Глеб выбежал из офиса быстрым шагом. Снова больная голова. Снова болезнь.

Хрупкая материя

Доверие, как и душа, никогда не возвращается в место, которое оно однажды покинуло – Публий Сир.

В человеке одинаково должно присутствовать ненависть к преступлению и любовь к невиновности.

Винный вкус невинной крепости.

11: 25.

Глеб выбежал из офиса быстрым шагом. Снова больная голова. Снова болезнь.

Как им всем кажется.

Он уже давно болен. Давно. Но никто не собирался его останавливать, помогать.

Лечить.

Сейчас и никто и не сделает. Потому что не догонит.

Глеб понимал, что сейчас ему опасно вести машину. Может, стоило прислушаться к секретарше, и позволить курьеру довезти его до дома?

Ха! Он не знает дороги! Если Глеб будет всю дорогу указывать этому болвану нужное направление, а он вздумает ошибиться…

На одного болвана в этом мире станет меньше. Наверно, никто и не заметит…

Так что вы говорили про теорию Раскольникова?

Дождь закончился, и теперь дороги стали скользкими. Хорошо, что солнце не выглядывает. Оно сейчас больше всего раздражает. Дома Глеб редко зажигает свет. С недавнего времени он понял – свет режет ему глаза.

Не то, что слезы – кровь норовила брызнуть из глазниц.

От этой мысли неприятная, липкая дрожь проползла слизняком по спине мужчины.

Что там магнитола выдает ему? Какую – то песню на английском языке. Как бьет каждое слово по вискам!

Только и слышны обрывки куплета:

- Out of my way – I’m running

I’m gonna catch you if I can…

И как Глеб не старался выключить звук, или трясти головой, слова еще слышались, снова отбивая пульс в его венах:

- Out of my way – I’m coming

I’m gonna catch you if I can

Задребезжал телефон. Глеб знал – это Клара хочет довести его своими сценами ревности. Как же любят женщины играть Отелло!

Но только Глеб устал играть Дездемону. Можно многое бы обговорить с Кларой, но в ее глупую кукольную головку не поместится столько информации. Нет, Кларочка ограничит себя оправданиями возлюбленного, и успокоится до следующего сезона Отелло.

Проклятая Клара с силиконовыми мозгами!

Проклятые отношения!

Проклятый дом!

Работа!

Офис!

Проклятая жизнь!!!...

Out of my way – I’m running

I’m gonna catch you if I can!!!

Какая - то сила толкнула Глеба в лобовое стекло, тряхнув его, как тряпичную куклу.

Если бы не ремень безопасности…

Рядом с машиной послышался протяжный стон. Кто – то плачет. Глеб испугался и выбежал из машины.

Out of my way – start running…

Почти под самыми колесами лежала девочка лет пятнадцати. Она лежала лицом вниз и громко выла, сжимая кулаки. Ее левая нога изогнулась под неестественным углом.

- Деточка, ты в порядке? – спросил Глеб, трогая девочку за плечо.

- Нога очень болит, - ответила она сдавленным голосом.

Как дрожит это юное тельце!

- Помогите мне, - попросила девочка.

Хорошенькая. Особо ничем не отличается от других школьниц, придерживающихся неформального течения. Темно - зеленые волосы, подстриженные под мальчика, черная прядь свешивалась на ее правое ухо, и оно выглядело рваным. Карандаш растекся по ее белым щекам. Девочка одета в белую рубашку с короткими рукавами и черный сарафан, позволяющий ее сахарным коленям сверкать на темном асфальте.

Восьмой или девятый класс.

- Как тебя зовут? – спросил Глеб, вглядываясь в лицо школьницы.

Она со страхом подняла глаза.

- Не… Неля, - ответила она.

- Это как же – Нелина? Нелли? Нинель?

Неля не отвечала. Она продолжала корчиться в болезненных судорогах, держась за больную ногу.

- Послушай, деточка, до больницы далеко и долго ехать. До моего дома ехать осталось минут пять, - сказал Глеб, - Я могу вызвать скорую, и тебя заберут из моего дома.

Уголок Нелиных губ поднялся, искривив щеку.

- Спасибо вам, - кивнула она.

- Ты не испугаешься? Не станешь бояться?

- Помогите мне, пожалуйста, подняться, мне надо, чтобы кто – то держал.

- Бедная девочка. Ты не сможешь сама?

- Я не знаю.

- Хорошо, я помогу тебе.

- Осторожнее…

Глеб осторожно придерживал Нелю одной рукой за запястье, а второй за талию. Девочка охнула, очутившись на ногах.

- Моя сумка…, - растерялась она, оглядываясь кругом. Глеб увидел ее под машиной.

- Я достану ее тебе.

Неля, увидев свою сумку в руках Глеба, схватила ее и снова надела на свое плечо.

На сумке значилось огромное красное «Дисизара».

- Что это? Какая – то группа? – спросил Глеб, рассматривая запись.

Девочка улыбнулась.

- Да, советская. В сумке много хрупких вещей, я все же берегу их, родители не купят других таких, - сказала она, улыбнувшись.

И где таких куколок учат так улыбаться? Кто их учит? У Нее тоже была такая улыбка. У Нее … Где Она теперь?

Глеб продолжал придерживать девочку. Он довел ее до машины и аккуратно помог ей сесть. Неля улыбнулась, пристегиваясь.

Они ехали и разговаривали. Умная девочка оказалась, смышленая. Сама спрашивала и сама себе отвечала. Не так, как это делают зубрилки, корпящие над книгами, проматывая всю свою молодость.

Неля знала, как ведут себя маленькие женщины. Это и настораживало. И не боится же вести себя так с взрослым мужчиной!

- У тебя очень красивая машина, - сказала она, разглядывая салон.

- Я люблю все красивое. Только с работой ошибся. Из меня менеджер получился никакой. Я хотел стать художником – оформителем или скульптором.

- Все красивое любишь? И почему не стал?

- Я учился в художественной школе, но мама моя сама решила за меня судьбу.

- Грустно это. А ты меня поднял с дороги и сам захотел оказать помощь, потому, что боишься, как бы про это не написали в прессе?

- Не понял?

- Я много читала о том, что знаменитости, сбившие простых людей, сами оказывают им помощь, не желая судебных разбирательств и вообще огласки. Сам понимаешь, им нельзя быть простыми людьми. Только идолами, идеалами там, не знаю, как еще относятся к вам обычные люди.

Глеб засмеялся.

- Обо мне знала только школьная газета.

Неля почесала лоб большим пальцем.

- А я бы хотела попасть в мировую прессу. Только что мне придется такого сделать для этого? – задумалась она.

Глеб засмеялся, качая головой.

- Можно и в космос слетать, но напишут о тебе только если ты собьешь какой – нибудь астероид, - ответил он, - А паренек у тебя есть? Его оценка на твои мечты и действия стала бы для тебя самой важной.

Неля подняла бровь.

- Парень? Да ты что! Это же атавизм – следовать велениям своего сердца и вообще влюбляться!

- Ты просто не влюблялась. Не влюблялась так, чтобы понять, что любовь - не атавизм, а живое чувство. Оно живет и движет людьми, - пожал плечами Глеб.

- Ты, как я вижу, тоже не влюблялся, если так красиво говоришь об этом. Не хочу влюбляться, - махнула рукой Неля, и тут ее лицо озарила улыбка, - Если бы вот я была постарше, лет может, на семь, то мы бы при такой встрече влюбились друг в друга. Это я знаю.

- Это почему ты знаешь? – улыбнулся Глеб.

- Интуиция. Да и сюжет романтический получается. Было бы глупо ему не произойти.

… I’m gonna catch you if I can…

12: 18

Они подъехали к дому Глеба. Двухэтажный особняк выделялся среди остальных, особо ничем не отличающихся от других домов.

- Я помогу тебе пройти, - предложил Глеб, придерживая девочку.

Уже дома он осмотрел ее ногу и сделал вывод.

- Это не перелом. Я, может, и не врач, но могу сказать, что если бы это был перелом, ты бы и шагу не сделала.

- Глеб, если бы … если бы я смогла вообще ходить, - простонала Неля. Ее лицо исказила гримаса боли.

- Есть анальгин, есть темазепам, парацетамол…

- А давай темазепам! – оживилась Неля.

Знакомое слово что ли услышала?

