Сцена 5

Утро. Первые лучи солнца, безжалостно пронзая лёгкую занавеску, пробираются в комнату, где спит Мажор, и делают своё «светлое дело». Тот открывает глаза и несколько минут лежит неподвижно, припоминая подробности прошлой ночи, которые заботливо сохранила для него память.

«В душ!» – мелькает в голове. Он поднимается с постели и выходит из зала, почёсывая свои «абрикосы». Еще мгновение – и тёплый дождик смывает с нашего героя последние остатки сна.

В это время раздаётся звонок в дверь. Долгий. Настойчивый. Заспанная Проститутка, мысленно матеря раннего незваного гостя, выходит из комнаты и открывает входную дверь. На пороге – Поэт, в домашних тапочках и махровом халате. В руках – листы исписанной бумаги. Красные, как тюльпаны в руке у ветерана, белки глаз и взъерошенные волосы, свидетельствуют о бессонной ночи Поэта. Но выглядит он не уставшим, скорее сильно взволнованным. Проститутка явно не рада его появлению и особо это не скрывает.

Проститутка (с раздражением)

Опять принёс рифмованный свой бред?!

Ты на часы смотрел, Ромео Пушкин?!

Давно тебе сказала своё «нет!»

Как маленькой всё носишь мне «игрушки» –

свои стишки… они мне не нужны,

тем более в такую рань, тупица,

когда все люди видят ещё сны!

А может, это все мне только снится?!

(Последнюю фразу она произносит

саркастически-мечтательным тоном)

Поэт (взволнованно-смущённо)

Любимая… позволь, позволь войти!

Прости, конечно, что я слишком рано!

Не смог дождаться даже девяти,

в моей душе огнём пылает рана…

Всю ночь тебе писал я этот стих,

он – лучшее моё произведенье!

И чтоб огонь в душе немножко стих,

прошу тебя, родная, на коленях, –

его послушай хоть один разок,

и ты поймёшь (надеяться я смею),

как твой слуга безумно одинок

без нежных рук своей прекрасной феи.

(Поэт в отчаянии падает на колени, прямо на лестничной площадке. Кашляет.

Проститутка в смятении. Она понимает, что отвязаться от назойливого кавалера сейчас невозможно. В то же время девушка слышит,

как в ванной моется Мажор)

Проститутка (иронично)

Ну что за МХАТ такой? Вставай быстрей!

Нашёл себе икону здесь, молиться…

Вокруг вон – столько добрых милых фей,

а ты по мне всё сохнешь, бедный рыцарь!

(вздыхая)

Ну ладно, что поделать… заходи,

ещё соседей не дай бог разбудим:

трясутся там от злости все поди,

как в холодильнике застывший студень.

(Для этого времени суток они действительно разговаривают очень громко. Поэт тут же поднимается с колен и проходит в квартиру, потупив взгляд в пол и прижимая листы к груди. Шум воды, доносящийся

из-за двери ванной, настораживает его)

Поэт (вопросительно-возбуждённо)

Ты не одна? Там в ванной кто-то есть?

Другой мужчина?! Не молчи, о Боже…

Проститутка (спокойно)

Тебе, наверно, лучше тут присесть,

хотя навряд ли, чувствую, поможет…

А почему ты сильно удивлён?

Я никому обеты не давала!

Да и вообще забудь меня как сон,

других вокруг красавиц разве мало?

Смешно… Какая муза из меня?

На мне грехов, как звёзд на тёмном небе!

Беги, как зверь от яркого огня,

лети, как улетает к югу лебедь.

(Проститутка смотрит на Поэта, но, кажется, что тот уже где-то не здесь и почти не слышит свою любимую. Он медленно опускается на пуфик в прихожей. Ему тяжело дышать, опять начинается кашель. Сделав несколько глубоких вдохов, Поэт встаёт. Видно, что он пытается справиться

со своим волнением и взять себя в руки)

Поэт

Нет… всё не так! Прошу, молчи… молчи…

О, неужели прав в оценке дядя!?

