Глава двадцатая. Катрина думала, что Ахиллес задаст еще какие-то вопросы о своей смерти, но он лишь коротко и весьма рассеянно кивнул

Катрина думала, что Ахиллес задаст еще какие-то вопросы о своей смерти, но он лишь коротко и весьма рассеянно кивнул. Его, похоже, по-настоящему интересовало совсем другое.

— Ты скажешь мне свое настоящее имя? — спросил он.

— Катрина-Мария Кэмпбелл. Моя подруга зовет меня Кэт.

— И ты не царевна?

Кэт рассмеялась.

— Ни в коем случае. Я уж точно не царевна. Я мозгоправ.

— Ты вырезаешь чьи-то мозги?

— Ох, боже, нет! Извини. Это просто слово... жаргон, так говорят о моей работе. Я психолог. Так называют тех, кто дает людям советы... помогает им стать эмоционально здоровыми. Я консультирую семейные пары.

— И именно поэтому ты знаешь чары, которые нужны, чтобы успокоить меня?

— Да, только это совсем не чары. То есть это вообще никакая не магия. Ты даже сам можешь такому научиться. Это называется гипнозом. Ну, просто такой способ помочь человеку полностью расслабиться и дотянуться до его подсознания.

— Что-то вроде спящего ума? Значит, поэтому я был так уверен, что мне все приснилось... когда ты в первый раз прикоснулась ко мне.

Катрина почувствовала, как начинают разгораться ее щеки.

— Да. Хорошо, мне очень жаль, что я так поступила. Я не хотела пользоваться своим преимуществом. Просто ты был таким... э-э... мужественным, и когда я до тебя дотронулась, ты не хотел, чтобы я прекращала, и...

Ахиллес расхохотался — громко, основательно, свободно.

— В чем дело? — нахмурилась Кэт.

Ладно, она хотела, чтобы он как можно больше улыбался и смеялся, но не над ней же!

Ахиллес снова поцеловал ей руку.

— Ко мне многие годы не прикасалась женщина, а ты просишь прощения за то, что я счел истинным чудом! Ты очень странная и магическая женщина, Катрина-Мария Кэмпбелл!

— Зови меня Кэт, — попросила она. — То, что я сделала, было неэтично. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я всегда себя так веду.

Лицо Ахиллеса стало серьезным.

— А ты действительно сожалеешь о том, что произошло между нами?

— Нет, я об этом ничуть не сожалею! Мне только жаль, что я не начала с честного разговора с тобой.

Он улыбнулся.

— Но я бы мог не поверить тебе и, скорее всего, отправил бы тебя прочь отсюда, к твоим покровительницам. Нет, Кэт, тебе не о чем сожалеть, если, конечно, ты хочешь отказаться от моей преданности, и моей защиты и моей любви, потому что я желал бы подарить тебе это вместе со всем остальным, чем я владею.

Катрина взяла его за руки и заглянула в голубые глаза.

— Я принимаю и твою преданность, и твою защиту, и твою любовь, и я хочу получить от тебя кое-что еще.

— Скажи, что это, и если в моих силах выполнить твою просьбу, я ее выполню.

— Я хочу, чтобы ты держался в стороне от военных действий до тех пор, пока мы не удостоверимся, что ты способен властвовать над берсеркером. И в особенности мне хочется, чтобы ты держался подальше от Гектора.

— В пророчестве говорится, что я должен умереть после того, как убью Гектора.

Катрина крепко сжала его руки.

— Так не убивай его! Что может быть проще?

— Прямо сейчас я даже вообразить не могу, из-за чего мог бы схватиться с Гектором. — Ахиллес насмешливо фыркнул. — У меня нет дурных чувств по отношению к Гектору. Он честный человек, его любят и родные, и народ Трои. А мне не нравится убивать порядочных молодых людей в начале их жизни, если они ничего плохого мне не сделали.