Глеб измельчил три таблетки и налил воды. Размешав, он подал стакан Неле.

Девочка взяла стакан и с недоумением посмотрела на Глеба.

- Ты хочешь, чтобы я одна пила?

Глеб удивился.

- А за здоровье, не знаю, за любовь? Где это ты видел такое?

- Это же не водка, Неля. Это даже не шампанское.

- А ты знаешь, как это обидно, когда ты наслаждаешься стаканом чистой, свежей воды, а твой собеседник сидит и жадно так смотрит на этот стакан. Не очень хорошо получается.

- Хорошо, принцесса, сделаю, как вы приказываете, - засмеялся Глеб и вышел на кухню.

- За здоровье? – спросила Неля.

- Как алкоголики?

- У тебя есть другие предложения?

- За здоровье твоей прекрасной ножки, - и Глеб отхлебнул из стакана.

- Это у тебя столько скульптур? Ты сам их делаешь? – спросила Неля удивленно, указывая на статуи.

- Да, когда – то я этим занимался. Эти статуи из алебастра, они хрупкие, с ними надо быть осторожнее. Это моя любимая. Я называю ее «Маленькая Гетера».

Мужчина подошел к маленькой статуе, изображавшей полуобнаженную девушку, маленькую, с тонкими чертами лица. Ее губы улыбались, веки прикрывали глаза.

- Она была моей первой моделью, позировавшей для этой скульптуры, - сказал Глеб, касаясь шеи статуи, - столько времени прошло, а она стоит и смотрит на меня своими глазами.

- Да ты просто Пигмалион, - улыбнулась Неля, - Не хочешь, чтобы она ожила?

- Нет. К сожалению, сама девушка в жизни не такая. Ты, как я понимаю, хорошо знаешь историю искусств. Что ты можешь сказать о Рафаэле Санти и его Сикстинской Мадонне?

Неля задумалась.

- Она была дочерью пастуха. Санти в нее влюбился, и потом пошло дело на лад – поклонники, любовники, деньги. Она стала обычной проституткой. Тоже мне, сладкую жизнь захотела.

- Да, Неля, именно! А Санти ее запечатлел святой, еще невинной и чистой. Так и я облачил невинность девушки в эту статую.

- Она что, бросила тебя? – спросила Неля, подойдя к Глебу, - Выпей воды, ты весь на взводе.

Глеб еще глотнул из стакана.

- Прошло много лет, хочется верить, что и это забылось.

Еще глоток.

- Ты тоже был молод, мог ошибаться. Да даже я могу ошибаться!

- Мы все можем. Просто взрослым их ошибки обходятся дороже.

Губы Нели скривились то ли в улыбке, то ли в усмешке.

12: 57.

Неля продолжала разгуливать по дому, осторожно заглядывая в комнаты. Глеб, сидевший на диване, начал тереть глаза.

- У меня чаще стала голова болеть почему – то, даже и не чувствую ничего, - сказал он девочке, подойдя к ней ближе, - А ты как себя чувствуешь?

- Лучше. Не скажешь, где у тебя туалет? Я уже весь дом осмотрела.

- По коридору левая дверь.

Неля ушла, а Глеб приложился к стакану. Горло засыхало снова и снова, как ни старался он его смочить.

Смерть?

Нет. Не сейчас.

Девочка не выходила. Глеб сам решил подойти. Он слабо постучал в дверь.

- Неля, у тебя все в порядке?

Ответа не было.

- Неля?

Снова тишина.

- Ты забыл позвонить в скорую. Ты обещал!

- Скорую? Да я сам тебе любую скорую помощь могу организовать! Ты же доверяешь мне!

- Доверяю, Глеб. А ты мне доверяешь?

Мир вокруг

Что – то давило на его глаза изнутри.

Когда хочешь спать, пол становится мягкой постелькой.

Головная боль прошла, мученья прошли.

Глаза Глеба закрылись.

Надолго ли?

Дверь ванной скрипнула, а затем открылась…

- Ты в порядке?

Глеб открыл глаза. Снова этот свет ему глаза режет! Кто его включил? Мужчина попытался провести рукой по лицу, но понял, что этого он сделать не может. Что – то стало с его руками и ногами.

Парализован?

Глеб и подняться не мог. Да что это? Его что, сковали чем – то?

Неля склонилась над ним.

- Не спи, мне одной тут скучно, - сказала она, - Я могу дать тебе попить. Ты спал с открытым ртом, и у тебя, наверно, во рту все пересохло.

И девочка ушла на кухню. Скоро она вернулась с бутылкой минеральной воды и стаканом.

- Как захочешь пить, так мне сразу говори, я налью тебе. Только один пить будешь, у меня – то нет такого богатого резерва всех этих тостов.

- Ты не хромаешь?

Неля оглядела свою ногу.

- Нет, с чего бы мне?

Глеб потряс головой, приходя в себя.

- Я на твоем компьютерном столе столько американских ужастиков нашла, - сказала девочка, демонстративно прохаживаясь перед глазами Глеба, - Они, обычно, заставляют зрителей всего бояться, особенно, маленьких детей. И как же ты не побоялся меня на дороге подобрать?

- Почему…

- Что почему? Почему тостов нет? Или почему ты связан? Или…или что?

- Я не понимаю, что ты делаешь? Что за игры?

- У меня встречные вопросы, Глеб, - сказала Неля.

Мужчина осмотрелся, и заметил, что девочка уже и в другой одежде стоит перед ним. Черная майка, джинсы. Волосы освободились от прилизывающего их лака.

А ее волосы? Они оказались светлыми, до плеч. Где зелень? Где черная прядь?

Да вот она. Лежит на столе.

Совсем другой образ. Другая девочка. Лолита исчезла.

Появилась…

- Дисизара!

Кто?

- Дисизара, Глеб, Дисизара. Дитя, смело иди за революцией. А Неля это так, первое, что пришло мне в голову. Идиотское имя. Но ты называй меня так.

Глеб молчал, мотая головой.

- Да кто же ты?!

- Об этом я и хотела с тобой поговорить.

Девочка присела на колени, поднимая голову.

- Что? Еще не понял, в каком ты положении? Может, ты не понимаешь, почему ты в таком положении?

- Я спал? – спросил Глеб. У него начинала затекать спина и плечи. Боль, боль, страшная и неудобная боль! Она мешает дышать!

Неля подошла к нему и положила руку на спинку стула, к которому мужчина был привязан.

- Глеб, - сказала она, глядя ему в глаза, - Если ты хотел кого – то отравить, не ставил бы стаканы на один и тот же столик. Их так легко перепутать!

- Отравить?! Я не хотел никого травить!

- Да, ты хотел мне только добра. Хотел, чтобы я поспала немного, а боль бы прошла, как мигрень. А, Глеб? Думаешь, я не знаю, что такое темазепам, и сколько его надо для хорошего сна принимать?

Неля ушла. Вернулась она с лентой таблеток, зажатой между указательным и средним пальцем.

- Трех таблеток уже нет, - сказала она, поворачивая ленту, - Скажешь, что ты принимал их до меня? Нет, всего скорее, уже давал кому – то.

- Ты сама темазепам попросила!

- У меня были свои цели, Глеб, - ответила Неля, подойдя ближе к мужчине, - Когда ты стал перечислять все обезболивающие, которые у тебя есть, то почему – то там мелькнуло снотворное. Я подумала – если я его попрошу, то скажешь ли ты мне его настоящее предназначение?

Девочка нагнулась к нему, глядя в глаза.

- Ты этого не сделал, Глеб, - сказала она, - И на этом мое доверие к тебе закончилось.

Она резко отдернулась от него, оказавшись на середине гостиной, медленно заглядывая в шкафчики, за кресла и за столик.

- Вообще, Глеб, это опасно – давать ребенку столько таблеток. У здорового с них ничего не будет, ни побочного эффекта, ни ожидаемого сна. А если у ребенка язва желудка, оспа, тиф и малярия? Это уже будет здоровый, глубокий и бесконечный сон, за который тебе пришлось бы отвечать по закону! А может…, - и Неля повернулась к Глебу с усмешкой на губах, - А может, ты имеешь экстремистские наклонности в своем нелегком деле? Мертвые девушки, статуи с противозаконными названиями…

- Противозаконными??? Это что такого было противозаконного в названии моей статуи?

Снова усмешка.

