Королева начинает новую партию 1 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Слухи о том, что дознание назначено на день раньше суда, распространились по городу около полудня, и к двум часам весь Нижний рынок от Баттер-Трон до Сент-Джайлса был запружен толпой.

Чуть позднее народ прослышал, что узника вывели из замка через потайную дверь и уже доставили в Толбот. Толпа заревела — кто-то, из побуждений отнюдь не благочестивых, затянул 109-й псалом: суровые слова, бесчестящие предателя, звенели на ветру и поднимались к озаренной солнцем кровле Сент-Джайлса.

Сибилла, сидевшая у окна в своем доме на Хай-стрит, услышала их и торопливо продолжила разговор с Дженет Бокклю.

В Толботе солнце пробивалось сквозь цветные стекла. Члены судебной палаты собрались в узкой комнате, расположенной над залом, где назавтра будет заседать парламент. Двенадцать советников, избранных из всех трех сословий, включая председателя и половину судебной палаты, расселись по трем сторонам длинного стола, что стоял в дальнем конце комнаты. Посередине восседал благородный и могущественный лорд Арчибальд, граф Арджилл, верховный судья; на спинке его кресла красовался герб Кемпбеллов, а над его головою — королевский герб.

Солнце испещряло красными, синими и зелеными пятнами бумаги, лежащие перед секретарями: коротышкой Кроуфордом, большим Фулисом и Лаудером из Сен-Жермена, генеральным прокурором ее королевского величества и членом совета Аррана; у Лаудера был длинный синеватый подбородок, острый взгляд, а его несоразмерно длинные ноги подгибались под неудобным креслом, словно у подстреленной косули.

Перед началом заседания генеральный прокурор побился об заклад с Джейми Фулисом: рассорится ли Арджилл с председателем. Он выиграл и теперь следил за золотым луидором, который Джейми бросил ему: блестящая монета поднялась к темным стропилам, но тут председатель суда прочистил горло. Лаудер взглянул на него, и монета закатилась куда-то в солому, которой был устлан пол.

Лаудер поймал блаженную улыбку секретаря-протоколиста, сидевшего в другом конце комнаты, громко фыркнул, но тут же сделал серьезное лицо. Он, хотя в это и верилось с трудом, был одним из самых искусных юристов Шотландии.

— …собрание. — Арджилл скороговоркой, невнятно произносил установленные слова. — По настоянию парламента… воздвигнуты тяжелые, порочащие честь обвинения… заключить под стражу и разобраться в деле путем тщательного и бесстрастного дознания до заседания суда… Доложить лордам-уполномоченным парламента о результатах следствия по обвинительному акту, который прилагается…

Генри Лаудер почесал голову и окинул взглядом пышно разряженных советников. Арджилл. Гленкэрн и Джордж Дуглас, оба по уши завязли в сделках с англичанами. Бокклю, Херрис, или Джон Максвелл, как он всегда именовался. Гледстейнс, судья, и Кейт, лорд-маршал, из той же клики, что и Дуглас с Гленкэрном. Пара Эбботов, Метвен, престарелый вдовец королевы Маргариты. Марджорибэнкс. Хьюго Риг и председатель сессии суда епископ Рид из Оркни, глухой на одно ухо.

Интересно, подумал Лаудер, рассказал ли кто-нибудь узнику об этом ухе. По его милости совершилось больше казней и бичеваний, было вырвано больше языков, чем владелец его мог себе представить. Младшие секретари, распорядитель, приставы и свидетели заполнили комнату: скоро станет нечем дышать.

Лаудер предусмотрительно надел под мантию самый тонкий колет.

Лорд Калтер… мальчишка Скотт… Хозяин Эрскина, однако же без отца. Это будет очень интересно; это уже интересно. Пара незнакомых лиц; какие-то люди у дверей, которых никак не рассмотреть. Он провел костлявым пальцем по подбородку и в очередной раз с огорчением отметил, что волосы, редеющие на макушке, буйно и весело разрастаются на лице.

Публика загомонила, зашаркала ногами: предварительная процедура подошла к концу. Посередине комнаты поставили кресло для подсудимого: Лаудер слышал где-то, что парня подстрелили. Фрэнсис Кроуфорд из Лаймонда. Хозяин Калтера. Его вызывают. Имя глухо разносится по залу, отдается от балок потолка: Лаймонд… Лаймонд… Хозяин… Мальчишка Скотт вскочил, и брат, Калтер, тоже пошевелился. Остальные сидели спокойно.

