Юрий Перминов

Перминов Юрий Петрович родился в Омске в 1961 году. После учёбы на филологическом факультете ОмГПИ им. Горького служил в армии, работал на промышленных предприятиях. С 1994 года – на журналистской работе. В настоящее время – главный редактор историко-культурологического, литературно-художественного альманаха «Тобольск и вся Сибирь».

Автор книг «Первые дороги» (Омск., 1990), «Потому и живу» (Омск, 1997), «Пусть город знает» (Омск, «Библиотека омской лирики». 2006), «Как всякий смертный» (Бийск, 2007), «Свет из маминого окна» (Москва, 2007), «Головокруженщины мои» (Бийск, 2008), «На родных сквозняках» (Барнаул, 2011), «Солнечный скворечник» (Верона, 2011), «У «тихого порога» (Омск, 2013).

Стихи, эссе публиковались в российских и зарубежных (США, Финляндия, Белоруссия, Казахстан, Молдавия) газетах, журналах, альманахах, антологиях (в том числе – «Золотые строфы XX-XXI вв.»).

Редактор-составитель Антологии сибирской поэзии «Слово о Матери» и других издательских проектов Фонда «Возрождение Тобольска».

Лауреат многих региональных, всероссийских и международных литературных премий.

Член Союза писателей России. Член Высшего Творческого Совета Союза писателей России.

Живёт в Омске.

* * *

Время утицей белой плывёт

на рассвете далекого мая…

Колыбельную мама поёт,

молодую себя вспоминая…

Это там, где идёт шестьдесят

первый год, где бабусина липа

расцвела, где закаты гостят

над домами барачного типа,

где читается сердцем строка

горизонта родного – веками,

инвалиду войны сорока

нет еще – из квартиры над нами…

…Наш окраинный мир во дворе

без вражды умещался под вечер,

а потом – на бессмертной заре –

шел доверчиво небу на встречу…

Месяц – тёплый, как хлеба ломоть.

Звёзды – пышки из райских пекарен.

С неба слушают маму Господь,

молодой мой отец и Гагарин.

* * *

И подумать не мог, что у нас в ноябре

будет солнечно, словно в погожем июне,

в неказистом, обычно невзрачном дворе…

Словно Пушкин сюда заглянул накануне!

Из окна моего – ослепительный вид.

Здесь, конечно, не в сказке, но всё-таки жалко,

что могла бы сидеть, но, увы, не сидит

на ветвях неохватной рябины – русалка.

А с Кащеем – никто из жильцов не знаком,

потому что окраина наша богата

тем, что здесь никогда, слава Богу, в таком –

чтобы чахнуть – количестве не было злата.

* * *

Чай разлила по кружкам через ситечко –

откуда здесь, в «норе» моей, оно?..

Домашний вечер…

Пахнет свежей выпечкой,

хотя давно решил, что суждено

мне сердце в одиночестве донашивать.

Но вечера (мы с прочим – погодим)

своим родным дыханием домашними

ты сделала…

Дыханием одним…

* * *

Судьбы не стоят все мои докуки,

хотя без них – она была б иной…

Отставлю их! – Болят у мамы руки,

родные руки, пахнущие мной –

ещё младенцем. Эта боль – от сердца! –

От всех моих падений и докук…

Болят у мамы руки, но младенца

того – она не выпустит из рук…

* * *

В январе – погоды зимней ради –

снег пошёл, на шаг сменив шажок:

пол зимы в сибирском нашем граде

был не снег – бесчувственный снежок.

Старожилы буднично ворчали,

во дворах скучала детвора…

Нынче – только дворники в печали.

Наш хотя бы, трезвенник…

С утра

счастьем разрумянились мамаши,

дескать, на Крещение –

не без

Божьей воли –

выпросили наши

ребятишки снега у небес!

* * *

Так и жил бы до смерти, как нынче, – дыша

миром наших окраин, когда надо мною –

как Всевышнего длань – небосвод…

С Иртыша

сквозняки наплывают – волна за волною.

Незабытым, несуетным прошлым богат

мир окраин моих, словно вечным – планета…

Одинокая память родительский сад

опахнула неслышимой бабочкой света,

и вернула меня – на мгновение лишь! –

в мир окраин страны без вражды и лукавства,

но напомнив о том, что бессмертный Иртыш

двадцать лет из чужого течёт государства,

и века – из того, где в далёком году

свет мой-бабушка деду «Соловушку» пела,

родилась моя мама,

а с яблонь в саду

навсегда в сорок первом листва облетела…

* * *

Я свет включу. Задвину штору.

И – нет меня. Вдруг слышу: в дверь

стучат.

Кто там об эту пору –

прохожий, слава, лютый зверь?

сам сатана? соседи снизу,

мол, с потолка течёт вода,

ты что же это, голубь сизый? –

дойдём до ЖЭКа и суда!

Открыл. Но в комнату с порога

дохнула вечность веково.

Стучало сердце. Слава Богу –

я думал: нету никого.

* * *

Время ночное, просторное… Ухает леший

в местном лесочке – худые осины одни…

Время незримое сердце скудельное лечит,

вечность вдыхая в мои незлобивые дни.

Ухает леший – кого он пугает? – В лесочке

нет никого, не считая ночного меня.

Время весеннее… В каждой осиновой почке

тикает вечность ещё не знакомого дня.

* * *

Посёлок мой ночными дышит снами,

не слышно никакого воронья.

С бессмертными родными небесами

сливается окраина моя.

Полночный свет расходится кругами –

Господь рассыпал звёздную крупу…

Земли не ощущая под ногами,

не выйти на небесную тропу…

* * *

Продолжается жизнь – вот и славно, и хватит о том,

что спастись нелегко, невозможно почти от сумы. –

Что смертельного в ней? – Да и ноша по силам…

С трудом

выбирается город из снежной берлоги зимы.

Продолжается жизнь – временами, как сажа, бела.

Можно вечность прожить ради нескольких светлых минут,

чтоб увидеть хоть раз: облаками ночного тепла

сновидения утром по талому небу плывут.