Неспособность к логике отношений и узость поля наблюдения

Одним из первых следствий детского эгоцентризма является то, что ребенок судит всегда обо всем со своей собственной, индивидуальной точ­ки зрения. Ему очень трудно стать на позицию других. В итоге его суж­дение всегда, так сказать, абсолютно, никогда не относительно, ибо отно­сительное суждение предполагает одновременное создание по крайней мере двух различных точек зрения.

Здесь, впрочем, мы говорили не о всяких логических отношениях, а только о тех, которые логики называют «суждением об отношениях» в противоположность «предикативному суждению». Суждение же предика­тивное, например: «Поль — мальчик», предполагает лишь одну точку зре­ния (или самого Поля, или мою — это неважно). Суждение об отноше­нии, например: «Поль — мой брат», предполагает, напротив, по крайней мере две точки зрения: мою, ибо Поль не брат кого-либо другого и не брат самого себя, и точку зрения его самого, ибо суждение это в устах Поля меняет форму и становится: «Я брат такого-то». И так бывает со всеми суждениями об отношении, соединяющими хотя бы двух индивидов и меняющими свою форму согласно позиции каждого из них. Но ребенок так привык думать со своей индивидуальной точки зрения и так не спо­собен стать на точку зрения другого, что такие простые отношения, как брат и сестра, представляют для него всевозможные затруднения, во вся­ком случае в вербальном плане. Ребенок стремится деформировать пред­лагаемые ему суждения об отношении и свести их к типу суждений пре­дикативных, более простых (абсолютных).

Два наших предшествующих исследования <...> показали нам, что у ребенка существует тенденция смешивать в связи с такими высказы­ваниями, как «У меня X братьев», точку зрения включения или преди­кативного суждения («Нас X братьев») и точку зрения отношения. Но не только этими причинами нужно объяснять трудность теста абсурдных фраз Бине и Симона («У меня три брата: Поль, Эрнест и я» — тест для 10—11 лет, в зависимости от страны): до 10 лет три четверти детей не могут указать одновременно, сколько братьев и сестер в их семье, сколь­ко братьев и сестер имеет каждый из их братьев и сестер. Прототип от­ветов такой: ребенок говорит, например, что в его семье имеются два бра­та (что правильно). «А у тебя сколько братьев? — Один, Поль. — А у Поля имеется брат? — Нет. — Но ведь ты его брат? — Да. — Значит, у него есть брат? — Нет» и т.д. Ясно, что подобное явление зависит от эго­центризма. И верно: оно не рассуждение в собственном смысле слова. Ребенок никогда не ставит себе вопроса и не прибегает к рассуждению,

Пиаже Ж. Главные черты логики ребенка

чтобы на него ответить. Явление состоит в том, что можно было бы на­звать иллюзией относительно точки зрения. Именно привычка смотреть только со своей точки зрения и мешает ребенку стать на позиции дру­гих и этим самым оперировать суждениями об отношении, т.е. пони­мать относительность и взаимообусловленность точек зрения.

Второе исследование показало нам, что это объяснение распростра­няется также на отношения более сложные, например на отношения между правой и левой руками <...>. В 5 лет ребенок (в Женеве) умеет показать свои левую и правую руки, но эти названия имеют для него абсолютный смысл (это названия рук и названия всех предметов, распо­ложенных в известном порядке по отношению к его собственному телу). Так, до 8 лет ребенок не умеет показать левую и правую руки собесед­ника, находящегося к нему лицом, все по той же причине, что его соб­ственная точка зрения абсолютна. В 8 лет ребенку удается поместиться в перспективе собеседника, но умеет ли он настолько же стать на точку зрения самих предметов? Если положить на стол карандаш и нож, конеч­но, он сможет сказать, находится ли карандаш слева или справа от ножа, но опять-таки это его собственная точка зрения: и только к 11 годам он сумеет сказать при виде трех предметов, находящихся рядом, помещают­ся ли они справа или слева друг от друга, когда их берешь попарно. Ко­роче, развитие здесь представляется в такой последовательности: соб­ственная точка зрения, точка зрения других и затем только точка зре­ния предметов или суждение об отношении вообще.

Таким образом, именно к эгоцентризму приходится отнести тот факт, что детям трудно обращаться с относительными понятиями (с понятиями об отношении), равно как и тенденцию искажать суждения об отношении, подводя их под тип суждения принадлежности или включения.

Одна из наших работ, опубликованная раньше настоящей¹, привела нас к анализу явлений подобного рода по поводу теста Берта. Имеются три девочки: у первой волосы светлее, чем у второй, и темнее, чем у тре­тьей. Спрашивается, у какой волосы самые темные? Детские рассуждения, рассмотренные нами, не направлены на сравнение, исходя из указанных отношений. Они превращают суждения об отношении в предикативные суждения; механизм этого превращения можно схематически предста­вить так: первая и вторая из этих девочек — блондинки, первая и тре­тья — брюнетки, значит, у третьей волосы самые темные из трех, вторая самая светлая, а первая занимает промежуточную позицию. В итоге по­лучается результат, совершенно противоположный тому, что образовалось бы, если была бы применена логика взрослых об отношениях. <...>

¹ См.: Plaget J. Un cas de comparaison verbale chez l'enfant // Arch, de Psychol. 1923. Vol. 18.

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие