Стенограмма 4 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

П5: А не могли бы вы почувствовать, что именно связывает эту энергию?

К6: Это подобно массивной стене, возникающей на пути движения энергии; она останавливается перед стеной.

П6: Итак, вы можете чувствовать массивную стену.

К7: Это целая часть моей личности, скрытая внутри.

П7: Вы сказали “целая” часть? (Я думал, что клиентка, быть может, скажет “старая часть” личности.)

К8: Да, целая часть меня. Как будто я говорю: “Все в порядке”, когда на самом деле далеко не все в порядке, я таким образом все сдерживаю в себе.

П10: Мертвая часть хочет закричать и высвободиться.

К12: И есть еще что-то, довольно смутное и неуловимое, я не могу понять, что это такое.

П12: Создайте в себе пространство, в котором могла бы проявиться эта смутная и неопределенная вещь. Пока вы еще не знаете, что это такое — просто нечто неотчетливое, но ясно, что оно присутствует здесь.

П13: Хорошо, сделаем перерыв. Давайте немного отступим. Действительно, это неопределенная вещь, к тому же у вас возникло чувство напряженности. Давайте просто немного поговорим. Вы и так сделали уже довольно много важных шагов.

(Клиентка несколько расслабляется, изменяя позу.)

П14: Да, правильно. После того как мы прошли длительный путь, необходимо сделать небольшой перерыв, чтобы тело снова смогло обрести свою целостность.

К15: Сейчас сделать перерыв довольно сложно.

П15: Это я просто так выразился. Я буду сам что-нибудь говорить, а у вас в это время будет как бы перерыв.

К16: Да, понимаю. Я буду слушать то, что вы говорите, и в это время у меня будет перерыв.

П17: Да, это была смутная, неопределенная вещь и связанное с ней напряжение.

П18: Сделайте небольшой шаг назад, чтобы оказаться ближе к желанию убежать.

П18: Это инструкция, типичная для фокусирования. Клиентка говорит: “Мне хочется убежать”. Моя реакция на ее слова превращает их в нечто новое, в желание убежать, т.е. в нечто такое, к чему клиентка может попытаться приблизиться.

К19: Если я позволю этой своей части ожить, кое-кто сойдет с ума от моего поведения, и это будет очень неудобно.

П19: Итак, если вы позволите этой части ожить, то кое-кто сойдет с ума от вашего поведения, и это трудно будет перенести.

К21: Мне хотелось бы убежать и никогда не оглядываться; просто быть свободной.

П21: Итак, вы хотели бы убежать, не оглядываясь, чтобы быть свободной.

П22: Получается, что почему-то вы почувствуете печаль, если убежите и не оглянетесь.

К23: Да. Убегать от чего-то неопределенного — печально.

К24: Какая-то часть меня хочет найти то, что означает эта неопределенная вещь. А какая-то часть не хочет.

П24: Итак, вы чувствуете, что одна часть вас хочет найти эту неопределенную вещь, а другая не хочет.

П25: Будьте дружественны к этому месту, просто немного отступите назад и скажите себе: “Да, это займет некоторое время. Даже если мне понадобится неделя — это нормально, торопиться не стоит”. Предоставьте место для проявления и той части себя, которая не желает, чтобы значение “чего-то неопределенного” обнаружили, и для той, которая этого хочет.

К26: Я не испытываю никакого дружественного отношения. Мне хочется... убежать подальше.

П26: Я так и думал. Ну, хорошо, давайте создадим свободное пространство и для гнева тоже. Он уже возник и присутствует здесь. Однако не позволяйте ему распространяться.

П27: Да, оказывается, вы действительно сильно разгневаны.

К28: Это большая утрата, чувство, что чего-то не хватает. Это и есть та самая “неопределенная вещь”...

П28: Итак, большая утрата... утеряно что-то важное...

К29: И еще — моя энергия, она ощущается прямо здесь...

П29: Итак, стало ясно, где находится ваша энергия. Она здесь, вместе с чем-то смутным, неопределенным, которое затем превращается в чувство большой утраты.

К30: Да, я действительно чувствую облегчение!

К31: Не знаю, что я утратила, но даже если я и думаю об этом, то все равно испытываю облегчение. Да, я снова чувствую, что внутри у меня все в порядке!

