Ахметшин Н.Х. Уголовное законодательство Китая в XX веке.

Основы китайского уголовного права в средние века и новое время были заложены кодексами Тан /кит. " Тан люй шу и" / и Мин /" Да Мин люй" /, принятыми соответственно в 653 г. и в конце XIV в. На протяжении столетий уголовные законы Срединного государства сохраняли " отпечаток величайшей древности".[1]

Тысячелетиями государство в Китае добивалось от населения полного и беспрекословного послушания. Менялись эпохи и династии, происходили социальные взрывы и потрясения, но неизменным был курс правителей на суровое преследование тех, кто своими действиями создавали угрозу устоям общества или его безопасности. Конечно, всегда оставалось место для злоупотреблений и самодурства во властных структурах, нерадивости и продажности чиновничьего сословия, убийств и насилия, разбойных нападений, грабежей и краж, но китайцы в массе своей с большой опаской относились к суду и поэтому не торопились преступать закон.

Традиционное китайское право и основанное на нем правосознание народа оказали влияние на процесс формирования уголовного законодательства Китая в XX в. В то же время это вовсе не означает, что новые законы повторяют старые нормы. Можно согласиться с позицией видного российского востоковеда Е. И. Кычанова, который в книге, посвященной основам средневекового китайского права, утверждает, что в современном праве КНР " могут быть обнаружены" только " отдельные его интонации" [2]. Сегодня уголовное законодательство материкового Китая нацелено на решение актуальных проблем борьбы с преступностью в условиях строительства социализма с национальной спецификой.

В 1912 г., через год после свержения династии Цин, было утверждено состоявшее из 411 статей Уголовное уложение /Временное новое уголовное уложение/, работу над которым начали еще в императорском Китае. Несмотря на его очевидные достоинства и в целом достаточно прогрессивный характер /отказ от применения уголовной репрессии по аналогии, укрепление национального суверенитета через расширение сферы действия закона в пространстве, более четкие определения уголовно-правовых понятий и т. д./, после введения в действие, по мнению китайских ученых, оно вызвало немало нареканий, прежде всего в отношении установленных " разрядов наказаний, системы степеней наказаний и сроков наказаний", а отсутствие в законе необходимых норм " давало большую свободу усмотрению судьи и порождало опасение в отношении правильности и соответствия налагаемых им наказаний". Видные правоведы У Чаошу, Сюй Юаньгао и Ван Чунхуэй утверждали также, что Уголовное уложение во многом противоречило зарубежному законодательству и современным китайским условиям[3].

Уголовный кодекс Китайской Республики /КР/ /387 статей/ был опубликован гоминьдановским правительством и вступил в силу в 1928 г. В дальнейшем он действовал в редакции 1935 г. /357 статей/ с изменениями 1948 г. После 1949 г., когда гоминьдановцы, потерпевшие поражение в гражданской войне с коммунистами, во главе с Чан Кайши бежали на Тайвань, данный УК стал применяться лишь на территории острова.

Следует подчеркнуть, что разработчики уголовного закона находились под сильнейшим влиянием зарубежного права. В основном это были относительно молодые юристы, в начале XX века обучавшиеся в Японии, США и странах Европы. Во время подготовки Уголовного кодекса их регулярно консультировали иностранные советники. Специалисты, издавшие УК КР 1928 г. на русском языке /Харбин, 1929 г./, отмечали в этой связи, что, " составляя опыт сочетания национальных особенностей правотворчества Китая с достижениями европейской и внеевропейской юридической мысли", он " дает интересное построение уголовных норм как в Общей своей части, так и в Особенной" [4]. Профессор А. Камков так писал о нем в 1932 г.: " Почти целиком заимствованный из японского УК, а частью из законодательств Франции, Бельгии, Германии, Голландии, УК 1928 г. вносит в уголовное право Китая много абсолютно новых идей и институтов, которые, проходя через призму мировоззрения китайского народа,... под влиянием этого мировоззрения приобретают совершенно особенный своеобразный характер" [5].

Интересно, что в статье министра юстиции Китайской Республики того периода Ван Чунхуэя " Различие между проектом УК и Временным новым уголовным уложением", впервые опубликованной в 1928 г. и затем помещенной в книге " Уголовный кодекс Китайской Республики", приводятся ссылки на японское, швейцарское, германское, голландское, мексиканское, французское, англо-американское, итальянское, шведское и др. уголовные законодательства. В частности, в ней указано, что " ввиду отсутствия в Уголовном уложении точного критерия, коим можно было руководствоваться в отношении повышения и понижения наказания, что на практике не давало возможности назначить наказание вполне правильно, в Уголовном кодексе по примеру швейцарского и германского проектов УК введена специальная отдельная статья, в коей изложены те деяния, на которые суд должен обращать внимание при определении наказания в смысле повышения или понижения такового в пределах установленного законом наказания" [6].

