, и что нельзя упускать из виду «возможность включения в суру одного или нескольких более поздних фальсифицированных стихов».[548]

Рассматривая Коран как одно из древнейших произведений арабской рифмованной прозы, своеобразную сокровищницу сюжетов, автор стремилась приравнять его к поэзии времен невежества и даже доказать, что деятели мусульманской культуры периода расцвета «воспринимали Коран в первую очередь как образец «истинно арабского» красноречия, ставя его в этом отношении в один ряд с лучшими образцами языческой поэзии и не делая между ними никаких различий».[549]

Подход Шидфар не всегда научный. Порой она делает предположения, не опирающиеся на разумные аргументы и исторические факты. Она пишет: «Таким образом, можно предположить, что Мухаммад имел перед собой какие-то образцы, определенные формы, определенные традиции, на которые он опирался. Возможно, сыграло в этом некоторую роль его знакомство с арабами-христианами в Сирии».[550] При этом она совершенно не принимает во внимание тот факт, что предполагаемая поездка Мухаммада, e, в Сирию состоялась, когда он был еще двенадцатилетним ребенком.

Шидфар допускает грубые ошибки в трактовке фундаментальных мусульманских воззрений, пренебрегая авторитетными трудами и комментариями. Говоря об Аллахе, она описывает Его как «восседающего на небесном престоле», несмотря на то, что подобное описание отвергается мусульманскими комментаторами как уподобление Аллаха творениям. Ранние мусульмане верили в вознесение Аллаха на трон, но не описывали Его «восседающим на троне».

Несмотря на такой предвзятый подход автора, который во многом объясняется влиянием марксистско-ленинской идеологии, эта работа представляет интерес для желающих ознакомиться со стилистикой священного Корана. Шидфар переосмыслила взгляды Ибн аль-Мутазза на использование в Коране стихотворных размеров и художественных средств, таких как метафора, уподобление, противопоставление, соответствие, украшение. Она также сравнила коранический стиль с теми стилями, которые пользовались наибольшим успехов в языческой поэзии.

7. «Совершенство в коранических науках» (Москва, издательский дом «Муравей», 2000, 2001).

Эта книга является первым переводом на русский язык трактата «аль-Иткан фи Улум аль-Куран», принадлежащего перу выдающегося мусульманского богослова и комментатора, одного из последних крупных представителей классической эпохи в истории Ислама Джалала ад-Дина ас-Суйути. К моменту написания этой книги в моем распоряжении было всего два тома этого бесценного труда. Автор перевода Д. В. Фролов дополнил его собственным предисловием и комментарием, проследил историю мусульманской экзегетики, разъяснил важность коранических наук для правильного толкования Корана. Наряду с этим он проанализировал хронологию священного Корана, подчеркнул необходимость в учении об обстоятельствах ниспослания, указал на различия во мнениях по поводу семи чтений, дал научную оценку каждой из глав книги в отдельности. Точность перевода, заботливое отношение к религиозной терминологии, стремление передать средневековый стиль произведения, научность избранного подхода и богатые комментарии позволяют нам сказать, что на сегодняшний день эта работа является самой информативным и достоверным трактатом о коранических науках и принципах толкования священного писания мусульман. В связи с этим Совет муфтиев России заслуженно рекомендовал ее в качестве пособия для исламских учебных заведений, находящихся под его духовным попечительством. Некоторые материалы этой книги были использованы мной и при создании этого труда.