Приведенный фрагмент представляет собой (вместе с периодами молчания) лучшую часть психотерапевтической сессии. И мне, и клиентке было известно, что произошло достаточно много важного и был достигнут особенно благоприятный момент, чтобы остановиться. Остальная часть психотерапевтической сессии могла бы быть проведена в беседах о чем-то другом; в данном случае мы с клиенткой пили чай на кухне.

Так как клиентка провела довольно большую часть сеанса в молчании, а также поскольку она знала о моей вере в эффективность фокусирования, я почувствовал, что должен задать ей вопрос:

П: Вы ведь занимаетесь фокусированием не просто потому, что мне это нравится. Не так ли? Но мне нравится и просто говорить с вами о различных вещах.

К: Черт возьми, я никогда не делаю ничего, что бы мне не хотелось. В большинстве случаев, если я в спокойном состоянии, я не могу говорить о чем-либо. Это слишком тяжело. Если бы мне надо было говорить, мне не удалось бы сосредоточиться.

П: Хорошо, хорошо. Я вовсе не имел в виду, что вам необходимо сейчас говорить о чем-то. Просто мне хотелось убедиться, что вы сможете беседовать со мной, если почувствуете потребность.

У нас уже бывали случаи, когда я спрашивал клиентку, не пора ли нам остановиться. Это происходило, если я чувствовал, что на протяжении одной сессии уже совершено достаточно важных шагов, и предполагал, что тело клиентки нуждается в отдыхе. Для меня — человека, многие годы потратившего на поиск способов углубления психотерапевтического процесса, — определенная ирония заключалась в том, что я предлагал клиентке провести небольшую беседу за чашкой чая. Однако наша беседа за чашкой чая оказалась довольно оживленной и взаимно приятной.

Сегодня мы уже привыкли к факту, что люди могут чувствовать различные части самих себя. Однако мы не будем фиксироваться на отдельных частях. Иногда они кажутся вполне устойчивыми, но порой могут очень быстро изменяться.

Например, в данном случае клиентка почувствовала, что какая-то часть ее личности, “сдерживающая все в себе”, находится как бы за некоторой стеной. Затем, немного позже, клиентка сказала: “Одна часть моей личности мертва, а другая — жива”. Сейчас нам нет необходимости знать, соответствует ли одна из двух этих частей личности той упомянутой ранее “части”, которая “сдерживала все в себе”. Возможно, подобное соответствие существует; а может быть — нет. Внутренняя “география” этих частей может оставаться постоянной, а может изменяться в процессе психотерапии. Хотелось бы, чтобы эти части, когда мы их обнаруживаем и чувствуем, оставались такими, какие они есть. Если клиент или психотерапевт попытаются искусственно стабилизировать эти части или соединить их, процесс может приостановиться. Отметьте, как процесс идет своим естественным путем, возникая изнутри, по мере того как клиентка просто чувствует то, что происходит.

Потом клиентка заявляет, что ее мертвая часть хочет закричать и ожить. После периода молчания она говорит: “Есть еще что-то смутное”. У нас нет необходимости выяснять, является ли “что-то смутное” новой, третьей частью, помимо “мертвой” и “живой”, либо внутренняя “география” ее личности изменилась как-то иначе. Кроме того, у клиентки появляется желание убежать. Потом оказывается, что позади останется некая смутная и неопределенная часть личности. Итак, мы снова видим две части: желающую убежать и неопределенную. Однако у нас нет необходимости прерывать процесс для выяснения, являются ли эти части теми двумя, о которых речь шла раньше.

Нам удалось бы выяснить это лишь в том случае, если мы составим когнитивную “карту” частей и попытаемся удерживать их в стабильном состоянии или соединить. Однако если бы клиентка или я сам и создали подобную концептуальную карту, всякий последующий шаг неизбежно стал бы изменять ее. Я надеюсь, читатель уже заметил, что каждый раз новый шаг не являлся логическим следствием предшествующего ему состояния. То, что возникало при совершении этих шагов, всегда отличалось, оказывалось гораздо сложнее, чем то, что можно было бы предвидеть с помощью любой концептуальной “карты”.

Этот и следующие фрагменты взяты из стенограммы сессий, происходивших через год после первой. Были моменты, когда суицидальный исход казался весьма вероятным. Клиентка соприкоснулась с чувством ненужности, восходящим к раннему детству и достигшим своей кульминации в некотором весьма негативном детском опыте. Она часто испытывала состояния интенсивного гнева, а также настроение, в котором все бывшее “тогда” воспринималось как происходящее сейчас.