Все взоры устремились на дверь. Появились двое стражников; светловолосый человек, смутно знакомый, твердым шагом прошел мимо скамей, остановился посередине комнаты, не сев в кресло, и обратил лицо к судьям.

Все удивились: не того они ожидали. Красивая, без претензий, одежда, тонкие руки, блестящие, ухоженные волосы, длинные, твердо сжатые губы и синие большие, широко расставленные глаза под тяжелыми веками. Да, он еще не оправился от раны, это можно заметить, но выражение лица спокойное и сосредоточенное.

Стражники удалились. Оркни приложил ладонь к левому уху и тут же отнял ее. Узник отвечал на вопросы Арджилла хорошо поставленным голосом: звучный, приятный, он разносился по всем концам помещения.

Генри Лаудер, королевский прокурор, хранящий законы и следящий за их неукоснительным исполнением во имя спокойствия и блага народа, откинулся на спинку кресла и зажмурился от удовольствия. Он предчувствовал уже, что этот день сулит немало услад.

— Это не суд как таковой, — объявил Арджилл. — Это предварительное дознание, проводимое по нашему поручению господином Лаудером и имеющее целью облегчить задачу завтрашнему заседанию Большого парламента. Вам будут предложены вопросы, и ваши ответы будут записаны. Вам будет предоставлена возможность изложить вашу точку зрения; отчет об этом заседании будет изучен парламентом…

Иными словами, парламент занят более важными делами, нежели измена. Будь осторожен: тебя именно станут судить.

— …Итак, в свете представленных доказательств, — говорил генеральный прокурор, слегка раскачиваясь в кресле, — нижеследующие обвинения снимаются с подсудимого. Королевский суд не обвиняет вас в покушении на жизнь вашего брата, Ричарда, лорда Калтера, в предумышленном и злонамеренном поджоге, грабеже и покушении на жизнь гостей в вашем собственном доме в Мидкалтере, в… — Лаудер ткнул костистым пальцем в бумагу, лежащую перед ним, — в увозе жены вашего брата и в убийстве ее ребенка. Эти обвинения, как я уже сказал, не подтвердились.

Генри Лаудер прервался, снял очки с переносицы и обратился к обвиняемому:

— Я что-то не вижу, чтобы вы радовались по этому поводу. Вникли ли вы в смысл моих слов?

— Я размышлял о том, какие последствия они возымеют, — отозвался Кроуфорд из Лаймонда, не поднимая глаз.

Генеральный прокурор уловил ухмылку на лице Фулиса и едва не улыбнулся сам. Он, конечно, мог и не зачитывать бумагу, коль скоро обвинения сняты, но не ожидал, что ему так прямо и недвусмысленно на это укажут.

— Рад, что вы следите за тем, что здесь происходит. Вижу, здоровье ваше пошатнулось со времени… недоразумения, случившегося в июле. Мы не желаем подвергать вас излишним испытаниям. Вы признаете себя невиновным перед лицом столь многочисленных и чудовищных обвинений — для нашего времени случай невероятный! — Он поднял глаза, но не получил ответа.

— Уже пробило два, Лаудер. Давайте сначала разберемся со свежими обвинениями. Сношения с Уортоном. — Он обратился непосредственно к узнику: — Вы обвиняетесь в том, что постоянно оказывали помощь и продавали информацию лорду Уортону, английскому командующему. В особенности… Когда, Лаудер?

— Нам известно, что вы служили под началом лорда Уортона в 1545 году и по его приказу участвовали в налетах и других военных операциях, наносящих непосредственный ущерб Шотландии. У вас есть возражения?

— Да, но нет доказательств. Я предоставлял свои услуги лорду Уортону четыре месяца и завоевал его доверие, приняв участие в трех небольших налетах. Во время четвертого набега, более значительного, я указал неправильный путь, так что английской армии был нанесен серьезный урон. В ту же ночь я покинул его.

— Мудро с вашей стороны. Для вас, опытного воина, поднаторевшего в тактике, такой обман — пусть и предумышленный — был, наверное, нелегким испытанием.

— Вовсе нет, — кратко заметил узник. — До того случая я никогда не командовал войском.

— Ах так! — сказал Гарри Лаудер, который все это прекрасно знал.