— Вот и отлично. Значит, с этим разобрались. И теперь мы можем быть рядом и поработать над твоими способностями к самогипнозу.

Ахиллес испуганно посмотрел на Кэт.

— Но я не могу зачаровать сам себя!

— Ахиллес, ну сколько раз тебе объяснять, что это никакие не чары? Это просто техника дыхания, сосредоточения и расслабления!

— И ты действительно веришь, что я могу совладать с берсеркером?

— Я не знаю, сможешь ли ты им управлять, — честно ответила Катрина, — Но я уверена, что ты научишься не позволять ему захватить тебя, хотя и не сможешь, наверное, отдавать ему приказы.

Ахиллес встал и принялся шагать взад-вперед рядом с кроватью.

— Если берсеркер перестанет овладевать мною... — Он умолк, не договорив.

— Тогда твоя жизнь перестанет быть непрерывным сражением, — закончила за него Катрина. — И твоя судьба может измениться. Ты именно этого хочешь?

У Кэт сжалось в груди, пока она ждала ответа великого воина.

Он остановился.

— И я смогу вернуться в свою страну, жениться, вырастить детей, и познать любовь и мир, и навсегда оставить за спиной войну, смерть и ненависть...

— Сможешь, — кивнула Катрина.

— Это похоже на сон. Вроде того невероятного сна, который мне снился рядом с тобой две ночи подряд.

— Но это не было сном. Все было на самом деле. Реально.

— Тогда, возможно, и то будущее, которое я считаю невозможным, тоже реально. Да. Это именно то, чего я хочу, — решительно произнес Ахиллес.

— Вот и хорошо... превратим это в реальность.

Ахиллес снова подошел к кровати.

— Ты говоришь так, словно все это может осуществиться, как будто мою судьбу можно изменить. И когда ты смотришь на меня вот так, я почти верю тебе.

— Поверь мне и, что гораздо более важно, поверь в самого себя, — сказала Катрина.

Ахиллес наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Катрина ощутила его неуверенность; она знала, что он боится близости между ними, и ей это было вполне понятно. Им совершенно ни к чему было появление берсеркера особенно когда Ахиллес поверил в себя и в свою способность одолеть монстра, — но эта вера была пока что уж слишком шаткой...

К счастью, именно в этот момент желудок Катрины громко, требовательно заурчал. Она расхохоталась.

— Я умираю от голода!

— Опять! — с легкой улыбкой сказал Ахиллес. — Я велю служанкам принести...

— Ох, нет! — перебила его Кэт, — Мне просто необходимо встать, немножко пройтись... и помыться.

По лицу Ахиллеса было видно, что он намеревается возразить, но Катрина протянула ему руку...

— Ты не поможешь мне в этом?

— Сделаю все, что в моих силах, — ответил Ахиллес, беря ее под руку.

Катрина оперлась на его надежный локоть и решила, что чувствует себя удивительно хорошо для женщины, которую отравили, едва не сожрали и которая четверо суток пролежала в коме. Когда они с Ахиллесом добрались до скамьи рядом с шатром, она уже довольно уверенно держалась на ногах, но все равно села, и Ахиллес приказал принести ей еды и вина. Джаки была неподалеку в лагере, вместе с Патроклом, который выглядел абсолютно влюбленным, и они оба поспешили к Кэт.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Дыхание как, не прерывается? Перед глазами не расплывается все? Где-нибудь чувствуешь еще онемение или вялость?

— Отлично. Нет, нет, нет и нет. Ты не могла бы немножко расслабиться? Я совершенно...

Но прежде чем Катрина успела договорить, к ней подбежала Этния и бросилась к ее ногам. Сжав лодыжки Катрины, девушка разрыдалась.

— О, моя госпожа! Прости меня! Умоляю, прости меня! Я и не догадывалась, что отправляю тебя навстречу опасности!

Катрина, обменявшись с Джаки изумленным взглядом, попыталась высвободить ноги от горячих и влажных объятий Этнии.