Все, что я мог сделать, это в конце каждой сессии брать с нее обещание, что она позвонит мне, если желание покончить с собой станет слишком сильным. Каждый раз, перед тем как дать такое обещание, клиентка долго колебалась. Поэтому наше соглашение имело принципиально важный характер.

Еще я сказал ей: “Если ход процесса будет ослабевать и давать вам передышку — хорошо; не подталкивайте ход событий. Если же процесс начнет снова активизироваться, звоните мне”. Однако предложение звонить в любое время следует делать лишь в том случае, если психотерапевт действительно сможет долго разговаривать по телефону.

Иногда клиентка испытывала чувство сильного гнева и слышала внутри себя голос, говоривший ей, что необходимо все бросить, что она ничем не связана. Клиентка знала, что это чувство связано с прошлым, но одного понимания было недостаточно, и оно ничем не могло помочь ей.

Во время наших небольших бесед мне становилось очевидно, что сейчас клиентка в нормальном состоянии. Несколько раз, если мне так не казалось, я прерывал нашу беседу и задавал клиентке вопрос: “Итак, сейчас у вас не все в порядке. Не так ли? ” Она вздыхала и отвечала: “Да, не в порядке”. Тогда мы возвращались в кабинет для более длительного разговора.

На ранних этапах психотерапии я иногда говорю клиентам, что они могут свободно делать то, что им захочется, например, кричать в подушку или бить по кушетке. Обычно я говорил это, когда чувствовал, что у клиента накопилось много сдерживаемых эмоций, не находящих выхода. Я сам демонстрировал, как это можно делать, становясь на колени перед кушеткой, поднимая над головой руки, сжатые в кулаки и несколько раз ударяя по кушетке. При этом я говорил клиентам: “У вас тоже может возникнуть желание сделать нечто подобное. Если оно появится, сделайте так”. Это весьма универсальное предложение, и его следует делать всегда, когда оно уместно.

Клиентка дважды била и пинала ногой кушетку на протяжении 10 минут или даже более, после чего ей становилось лучше. Каждый раз это было связано с тем или иным прошлым опытом. Таким образом, вам следует учесть, что в то время, с которым связаны приводимые фрагменты стенограмм, клиентка знала, что может сделать нечто подобное. Я не принимал решения, когда именно клиентке необходимо было бить кушетку, оставляя возможность выбора за ней. Правда, временами я мог предлагать такую разрядку, когда видел, что клиентка начинает нервно постукивать ногой. В приводимых ниже фрагментах стенограммы она не проявляла таких признаков, за исключением тех случаев, когда я отмечал их сам.

К1: Мне было очень тяжело в течение всей недели.

К2: Я чувствовала... как бы вам сказать... В предыдущую неделю у меня было все в порядке, а сейчас тягостное чувство ненужности снова вернулось ко мне.

П2: Да, все эти переживания... чувство своей постоянной нежелательности... все это было очень тяжело для вас.

К3: Такое чувство, что я рассыпаюсь на части... Чувство внутреннего потрясения... Я ведь действительно долго колебалась, прежде чем прийти сюда.

П3: Было бы очень хорошо, если бы для начала вам стало легче. Давайте создадим немного свободного пространства, станем немного позади... и скажем: “О да... пусть все это будет здесь... Я чувствую, что здесь все начинает распадаться на части... Все становится шатким и ненадежным...” Знаете, это чувство похоже... как будто дом начинает рассыпаться на части, а вы отходите подальше.

К4: Хм-м... Мы не знаем, многое ли будет распадаться, но...

К5: Да, я чувствую, как я стою немного в отдалении, но...

П5: Сохраните это ощущение еще в течение нескольких минут, до тех пор, пока у вас не возникнет приятное чувство, как будто должна произойти какая-то большая перемена, и...

К6: Я думаю, мне удалось соприкоснуться с этим чувством, и его нельзя назвать плохим. И на некоторое время во мне возникло пространство... (неразборчиво), но сейчас осталось чувство испуга.

П6: Итак, вы как бы на одной стороне ... (Клиентка: Хм-м...) Давайте сосредоточимся на этом чувстве “испуганности” хотя бы одну минуту; может быть, вы впервые испытали его. Я предпочитаю чувствовать себя комфортно с дискомфортными вещами; чувствовать себя в безопасности с вещами небезопасными... Давайте послушаем, что скажет вам ваше чувство испуга... Вы увидите, что чувствуете себя хорошо... хотя действительно испуганы...