— Просто я изучал географию и умею играть в шахматы.

— В самом деле? — В рядах публики послышались смешки. — И то и другое замечательно, но…

— География учит вас, куда идти, а шахматы — что делать там, куда вы придете. Человек, знающий то и другое, был бы незаменим в шотландской армии, а?

— Поскольку, как вы сами говорите, доказательств у вас нет, — заключил Лаудер, — пусть парламент решит, насколько ваш обман был предумышленным и сколь бескорыстными были ваши мотивы. В последнее трудно поверить, имея в виду ваш характер и поступки. Далее вы обвиняетесь, — вкрадчиво продолжил Лаудер, — в заговоре с целью передачи ложной информации о намерениях английской армии во время вторжения на наши западные территории в сентябре прошлого года; в нападении на шотландский отряд под водительством лорда Калтера и Хозяина Эрскина, во время которого вы вырвали у них из рук английского гонца, везшего важное донесение. — Тут он поднял голову к потолку и блаженно улыбнулся. — Несомненно, что… недоразумение, случившееся в 1545 году между вами и лордом Уортоном, к тому времени разъяснилось, раз вы с таким рвением старались помочь ему, господин Кроуфорд?

— До настоящего мгновения, милорд, никто и никогда не считал недоразумением то, что случилось в 1545 году. Лорд Уортон назначил за мою голову цену в тысячу крон.

— И все же, по слухам, вы достаточно свободно проникали в Англию и выбирались оттуда. Вы предложили ему сбор секретных данных в обмен на видимость преследования с его стороны?

— Какую плату получили вы от него за оказанные услуги?

— После 1545 года лорд Уортон по своей доброй воле ничего не платил мне.

Епископ, склонившийся вперед, не дослышал. Он постучал пальцем по копии обвинения, лежащей перед ним.

— Это неправда, господин Кроуфорд. Несколько свидетелей подтвердили, будто вы согласились с вашим братом в том, что лорд Уортон платит вам.

— Прошу прощения, ваша честь. Тогда я выразился точнее: я сказал, что беру деньги у лорда Уортона, — холодно пояснил Хозяин Калтера. — Так оно и было. Как раз перед тем я силой отобрал у него значительную сумму. Господин Скотт мог бы подтвердить это, если вы позволите.

Скотт уже вскочил на ноги, но Лаудер и без того признал себя побежденным.

— Ну хорошо. Я готов согласиться с тем, что личная вражда установилась между вами и лордом Уортоном по причинам, в которые мы не будем вникать. Но не станете же вы утверждать, что освободили гонца из чистого человеколюбия?

— Нет, полагаю, что нет. Это был такой придурок, — задумчиво проговорил Лаймонд. — Я подумал, что англичанам он будет меньше действовать на нервы, чем мне.

— И по этой весомой причине вы коварно напали на отряд вашего брата, которого спасло лишь появление господина Эрскина?

Лаймонд впервые помолчал, прежде чем ответить.

— Я тогда был не в ладах с моим братом. Настолько не в ладах, что он не поверил бы ни единому моему слову.

— Знакомое ощущение, — мягко заметил Лаудер. — Продолжайте.

— Я еще раньше наткнулся на этого гонца, прочел донесение и указал ему верную дорогу к лорду Уортону. Когда мои люди обнаружили его в расположении отряда лорда Калтера, гонец уже уничтожил депешу, и мой брат, естественно, не желал, чтобы донесение было передано на словах.

— Да. Разве непонятно? В этой депеше лорда Грея содержался приказ Ленноксу и Уортону немедленно отступить.

Поднявшийся шум дал Лаудеру время полнее ощутить свою досаду. Гледстейнс спросил:

— И они отступили? Кто-нибудь может это сказать?

— Ну да, Джок: мой парень был там. Он рассказывал, что в ту же ночь англичане убрались из Аннана, хотя еще вечером казалось, будто они там навеки пустили корни.

— В таком случае, — осведомился генеральный прокурор, любовно потирая свой синий подбородок, — почему господин Кроуфорд сообщил брату, что англичане направляются на север?

— Потому что я знал: он придет к прямо противоположному заключению и поведет своих людей на юг, — с готовностью ответил Лаймонд. — Что он и сделал. Думаю, его отряд всю ночь гнал Уортона на юг от Аннана.