- Гетера, да еще и маленькая… Гетеры – это то же что и гейши, и куртизанки. Это еще не так страшно. Прилагательное «маленькая» не о росте говорит, а о возрасте. Когда я увидела ее, то поняла, что ты совсем не невинный вуайерист.

Ты не дал мне договорить, Глеб. Я говорила о том, что все твои увлечения выливаются в…

- И во что?

- В совращение малолетних, Глеб.

- Я никого не совращал!

- Не надо так орать! Тебя никто не услышит!

- Это еще почему?! Я, как ты увидела, живу среди многочисленных соседей! Они могли видеть, что я был не один!

- В этом вся опасность.

Неля залезла на подоконник и с силой ударила кулаком по стеклу. Оно не пострадало. Девочка с остервенением начала пинать его коленами, кричать и хлопать ладонями. Стекло не поддавалось давлению. Она остановилась.

- Глеб, ты еще и среди тройных звуконепроницаемых стекол живешь, - сказала она, повернувшись к нему. Ее черный силуэт, так нечетко обрисованный, выглядел как привидение.

- Ты больна!

- Не больше тебя. Ты хорошо оборудовал свой дом. Никто не услышит, как ребенок просит тебя, чтобы ты его отпустил. Или как он кричит, когда ты…, - взгляд ее помутнел, - Ты и с Ней так обошелся?

Да, Глеб, а Тронины сегодня не придут к тебе. Не знаю, по какой причине. У троюродного племянника сестры внучатой племянницы бабушки госпожи Трониной сломалась подсветка у аквариума. Тебе передавали свои извинения.

Как она знает??? Глеб поднял глаза на Нелю.

- Откуда ты … Ты следила за мной?

Девочка спрыгнула с подоконника и подошла к Глебу.

- Я хочу показать тебе, что я все о тебе знаю.

- Но как?

- Статью в викисловаре про маньяков прочла, - съязвила она.

- Как?! Откуда?! Отвечай мне, крыса!

Неля сорвалась с места. Она стащила со стола тюбик с зубной пастой и, схватив Глеба за волосы, откинула его голову и выдавила содержимое тюбика в рот мужчины. Тот, вдохнув щиплющуюся пасту, закашлялся.

Неля разжала губы.

Она подождала, когда он все выплюнет, а затем снова подошла к нему.

- Во – первых, я не люблю оскорблений, - сказала она, сжимая ручки кресла, - во – вторых, ты будешь сейчас меня слушать…

- А в – третьих?

Девочка провела ладонью по носу.

- Если ты еще раз будешь орать, я выдеру тебе язык с корнем. Ясно?

Какое – то безразличное выражение мелькнуло на лице девочки. Гнев, а брови остались невозмутимыми.

- Ты знаешь Аню Климову? Она дочь твоего босса. Ты ее знаешь, Глеб. И хорошо знаешь.

Она снова взялась за ручки кресла. Снова она не дает Глебу отвернуть взгляд куда – то в сторону.

- Твое молчание не дает ничего.

- Что с ней?

- Она вчера умерла в больнице.

На глазах Нели выступили слезы. Но и они не смягчили ее лица.

- Ты знаешь, что ее две недели не могли найти. Я не знаю, каким образом она эти две недели жила. С того дня, как она пропала, я решила под видом помощника следователя полиции прийти в ваш офис. Не спрашивай про удостоверение, оно в метро на переходе стоит сто двадцать восемь рублей…

- И что? Тебя никто не проверил?

- Все были слишком испуганы, потому, что на каждого могло пасть подозрение. Любовью ваш начальник не пользуется. Меня никто не ждал. Ты много денег заплатил, чтобы вас не посетили наши полицейские?! Но не в этом дело. Я каждого допросила. В моих руках оказались все ваши личные дела. Твое тоже было, Глеб. А тебя самого почему – то не было. Я спрашивала каждого, но мне давали разные ответы. Думаю, твоя секретарша тебе передавала о твоих визитах. Ты ее отблагодаришь за это?

- Не надо мне…так…

- Хорошо, не буду давить на рану. Глеб, я узнала твой адрес. Меня не оставляла мысль о том, что тебя – то я не спросила ни о чем. Все твои коллеги о тебе совсем ничего не знали. Всегда так. Не знаешь о человеке ничего, а потом в его шкафу столько скелетов обнаруживается…

Неля села на пол.

- А сегодня я стояла на перекрестке. Думала, как бы мне к тебе попасть. Сказать, что я заблудилась? Сказать, что меня обидели? А тут едешь ты, и благополучно так сталкиваешься с дорожным бортиком. И я упала под машину. А тут вышел ты…

Неля подвинулась вплотную к ногам мужчины.

- Тут – то я тебя и поймала, Глеб Артемьев, - улыбнулась она, - почему – то маньяки так доверчивы к детям.

- Неля, я не маньяк, и не педофил. Зачем мне это надо? Зачем бросать свою карьеру в никуда?

- Я этого тоже не могу понять!

- А ты уверена, что это я? Босса никто не любит, ты сама это говорила.

- А ты один его любишь. Это и странно.

Глеб говорил без всякого энтузиазма, понимая, что Неля ему не поверит. Девочка провела пальцем по веревкам, связывающим запястья мужчины.

- Понимаешь, Глеб, в этом мире есть столько вещей, которые рушатся от одного движения. Мысли ли, грязных рук и губ – неважно, - сказала она, поднимая глаза на «Маленькую гетеру», - Знать бы, какую долю невинности ты отобрал у той модели, чтобы поместить ее на кусок алебастра.

- По – твоему, я не понимаю, чем мне грозило бы мое увлечение к девочкам, будь я таким, каким ты меня обрисовываешь?

Неля встала на ноги, подойдя к столу.

- Глеб! Нельзя, понимаешь ты, нельзя трогать многое! Нельзя трогать детскую невинность, нельзя нарушать доверие! Нельзя возвышать себя выше других! А ты позволил себе это. Ты дотронулся, и все разрушилось. Посмотри на свой дом! Перила у лестницы облупились, пол потертый. Материальные вещи рушатся вокруг тебя, Глеб. И сам ты… Не отворачивайся от меня, я не стану от этого добрее!

Глеб молчал. Да. Неля говорила о таких вещах, о которых ему еще никто не говорил.

- Аня Климова приходила домой с кучей подарков. Какой ценой она их могла получить???

- Ты ее сестра?

Неля усмехнулась.

- Да все люди – братья. И приходится с этим мириться.

Она прижалась к серой стене.

- Я не знаю, как ты относишься к чужим словам, но к родным никак.

- Это не так.

- Ни одной фотографии мамы или папы на стене или на полках, там, на столах. Одна эта статуя.

- Неля, у меня очень много и других работ. Какие – то отправлены на выставку, а какие – то я доделываю. Смотри сама. Там Геракл, разрывающий пасть льву, это Баттерфляй, поправляющая складку своего платья. В углу незаконченная композиция из трех сплетающихся лоз…

- И что дальше? Это свидетельствует о твоем богатом внутреннем мире?

- Для такой как ты это не аргумент, но Неля, я хочу сказать, что спектр моих жанров выполнения работ шире, чем ты думаешь. Одна статуя не говорит о том, что я – маньяк!

Неля подняла брови, усмехаясь.

- Ты очень хороший парень, Глеб, - сказала она, вставая, - И не дашь своим работам испортиться в пыли и паутине?

Девочка провела пальцем по каждой скульптуре, оставляя чистую дорожку.

- Странно, Глеб, а незаконченные лозы вообще в омут прошлого ушли. В музее так и скажут – это незаконченная работа Глеба Артемьева, известного как менеджера по продажам, по совместительству скульптора – маньяка.

Неля подошла к «Маленькой Гетере», провела по ней пальцем.

- Надо же, какая чистая. Что, Глеб, скажешь, что это - чистота непорочности? Может, ты с пылью договорился?

Она снова ушла на кухню, возвращаясь со своей сумкой.

- Ты, как я вижу, чаще с ней работаешь. Новые детали, черты лица, внешность придаешь ей. И каждый раз – новую, от каждой девочки. Получишь удовольствие, и на память зарисуешь.

Неля нагнулась к нему.

- А за удовольствие надо платить, Глеб.

- Развяжи меня, гадина!

Девочка уселась на пол, роясь в сумке.