Здесь речь идет о статье 76 главы 10 " Об определении меры наказания" Общей части УК КР 1928 г., которая устанавливала, что при назначении наказания за совершенное преступление необходимо учитывать целый ряд обстоятельств, в том числе: причину совершения преступного деяния, цель совершения преступного деяния, побудительные причины во время самого совершения преступного деяния, душевные свойства виновного, обычные взаимоотношения между виновным и потерпевшим, поведение виновного, степень умственного развития виновного, последствия преступного деяния, состояние виновного после совершения преступного деяния[7].

Представляется, что после многовекового господства в обществе традиционного права использование зарубежного опыта в области кодификации уголовного законодательства сыграло до некоторой степени положительную роль. Тем не менее, откровенный курс в процессе нормотворчества на иностранные заимствования в условиях роста национального самосознания, политической нестабильности 20-40-х гг. прошлого века, исключительно сложной внутриполитической борьбы и агрессии японских милитаристов объективно вряд ли соответствовал конкретным реалиям Китая. Он так и не был воспринят большинством населения. Как резонно считает американский ученый С. Б. Дэвис, новые нормы закона " никогда не применялись на практике в полном объеме" [8]. В конечном счете жесткое противостояние коммунистов и гоминьдановцев, Мао Цзэдуна и Чан Кайши проявилось и на уголовно-правовом уровне.

После поражения национальной революции 1925-1927 гг. вооруженные отряды Коммунистической партии Китая /КПК/ стали создавать в сельской местности опорные базы и обеспечивали их жизнедеятельность в чрезвычайных условиях военного времени. Формальное объединение освобожденных ими территорий произошло на I съезде Советов в ноябре 1931 г., где были приняты Основная конституционная программа Китайской Советской Республики /КСР/ и целый ряд других нормативных актов, в том числе законы о земле и о труде. Борьба за свержение гоминьдановского правительства под лозунгом Советов продолжалась до середины 1930-х гг. Несколько позже /1937 г./ было подписано соглашение о сотрудничестве КПК и Гоминьдана и объявлено о создании единого антияпонского фронта.

Летом 1932 г. Центральный исполнительный комитет /ЦИК/ КСР утвердил Временные правила об организации судебных отделов и судопроизводства. Согласно статье 2 этого документа, все уголовные и гражданские дела, за исключением дел военнослужащих и работников военных учреждений, передаются для разбирательства в судебные отделы. Последние до учреждения судов являлись временными органами юстиции, осуществлявшими все права в отношении разбирательства и решения уголовных и гражданских дел /ст.1/[9]. Кстати, дела о преступлениях, совершенных военнослужащими и лицами, находившимися на службе в воинских частях и учреждениях, а также дела о правонарушениях в прифронтовой полосе рассматривались военными трибуналами; соответствующее положение об их организации ЦИК принял еще в феврале 1932 г.

В ходе гражданской войны и непрерывных карательных походов армии Гоминьдана руководство компартии пришло к выводу о целесообразности разработки некоторых норм уголовного права. Документом такого рода следует считать Положение о наказании за контрреволюционные преступления, обнародованное декретом ЦИК КСР 8 апреля 1934 г.[10]. Оно объединяло 41 статью, 27 из которых предусматривали уголовные наказания за конкретные преступления.

Согласно статье 2, под контрреволюционными преступлениями понимались любые попытки свергнуть или подорвать советские правительства, а также лишить рабочих и крестьян прав, завоеванных ими в демократической революции, любые попытки поддержать или восстановить классовое господство помещиков и капиталистов, независимо от того, какими способами это осуществляется. Действие данного положения распространялось как на китайцев, так и иностранцев, независимо от места совершения преступления /ст. 1/.

Исключительно смертной казнью карались организаторы контрреволюционных вооруженных отрядов и бандитских групп, подстрекатели к совершению контрреволюционных преступлений /ст. 3/, лица, вступившие в сговор с империалистами, Гоминьданом и милитаристами для оказания сопротивления Красной армии или осуществления вооруженного вторжения на советскую территорию /ст. 4/, организаторы и исполнители террористических актов против представителей советской власти, красноармейцев, революционеров /ст. 9/, лица, перешедшие на сторону врага /ст. 15-16/ или проникшие в революционные вооруженные отряды с целью склонить их на сторону врага либо морально разложить /ст. 17/, лица, умышленно не выполнявшие приказы командиров, сеявшие на фронте панику /ст. 20/, с контрреволюционной целью укрывавшие боеприпасы /ст. 22/ или вновь вернувшиеся на советскую территорию для осуществления контрреволюционной деятельности /ст. 29/.

