Романтизм Троя

Когда в полночь Батшеба выбежала из дому, Трой первым делом заколотил крышку гроба, чтобы никто не увидел Фанни с ребенком. Покончив с этим, он поднялся наверх, бросился, не раздеваясь, на кровать и пролежал до утра в тяжелом душевном томлении.

За последние сутки на него немилосердно сыпались удары судьбы. Минувший день сложился совсем не так, как он предполагал его провести. Если человек задумает изменить линию своего поведения, ему приходится бороться не только с собственной косностью, но и обстоятельства как будто назло складываются против него, препятствуя его исправлению.

Получив от Батшебы двадцать фунтов, он прибавил к этой сумме все, что ему удалось разыскать у себя, - семь фунтов десять шиллингов. У него в кармане было двадцать семь фунтов десять шиллингов, когда он рано утром выехал из ворот усадьбы, спеша на свидание с Фанни Робин.

Прибыв в Кэстербридж, он оставил лошадь и двуколку на постоялом дворе; было без пяти десять, когда он добрался до моста в нижней части города и уселся на перилах. На башне пробил урочный час, но Фанни все не появлялась. Как раз в это время ее облачали в саван две прислужницы Дома призрения, причем это кроткое создание в первый и последний раз принимало услуги одевальщиц. Прошло четверть часа, потом еще полчаса. Пока Трой ждал, на него нахлынул рой воспоминаний: ведь уже вторично она не приходит на важное свидание с ним! Он поклялся в сердцах, что это будет последний раз. Прождав ее напрасно до одиннадцати часов, он успел изучить каждый лишай на поверхности камней, и монотонное журчание струй под мостом начало наводить на него тоску; наконец он спрыгнул с перил, отправился на постоялый двор за своей двуколкой и поехал на бедмудские скачки, с горьким безразличием взирая на прошлое и опрометчиво бросая вызов будущему.

К двум часам он попал на скачки, пробыл там некоторое время, затем вернулся в город и оставался там до девяти. Но образ Фанни все время преследовал его, она виделась ему такой, какой появилась перед ним в угрюмых сумерках субботнего вечера, и тут же он слышал упреки Батшебы. Трой поклялся, что не будет играть, и сдержал свою клятву: к девяти часам вечера, когда он выехал из города, имевшаяся у него сумма уменьшилась лишь на несколько шиллингов.

Неторопливой рысцой он ехал в Уэзербери, и только теперь ему пришло в голову, что, вероятно, болезнь помешала Фанни сдержать обещание. На сей раз она никак не могла ошибиться. Он пожалел, что не остался в Кэстербридже и не навел о ней справок. Добравшись до дому, он спокойно распряг лошадь и вошел в особняк, где, как мы уже видели, его ожидал страшный удар.

Как только стало рассветать и предметы выступили из полумрака, Трой вскочил с накрытой одеялом кровати и, ничуть не беспокоясь о том, где сейчас находится Батшеба, едва ли не позабыв о ее существовании, спустился вниз и вышел из дому черным ходом. Он направился на кладбище и долго там бродил, пока не разыскал свежевырытую, еще пустую могилу, ту, что накануне выкопали для Фанни. Запомнив ее местоположение, он поспешил в Кэстербридж и по дороге лишь ненадолго остановился в раздумье на холме; где в последний раз видел Фанни живой.

Добравшись до города, Трой свернул в боковую улицу и вошел в двойные ворота, над которыми висела вывеска со следующими словами: " Лестер. Резьба по камню и мрамору". Во дворе стояли обтесанные камни разной величины и формы с вырезанными на них надписями, где не были еще проставлены имена, ибо они предназначались для людей, пока еще не умерших.

Внешность, манера говорить и образ действий Троя так изменились и он до того был непохож на себя, что даже сам это сознавал. Приступая к покупке памятника, он вел себя, как из рук вон непрактичный человек. Он не в силах был обдумывать, рассчитывать, экономить. Им овладело безудержное желание, и он стал добиваться своего, как ребенок, требующий себе игрушку.

- Мне нужен хороший памятник, - заявил он хозяину мастерской, войдя в маленькую контору, расположенную в глубине двора. - Дайте мне самый лучший, какой у вас найдется за двадцать семь фунтов.

Это были все его деньги.

- В эту сумму войдут все расходы?

- Решительно все. Вырезка надписи, перевозка в Уэзербери и установка. И я хочу получить памятник сейчас же, немедленно.

- На этой неделе мы не сможем выполнить ваш заказ.

- Мне нужен памятник немедленно.