- Я понимаю, меньше всего тебе хочется сейчас тут быть со мной, но подумай – я столько всего сделала, чтобы оказаться здесь и с тобой, а ты хочешь, чтобы все так просто закончилось?!

- Не серди меня!

- Глеб! Ты сейчас в моих руках. Если ты будешь мне от бессилия угрожать, то я сама рассержусь.

Она подошла с сумкой к столу, что - то вывалила.

- И что ты сделаешь?

Щелчок затвора.

- Я перестану сдерживать свою злость.

В руках Нели оказался пистолет. Макарыч. Как это странно – видеть маленькую девочку с добрыми глазами и с пистолетом, который она мастерски держала.

- Ты уверена, что он заряжен?

Неля повернула руку вправо и выстрелила в вазу. Ваза разлетелась на кучу осколков.

- Заряжен, - улыбнулась она, положив его в карман своих брюк. Она снова села на пол, достала из сумки пенал и раскрыла его. В нем лежал канцелярский нож, скальпель, две ампулы с мутной жидкостью и два шприца.

- Глеб.

На лбу у мужчины выступил пот.

- Что тебе не нравится? Мы одни с тобой в твоем доме. Ты и я. Нас никто не услышит. Все так, как ты хотел.

- Что ты собираешься делать?

Девочка подошла к окну и опустила жалюзи.

- Я думаю, что объяснять слишком долго. Скажи мне, какие ты любишь цветы?

- Неля…

- Какие?!

«… Дорогая, я знаю, как ты любишь розы, и я дарю их тебе! Что? Проживут! Засуши их, и они будут такими всегда!»

- Розы.

Неля усмехнулась.

- Будет тебе роза. Подожди, я сейчас посмотрю в твоем шкафу, найду какую – нибудь футболку, а ты посиди здесь, только никуда не уходи.

И девочка поднялась наверх. Глеб поднатужился, желая высвободить запястья, но у него не получалось. Кисти его рук становились фиолетовыми, они вот – вот лопнут. Пот капал с его лица и кончиков волос.

Нет.

Ему не освободиться.

Глеб увидел раскрытый пенал и торчащий из него скальпель. А что если…

И Глеб начал раскачиваться на стуле. Страшно падать! Он уже чувствовал тупую боль в коленках и нытье в плече. А если он еще и носом ударится…

А если не думать об этом?

Глеб дрожал, но другого выхода не было. Он смог бы подползти и ухватить руками канцелярский нож и разрезать веревки.

А дальше, Неля – Дисизара, ты должна понять, что нас никто не слышит. Ты могла диктовать мне свои условия, и сейчас, с пистолетом, можешь.

Если в игре в прятки одержишь победу.

Глеб снова раскачался побыстрее, стараясь сгруппироваться. Мгновение – он почувствовал, как его ноги ослабли. Колени заныли, но Глеб не обратил на это внимания.

Почему Неля так долго не приходит? Решила перемерить весь его гардероб?

Усиленно двигая ногами, Глеб добрался до пенала спиной и постарался ладонями достать нож. Ухватив его, Глеб выдвинул лезвие и перевернул, чтобы разрезать веревки.

Треск…

Наверху послышались шаги.

Сердце Глеба забилось. Он замер. Эта девчонка способна на все. Сейчас придется признать это.

Руки Глеба дрогнули, словно опускаясь в какой – то колючий крыжовниковый куст. Каждая иголочка впивалась в его кожу, пронзая в самое сердце. Глеб начал извиваться, не зная, как успокоить свои руки. Кровь снова разлилась по сосудам, пальцы расслабились. Мужчина освободился от веревок и встал на ноги, качаясь от слабости.

Очень хотелось пить, но он не решался выпить из бутылки, которую принесла Неля. Она могла подлить туда что – нибудь.

Сжимая в руках канцелярский нож, Глеб направился к лестнице. Ступеньки поскрипывали, и при каждом скрипе он замирал.

Наверху снова тишина. Не могла же она сбежать!

Глеб переступил порог своей комнаты. Тихо, никаких шагов, никаких следов шмона. Может, она и не трогала ничего.

- Ааа!

Из – за двери выскочила Неля и запрыгнула на спину Глеба. От испуга он выронил нож.

- Отцепись от меня!

Глеб почувствовал горячий укол в шее, и, мгновенно расслабившись, упал на пол. Девочка тоже упала, не слезая с его спины. Потекла кровь из шеи мужчины, но она не обратила на это внимания. Весь пол она устелила пленкой, которую ей мама купила для учебников. Расчлени Неля тело Глеба тут, не осталось бы ни пятнышка…

Она склонилась над спиной мужчины и опустила голову на свою ладонь. Ее плечи начали дрожать.

Когда Глеб очнулся, то обнаружил себя лежащим на столе. Снова его руки связаны, веревки давят на запястья и скользят по костям. Его холодные ступни свисали со стола, такие же перевязанные за лодыжки.

Над ним зажегся свет.

- Привет, Глеб. Надеюсь, ты хорошо поспал? Уже второй раз за этот день. И все это по твоей вине.

- Я… я не…

- Прости, я не должна была тебя будить. Но только тебе с твоей совестью вообще спать нельзя, да еще и спокойно.

Глеб начал кашлять.

- Что такое? Ты хочешь пить?

Неля. Снова она. В его длинной темно – синей спортивной футболке. Волосы завязаны узлом на затылке так, что глаза девочки обрисовались в монголоидный разрез.

- Если можно…

- Нет, нельзя. Ты еще и в туалет захочешь, а этого я тебе позволить не могу. Имела бы я судно или там эту штуку, которую в больницах используют, на канистру еще похожа… Не будет тебе никакой воды!

- Что ты собираешься делать?

Девочка продолжала стоять к нему спиной.

- Глеб, ты такой занудный, я уже устала от тебя, - сказала она, повернувшись к нему со своей усмешкой, - Ты мог бы этот вопрос по другому задать? А лучше, вообще не задавать его? Ты отнимаешь мое время.

- Я не могу понять, на каком основании ты сейчас связала меня и гремишь надо мной какими – то скальпелями?! Хочешь поиграть в доктора? Мама кукол выбросила, и ты решила поупражняться на людях? Тебе в морг надо!

- В качестве кого?

Неля развернулась в нему, надевая на худые руки желтые хозяйственные резиновые перчатки.

- Мои слова до тебя не дошли? Хорошо, Глеб. Продолжай руководствоваться правилом «В случае опасности – включить «чайника»».

Ее волосы, свисавшие с висков, выглядели сальными и грязными…

- Глеб, я снова решила проверить, что будет, если я оставлю рядом с тобой свой пенал, а сама скроюсь и подожду тебя в соседней комнате. Да, ты проявил чудеса сообразительности. Только в последний момент ты облажался. В твоем пособии для маньяков не указано, что нельзя стоять спиной к своему противнику.

- И ты решила мне сейчас про это рассказать?

- Ты же уже не сможешь этот прием использовать.

Неля снова подошла к столу.

- Я же вижу, что ты не чайник. Отключи тормоза, это много времени забирает, как и твои вопросы.

- Неля, я понимаю, маленькие девочки любят играть в доктора. В полицейского, но это уже…

Девочка подошла к нему с фотографией. На ней был изображен смеющийся Глеб, сидя на роскошном диване, рядом начальник с женой. Рука Глеба располагалась на спинке дивана.

Мужчина рассмотрел фотографию, а у самого сердце до тошноты дрожало.

- И что? Что тебе не нравится? Что со мной начальник сидит? Что моя рука на спинке дивана?

Неля посмотрела на него так, что Глеб сразу замолчал.

- Мне не нравится то, что в твоих глазах не читается желание сидеть рядом с женой начальника.

- Может, у тебя формат чтения другой?

- А может, ты давно пасты не пробовал???

И Неля вынула вторую фотографию, такую же, как предыдущая, но теперь рядом с Глебом сидела Аня. Теперь рука Глеба обнимала ее за плечи.

Девочка следила за выражением лица мужчины. Он побледнел, рот немного раскрылся.

- Спросишь, где я взяла их? И эти тоже? – спросила она, показывая толстую папку с фотографиями. Они полетели ему в лицо одна за одной.

Неумелым фотошопом были вставлены лица Ани и самого Глеба. На многих они были настоящими.

Неля снова склонилась над его лицом.