В санкциях еще 17 статей указанного положения допускалось применение высшей меры наказания. Лишь в статье 13/изготовление или хранение реакционных, подстрекательских листовок и плакатов/ максимальное наказание было установлено в виде лишения свободы на срок до пяти лет. Статья 38 предусматривала применение уголовной репрессии по аналогии.

На территории опорных баз, находившихся под контролем КПК, в 30-40-е гг. XX в. были обнародованы и иные документы уголовно-правового характера, среди которых: положение о борьбе с курением опиума в Юго-Западном Китае /1938 г./, положение о наказаниях за уголовные преступления в период антияпонской войны в Пограничном районе Шэньси-Ганьсу-Нинся /проект, 1939 г./, положение периода антияпонской войны о наказании изменников в Пограничном районе Шэньси-Ганьсу-Нинся /проект, 1939 г./, положение о наказании военнослужащих гоминьдановской армии в Пограничном районе Хубэй-Хунань-Хэнань /1943 г./, положение о борьбе с коррупцией, наказании расхитителей в освобожденных районах на Северо-Востоке /1947 г./ и т.д.

Следует признать, что в суровые годы гражданских и антияпонской войн положение о наказании за контрреволюционные преступления 1934 г. и другие законодательные акты, разработанные коммунистами в освобожденных районах, действовали более эффективно, нежели кодексы гоминьдановского правительства, " скомпилированные из законодательств западноевропейских стран и Японии" [11].

В феврале 1949 г. Центральный комитет КПК принял директиву об отмене всех законов Гоминьдана, согласно которой судам было предложено руководствоваться установлениями, закрепленными " в программах, положениях, приказах, решениях и других документах, опубликованных народными правительствами и Народно-освободительной армией, а при их отсутствии - политикой новой демократии" [12].

После образования КНР с учетом опыта социалистических государств и, прежде всего, СССР в стране развернулась интенсивная работа по созданию новых законов, в том числе уголовного законодательства. Уже к концу июля 1950 г. комиссия по законодательству Центрального народного правительства /ЦНП/ предложила первоначальный проект Основ уголовного законодательства /157 статей/, но его разработчики не смогли придти к единому мнению по целому ряду ключевых проблем и настаивали на продолжении серьезных исследований в данной области. В результате нормы уголовного права устанавливались отдельными актами, принятыми главным образом в начале 1950-х гг.

Так, в первые годы КНР были разработаны: Циркуляр о строгом запрещении опиума и других наркотиков, изданный Государственным административным советом 24 февраля 1950 г.; Положение о наказании за контрреволюционную деятельность, утвержденное Центральным народным правительственным советом 10 февраля 1951 г.; Временное положение о наказании за подрыв государственной денежной системы, принятое Государственным административным советом 19 апреля 1951 г.; Временное положение об охране государственной тайны от 1 июня 1951 г.; Положение о наказании за коррупцию в КНР от 21 апреля 1952 г.; Временные правила надзора за контрреволюционными элементами от 27 июня 1952 г. и др.

Развитию законодательного процесса в стране способствовало принятие в сентябре 1954 г. Конституции КНР. Именно в это время юристы активизировали свои усилия по разработке Уголовного кодекса. Специалисты по уголовному праву из состава упомянутой комиссии по законодательству ЦНП на базе проекта Основ уголовного законодательства подготовили документ под названием " Руководящие принципы уголовного законодательства КНР /первоначальный проект/", включавший 76 статей. Официально работа над проектом УК была начата в октябре 1954 г.

В те годы с китайскими правоведами энергично сотрудничали советские ученые. По проблемам уголовного законодательства КНР и практики его применения интересные работы опубликовали М. А. Гельфер, Л. М. Гудошников, В. Е. Чугунов и др. Уголовное право социалистического Китая развивалось тогда под определенным влиянием права социалистического типа, которое возникло в результате Октябрьской революции 1917 г. как советское право. Последнее " закрепляло коммунистическую идеологию, носило откровенно классовый характер... и было подчинено задачам строительства социализма и коммунизма" [13]. Однако следует подчеркнуть, что, разрабатывая теорию уголовного права в рамках системы социалистического права, китайские специалисты исходили прежде всего из национальных особенностей построения социализма.

Между тем Уголовный кодекс принять так не удалось, хотя его необходимость, как и других законодательных актов, подчеркивалась в материалах и решениях первой сессии VIII съезда КПК, проходившей в Пекине с 15 по 27 сентября 1956 г. Выступая на съезде, член Политбюро ЦК КПК, председатель Верховного народного суда Дун Биу отмечал: " У нас уже имеется первоначальный проект Уголовного кодекса, давно имеется также и первоначальный проект Уголовно-процессуального кодекса, мы просим ЦК обязать товарищей, составивших настоящие проекты, передать некоторые принципиальные вопросы проектов на рассмотрение и утверждение центральных органов. Я считаю, что проекты этих двух кодексов можно в скором времени закончить". В то же время он подчеркивал, что " если и дальше будет продолжаться или надолго затянется положение, когда отсутствует система законов, то это, безусловно, станет серьезным недостатком" [14].

В конце февраля 1957 г. на очередном заседании Верховного государственного совещания Мао Цзэдун выступил с программной речью " О правильном разрешении противоречий внутри народа" [15]. Содержавшиеся в ней указания китайские юристы, в том числе специалисты в области уголовного права, восприняли как руководство к действию. По мнению председателя КНР, в обществе существуют социальные противоречия двух типов: " противоречия между нами и нашими врагами и противоречия внутри народа". " Первой функцией диктатуры", т. е., согласно Конституции /1954 г./, демократической диктатуры народа, руководимой рабочим классом и основанной на союзе рабочих и крестьян, остается " подавление внутри страны реакционных классов, реакционеров и тех эксплуататоров, которые оказывают сопротивление социалистической революции, подавление тех, кто подрывает социалистическое строительство, иначе говоря, разрешение противоречий между нами и нашими внутренними врагами".

Особое внимание в речи было уделено вопросу " об искоренении контрреволюции". Настаивая на продолжении борьбы " с нашими врагами", Мао Цзэдун убеждал, что " не искорененные притаившиеся контрреволюционные элементы никогда не примирятся со своим поражением и непременно будут строить козни при каждом удобном случае"; " если мы утратим бдительность, то станем жертвой обмана и жестоко за это поплатимся".

В стране, с его слов, имелось также " незначительное число лиц, которые не считаются с общественными интересами, бесчинствуют, нарушают законы и посягают на жизнь людей". Их необходимо преследовать по закону, поскольку применение наказаний в отношении " этой категории людей является требованием широких народных масс, не наказывать их - значит идти против желания масс". По справедливому замечанию Л. М. Гудошникова, " крайне неопределенные, расплывчатые" формулировки Мао Цзэдуна " призваны были заменить точные определения признаков преступлений и правонарушений, основании и условии ответственности " [16].

Теория о двух типах противоречий внутри народа оказывала значительное влияние на развитие общественной мысли и процесс законотворчества в Китае на протяжении нескольких десятилетий. Дискуссию о целесообразности применения ее положений в уголовном праве свернули лишь в начале 90-х гг. прошлого века, когда в стране окончательно утвердился курс на продолжение реформ.

22-й вариант УК, во многом созданный на основе только что изложенных идейно-политических установок Мао Цзэдуна, в июне 1957 г. был передан на рассмотрение 4-й сессии Всекитайского собрания народных представителей /ВСНП/ первого созыва. Сессия приняла решение поручить Постоянному комитету /ПК/ ВСНП внести в проект кодекса поправки с учетом мнений депутатов и других сторон, а затем опубликовать его в опытном порядке. Однако принятое решение не удалось реализовать из-за обострения внутриполитической борьбы.

Следует отметить, что Э.З.Имамов в своей монографии " Уголовное право КНР. Теоретические вопросы общей части" (М., 1990 г.)[17] анализирует не тот проект УК, который после упомянутой сессии так и не был введен в действие, а 13-й вариант Уголовного кодекса, разработанный несколько ранее, в ноябре 1956г.

За незначительный, казалось бы, промежуток времени /немногим более полугода/ ситуация в Китае заметно изменилась. В стране началась кампания острейшей борьбы с " правыми элементами", переросшая затем в очередное " исправление стиля". Она была направлена, в первую очередь, против лидеров демократических партий, научной и вузовской интеллигенции, деятелей культуры, работников правоохранительных и судебных органов. В течение 1957 г., например, были сняты со своих постов и отнесены к числу " пролезших в партию правых элементов" многие ответственные работники Министерства контроля КНР /ликвидировано в апреле 1959 г./, Верховного народного суда, Верховной народной прокуратуры и т. д.