Председатель суда крикнул, перекрывая поднявшийся гам.

— Если мы даже и согласимся, что с Уортоном вы враждовали, а я вижу, что тому есть свидетели, обвинение далее гласит, что вы служили англичанам в Западной Марке — Уортону, Ленноксу или кому-то еще, — преследуя собственные корыстные цели. Есть свидетели, которые утверждают, что во время вторжения, имевшего место шесть месяцев тому назад, вы присвоили часть скота, который использовался в качестве заслона, и открыли лорду Ленноксу путь к отступлению.

— К тому времени большинство англичан, которые могли передвигаться, уже удрали. И скот я не присвоил, а вернул владельцам, английской семье, которой и я, и другие шотландцы обязаны многим. О моей роли в этом набеге барон Херрис расскажет лучше меня.

На этот раз шум долго не утихал. Когда наконец наступила тишина, Джон Максвелл откинулся на спинку резного кресла и, к удивлению присутствующих, произнес раздельно и звучно, не сводя с подсудимого своих желтых глаз:

— План налета под прикрытием угнанного скота принадлежал господину Кроуфорду и был изложен мне во время случайной встречи. Я тогда не знал имени своего собеседника. Сам я почти не принимал в налете активного участия. Но он и его банда угнали всю живность по ту сторону границы и успешно доставили стадо в нужное место к заранее оговоренному сроку, невзирая на крайне тяжелые условия: замечательно задуманная и прекрасно осуществленная операция. Оба Уортона ненавидят его. Младший два месяца назад в Дьюрисдире тщетно пытался покончить с ним.

Он замолчал столь же внезапно, как и заговорил, и поудобнее устроился в кресле, не замечая всеобщего смятения. Невероятно, но подсудимый снова одержал победу.

Воспользовавшись длительной суматохой, Лаймонд пошевелился, сделал шаг назад и уселся в кресло, приготовленное для него. Лорд Калтер заметил это и внезапно вздрогнул, а генеральный прокурор, от которого не укрывалось ничто, быстро пробежал глазами оставшиеся обвинения и привлек внимание Арджилла.

— Тихо, господа! Нам еще во многом предстоит разобраться… Господин Кроуфорд, до сих пор ваши объяснения звучали правдоподобно, хотя и не всегда, в чем вы и сами должны сознаться, подкреплялись неопровержимыми доказательствами. Теперь же мы желаем рассмотреть ваши отношения с лордом Греем из Уилтона, командующим английской армией на севере. Во время вторжения лорда Грея в Шотландию двадцать первого апреля этого года вы отправили послание, исходящее якобы от одного из членов вашей банды, в результате которого лорд Бокклю и лорд Калтер во главе своих отрядов оказались в опасной близости от английской армии. Так ли это?

— Они оказались, — коротко заметил Лаймонд, — в близости от того места, где без труда могли захватить самого лорда Грея. Приближение английской армии было несчастной случайностью, которой никто не мог предусмотреть.

— Вы утверждаете, — осведомился генеральный прокурор, — что сделали это лишь затем, чтобы позволить вашему брату, с которым вы были не в ладах, и сэру Уолтеру Скотту, чьего сына вы развратили…

— Придержи язык, ты, чернильная душа, судейский крючок…

— …чьего сына вы увлекли прочь от семейного очага… затем лишь, чтобы позволить этим двум людям захватить в плен английского командующего?

— Вовсе нет. Мне нужен был один человек, об обмене которого я договорился. И я надеялся попросту увезти его в последующей суматохе.

— Настолько, насколько то могла позволить неприязнь, которую он ко мне питает. Я хотел переговорить с одним английским офицером по личному делу. И заставил лорда Грея устроить встречу, пообещав ему Уилла Скотта.

— Таким образом, вы ловко заманили в западню сэра Уолтера, лорда Калтера и господина Скотта, предварительно вступив в сговор с лордом Греем? — вопросил Лаудер. — Тогда, разумеется, вы рассчитывали, что все они окажутся в самой непосредственной близости от главнокомандующего.

Краем глаза Лаудер взглянул на лордов и увидел, что те заерзали. Но голос прокурора оставался таким же ровным, как и у подсудимого. Лаймонд — хороший актер, но и Генри Лаудер не хуже.

— Господин Скотт был приглашен таким образом, что никак не мог бы прибыть вовремя и подвергнуться опасности. А послание сэру Уолтеру и моему брату было отправлено без ведома лорда Грея.