- Глеб, признайся самому себе, что ты – больной! Для тебя это уже хорошо. Тебе…тебе надо лечиться. Скажи это!

- Оставь меня! Отстань ты от меня! Отпусти! ОТПУСТИИИ!!!

Девочка рассердилась, снова схватила пасту и сдавила ее. Рот Глеба оказался заполнен, и тот начал задыхаться.

- Я говорила, что оторву тебе язык, если орать не перестанешь? Говорила? Да. У меня пассатижи есть.

Глеб чувствовал, что сейчас его вырвет. Горло щекотало, пасту выплюнуть он не мог. Неля подошла к нему с ванночкой.

- Будешь хорошим?

Он кивнул.

- Если ты в меня плюнешь – я заставлю тебя это проглотить.

И подставила ему ванночку под лицо. Глеб освободил рот от пасты и опустил голову.

Поставив ванночку, Неля взяла ножницы и принялась разрезать брюки на мужчине.

- Это…это что?

- Спокойно, спокойно, я принесу тебе другие брюки, но не думаю, что они тебе вообще понадобятся, если не будешь хорошим, - сказала она.

- Это на основании фотографий ты хочешь…что ты хочешь?

Девочка посмотрела на Глеба. Ее верхняя губа задралась, обнажая неровные зубы, подбородок выехал вперед.

- Я хочу тебе помочь.

- Чем? И в чем?

- В тюрьме бы тебе сделали то же самое, но без каких – либо санобработок.

Она положила голову на его грудь, глядя в самые глаза. Она говорила, а на ее лице было такое выражение, словно она пересказывала недавно просмотренную ею сказку.

- Насильников и маньяков никто не любит, Глеб. Тебе бы никто не помог. А я помогу тебе. Сама все сделаю.

- Что ты сделаешь?

- А какие ты там цветы любишь?

Роз…нет. Как?

- Розочку сделаешь???

- Я могу сразу стерилизовать, Глеб.

Он знал все про эти «розочки». С их двора одного парня поймали и сделали такое. Он не выходил на улицу. Потом его нашли в подвале. Ацетоном надышался.

Неля снова ухмыльнулась.

- Я вижу по твоему лицу, что ты знаешь, что это такое. Это хорошо. Не люблю объяснять такие вещи большим мальчикам.

- Какое еще…

- Думаешь, я хочу объяснять что это? Ты же испугаешься, начнешь дергаться, дрожать, я задену тебе какую – нибудь артерию, и ты умрешь.

- Нет! Нет!

- Успокойся.

- Отпусти меня!

- Нет, Глеб.

- Ты хочешь, чтобы я тебе в чем – то признался?

- Нет. Все я знаю, даже лучше тебя. И не говори, что это была любовь.

- А что еще?

- Любовь между пятнадцатилетней девочкой и тридцатитрехлетним мужиком?!

- И что?

- Глеб. Я не дура. Ты мог для чего – то ее использовать, там, может для удовлетворения своих потребностей. А может, ты бы женился на ней, подсидел своего начальника и все – карьерный рост, молодая жена…

- Неля!

- Да, Глеб?

- Что ты лезешь?

- Если бы все было так, как ты говоришь, я бы и не лезла. Но ты сам так захотел.

- Я хочу, чтобы ты оставила меня.

- Ты хочешь меня так отпустить? Не думаешь о том, что я могу пойти в полицию? Мне поверят.

Глеб заныл.

- У меня и фотографии с собой будут.

- Отвали от меня!

Неля подскочила к нему с пассатижами, схватила за волосы, и ухватила язык.

- Прости меня, но ты сам напросился.

Из глаз мужчины потекли слезы. Неля смотрела ему в самые глаза и продолжала усмехаться. Затем положила пассатижи и вернулась к столу. Глеб отдышался.

- Да. Я …я не виноват в ее смерти.

- Правда?

- Неля…

- Говори.

- И ты отпустишь меня?

- Отпущу.

- Ты…

- Отпущу, Глеб. Смотри, я все положила и слушаю тебя.

- Мы сидели у меня дома. Она ходила ко мне в гости, мы пили чай, она, как и ты, любила заглядывать во все мои вещи. Я ничего не скрывал.

- И что? Что? Каждый раз, когда она уходила, ты говорил ей: «Да, было так весело! Ты – настоящая тусовщица!»?

- О чем ты?

- Глеб, я не такая маленькая, чтобы совсем ничего не понимать.

- Она попросила меня налить ей вишневого сока…

- Но ты налил ей красного вина?

- Да. Я налил ей красного вина. Хотел, чтобы она расслабилась. Ее отец с ней строг.

- Он мало строг был с ней.

- Почему?

- Аня же к тебе ходила!

- Все было не так как ты думаешь!

- А почему она умерла?!

- Я этого не знаю!

- Это бесполезно, спрашивать тебя. Ты ничего не скажешь.

- Я ее пальцем не трогал!

- Да. У вас была платоническая любовь. Записки с почтовыми голубями, обещания достать Альдебаран с небес, что еще?

- Я не виноват ни в чем! Отпусти меня!

Неля почесала нос.

- Теперь я не понимаю, в чем же ты хочешь признаться.

- Я признаюсь в чем угодно, чтобы ты меня оставила.

- Как в том анекдоте, искали зайца, а наши КГБ вывели медведя, ревущего: «Да заяц я, заяц!»

- Да что мне сделать, чтобы ты мне поверила?! Я все сделаю!

Неля схватила его за воротник.

- Все сделаешь? И доверие вернешь? И спокойствие? И девственность? Да, что ее возвращать, заплатил деньги и все на месте…а Аню Климову ее родителям вернешь? Ее нашли мертвой, Глеб, со следами насилия! Она умерла оттого, что у нее язва желудка! Ей нельзя было пить спиртное! Ты, кобель, понимаешь это?!

Она кричала и трясла его. Глеб в страхе не знал, как вести себя. Девочка успокоилась, подошла к столу и взяла проволоку с зажигалкой, подставила проволоку под пламя, не смотря больше на Глеба.

- Сейчас мы с тобой поменялись местами. И ты должен признать, что ситуацией могу управлять только я. И цели у нас с тобой разные.

Она подошла к Глебу.

- Ты будешь отговаривать меня, но не получится.

Тело Глеба дернулось. Боль в паху. Его бедра сковало.

- Больно?

- Не надо…

- Я проверила, хорошо ли накалилась проволока. Твоя…крайняя плоть ее приняла.

Снова боль.

- Ты все?

- Я еще и не начинала.

- Развяжи меня!

- Причина?!

- НЕЛЯАААААААААААААААА!!!! ОТПУСТИИИИИИИ!!! ПОЖАААААААААЛУЙСТАААААААААААА!!!

Девочка спокойно смотрела на Глеба.

- На этом наш разговор закончен. Я не думала и не буду думать о том, как можно тебе! уговорить меня! отпустить тебя! И не надо так орать. Я долго еще буду тебя просить об этом?!

И Неля снова коснулась проволокой Глеба. Тот не выдержал.

- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!

- Хочешь, я принесу тебе обезболивающее? Темазепам! Да! Снотворное. Ты поспишь, а когда проснешься, все будет уже сделано.

- Не надо! Делай что хочешь, только отпустиии!

- Глеб, я понимаю, ты не можешь сейчас протереть глаза, но если ты не видишь – я делаю то, что хочу!

- Не проще сдать меня копам?

- Давай не будем цитировать «Кавказскую пленницу», - засмеялась Неля, - что полиция может тебе сделать? Десять лет строгого режима? Да твой адвокат и на три условных договорится. Но Глеб, если у него не получится, то десять лет будешь в тюрьме. А за это время амбалы уже успеют тебе «розочку сделать», и вообще все, что ты делал с Аней, и не только с ней. Сбежать у тебя не получится, тебе никто не поможет.

- Меня не восстановят на работе.

- Сергея Параджанова после мужеложства и то приглашали режиссировать фильмы, а какого – то менеджера не пригласят.

- Но я…

- Ты пытаешься меня убедить в пользе тюремного наказания? Все при тебе останется. А я это делаю от лица всех! Всех, кого ты трогал! Всех маленьких девочек!

Звонок. Мобильник. Девочка взглянула на экран.

- Кларочка? – усмехнулась она, - Дам ей повод для ревности. Ты занят.

И отключила телефон.

- Она приедет сюда.