Поэтому неудивительно, что вариант уголовного закона, подготовленный в условиях ожесточенной идеологической полемики и репрессивных действий властей /июнь 1957 г./[18], существенно отличался от проекта УК периода относительной стабильности в обществе /ноябрь 1956 г./[19] не только по количеству статей /соответственно 216 и 261/, но и по их содержанию. Прежде всего следует обратить внимание на главы 1 (" Контрреволюционные преступления") и 2 (" Преступления против общественной безопасности") Особенной части. Совершенно очевидно, что разработчики 22-го варианта УК с учетом сложившейся политической конъюнктуры взяли курс на ужесточение уголовных санкций. Так, его статья 110 предусматривала лишение свободы на срок от трех до десяти лет за агитацию, пропаганду или фабрикацию и распространение ложных слухов с контрреволюционной целью. Между тем в ноябре 1956 г. лиц, виновных в совершении указанных преступлений, предлагалось наказывать лишением свободы от одного года до семи лет /ст. 112/.

Кроме того, проект уголовного закона, рассматривавшийся на сессии ВСНП, допускал применение смертной казни, в частности, за подстрекательство, вовлечение, подкуп государственных работников, вооруженных отрядов с целью измены /ст. 102/, за похищение, выведывание государственной тайны или передачу секретной информации /ст. 105/, а также в отношении руководителей феодальных сектантских организаций, осуществлявших контрреволюционную деятельность /ст. 107/. Во всех перечисленных случаях и ряде других статей главы о контрреволюционных преступлениях 13-й вариант УК в отличие от более позднего проекта устанавливал максимальное наказание в виде бессрочного /пожизненного/ лишения свободы /ст. 99, 103, 106/.

В этой связи необходимо напомнить, что выступая 15 сентября 1956 г. на первой сессии VIII съезда компартии с политическим отчетом ЦК КПК, Лю Шаоци решительно настаивал на ограничении смертной казни. По его словам, высшая мера наказания должна была применяться в отношении " весьма незначительного числа лиц, совершивших вопиющие преступления и вызвавших ненависть народа". Что же касается контрреволюционеров, то борьбу с ними " необходимо вести строго в рамках законности, причем следует, исходя из новой обстановки, в настоящее время сделать еще шаг вперед в применении к ним политики великодушия" [20].

В годы " большого скачка" /1958-1960 гг./, когда " демократическая жизнь в партии и государстве, - как позднее сказал Дэн Сяопин, - начала выходить из нормы" [21], работники правоохранительных и судебных органов, представители юридической науки главным образом обеспечивали поддержку всевозможных массовых движений, проведение пропагандистских кампаний и других мероприятий в городе и на селе, включая непосредственное участие в производственной деятельности трудовых коллективов.

Правоведы возобновили работу над Уголовным кодексом лишь в начале 1960-х гг. Так, в феврале и октябре 1963 г. появились соответственно 30-й /204 статьи/ и 33-й /206 статей/ варианты УК. Последний даже рассматривался на высшем партийно-политическом уровне. Через 16 лет именно 33-й вариант УК на сессии высшего органа государственной власти дважды упомянул в своем докладе председатель комиссии по законодательству ПК ВСНП Пэн Чжэнь, выступивший с разъяснениями по проектам новых законов. В частности, он подчеркнул, что предложенный депутатам новый проект Уголовного кодекса " основывается на 33-м варианте, исходит из опыта последующих десяти с лишним лет, новой ситуации и новых проблем" [22].

Следует признать, что многие положения проекта УК 1963 г. /октябрь/[23] вошли в окончательный текст уголовного закона, принятого в 1979 г. В то же время были и некоторые различия. 33-й вариант кодекса, например, не содержал упоминания о том, что закон " разработан на основе руководящего курса идей марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна" /ст. 1 УК 1979 г./. При определении сроков давности он предусматривал привлечение к уголовной ответственности лиц, совершивших некоторые виды преступлений /контрреволюционные преступления, умышленное убийство/ еще до образования КНР, т.е. до 1949 г. /ст. 81-82/. Таких норм в УК 1979 г. нет. Разработчики указанного проекта исключали возможность применения бессрочного /пожизненного/ лишения свободы к лицам, не достигшим к моменту совершения преступления 18 лет /ст. 46/, а в 1979 г. законодатели сочли целесообразным включить в кодекс норму, согласно которой лица от 16 до 18 лет за особо тяжкие преступления могли быть приговорены даже к смертной казни с двухлетней отсрочкой /ст. 44/. Кроме того, арест как вид уголовного наказания предлагалось в 33-м варианте кодекса установить на срок от трех дней до шести месяцев, при назначении наказания за совершение нескольких преступлений - до одного года /ст. 32/ (в УК 1979 г. срок ареста определен от пятнадцати дней до шести месяцев/; срок надзора в 1963 г. составлял от шести месяцев до трех лет, при назначении наказания за совершение нескольких преступлений он мог достигать пяти лет /ст. 36/; в УК 1979 г. - от трех месяцев до двух лет и т. д).