— Этния, ты тут совершенно ни при чем! Ты просто хотела помочь мне найти Ахиллеса. Ты же не могла знать о тех ужасных морских тварях!

— Нет! Это именно я виновата! Мне не следовало ее слушать! Я так виновата, мне так жаль, царевна!

Девушка снова отчаянно зарыдала.

Ахиллес схватил служанку за руку и грубым рывком поставил на ноги.

— Тебе не следовало слушать кого?

Этния взвизгнула и отшатнулась от Ахиллеса, умоляюще протянув руку к Катрине:

— Царевна! Не позволяй ему убить меня!

— Не говори глупостей, Этния. Он не собирается тебя убивать.

Не обращая внимания на мрачный вид Ахиллеса, Катрина потянула его за руку, заставив отпустить девушку, подвела Этнию к скамье и усадила между собой и нахмурившейся Джаскелиной.

— Знаешь, я бы не стала с уверенностью обещать, что никому не захочется ее прикончить, пока мы не узнаем точно, что именно она сделала и какое отношение имеет к нападению на тебя, — заявила Джаскелина.

Этния пискнула, как испуганная мышь, и придвинулась поближе к Катрине.

— Царевна, не разрешай этой ведьме заколдовать меня!

Джаки зашипела на девушку. Этния завизжала. Катрине показалось, что она услышала, как рыкнул Ахиллес.

— Ладно! Хватит! Угомонитесь все!

Катрина хлопнула Этнию по плечу, не давая девушке взгромоздиться себе на колени. И показала на Джаскелину.

— Она — не ведьма!

Потом на Ахиллеса.

— А он — не чудовище! А теперь глубоко вздохни три раза и расскажи, медленно и без истерических воплей, на что ты тут намекала. Ну, дыши вместе со мной!

И хотя Катрине гораздо больше хотелось как следует встряхнуть глупую женщину, она заставила служанку трижды глубоко вздохнуть.

— Ты успокоилась. Все в порядке. А теперь рассказывай.

Когда Этния все же сначала нервно посмотрела на Джаскелину, а потом на Ахиллеса, Кэт все-таки схватила ее за плечо и тряхнула.

— Нет. Говори со мной! Только со мной!

Взгляд Этнии вернулся к Катрине.

— Я... это... это случилось, когда я пошла в лагерь греков за чаем для тебя...

Катрина ободряюще кивнула.

— Да, я помню. Это было очень мило с твоей стороны — принести мне чая.

Но Катрина вспомнила и то, что вскоре после этого Этния отправила ее на берег моря, где, как предполагалось, Кэт должна была найти Ахиллеса.

— И что там было, в греческом лагере?

— Я видела Брисеиду. Она разговаривала с пленницами у костра Акалы. Она... она говорила о тебе, и...

Этния замялась и испуганно глянула на Джаки, которая тут же скривила губы.

— Так, Брисеида говорила обо мне и Мелии, — сказала Кэт, сжав плечо девушки и вынудив ее отвлечься от созерцания Джаскелины, — И что именно она говорила?

— И почему это как-то связано с нападением на царевну? — добавил Ахиллес, изо всех сил стараясь говорить спокойно и рассудительно.

Катрина почувствовала, как Этния всем телом вздрогнула под ее рукой.

— Говори только со мной, — успокаивающим тоном произнесла она. — Все будет в порядке. Что говорила Брисеида?

— Она называла Мелию ведьмой и сказала, что Мелия зачаровала Патрокла и, похоже, хочет даже и тебя научить таким чарам.

Кэт услышала, как фыркнул Патрокл, а Джаки слегка закашлялась.

— Это все, что сказала Брисеида?