- Решай, Глеб. Или ты позволишь мне сделать начатое и никто ни о чем не узнает, или она сейчас приедет и все узнает.

- Она мне поверит! Она вызовет полицию, и тебя посадят, малолетка глупая.

Неля захохотала.

- Еще старшим братом мне пригрози! В этом доме на одного заложника станет больше! Или так – Кларочка узнает, что ты немножко инвалид, потом бросит тебя, расскажет всем своим подружкам об этом за бокалом бренди. Потом она сочтет тебя за ошибку молодости, утопит свое горе в объятиях миллионера, выйдет замуж и родит детей. Согласись, звучит так предсказуемо. Или, - Неля подошла с телефоном, - Или ты сейчас скажешь ей, что встретишься с ней завтра – зная, что уже завтра не наступит – и все. Никто ни о чем не узнает. Думай, у тебя минута.

Глеб понимал, что присутствие Клары здесь будет лишним. Он хорошо знал ее. Лучше, чем она себя.

- Набирай, - сказал он.

Девочка снова нажала на повтор вызова, и подставила телефон к уху Глеба, предварительно включив громкую связь.

Последовал диалог:

- Алло?!

- Клара, дорогая…

- Глеб, я не понимаю тебя!

- Что такое?

- Где ты сейчас?

- Я в офисе, а что…

- Нет! Ты не в офисе, Глеб! Ты не в офисе! Спросишь меня, откуда я знаю?! Я звонила твоей секретарше, Ирочке, Светочке или как там ее! ТЕБЯ НА МЕСТЕ НЕТ С ОБЕДА!

- И ты хочешь сказать, что я с любовницей?

- Я хочу сказать, что инопланетяне тебя взяли с собой и сейчас проводят над тобой опыты!

Неля усмехнулась.

- Клара, я перезвоню тебе, и не надо переживать. Вообще, тебя не должно волновать, где я!

- Да?! И почему это?

- Тебя волнует, на кого уходят мои деньги!

- Так…Ты так…Не звони мне больше, козел!

- Ты позвонишь мне сама.

И Глеб замолчал, потому что Клара бросила трубку.

- Какая же у тебя хорошая девушка. И красивая, и с характером, и без мозгов, - улыбалась Неля, - Ей восемнадцать – то есть?

- Двадцать восемь.

- И не старая очень – то, - пожала плечами девочка, - Не знаю, как такие попадают в ваши маньячные лапы…

- Неля, не надо ничего делать.

- Сколько уже раз ты мне это говорил? У тебя провалы в памяти? Могу напомнить, что я отказом отвечала на такие просьбы. Не люблю таких, как ты.

- Каких?

- Мужчин, которые унижаются.

- Я прошу тебя оставить меня!

- И при этом ты можешь все для меня сделать! Я знаю это! Ты согласишься на все!

- Нет…

- Ты еще не пробовал. Когда мужчина оказывается слабее девочки или женщины, он становится подкаблучником. Думаешь, что так ты сможешь возвыситься. Ты же мужчина, Глеб, ты взрослый человек. И твое поведение так унизительно!

Глеб поднял голову.

- Ты думаешь, что после того, что ты со мной сделаешь, твоя жизнь станет легче? Ты сама маньяк, Неля. Ты хочешь наказать ни в чем не виноватого человека.

Девочка повернулась к нему.

- То же самое я могла бы и тебе сказать, Глеб. Но твои окна не пропустили бы ни звука. Как и твой слух. Это сейчас ты лежишь передо мной слабый, и тебе не спрятаться за окнами и еще за чем - то.

Она, вооружившись канцелярским ножом, обошла Глеба, продолжая смотреть на него.

- Ты, Глеб, обычный мужчина, которого бросила девушка. И не эта Кларочка, а другая. Что она тебе сделала? Изменила? Ты мог бы как Санти, бросить в ее лицо ком грязи и все, жить дальше. Кто просил тебя делать из нее идеал? Из – за этого ты стал таким? Решил снова самоутвердиться за счет маленькой Ани Климовой?

Девочка дернула рукой, и сердце Глеба сжалось.

- Хочешь спросить, почему это не скальпель? Не спрашивай. Я сама не знаю. Не хочу, чтобы это выглядело как хирургическая операция.

- Ты сама больная. На всю голову. Из какой психушки ты сбежала?

Посмотрев на Нелю, он испугался. Ее глаза стали полузакрытыми, снова верхняя губа задралась, а подбородок выехал.

- Ты видишь? С каждой минутой твоя вежливость испаряется. Вернемся к ножу. Ты любишь все официальное? Смотри – операция и есть самое официальное действие. Да и ты сам любишь официально – деловое…

Девочка засмеялась.

- Моя учительница была права, - сказала она, - Она говорила мне: «Учи правила, в жизни пригодится!». Как думаешь, что бы она мне сказала, увидев, в какой ситуации я их использую?

- Ты за это поплатишься! Я …

- Угроза? Снова у тебя провалы в памяти? Глеб! Я так не могу. Я не хочу тебе постоянно напоминать о чем – то. Может, мне привести в исполнение одну угрозу? Я могу, Глеб.

- Ничего ты не можешь!

- А я знаю почему!

- Потому, что ты маленькая девочка! Тебе пять лет назад было десять лет! У тебя два года назад началась первая менструация!

- Какие познания, Глеб… Дело только не в этом. Ты же любишь садизм и все такое. Любое мое действие ты рассмотришь именно как садизм. Не хочу тебе доставлять удовольствие!

Больше Глеб не мог это выносить. Он снова поднатужился и постарался выбраться. Его лицо налилось кровью, жидкость вытекла из его ноздрей, из губ, глаза оказались пойманными в кроваво – красные сети. Неля, успевшая обернуться к нему, подошла ближе.

- Послушай, тебе лучше успокоиться. Ты не выберешься. Прежним.

- А если выберусь?

- Если не послушаешь меня, то вообще не выберешься.

Глеб понял, что его руки не продвигаются из веревок. Он посмотрел на Нелю, смеющуюся.

- Думаешь, я об этом не позаботилась? – спросила она, показывая ему тюбик с клеем.

- Зачем?

- Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается.

- Сучка!

Неля подбежала к нему.

- Еще одно слово, и это будет клей, Глеб. Не паста.

Глаза мужчины увлажнились.

- Ты…ты больная девочка. У тебя нет жалости.

Снова его тело дернулось от боли, и он не смог сдержать крика.

- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! НЕ НАДООООО!!!

- Я много времени потратила на разговоры!

- НЕТ!

- Заткнись!

Снова боль.

- Не надо…

- Проволока остыла. Ты что – то говорил?

-… Неля, не надо… Ты…ты разрушишь себе психику.

- Ты, как человек, уже имеющий опыт в таких делах, лучше меня знаешь о таком. Но говорю тебе второй раз – у нас разные цели.

- У нас месть, Неля.

- Месть? Нет. У тебя удовлетворение потребностей своих маньячных, а я…

- А ты отрезаешь мне…

- А я пришла за платой, Глеб.

- Ты не понимаешь ничего!

- Расплачься! Мне в твою футболку! Давай! Расскажи о своей первой любви. Кто она была? Маша или Даша? Или обе были? Они предложили тебе поцеловаться? И как, ты волновался? Тебя даже вырвало на новые туфли Маши, она тебя бросила, рассказала Даше, и та тоже бросила? Нет, не рассказывай. Тебя это не спасет.

Она снова жгла проволоку.

- А что меня может спасти?

Девочка опустила глаза.

- Смерть.

Глеб дернулся.

- Смертная казнь. Или эвтаназия. Но в нашей стране гуманнее к маньякам относятся, и это все отменили. Чем выше ты, Глеб, поднимаешься, тем больнее будет опускаться.

- Тебе не пятнадцать лет. В каком ты классе?

- В восьмом. Я люблю читать. И читать взрослые книги. Глеб! Что такое? Думаешь о первой любви? Я сейчас все доделаю, и ты больше не будешь думать о том. Что у тебя еще появится шанс с ней встретиться и снова быть вместе.

- Отстань от меня!

- Не могу. Я могу оставить тебя тут. Я не увижу, как совесть догложет тебя.

- Я покончу с собой!

- Не получится.

- И почему? Ты не хочешь этого?