С учетом той роли, которую рассматриваемый проект сыграл при разработке УК 1979 г., можно заключить, что китайские юристы в начале 1960-х гг. подготовили сбалансированный и добротный закон. Принятие кодекса в те годы объективно создало бы благоприятные условия для эффективной борьбы с преступностью, способствовало бы поддержанию политической стабильности в государстве и выявлению его мощного экономического потенциала. Между тем история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Очень скоро все исследования в области уголовного права были прекращены.

В связи с резким обострением противоречий в руководстве КНР группа Мао Цзэдуна, планируя отстранение от власти и ликвидацию политических оппонентов, отказалась от дальнейшей разработки и принятия Уголовного кодекса, как и других законопроектов, которые в какой-то степени могли воспрепятствовать актам произвола и беззакония. Поэтому с начала " культурной революции " в середине 1960-х гг. об УК уже не вспоминали. Суд и прокуратура в том виде, в каком они существовали ранее, были уничтожены. Практика массовых судилищ и расправ не нуждалась в законодательной регламентации. За годы " десятилетнего хаоса" количество репрессированных составило около 100 млн человек[24].

Обстановка в материковом Китае изменилась только после смерти Мао Цзэдуна, устранения " банды четырех" и завершения " культурной революции " /осень 1976 г./. К декабрю 1978 г. специалисты ПК ВСНП, Верховного народного суда и Верховной народной прокуратуры, Министерства общественной безопасности КНР, профильных научно-исследовательских учреждений АОН, ведущих высших учебных заведений, других организаций и ведомств подготовили 34-й вариант Уголовного кодекса /241 статья/. Следующий проект УК /также 241 статья/ был готов к февралю 1979 г. Его разработчики учли мнения практических организаций, а также политико-юридических учебных заведений из ряда провинций и городов центрального подчинения, высказанные относительно предыдущего варианта закона. Наконец, на второй сессии ВСНП пятого созыва 1 июля 1979 г. был рассмотрен 38-й вариант проекта УК и принят первый в истории КНР Уголовный кодекс, который включал 192 статьи[25].

После долгих лет сложных и неоднозначных политических процессов, судебного беспредела " культурной революции ", весьма сомнительных, с точки зрения легитимности, идеологических кампаний указанный документ при всех его недостатках и просчетах стал, бесспорно, не только большим достижением специалистов-разработчиков и китайских законодателей, но и продемонстрировал принципиальные позитивные изменения в правовой культуре правящей элиты и всего общества. Кодекс отразил новые тенденции и веяния в стране, где прошлое оставило " в наследство намного больше традиций феодальной деспотии, чем традиций демократии и законности" [26].

Некоторые западные ученые в начале 1980-х гг. отмечали, что на УК КНР 1979 г. решающее влияние оказали советские уголовные кодексы. В частности, высказывалось мнение, что китайский закон ближе к УК РСФСР 1926 г., " поскольку кодекс РСФСР 1960 г. является выражением победившей революции, тогда как кодекс КНР - выражение законов еще бурлящей революции ". Другие в подтверждение своей точки зрения ссылались на китайских юристов, которые в частных беседах утверждали, что советские УК были для них " своеобразной моделью" при подготовке китайского уголовного закона [27].

Американский исследователь X. Дж. Берман в одной из статей привел весьма любопытную метафору относительно западного, советского и китайского /после 1949 г./ права, своеобразно использовав систему родственных связей. Советское он считал незаконнорожденным сыном западного права, который уже достиг зрелости, а китайское сравнил с капризной дочерью советского права, которая все еще " слоняется по улицам" [29].

Подобные рассуждения при кажущейся правдоподобности и логичности вызывают серьезные сомнения. Действительно, ученые, практические работники и законодатели работали над УК многие годы, в том числе и в период расцвета дружбы между СССР и КНР, регулярных и плодотворных контактов советских и китайских юристов, о чем уже было сказано выше.