За столом произошло какое-то движение, и Лаудер тотчас же обернулся:

Колеблясь, Бокклю взглянул на сына, сидящего среди свидетелей.

— Похоже, это правда, — произнес он наконец. — Во всяком случае, англичане, завидев нас, тут же бросились наутек.

— И вы, как я понял, погнались за ними прямо в расположение английской армии?

— Что вы хотите доказать? — рявкнул Бокклю. — Не думаете ли вы, что после представления в Хьюм-Касле Грей позволил бы этому парню пригласить в Хериот половину шотландской армии? Черт подери, я вполне уверен: Грей и не догадывался, что мы с Калтером должны подъехать.

— Вы уверены, сэр Уот? А по-моему, так все указывает на то, что лорд Грей самым удивительным образом полагался на преданность Хозяина Калтера. Нам сообщили, будто он согласился назначить встречу в крайне уединенном месте, в самом сердце вражеской страны, и явился туда лишь с небольшой вооруженной свитой. Ваше упоминание о Хыом-Касле для меня непонятно.

— Уот имеет в виду нападение на Хьюм в октябре прошлого года, которым руководил какой-то испанец. Был захвачен почти весь обоз и взорвана половина укреплений. Господин Кроуфорд утверждает, будто это он организовал операцию.

— Да ну? Боже мой, кажется, господин Скотт опять жаждет высказаться, — заметил Лаудер.

Рыжеволосый юноша в ярости вскочил и заговорил торопливо:

Но королевский прокурор ласково улыбнулся ему.

— Позже, господин Скотт. Видите ли, это не меняет сути дела. Гнев лорда Грея, как господин Кроуфорд сам сказал, был в основном направлен на вас, а не на Хозяина Калтера. Мы уже доказали, что главнокомандующий достаточно доверял ему — или был достаточно убежден в его преданности, — чтобы заранее дать ему знать о своих перемещениях.

Скотт и не думал садиться: он завопил в ярости, перебивая Тома Эрскина, который тоже хотел что-то сказать:

— Грей даже не выполнил условий сделки! Он даже не привез человека, с которым Хозяин Калтера хотел встретиться!

— Значит, сделка все же была, — любезным тоном заключил Лаудер. — Вы хотели что-то сказать, господин Эрскин?

— О чувствах лорда Грея по отношению к Хозяину Калтера я могу судить по тому, что произошло в Гексеме. Могу засвидетельствовать, что и с Уортоном, и с Греем он пребывает в самых натянутых отношениях.

На Лаудера, казалось, это не произвело впечатления.

— Мы уже доказали с достаточной очевидностью, что перед нами человек, который продает свои услуги тому, кто больше заплатит. Если лорд Грей отказался выдать ему оговоренную плату за предательство в Хериоте, подобный человек неизбежно укусит руку, которая не протянула ему кусок. И во всяком случае, остается непреложным тот факт, что послание, приглашающее сэра Уота и лорда Калтера в Хериот, было отправлено до того, как обвиняемый встретился с лордом Греем и узнал, что тот не выполнил условий сделки. Вспомните также, — добавил генеральный прокурор самым любезным тоном, — что и лорд Калтер, и сэр Уот в то время всячески стремились схватить господина Кроуфорда. И мы должны поверить, что Кроуфорд сначала пошел бы наперекор лорду Грею, не выдав ему Уилла Скотта, а затем столкнулся бы лицом к лицу со своим братом и Бокклю, которые не замедлили бы взять его в плен. Мне это не представляется убедительным: я замечаю, что и самому господину Кроуфорду по этому поводу нечего сказать.

«Бесстрастный черт, — подумал Лаудер. — Ни о чем ты не сожалеешь. Но ведь не сожалею и я. Я стараюсь потуже затянуть петлю на его шее, а он старается сберечь силы, чтобы заседание отложили не сейчас, а в тот момент, в какой будет удобно ему».

— Меня увлек причудливый блеск ваших рассуждений. Кажется, бедный главнокомандующий имеет какие-то тайные, зловещие причины мстить всему семейству Бокклю. Я думал, что вы вот-вот откроете заговор с целью захватить также и его жену, и прочих многочисленных домочадцев.