- Я – твоя совесть. Я доглодаю тебя. Я. Потому что я могу. Ты в моих руках. Я долго ходила рядом и кричала тебе на ухо: «Не смотри! Не трогай ребенка!». Но сейчас не такие мужчины, никто не умрет от совести. Но все. Ты такой хороший собеседник. Тебе бы рот залить клеем, я бы даже забыла, зачем я тут, так бы заговорилась.

- Ты можешь сделать это…

- Глеб, это же не закроет мне глаза на твой маленький недостаток.

Неля подошла к столу, снова взяв нож.

Телефон. Звонит телефон.

- Я сама отвечу, - сказала она, - Ты тот еще фокусник – иллюзионист. Мог сказать что – то такое, на что я внимание не обратила. Подожди меня, я скоро, только ты смотри, никуда не уходи. Не послушал ты меня в прошлый раз, - и она ушла.

Глеб дернул ногой. Веревка на левой ноге оказалась слабо привязанной. Он снова дернул ногой. Стол скрипнул, проехавшись по полу.

Мужчина закрыл глаза, прислушавшись.

Нет, с кем то разговаривает.

Глеб снова дернул ногой, собрав все свои силы…

…Легкое знакомое покалывание…

- Звонил твой начальник. Спрашивал про тебя. Я сказала, что я твоя медсестра. Что такое? Что там?

Острая боль обожгла ее живот…

Все помутнело…

Мир померк, раскололся на частички.

Глеб сумел освободить правую ногу и, перекувырнувшись, оказался на ногах.

Чем разрезать веревки? Чем удалить клей?

Можно уронить стол и протащиться с ним до другого стола, на котором лежал канцелярский нож.

Глеб так и сделал. Свалив стол, он добрался до ножа…

Свобода…

Где эта девчонка?

Лежит на спине, не двигается.

Глеб схватил ее, не зная, что делать.

Ванна.

Он втащил девочку в ванную и положил, связав ее веревками и привязав веревки к крану. Дернет – утонет, захлебнется водой.

Немного подумав, он запихнул ей в рот свой носок.

- Ты много знаешь, - сказал он, - а много правды не только глаза колит, а еще и мозг проламывает.

Он понял, что Неля обладала недетской силой. А как еще можно было объяснить то, что она в одиночку его, расслабленного, могла сначала поднять, а потом связать?

В паху щемило и кололо. Боль отдавалась в горле. Подавив тошноту, он закрыл ванну.

Нет желания смотреть, что девчонка сделала с ним. Но Глеб должен был видеть.

Множество пересекающихся красных линий. Вечером они вздуются до волдырей. И это все?

…

Сегодня ее никто не будет искать. Сегодня она для всех ушла ночевать к подружке. А завтра начнется.

Но никто не видел! Никто не знал, что она села в его машину!

Значит, мне сыграло на руку отсутствие соседей, Неля.

Глеб запер все комнаты, в том числе и свою. Вообще, для маленькой девочки нереально отвязаться от водопроводного крана, но мужчина уже был испуган. Подстраховка не будет лишней.

Уже десять вечера. Во всех квартирах Нелиных подружек раздаются звонки и взволнованные голоса:

- А Неля не у вас?

Звонок в полиции раздастся только через три дня. Если они и смогут навести след на Глеба Артемьева, то это не будет страшно. Он успеет еще решить судьбу маленькой Дисизары.

Она слишком много знает. И опять же, не это страшно.

Она поняла, что он – больной. Уже очень давно больной. И не одна Аня Климова стала его вирусом, неким стафилококком, возбудившим развитие менингита. Уже до нее начался сепсис его души.

Ночью послышался грохот. Глеб открыл глаза, прислушиваясь.

Из ванной.

Пот выступил на лбу. Девчонка может выбраться!

Грохот прекратился.

Выбралась?

Устала?

Ему снилось, что в его дверь кто – то стучится и просит помощи. Глеб открыл дверь. Перед ним появилась Неля со сломанной ногой. Из ее рта торчал его носок, с которого капали бурые капли прямо на ее колени.

Кровь.

Руки ее связаны. Она волочит за собой оторванный водопроводный кран.

Глеб мгновенно закрыл дверь, но снова за ней послышался грохот.

Она проломила дверь!

Все разлетелось на щепки. Глеб убежал и спрятался в туалете. Девочка снова исчезла в ванной.

Он приоткрыл дверь, и задрожал, потому, что дверь ванны тоже приоткрылась. Появился злой, налившийся кровью, глаз.

Кровь стекала на носок, а с носка снова на торчащее белоснежное колено.

Исчез зрачок. Остался лишь белок глаза.

И что, она его видит?

Над его ухом по самой двери ударился кран…

Глеб проснулся. Кто – то стучит в его дверь? Нет.

Кто – то возится с замком.

Мужчина забился под одеяло. Если не видишь того, что тебя пугает, даже если ОНО тебя видит, то не так страшно.

Дверь открылась. Кто – то прошел.

Она!!!

И опять это был сон!

Утро. Уже половина восьмого. Глеб открыл глаза. Тихо в доме. Раздался звонок.

Телефон. Начальник? Нет, секретарша.

- Глеб Андреевич, здравствуйте. Как ваше здоровье? Вы три раза за неделю уходили. Не волнуйтесь, сегодня Вы можете отдохнуть дома.

- Но я…

- Я договорилась с Сергеем Семеновичем, он со мной согласился. Лежите и ни о чем не переживайте. Всего хорошего!

Гудки.

Глеб положил телефон.

Дома?

С этой?!

Он один с этой девчонкой. И ему не справиться, если она не связана. Дело не в физической силе. Она знает, как и откуда надо напасть.

Да нет ей пятнадцати! Лет двадцать как минимум!

Снова послышался грохот. Еще громче и тяжелее. Слышался скрип железных ножек ванной.

Она же может ее повалить! Для этого не надо много стараний!

Глеб сбежал на первый этаж. Грохот снова прекратился. Прислушивается?

- Неля?

Тишина.

- Ты жива?

Рычание.

- У тебя не получится, деточка моя. Ты можешь обладать бойцовскими способностями, но давай посмотрим. Ты – беззащитная девочка, а я – мужчина. Если так подумать, я могу войти, а ты ничего не сможешь…Что ты молчишь? Ты что, не выплюнула носок?

Из - под двери показалась вода.

- Ты маленькая крыса! – закричал Глеб, отпирая ванную.

Вбежав внутрь, он увидел, что ванна уже переполнена, вода льется вниз. Кран на месте. Веревок вместе с Нелей нет.

Он перекрыл воду.

В душевой кабинке кто – то есть. Что – то темное за мутным стеклом.

Глеб схватил с полки опасную бритву – начальник подарил, даже гравировка есть – и медленно направился к душевой.

А если она спряталась под ванной?

Глеб повернулся к ванне. Подошел. Нагнулся.

Что – то лежит.

…

- Отпусти меня!!!

Снова Неля набросилась на его спину, а руками, связанными веревками, перетянула его шею. Она душит его.

Душит!

Глеб стал биться спиной о стену, надеясь сбросить девочку. Она не поддавалась.

Мужчина не понимал, что если он ее сбросит, то она сдавит его шею веревками.

И он умрет.

Сзади послышался звук прорвавшейся ткани и девочка закричала от боли.

Но Глеб уже не слышал крика. Он медленно опускался на пол, залитый водой.

Это когда – нибудь закончится?

Он снова очнулся. Уже приготовился к тому, что не сможет пошевелить руками.

Но нет. Он не связан. Он лежит в ванной на полу. Девчонки нет.

Дверь оказалась незапертой. Она ушла?

Еще бы она ушла!

Он приоткрыл дверь, со страхом поглядывая на туалет.

Дверь закрыта.

Под ванной лежала его опасная бритва. Глеб схватил ее и вышел, оглядываясь по сторонам. Выйдя в гостиную, Глеб задрожал.

Вся лестница, ведущая на второй этаж, была залита чем – то красным, на перилах висели фотографии Ани Климовой и других девочек.

«Маленькая Гетера» тоже стояла вся изуродованная. Из ее глаз капала красная жидкость.

- Что, Глеб? Тебе понравилось? Это все сделал ты!

Неля сидела на перилах второго этажа. Ее волосы растрепаны, губа разбита. Она повернулась спиной, и Глеб увидел, что ее майка разорвана, и кожа под ней вся красная. Она проехалась спиной по острой вешалке…

- Ты больная! Сумасшедшая!