Однако, на наш взгляд, необходимо все-таки четко осознавать, что за минувшие десятилетия страна, вставшая на путь социалистического строительства, пережила серьезные социально-экономические потрясения и частые смены политического курса. Решающую победу в ожесточенной борьбе за власть одержали в целом прагматически настроенные руководители, отстаивавшие в первую очередь государственные интересы. При принятии важных решений по различным направлениям, включая сферу законодательства, они подчеркивали своеобразие национального развития, одновременно учитывая знания, накопленные мировым сообществом. Выступая 1 сентября 1982 г. на открытии XII съезда КПК, Дэн Сяопин, в частности, заявил, что " слепое копирование чужого опыта и чужих моделей никогда к успеху не приводило". По его словам, " идти собственным путем и строить социализм с китайской спецификой - таков основной вывод, сделанный нами на основе обобщения многолетнего исторического опыта " [29].

Можно, конечно, отыскать сходные нормы в УК КНР и других стран, но совершенно очевидно стремление китайских законодателей наиболее эффективно решать насущные и вполне конкретные собственные проблемы борьбы с преступностью. К тому же лидеры компартии первого поколения в 20-30-е гг. XX в. стали свидетелями неудачного эксперимента гоминьдановского правительства по использованию зарубежного опыта в деле разработки и последующего применения УК.

Плюсы и минусы нового уголовного закона лежали, как говорится, " на поверхности". В отечественной научной литературе достаточно глубоко и подробно проанализированы его основные положения, дана оценка общим подходам китайских политиков и юристов к кодификации уголовного законодательства, в определенной степени прослежена его эволюция в 1980-90-е гг. Правда, необходимо признать, что перевод кодекса на русский язык, выполненный в начале 1980-х гг. и служивший непосредственной основой для научных исследований, к сожалению, не всегда адекватен оригиналу. Во многом это объясняется терминологической путаницей, нечеткостью и обтекаемостью формулировок в прежнем УК, объективными трудностями перевода сложнейших законов и их редактирования при полном отсутствии необходимых словарей и специальной литературы на китайском и русском языках после десятилетий затянувшегося пропагандистского советско-китайского противоборства.

О несовершенстве принятого Уголовного кодекса в Китае заговорили очень скоро. Новый закон практически не был приспособлен к стремительно развивавшимися событиями в условиях реформ, начавшихся в конце 1970-х гг. под руководством Дэн Сяопина. Последние не только привели к удивительным и грандиозным переменам в обществе, но и спровоцировали появление абсолютно новых для социалистического Китая видов преступлений, заставили по-иному взглянуть на криминогенную обстановку в стране. Кодекс, вступивший в силу 1 января 1980 г., уже через два года подвергся существенной корректировке, когда 8 марта 1982 г. на 22-м заседании Постоянного комитета ВСНП пятого созыва было принято Постановление об усилении наказаний в отношении лиц, совершивших серьезные хозяйственные преступления. Оно ужесточало уголовные наказания за контрабанду, взяточничество, торговлю наркотиками и другие преступления, значительно расширяло возможности применения смертной казни.

Спустя полтора года, 2 августа 1983 г., ПК ВСНП шестого созыва на своем заседании утвердил Постановление об усилении наказаний преступников, серьезно нарушивших общественную безопасность, которое предусматривало, в частности, наказание выше высшего предела /вплоть до смертной казни/ в отношении довольно широкого круга осужденных. Как утверждал в октябре 1983 г. Дэн Сяопин, власти наносили " массированный удар по элементам, совершившим тяжкие уголовные преступления, незамедлительно применяя к ним устроженные меры наказания". По его словам, в сложившейся ситуации " с мягкотелостью и беспомощностью руководства нужно кончать без лишних разговоров" [30].

Последовавшие затем различные положения, дополнительные установления и постановления, в соответствии с которыми вносились изменения в Уголовный кодекс, нарастали как снежный ком. За 17 лет были приняты 24 нормативных акта, непосредственно направленных на совершенствование УК. Более чем в 80 законов экономического, административного и другого характера было включено 130 с лишним норм, которые во многом меняли действовавшее законодательство[31].

Параллельно с перекраиванием УК 1979 г. велась интенсивная работа над новым кодексом, проект которого подготовили к декабрю 1988 г. /217 статей/. В июле того же года на втором заседании ПК ВСНП седьмого созыва вопрос о его скорейшем принятии был поставлен в конкретную плоскость. Однако после известных событий 1989 г. на площади Тяньаньмэнь в политико-юридической среде возникли глубокие разногласия по содержанию уголовного закона, прежде всего по проблеме сохранения в нем норм о контрреволюционных преступлениях.