Тогда мне не помогут и врачи,

уж лучше из окна шагнуть не глядя.

Нет… я не верю! Милая, за что!?

Я сделаю тебя, mon cher [1], счастливой.

В стране Любви один закон простой:

позволь с тобой быть рядом, моя дива…

(Герои проходят в зал. Они так увлечены своим общением,

что не замечают, как шум в ванной прекратился. Спустя мгновение

широко раскрывается дверь и, насвистывая какой-то популярный мотив,

перед ними появляется Мажор, в одних трусах, с джинсами на плече

и рубашкой в руках. Он с любопытством рассматривает Поэта,

нисколько не смущаясь своего внешнего вида.

Затем бросает вопросительный взгляд на Проститутку)

Мажор (Проститутке, с нескрываемым сарказмом)

Могла бы, королева, подождать,

других клиентов пригласить чуть позже.

После меня ещё тепла кровать

и ты – не отдохнувшая, похоже.

Но должное тебе я всё ж отдам:

работает исправно секс-конвейер!

(Поэту, иронично)

Простите, сэр, что я – почти «Адам»,

сейчас оденусь и уйду от «феи»!

Проститутка (с нотками оправдания в голосе)

Сарказм твой неуместен здесь, дружок!

Это всего лишь мой сосед по клетке.

Но огонёк он ревности зажёг

в твоей груди… наверно, случай редкий!

(в сторону)

Признаться, ситуация – абсурд!

Расскажешь, так, конечно, не поверят,

приклеят сразу ярлычок «Для дур»

к моей спине и буду как тетеря.

Поэт (молниеносно переводя взгляд с Проститутки на Мажора и обратно, ревниво и возбуждённо)

Любимая, скажи, кто этот сноб!?

Проститутка (раздражённо)

Не называй любимой, ради бога!!!

Поэт (растерянно)

Последний гвоздь в Любви вбиваешь гроб!

Проститутка (взяв себя в руки)

Ну и адьос… и скатертью дорога!

Мажор (Проститутке)

Стоп! Он не по работе?! Во дела…

Так это тот, который через стенку!?

(Поэту, едва сдерживая смех)

Она вчера мне даже не дала,

я в «тостер» не пристроил свою «гренку»…

(Мажор натягивая джинсы, красноречивым жестом пытается намекнуть Поэту, что его «хоботок» вчера подвёл своего хозяина)

Поэт (Мажору, в безумном отчаянье)

Исчезни с глаз! Прошу тебя, уйди,

а то я за себя не отвечаю!

Ты хуже, чем убийца и бандит.

Исчезни в миг, молю и заклинаю.

Мажор (крайне спокойно, застёгивая рубашку)

У вас в подъезде так заведено:

всем без разбора «тыкать» незнакомцам?!

Ведь мы не дети уж давным-давно!

(в сторону)

откуда эта «вежливость» берётся?..

Поэт (с волнением и наигранной вежливостью)

Извольте, сударь, выйти вон сейчас…

Таким мажорам, право, здесь не место!

Прошу, оставьте, ради бога, нас!

Мы, с ваших слов, здесь не играем в детство…

Мажор (глядя в упор на Поэта, с грустной иронией)

О! Старая пластинка… Я – Мажор,

а Вы – солдат без страха и упрёка!

Я – лицемер, повеса, даже вор,

считаюсь человеком недалёким.

Народ на ярлыки довольно скор,

стереотипы-стрелы жгут мне спину:

«Он – не такой как все, ведь он – Мажор!

Смотри, как пальцы веером раскинул!»

Как мы порой завистливы, глупы,

веселье у соседа – нам обидно.

Подковы снявши с лошади копыт,

счастливей мы не стали, очевидно.

В болоте сплетен и пустых страстей

утеряны давно рецепты счастья!

Всё меньше лиц людей среди людей,

всё больше серых рыл с огромной пастью.