Королевский прокурор ответил, не поднимая глаз:

— Но вы ведь убедили нас, что господин Скотт никак не мог бы явиться вовремя и ни в коем случае не пострадал бы. Да простит меня милый юноша, но он скорее всего был всего лишь приманкой для своего отца.

— Non minime ex parte [9], господин Лаудер. Захватить мальчишку было бы в десять раз проще и безопаснее, да и выгоднее. Если мы отделим зерна от плевел, то получим следующее.

Во-первых: и до этого случая, в Хьюме, как я мог бы с легкостью доказать, и после, в Гексеме, как то уже доказал господин Эрскин, мы с лордом Греем были врагами. Во-вторых, не выполнив условий сделки в Хериоте, лорд Грей не мог в дальнейшем рассчитывать на мое сотрудничество. В-третьих, некоторые из англичан, ныне находящихся у вас в плену, чьи имена я вам предоставлю, могут подтвердить, что английская армия не получала приказа поддержать лорда Грея и находиться в засаде: им велели выступить лишь потому, что мое поведение показалось подозрительным.

В-четвертых, как сэр Уот уже изложил, люди, сопровождавшие лорда Грея, не сделали попытки захватить его или моего брата, а обратились в бегство. В-пятых, вместо того чтобы оказаться меж двух огней, я надеялся, что обещанная встреча поможет мне оправдаться перед братом и его друзьями — и в таком случае мне нечего будет опасаться с их стороны. И наконец, сэр Джордж Дуглас, который как раз в тот момент был задержан лордом Греем во время одного из своих посольств в Англии и тоже находился в Хериоте, может при желании засвидетельствовать, что единственной приманкой в расставленных сетях был я.

Генри Лаудер провел рукой по редеющим волосам. Так-то вот: на всякий роток не накинешь платок. Он задумался на мгновение, какую власть имел этот человек над сэром Джорджем, если осмелился вызвать его в свидетели, но, будучи прожженным циником, восхитился тактикой. Все знали, что Дуглас ведет двойную игру. Лаймонд ничем не запятнал его — и сэр Джордж мог теперь с легкостью ему помочь.

Так он и сделал. Почти незамедлительно сэр Джордж, зардевшись как мак, откинулся в кресле и заявил:

— Все это соответствует действительности. На самом деле господин Кроуфорд был связан по рукам и ногам во все время разговора с лордом Греем. Боуэс, руководивший засадой, был искренне удивлен появлением Бокклю: его взяли бы в плен, если бы не явились основные силы англичан. — Он помолчал и мягко добавил: — Я могу также свидетельствовать и о нападении на Хьюм. Господин Кроуфорд бегло говорит по-испански, и лорд Грей в моем присутствии опознал его как предводителя отряда, осуществившего налет.

Продолжать было рискованно. Королевский прокурор в очередной раз смирился со своим поражением. Досады он не испытывал: помериться умом с достойным противником было для него величайшим наслаждением. Он сказал:

— Ну что ж, господин Кроуфорд, мы вынуждены признать, что у вас на все найдется ответ. Приятно будет послушать, как опровергнете вы более серьезные обвинения, к которым мы в свое время перейдем. А пока мне хотелось бы выяснить обстоятельства дела, касающегося графа Леннокса.

На этот раз обвинение было несложно сформулировать. В 1544 году, до того как граф переметнулся к англичанам, Хозяин Калтера находился с ним в самых дружеских отношениях, жил в его доме в Думбартоне и тем самым, как гласил обвинительный акт, принимал участие в предательских действиях. Что скажет на это господин Кроуфорд?

Драгоценное время шло. Жара и духота вкупе с напряжением мешали ясно соображать. Лаймонд сидел, чуть нагнувшись вперед, положив руки на подлокотники кресла, сцепив пальцы и склонив голову. Ричард видел, как он устал, и удивлялся, что голос брата остается чистым и звонким. Лаудер смотрел на него пристально, с недобрым прищуром.

Ясным, ровным голосом, таким, как всегда, Лаймонд пояснил:

— В 1542 году меня захватили в плен во Франции, и около двух лет я отбывал каторгу на французских галерах. В марте 1543 года я находился в числе гребцов на судне, которое доставило графа Леннокса из Франции в Шотландию, и он узнал меня. В сентябре того же года я вновь оказался на галере, которая везла золото и оружие, посланные Францией вдовствующей королеве. Я совершил побег и обратился за помощью к Ленноксу: у меня были основания предполагать, что он собирается изменить шотландцам, а значит, не прочь будет принять меня. Как вы знаете, он продался Генриху Английскому за брак с Маргарет Дуглас и выехал из Шотландии в Англию в мае следующего года, присвоив французское золото, вверенное его попечению.