- Если вам придется по вкусу один из тех, что имеются у нас на складе, то его можно быстро приготовить.

- Хорошо, - нетерпеливо бросил Трой. - Покажите, что у вас есть.

- Это лучшее, что имеется у нас в наличности, - сказал резчик, проведя его в сарай. - Вот, изволите видеть, мраморное надгробие, превосходно отделанное, с медальонами на соответствующие темы; вот то, что ставится в ногах, такого же рисунка, а вот и могильная плита. Одна полировка этого комплекта обошлась мне в одиннадцать фунтов. Материал лучший в своем роде, и я гарантирую вам, что он выдержит дожди и морозы и простоит добрых сто лет, без единой трещины.

- И сколько за все?

- Что ж, я могу вырезать имя и доставить памятник в Уэзербери за названную вами сумму.

- Сделайте мне это сегодня, и я сейчас же вам заплачу.

Резчик согласился, удивляясь, что так ведет себя покупатель, в одежде которого нет ни намека на траур. Вслед за этим Трой написал несколько слов, составлявших надгробную надпись, расплатился и ушел. Во второй половине дня он вернулся и увидал, что надпись почти готова. Он постоял во дворе, пока упаковывали памятник и погружали па повозку, проводил ее глазами, когда она выехала по направлению к Уэзербери, и наказал двум рабочим, сопровождавшим ее, узнать у церковного старосты, где находится могила особы, упомянутой в надписи.

Уже совсем стемнело, когда Трой вышел из Кэстербриджа. Неся в руках довольно тяжелую корзину, он угрюмо шагал по дороге; временами он останавливался передохнуть где-нибудь на мосту или у ворот, причем на минуту ставил свою ношу на землю. На полдороге он встретил возвращавшуюся в темноте повозку и рабочих, отвозивших памятник. Он кратко спросил, выполнена ли работа, и, получив утвердительный ответ, двинулся дальше.

Трой вошел на уэзерберийское кладбище около десяти часов вечера и тотчас же направился в тот уголок, где рано утром видел пустую могилу. Находилась она у северного фасада колокольни, и ее почти не видно было с дороги; до последнего времени это место было заброшено, там валялось множество камней да росли кусты ольшаника, но теперь его расчистили и привели в порядок для погребений, так как на кладбище становилось уже тесно.

Здесь и был водружен памятник: стройный, белоснежный, он выступал из мрака; состоял он из двух надгробий, воздвигнутых в головах и в ногах и соединенных мраморной плитой, внутри которой виднелось заполненное землей углубление, где можно было посадить цветы.

Трой поставил корзину возле могилы и на несколько минут куда-то скрылся. Когда он вернулся, в руках у него была лопата и фонарь; Трой направил его лучи на памятник, чтобы прочесть надпись. Затем он повесил фонарь на нижнюю ветвь тиса и стал вынимать из корзины луковицы и саженцы всевозможных цветов. Там были пучки подснежников, луковицы гиацинтов и крокусов, фиалки и махровые маргаритки, которые должны были расцвести ранней весной, а для лета и осени - разноцветные гвоздики, ландыши, незабудки, луговой шафран и другие цветы.

Трой разложил цветы на траве и начал с невозмутимым видом их рассаживать. Подснежники окаймили рамкой могильную плиту, остальные цветы были размещены в углублении. Крокусы и гиацинты были рассажены рядами. Часть летних цветов он поместил в головах и в ногах, ландыши и незабудки - над ее сердцем. Остальные цветы посадил в свободных промежутках.

Находясь в состоянии прострации, Трой не замечал, что эти романтические причуды, продиктованные раскаянием, достаточно нелепы. Унаследовав черты характера от предков, живших по обеим сторонам Ла-Манша, он проявлял в подобных обстоятельствах недостаток душевной гибкости, свойственный англичанину, наряду с типичным для француза отсутствием чувства меры и склонностью к сентиментальности.

Ночь была облачная, сырая и непроглядная. Фонарь Троя необычайно ярко освещал два старых тиса, и казалось, отбрасывал лучи в неизмеримую высоту, к темному пологу облаков. Но вот крупная капля дождя упала на руку Троя, а вслед за тем другая угодила в отверстие фонаря, свеча зашипела и погасла. Трой порядком устал, время уже близилось к полуночи, дождь все расходился, и он отложил окончательную отделку до рассвета. Он пробрался ощупью вдоль стены, перешагивая в темноте через могилы, и наконец очутился у северного фасада колокольни. Тут он вошел под портик, опустился на стоявшую там скамью и уснул.