К7: Та часть меня, которая испытывает страх... чувство распада... (Молчание 30 секунд.) Эта часть знает, что мне предстоит все время быть одной... но если все во мне распадается, то как же... (неразборчиво).

К8: Правильнее сказать, как я буду вос создавать...

П8: Да, да, правильно. Воссоздавать. Действительно, это совершенно разные вещи. Еще у меня есть вопросы по поводу чувства испуга. Один из них связан с одиночеством.

К9: М-м-м... (Молчание 10 секунд.) Да, разные вещи... Обычно мне хочется быть одной, но сейчас я чувствую нечто иное.

П10: Это не то “одиночество”, которое вы знаете...

К10: Да, правильно, и когда я прикоснулась к этому чувству, то поняла, что не быть одной гораздо приятнее... (П: Хм-м...) Но сейчас каким-то образом я оказалась между этими двумя полюсами.

П10: Да, действительно, можно испытать испуг от знания того, как не быть одинокой; а может быть, это изменяет отношение к тому, приятно ли быть одной... Существует определенное различие: теперь вы уже не находитесь в своем безопасном, непоколебимом месте...

К11: Да, это так... Я чувствую себя в меньшей безопасности. Это подобно чувству (молчание 15 секунд)... как будто я не могу почувствовать себя комфортно (далее неразборчиво).

П11: Итак, в таком промежуточном положении вы чувствуете себя не совсем комфортно.

П12: И необходимо что-то делать с переживаниями некоей близости... связанности... не одиночества.

К13 (сначала неразборчиво): Я чувствую свою уязвимость, ранимость.

К14: Всех моих защит сейчас нет. Сейчас у меня возникла иная сила. Да, я уязвима, но в этом есть что-то новое.

П14: Вы продолжаете чувствовать уязвимость, но у вас возникает нечто новое, новая сила.

Здесь мы видим, как возникают последовательные шаги процесса. Никто не мог бы по своему желанию создать “иную, новую силу”, о которой говорит клиентка в приводимом выше фрагменте. Мы могли бы обсудить, как такое новое содержание возникает в данной ситуации в связи с тем, что процесс основан на взаимосвязи и личностной близости (психотерапевта и клиента), либо, быть может, по какой-то другой причине. Однако в любом случае можно считать, что новое содержание возникает оттого, что два человека нашли для него подходящее время, место и проявили готовность к восприятию того, что возникает у них внутри.

Между К12 и К14 произошло нечто очень важное. В К12 клиентка находит в себе чувство соединенности (с кем-либо) и больше не испытывает чувства одиночества, к которому уже привыкла. Все это вызывает у нее тревогу. Я же в своих словах просто отражаю обратно то, что она пытается мне передать. В К14 можно видеть, что тревожность остается, но клиентка обнаруживает “что-то новое... некоторую другую силу...”.

Мы надеемся, что когда разрушится старая тенденция к изоляции, клиентка сможет обрести новую силу, проявляющуюся в желании поддерживать отношения с другими людьми. Но если это чувство новой силы не придет само, мы не сможем узнать, как его вызвать.

Следовало бы задаться вопросом: почему я не упомянул наши взаимоотношения, которые можно было бы прорабатывать? В некоторых случаях, когда клиенты сами косвенно упоминают о взаимоотношениях (и в нашем случае тоже) правильным будет, если психотерапевт сам поднимет этот вопрос или, по крайне мере, спросит: “Вы имеете в виду наши с вами отношения в данный момент, не так ли? ”

Я был близок к уверенности, что взаимоотношения, которые клиентка находила угрожающими, связаны с моим поведением. Если бы она сказала об этом, я был бы готов обсудить наши взаимоотношения. Она могла бы сказать больше о том, что именно заставляло ее считать эти отношения угрожающими. Я бы подтвердил на уровне слов полную безопасность наших взаимоотношений. После чего клиентка могла бы погрузиться в свою личную историю, пытаясь выяснить, почему все отношения с другими людьми воспринимались как угрожающие. Во время психотерапии такое исследование часто оказывается полезным. Однако гораздо более полезным бывает конкретное переживание безопасности в реальных взаимоотношениях.

В данном случае я не говорю ничего такого, что усиливало бы труднопереносимое чувство угрозы. Когда я повторяю слова клиентки, то просто возвращаю обратно то, что сказала она сама, и это в большей мере делает наши взаимоотношения действительно безопасными, чем заострение внимания на том, почему они небезопасны. Пережитое мгновение действительной безопасности является гораздо более ценным, чем сосредоточение на чувстве небезопасности.