В этот период, с сентября по май, я служил у него секретарем и переписчиком и покинул его довольно внезапно, с большим количеством тайной информации и львиной долей золота. Часть его я окольными путями вернул в Эдинбург, остальное использовал как мог в интересах королевы. В частности, нанял и вооружил отряд и содержал его, пока, прославившись на полях сражений по всей Европе, он не стал более чем окупать себя… Сознаю, конечно, что у меня нет доказательств: лишь в некоторых случаях я мог бы уточнить, куда и как было возвращено французское золото.

— Стащить деньги у Леннокса! Бог мой, да ведь он всегда трясся над каждым пенни. Хотел бы я видеть его физиономию в тот момент, когда…

— По поводу вооруженного отряда, о котором вы упомянули: как его командир, вы обвиняетесь в грабеже, вымогательстве…

— Это было вооруженное покровительство, — поправил его Лаймонд. — В наши беззаконные времена всякий человек, обладающий силой, должен помогать государству защищать его граждан.

— Сила не всегда права, — сухо возразил Лаудер, — но это так, к слову. Значит, мы должны предположить, что мотивы ваших отношений с лордом Ленноксом были опять же совершенно бескорыстными?

В усталых глазах мелькнуло слабое подобие улыбки.

— До определенных, по-человечески весьма понятных пределов. Если бы я не поддерживал отношений с лордом Ленноксом, то до сих пор бороздил бы Ирландское море, вместо того чтобы наслаждаться здесь вашим обществом.

— Понятно, — произнес Генри Лаудер. — И кстати: когда вы собирались выдать лорду Грею важную государственную тайну, касающуюся маршрута наших кораблей, вы тоже пытались просто снискать его расположение?

Он смотрел на Лаймонда так пристально, что не заметил судорожного движения Джорджа Дугласа. Исподтишка прокурор подобрался к одному из самых животрепещущих вопросов, и его оппонент прекрасно отдавал себе в этом отчет. «Ну же, мой мальчик! — сказал себе господин Лаудер, охваченный радостным волнением. — Давай дерись!»

И драка началась. Речь шла уже не о сомнительных происшествиях четырехлетней давности, а о только что совершенном предательстве, о котором еще не успели забыть. Эпизод в Гексеме был исследован во всех деталях.

— …Депешу лорду Грею вез курьер по имени Ачесон. Я ничего о ней не знал, пока мне ее не показали по дороге в Гексем.

— Господин Эрскин, можете ли вы это подтвердить? Пожалуйста. Знал ли господин Кроуфорд о существовании депеши?

— Он вначале отрицал это, но когда ему показали бумагу…

— Он и тогда отрицал свою причастность?.. Мы слушаем.

— Маловероятно, чтобы он знал содержание депеши. Он предотвратил передачу сообщения, рискуя собственной жизнью.

— О да, — сказал Генри Лаудер и потянулся, словно длинный облезлый кот. — Все мы весьма наслышаны о гексемской драме. Как наш друг избежал трепки, которую хотел задать ему брат, как он нагнал своего сообщника Ачесона, как, к несчастью, его отвергли англичане, с которыми он страстно жаждал примириться. Прикрываясь женщиной — знакомая песня, не правда ли? — он решил из двух зол избрать меньшее: совершить поступок, который позволил бы ему примкнуть хотя бы к шотландской стороне. Он застрелил гонца на глазах у господина Эрскина и рассчитывал на то, что этот человек, известный своей редкостной добротой, спасет его. К несчастью, и сам он оказался под прицелом — несомненно, это не входило в замысел.

— Когда он стрелял, то уже видел, что спасения нет.

— Но ведь если бы он и не выстрелил, спасения для него не было бы все равно, — добродушно заметил генеральный прокурор.

На короткий миг все притихли. Епископ Рид спросил:

— Если бы я не прикрывался той английской леди, о которой— господин Лаудер любезно упомянул, тайна отправления кораблей перестала бы быть тайной. У меня нет доказательств того, что я не знал о послании Ачесона. Я только могу выстроить перед вами ряд предположений.