Ты просто меня не хочешь? — спросил он, и голос его звучал куда печальней и потерянней, чем когда он был под моим гипнозом.

Не знаю, что бы я ответила, но меня спасла открывшаяся дверь. В нее вплыл Ашер — будто действительно его ноги под золотым атласным халатом не совсем касались земли. Волосы рассыпались по плечам, и сверкающая ткань была посрамлена их цветом. Глянув на кровать, Ашер широко улыбнулся:

Отлично, я вовремя, чтобы посмотреть.

Я глянула на него недружелюбно.

Он пожал плечами и улыбнулся, куда как собой довольный.

Элинор мне сообщила, что здесь происходит. Когда я проснулся рано, то понял, что если проснулся я, то и Менг Дье тоже.

Тут мы остановились все, обернулись к нему. Римус даже шагнул прочь от стены, будто собрался куда-то бежать.

Ашер махнул ему рукой.

Она все еще в гробу, хотя хочет выйти. Согласилась себя прилично вести.

Она поклялась меня убить или так изуродовать, что Анита меня не захочет, — сказал Реквием.

Ашер подошел к Жан-Клоду, все еще стоящему возле кровати, обнял его сзади, положил голову ему на плечо, подставив свету щеку со шрамами.

Да, я присутствовал, когда она высказала эту конкретную угрозу. Она тогда посмотрела на меня и добавила: забыла, что Анита любит шрамы.

Он попытался ничего не выразить лицом, но не сдержался — гнев мелькнул в бледной синеве глаз, сверкнувших ледяными сапфирами на свету.

Жан-Клод прижал к себе руку Ашера, лежащую у него на груди, прильнул щекой к его волосам и спросил:

И как же ты уговорил Менг Дье быть разумной?

Она сказала, что ради такой силы, которую она ощутила, когда вы имели Огюстина, она согласна дальше жить девственницей. Всегда можно найти другого любовника, но сила такого рода — редкость.

Я посмотрела на двух переплетенных мужчин, светлого и темного. В этот момент до меня дошло, что никогда раньше я такого не видела — чтобы Ашер, войдя в комнату, просто подошел к Жан-Клоду и вот так к нему прикоснулся. Никогда не видела, чтобы они обнимались, не говоря о чем другом. Прикосновения у них бывали, но никогда столь откровенные.

Они так делают, когда меня нет? Или еще что-то? А мне это интересно? Может быть. Но что именно — что они любовники или что это у меня за спиной? Без меня?

Жан-Клод высвободился из объятий. Ашер еще секунду подержался, потом убрал руки с выражением досады на лице, но не попытался его удержать. Просто дал Жан-Клоду подвинуться ближе к кровати, ко мне.

Я хотела сказать: «Вам не надо скрываться», но не была в этом уверена. Не совсем понимала свои чувства, когда они так друг с другом воркуют. Но мысль, что при мне они стесняются друг друга трогать, тоже мне не нравилась. Вздохнув, я повесила голову. Боже мой, сама себя сконфузила, без чьей-либо помощи.

Кровать шевельнулась. Я подняла глаза и увидела, что Реквием с нее слезает. Он встал осторожно, видно было, насколько он серьезно ранен, но держался он прямо, просто с военной выправкой, как большинство старых вампиров. Они происходили из тех времен, когда хорошую осанку в тебя вбивали — иногда буквально.