В следующий момент клиентка чувствует обретение новой силы вместе с появлением тревожного чувства. В этот момент она находится во взаимоотношениях. Оказывается, когда клиентка вступает во взаимодействие, то (совершенно неожиданно для себя) чувствует появление в себе новой силы.

Роль межличностных отношений мы видим в том, что они определяют то содержание, которое клиенты находят в себе. То, что индивид находит внутри себя, прямо зависит от того, каким образом он проживает текущее мгновение. А наше проживание бытия по самой своей природе основано на взаимодействии. Так качество взаимодействий определяет и обусловливает то, что человек находит, пытаясь почувствовать происходящее в данный момент.

Психотерапевту необходимо осознавать качество действительного взаимодействия, постоянно заботясь о его безопасности, в особенности в то время, когда клиент фокусируется на чувстве небезопасности. Если возникает действительное переживание, действительное чувство безопасности, прежняя угроза переживается в более широком контексте новых безопасных взаимоотношений. Затем, если клиент продолжает фокусирование, возникают новые шаги, подобные новому чувству силы, упоминавшемуся в нашем примере.

К1: Сегодня я чувствую себя не очень хорошо.

К2: Это подобно желанию убежать или что-то вроде того...

П2: “Желание убежать” — это возврат назад.

К3: Но сейчас загорелся желтый свет светофора и сказал мне: “Жди! ”

П3: Да, сейчас у нас есть нечто, удерживающее вас от желания убежать и предлагающее подождать — хотя бы одну минуту...

К4: Это подобно внутреннему чувству неуверенности; весь день я чувствую себя разбитой, не могу нормально работать.

П4: Хм-м... Это чувство внутренней неуверенности говорит о том, что нечто может раскрыться.

К6: Во время молчания в процессе фокусирования на чувстве “неуверенности” возникает что-то совершенно новое.

П6: Что-то действительно сильное и мощное, стремящееся нестись свободным потоком, но остановленное и запруженное... Оно стремится разрушить плотину...

П7: Хорошо, давайте попробуем пойти дальше... мягко и осторожно... (Молчание 15 секунд.) Вы думаете, там действительно что-то отравлено или это просто такое чувство?

Нужно ли было поощрять клиентку, чтобы она била кушетку или отдалась течению этой реки, “перегороженной плотиной”? Можем ли мы почувствовать, как единственное слово — “отравлено” — говорит, что, возможно, не стоит отдаваться течению “реки” и натиску чувств, связанных с прошлым и пока еще сдерживаемых плотиной.

Прочтите еще раз К6 и К7. Слова клиентки (К6) можно рассматривать как стремление к катарсису, как желание “дать выход”. Действительно, многие психотерапевты могли бы именно так и подумать. Но слова клиентки (К7) указывают на то, что качество “запруженной реки” не совсем такое, как хотелось бы. Сначала необходимо проработать очень многое — возможно, с помощью небольших шагов, постепенно изменяющих характер переживаний, прежде чем “прорыв запруды” станет желательным. В любом случае психотерапевт не должен принимать решение, ему не следует подталкивать клиента или же, наоборот, сдерживать его. Клиентка хорошо знает, что если она захочет, то может начать бить кушетку.

Когда в первый раз возникают особенно тонкие или проблемные чувства, моя реакция обычно бывает следующей: “Сейчас осторожно продвигайтесь дальше”, или: “Сейчас продвигайтесь мягко”, или “Давайте будем продвигаться очень медленно...”. Подобные чувства требуют создания особенно мягкого пространства, чтобы клиент мог погрузиться в них без попыток психотерапевта грубо подталкивать ход событий, пытаясь ускорить их.

Клиентка начала с образа желтого света светофора, символизирующего предупреждение. Затем почувствовала некую “запруду”, преграждающую течение жизненной энергии. Услышав это, я обрадовался. Жизнь стремится к движению вперед! Поэтому так больно было услышать следующие слова клиентки: “Но она чем-то отравлена”. Чем бы ни оказалось это “ что-то ”, мы не должны просто подталкивать к нему клиентку. Нам хотелось бы сохранить близость к этому ощущению, не делая никаких внезапных движений, хотелось бы создать “мягкое” внутреннее пространство, чтобы просто быть в нем.