— Нет. Она слышала, как я прошу у Акалы чай для тебя, и сказала, что если я хочу спасти тебя от злобной Мелии, то должна постараться, чтобы ты вышла на берег моря, и там морская богиня Фетида, мать Ахиллеса, одарит тебя невосприимчивостью к колдовству. Вот потому я и сказала, что Ахиллес тренируется там, на берегу. Я хотела лишь спасти тебя, моя госпожа! Умоляю, поверь мне!

И девушка снова разразилась рыданиями.

— Эта сучка нарочно все подстроила, — заявила Джаскелина.

И презрительно посмотрела на Этнию.

— Я имею в виду не вот эту сучку. Я говорю о Брисеиде.

Потом она повела бровями, глянув на Патрокла, стоявшего рядом с Ахиллесом.

— А ты сам-то знаешь, что я тебя заколдовала, светловолосый медведь?

Патрокл ухмыльнулся.

— Полностью заколдовала, моя госпожа.

Джаки чмокнула губами, изображая поцелуй.

Катрина, не обращая на них внимания, смотрела на Ахиллеса, чье лицо приобрело совершенно непроницаемое выражение.

— Bay... Брисеида явно к тебе неравнодушна. Она хотела, похоже, убрать меня с дороги.

— Она не горит желанием ко мне. И не горела. Она относилась ко мне точно так же, как все другие женщины, — ответил Ахиллес, и его лицо на мгновение смягчилось. — Все женщины, кроме тебя, царевна.

— А ты бы вообще понял, если бы она тебя захотела? — поинтересовалась Джаскелина, — Извини, Ахиллес, я не хочу тебя обидеть или что-то в этом роде, но ты не кажешься большим знатоком того, чего может хотеть женщина.

— Вот только не надо намеков! — сказала Кэт.

— А я ни на что и не намекаю. Я говорю чистую правду. Брисеида могла очень даже заинтересоваться Ахиллесом, а он ничего и не заметил. Разве ты сама не говорила, что она мерзко посматривала на тебя там, в шатре Агамемнона?

— Да, было такое, — согласилась Катрина.

— Дело не в Брисеиде, — сказал Ахиллес. — Это Агамемнон.

— А? — одновременно произнесли Кэт и Джаки.

— Иди, — сказал Ахиллес Этнии, — Вернись к костру и приготовь еду для царевны.

Девушка сорвалась со скамьи и умчалась к костру, спотыкаясь от страха.

— Брисеида отправила тебя на берег моря, навстречу, как она была уверена, неминуемой смерти, совсем не потому, что пожелала меня. У нее нет такой силы, чтобы по собственному желанию вызывать морских тварей.

— А у Агамемнона есть, — сказал Патрокл, — Ну, прежде была.

Ахиллес кивнул.

— Брисеида — всего лишь глашатай Агамемнона, не более того... инструмент, который он использовал для того, чтобы отправить царевну навстречу опасности.

— Но зачем? Что я ему такого сделала?

— Это не ты. Дело во мне, — пояснил Ахиллес, — Мы с царем давно уже стали врагами.

— Тут есть и еще кое-что, — добавил Патрокл. — Агамемнон пытается заставить тебя вернуться к боевым действиям.

— Да почему он решил, что если убьет меня, то тем самым заставит Ахиллеса сражаться? — удивилась Катрина.

— Разве ты не слышала? Мы же оба зачарованы вами!

Патрокл улыбнулся по-мальчишески, очаровательно, как всегда, но Катрина только теперь с удивлением заметила темные круги под его выразительными глазами. И он вроде бы похудел? Как-то у него скулы заострились...

— Значит, если вас обоих избавить от колдуний, то вы, само собой, тут же броситесь в драку? — сказала Джаскелина.

— Ну да, Агамемнон полагает, что вам и жить-то незачем, кроме сражений, — добавила Катрина, посмотрев в голубые глаза Ахиллеса.

— Большинство людей считает, что мне больше незачем жить, — ответил Ахиллес.

— Но я — не большинство, — улыбнулась Кэт.

— И это как раз то, за что я все больше и больше тебе благодарен.