- Нет, Глеб. Я не сумасшедшая. У меня фантазия хорошо работает. Это ты – сумасшедший.

Неля перегнулась через перила.

- Я все нашла. Все. Все фотографии, твои дневники. Не лучшее ты место выбрал для тайника.

И Неля, усмехаясь, показала на «Маленькую Гетеру». В ее спине зияла черная дыра.

- Ты спину сделал такой тонкой и хрупкой, - сказала она, - Я шла мимо, протирала тряпочкой все, до чего дотрагивалась. А она упала спиной прямо на угол опрокинутого тобою же стола. Спина лопнула, и из нее вывалилось все. Я особо не вчитывалась. Но вообще, многое пробежала глазами. Глеб…

- Неля, заткнись!

Она выставила руку вперед с зажатым в ней пистолетом.

- А теперь, я хотела бы договорить, Глеб, - сказала она, - Ты решил сыграть в своей жизни в «Лолиту». Ты – Гумберт Гумберт, ты ищешь свою Лолиту. Но что – то я не помню, чтобы он кого – то из девочек убивал! Я читала ее раз пять!

- Ты много знаешь, Неля.

- Нет. Я знаю столько, сколько достаточно, чтобы понять все о тебе. И понять, за что ты так с Аней поступил.

Глеб! Ты убил ее сам! Про язву в желудке ты знал!

- Нет!

- Знал!

- Я не виноват!

- Глеб! Ты знал, на что идешь! Ты ненавидишь своего начальника. Ты ненавидишь его уже давно. Ты же тоже любишь его жену?

Глеб закрыл глаза.

- Она же молодая, старше тебя года на два. Ты знал ее с самого детства. Это я по твоему дневнику увидела. Могу прочесть, что ты писал…

- Нет…

- «…сегодня я снова видел ее. Она самая красивая в своем классе. Вика… Только ты. И мне не нравится, что за тобой ухлестывает Витька Калинин из восьмого класса. Если он еще раз подойдет к тебе, я его по стенке размажу!»

- И что ты с ним сделал, Глеб?

Мужчина опустился на ступеньки.

- Я уже не помню…, - сказал он, - я сломал ему нос, и Вика больше не подходила к нему.

- Как и к тебе, Глеб, - сказала Неля, - И что дальше? Она уехала?

- Нет. Закончила восьмой класс, и больше я ее не видел. Потом встретил. Она улыбалась мне. Весь день мы провели вместе, я подарил ей розы…

- Да, ты даже в щечку ее поцеловал, - усмехнулась Неля, - На три страницы расписал это.

- Мне это важно было!

- А если бы ты переспал с ней, тут было бы три тома?

Глеб отвернулся.

- И что? Ты узнал, что она вышла замуж?

- Да. Я лежал дома, не ходил никуда…

- Ушел в запой. Потом стоял у ее дома под их окнами и блевал на клумбу с розами. И сейчас, увидев дочь…

- Нет!

- Да! Что ты почувствовал? Ты в ней узнал Вику?

- Сергей отнял у меня Вику, а я отнял у него Аню…

- Глеб! Это их ребенок! Ты не любил Вику! Ты любил только себя! Себя, за то, что любишь ее! Ты мог забыть о ней, начать жизнь заново! В чем виновата была Аня Климова? В том, что ее маму любил какой – то малолетний псих?

- Ты поплатишься за все, Неля! Ты не имела права врываться ко мне и рыться в моей жизни!

Глеб показал руку с бритвой, смеясь и закрывая глаза.

- Что ты знаешь о любви?! Я искал Вику! Я искал ее во всех девушках! Она была и в Ане. Такой, какой я ее помнил.

- Но ты не имел права ее трогать!

- Сергей не имел права трогать Вику!

Неля снова задрала верхнюю губу.

- Ты же взрослый мужчина! Ты создал себе шаблон, по которому и ориентировался в жизни! А я еще кое – что нашла! Это из твоего дневника! Маленькая Гетера – это и есть Вика в пятнадцать лет! Некоторые черты, которые с годами ты переделывал. Что – то от одной брал, что – то от другой…

- Мы ходили в художественную школу. И я попросил ее поставить мне как модель.

- Ты не Санти! У тебя другая история! Нет, Глеб, ты виноват один! Никто не просил тебя влюбляться до безумия!

- Тты… я поймаю тебя! Ты не уйдешь отсюда! – зарычал Глеб, бросившись наверх. Неля выставила вперед руку с пистолетом. Глеб остановился, но, отбросив бритву, схватил девочку за плечи и повалил на пол.

- Ты! Я убью тебя! – кричал он, схватив ее за шею.

- Пусти!

- Нет!

- Пусти!

Она сжала его запястья ногтями, и Глеб отпустил ее. Она встала и, схватив его за уши, ударила коленом по носу и убежала на балкон.

Глеб поднялся на колени. Кровь хлынула из его носа, глаза опухли. Слабой рукой он поднял бритву и направился за Нелей.

Когда Глеб оказался на балконе, он не увидел ее. Он вышел, почувствовав, что может упасть.

Неля стояла на балках под самым балконом. Услышав, что Глеб вышел, она снова залезла на балкон.

- ТЫЫЫЫЫ!!!

На нее мчался Глеб с ее пистолетом. Она ударила его кулаком в живот, и он не успел выстрелить в нее, выронив пистолет.

- Это тебе за Вику!

Удар по ребрам коленом.

- Это тебе за всех маленьких девочек, кобель!

Она сжала кулаки и ударила по вискам.

- А это…

- ААААААААЭЭЭЭЭЭ!

Глеб собрался повалить ее, но Неля нагнулась, и Глеб споткнулся…

… Неля лежала, не желая вставать. Она знала, что увидит, но должна была увидеть.

Глеб лежал лицом вниз. Его ноги и руки оказались изогнутыми в разные стороны. Он лежал в луже бурой крови.

Неля держалась за перила. Все. Боль пронзила ее душу, лишая сил, но надо уходить.

Неля достала из сумки белые брюки и белую майку. Обработав рану на спине, она переоделась. Волосы оставались такими же.

Она взяла несколько фотографий с кровавой лестницы и убрала их в сумку. Пистолет ей брать незачем – на нем уже одни отпечатки окровавленных рук Глеба. И все же девочке не хотелось не спать ночами из – за этого.

Проходя мимо опрокинутой «Маленькой Гетеры», Неля склонилась над ней.

- Ты не досталась ему, - сказала она, проведя ладонью по алебастровой щеке и поцеловав ее в губы.

Выйдя на улицу, Неля нашла пистолет. Он лежал полностью разбитый. Собрав детали, Неля убрала их в сумку.

К Глебу подходить не стала. Его пустые глаза уже не боятся ее.

Его не найдут сейчас. А если…

- Госпожа Клара?! Это любовница вашего мужа. Не кричите. Я уже у него дома. Приезжайте сейчас, нам надо о многом поговорить. Не надо кричать, я хочу его вам в ваши руки отдать.

Закончив разговор, Неля забрала с собой телефон. Нет времени его чистить и разбирать.

Дверь она не стала запирать. Здесь скрывать нечего…

По мосту шла девочка в белых брюках и белой майке с черной сумкой через плечо. Солнце поднялось, оно отбрасывало тени на глаза девочки. Ее волосы развевал ветер.

Она подошла к краю моста, достала фотографии. На них были изображены такие же молодые девочки в компании с красивым мужчиной. Что – то ей не нравилось. Она высунула руку, и фотографии вылетели, сверкая белоснежными краями. Их поглотила мутная вода.

Девочка стояла и из ее глаз капали слезы, провожая утонувшие фотографии. Туда же она бросила пакетик с какими – то деталями.

Проходившие мимо люди думали, что это – фотографии ее парня с другими, а то, что она выбросила, было его подарком. И хорошо, что они так думают. Незачем перегружать мозги.

Около девочки остановилась машина. Стекло опустилось, и показался улыбающийся молодой человек.

- Девушка, вас подвезти?

Она повернулась к нему. Ее губы не то улыбались, не то усмехались…

А мимо проходили люди, снова Солнце отбрасывало тени на глазах людей, закрывая им взор от всего. Ничто не легче, ни ночь, в которой ничего не видно, ни день, ослепляющий глаза. Только река уносит с собой все, чего не видят другие. Такова ее участь в жизни людей.