Отметьте, что ни я, ни клиентка никак не пытаемся направлять ход процесса. Никто из нас не пытается ни добавлять в него что-либо, ни избегать того, что будет возникать. Я предлагал клиентке инструкции, относящиеся к тому, как она должна принимать и чувствовать происходящее, чтобы ощущать его непосредственным образом.

(Сессия начинается с 70-секундного молчания.)

К2:...как будто я не хочу сидеть, не хочу стоять на месте... Такое чувство, как будто я плачу во время работы...

П2: Итак, кое-что стремится выйти наружу, и нам лучше установить с ним контакт, поздороваться с ним, не так ли?

(Мы сдвигаем стулья ближе. Молчание 2, 5 минуты.)

К3: Это подобно тому, как будто внутри меня что-то вот-вот лопнет...

П4: Может быть, это голос, говорящий вам, что вы не должны быть здесь?

П5: Это “нечто” говорит вам, что вы не должны здесь находиться; вам необходимо быть одной. (Молчание 25 секунд.) Итак, что-то внутри близко к раскрытию, к взрыву, и это создает у вас неуверенность, не так ли?

П6: Это подобно тому, как будто вы не можете ни стоять, ни сидеть... что-то одно присутствует здесь, а другое говорит, что ему здесь делать нечего. Правильно?

П7: Говорит, что вам лучше одной. Это та недружественная часть вас самой, которая заявляет: “Если вы не можете ничего сказать, то почему вы вообще здесь находитесь? ”

К9: Нет, не то. Если мне вообще не хочется говорить, ни черта я... не скажу.

К10: Как будто что-то толкает меня в разные стороны... где-то внутри меня...

К11: Это похоже... как будто сейчас я нахожусь в большей близости...

К12: Подобно чувству... как будто мне хочется, чтобы вы просто сели рядом со мной... но не держали меня...

П12: М-м-м... два разных желания... Нечто хочет большей близости... а нечто иное... (неразборчиво). Можем ли мы сделать это? (Мы подходим к дивану и садимся рядом, но я не беру клиентку за руку.)

П13: Это “нечто” в вас точно знает, что вам сейчас нужно.

Клиентов необходимо поощрять, чтобы они могли почувствовать, что является “правильным” в данный момент, а что нет. Таким образом, и психотерапевт, и клиент в одинаковой мере направляют ход процесса. Если это происходит, я выражаю свою радость.

В П12 указывается на то, что у клиентки возникло решение, весьма характерное для процесса фокусирования: ей хочется большей близости, но она не может вынести ее.

Клиентка относится к тому типу лиц, которым необходим физический контакт, для того чтобы почувствовать реальность связи, возникающей между людьми (а иногда — для того чтобы почувствовать: что-то реальное все еще существует). Когда клиентка явно просит об этом, я охотно соглашаюсь на физический контакт, очевидно не носящий сексуального характера.

Однако в данный момент детские переживания, вернувшиеся к клиентке, являются слишком болезненными, чтобы она могла позволить себе испытать их в присутствии другого человека. И тем не менее, именно из-за их болезненности она еще более нуждается в контакте. То, что возникает, оказывается явно более сложным, чем две стороны этого противоречия.

Когда клиентка просит меня сесть рядом (опять-таки не в сексуальном смысле), я не отказываю ей. Но сам не стал бы предлагать этого. Психотерапевт должен всегда воздерживаться от действий, которые могут восприниматься как сексуальные или смущающие клиентов. Однако клиенты часто просят о физическом прикосновении, подчеркивающем реальность возникшего контакта.

“Сядьте возле меня, но не держите меня”. В некотором смысле это делает меня ближе к клиентке, но при условии, что не будет никаких объятий и прикосновений. Однако поскольку теперь я не сижу напротив клиентки, я уже не смотрю ей в глаза. В этом отношении контакт оказывается не столь непосредственным.

Конечно, я приветствую подобное решение, но тем не менее, прежде чем сделать шаг к дивану, я спрашиваю: “Можем ли мы сделать это? ” Я даю ей шанс произнести: “Нет... подождите...” в том случае, если бы ей не хотелось, чтобы я действительно это сделал прямо сейчас.

Подчеркну снова, что если обсуждение происходящего будет необходимо, мы с клиенткой будем готовы его начать. Такое обсуждение также может служить примером близости, являющейся в то же время вполне безопасной. Реальные взаимоотношения всегда значат больше, чем отношения обсуждаемые.