Явление: четвертое. (мрачно) Ну, говори теперь.

Трибуле, Бланш.
Трибуле

(мрачно)
Ну, говори теперь.

Бланш
(опустив глаза и прерывая речь рыданиями)

Должна я, очевидно,
Вам рассказать, как в дом пробрался он... Мне стыдно!

(Плачет, прижимая руки к лицу.)
Трибуле обнимает ее и нежно вытирает ей слезы.

Уже давно... Хочу начать издалека...
Меня преследовал... Нет, память не легка...
Он молча шел за мной... Нет, надо вам заметить,
Что в церкви суждено его мне было встретить.

Трибуле
Да! Короля!

Бланш
(продолжает)

Мой стул он тронул и ко мне
Слегка приблизился в церковной тишине...

(Голос ее все более и более слабеет.)
Вчера он к нам пришел, сумел проникнуть сразу...

Трибуле

Избавлю я тебя от тяжкого рассказа.
Все уж отгадано!

(Подымается.)

О горе! Боже мой!
Посмел он заклеймить чело твое чумой!

Дыханьем осквернил тобою полный воздух
И грубо разорвал венец твой в юных звездах!
Мое убежище, где я — слуга ничей;
Заря, будившая меня от всех ночей;
Душа моей души, что доброту мне дала
И на бесчестие благой покров кидала;
Приют, что я нашел, отверженный для всех;
Небесный ангел мой, крепчайший мой доспех —
Погибла, брошена в болоте непролазном.
Разбит святой венец, что я считал алмазным.
Несчастье роковой удар мне нанесло.
Что делать при дворе, где торжествует зло,
Где я всегда встречал одно искусство блуда,
Да наглость пьяную, да морду лизоблюда?
Ведь раньше только ты, невинная краса,
Могла порадовать еще мои глаза!
Да, я послушен был, я принял эту участь,
Всей этой гнусностью по долгу службы мучась.
Пусть чванство я встречал в развратнике любом,
Слыхал кичливый смех над горем, над горбом, —
Я жребием моим, что со стыдом был смешан,
Вполне доволен был: я ею был утешен.
Сам падая, хотел ее поднять — и вот,
Алтарь воздвигнул там, где строят эшафот.
Но мой алтарь разбит! Ты не напрасно плачешь
И личико свое в смятенье горьком прячешь.
Плачь больше, плачь еще! Часть горя иногда
От слез девических проходит без следа.
И если можешь ты, отдай отцу все горе!

(Задумчиво)

Вот только сделаю, что следует, — и вскоре
Покинем мы Париж. О, только б ускользнуть!

(Попрежнему задумчиво)

В один короткий день так изменить свой путь!
(В ярости поднимается.)

Проклятье! Кто бы мог мне предсказать недавно,
Что этот подлый двор, беспутный и бесславный,
Способный девушку бесчестно растоптать,
Бегущий от всего, в чем божья благодать,

Неслыханно легко творящий безобразья
И запятнавший все своей кровавой грязью, —
Что он дойдет еще до мерзости такой
И загрязнит тебя холодною рукой!

(Оборачивается к королевской двери.)
А ты, король Франциск!.. Прошу я ныне бога,
Чтоб оступился ты! Крута твоя дорога!
Чтоб он открыл твой склеп, да рухнешь ты туда!

Бланш

(подымая глаза к небу, в сторону)
Не слушай, господи! Люблю его всегда!

Шум и шаги в глубине. На галерее показывается группа солдат с
дворянами. Впереди де Пьенн.

П ь е н н
(зовет)

Эй, Моншеню, поднять решетку. Гость объявлен:
Сейчас в Бастилию де Сен-Валье отправлен.

Солдаты по двое проходят в глубину. Окруженный ими д е Сен-
Валье, поровнявшись с дверью, останавливается и обращается к

комнате короля.

Сен-Валье
(громким голосом)

Обиду я нанес особе короля,

Свое отчаянье хоть этим утоля.

Но, прокляв короля, не услыхал ответа.

Ни молнии с небес, ни друга в мире нету.

Он будет жить. Не жду я вести дорогой.

Тр и б ул е

(подымая голову и смотря ему в лицо)
Граф, ошибаетесь. За вас отмстит другой.