В трудное для страны и реформ время Дэн Сяопин сумел придать дополнительный импульс коренной перестройке общества. В январе-феврале 1992 г. 87-летний политик совершил поистине историческую поездку на юг

Китая, где недвусмысленно высказался в поддержку всеобъемлющих преобразований, потребовал " действовать смелее и не бояться экспериментировать". Он, в частности, заявил: " Необходимо по-прежнему браться за дело обеими руками - одной за политику реформ и открытости, другой за борьбу против преступности. Притом обе руки должны быть одинаково твердыми". В то же время Дэн Сяопин призвал опираться в борьбе с преступностью на закон, подчеркнув, что " применение правовых норм более надежно" [32].

Вскоре специалисты вернулись к комплексной разработке УК. Особенно активно она шла в середине 1990-х гг. С августа 1996 г. по февраль 1997 г. в ВСНП были представлены сразу несколько проектов Уголовного кодекса. В начале марта 1997 г. на 25-м заседании ПК ВСНП восьмого созыва рассматривался еще один проект УК /449 статей/, но и в него позднее внесли изменения.

14 марта 1997 г. после многолетних оживленных дискуссий, яростных споров и политических согласований на пятой сессии ВСНП восьмого созыва была принята новая редакция Уголовного кодекса 1979 г. Поправки и изменения носят столь масштабный и, временами, кардинальный характер, что можно с полным основанием говорить о реформе УК и всего уголовного законодательства в Китае. Нынешний кодекс, объединяющий 452 статьи, вступил в силу 1 октября 1997 г.[33].

В новом законе нашли отражение опыт социально-экономического и политического развития КНР в 80-90-е гг. XX в., состояние и динамика совершаемых преступлений, а также практика работы правоохранительных и судебных органов по борьбе с преступностью. Его отличительной чертой следует считать откровенный прагматизм. Юристы и законодатели, наученные не самым удачным опытом УК 1979 г., стремились включить в кодекс максимальное количество составов преступлений, которые реально совершаются в государстве, и подробно описать их признаки. Свободные от сомнительных международных обязательств и политиканской фракционной конъюнктуры они закрепили в законе то, что считали актуальным для современного китайского общества.

КНР с ее огромным населением крайне нуждается в социально-политической и экономической стабильности, законопослушании граждан, чтобы осуществить амбициозные проекты и обеспечить поступательное движение по пути прогресса. Поэтому все негативные явления в стране, прежде всего в области экономики, тщательно отслеживаются и анализируются. При необходимости в уголовное законодательство вносятся соответствующие изменения и дополнения.

Постоянный комитет ВСНП в декабре 1998 г. принял Постановление о наказании за приобретение обманным путем, утечку за границу и незаконную торговлю иностранной валютой, которое предусматривало, в частности, внесение изменений в статью 190 УК. В последующие пять лет /до конца 2003 г./ ПК ВСНП четырежды принимал поправки к уголовному закону, дал конкретные разъяснения к части 2 статьи 93, статье 228, части 1 статьи 294, статьям 313 и 342, части 1 статьи 384, статье 410, разъяснил вопрос о субъектах преступлений против интересов государственной службы, предусмотренных в главе 9 Особенной части УК.

Уголовный кодекс на момент его принятия в 1997 г. охватывал 413 видов преступлений. По состоянию на 15 августа 2003 г. с учетом внесенных ПК ВСНП поправок действующий УК КНР включал уже 422 вида преступлений, в новой редакции даны еще 23 вида преступлений[34]. Можно не сомневаться, что и в дальнейшем власти будут внимательно следить за уровнем и тенденциями развития преступности в Китае, своевременно и четко решать конкретные задачи борьбы с нею с использованием уголовно-правовых средств.

1. Козлов С.В. Китай. Гражданское и уголовное законодательство. СПб., 1899. С. 18.

2. Кычанов Е.И. Основы средневекового китайского права /VII-XIII вв./. М.: Вост. лит. РАН, 1986. С. 255.

3. Уголовный кодекс Китайской Республики. Харбин, 1929. С. XXI.

4. Там же. С. V.

5. Камков А. Очерк современного уголовного права Китайской Республики. М., 1932. С. 7.

6. Уголовный кодекс Китайской Республики. С. XI.

7. Там же. С. 16-17.

8. Journal of Chinese Law. 1987. Vol. 1. No 2. P. 308.

9. Советские районы Китая. М.: Вост. лит. РАН, 1977. С. 113.

10. Там же. С. 127-133.

11. Современное право КНР. М.: Вост. лит. РАН, 1985. С. 7.

12. Там же. С. 9.

13. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М.: БЕК, 1996. С. 506.

14. Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая. М.: Гос. изд-во полит, лит-ры, 1956. С. 253, 248.

15. Мао Цзэдун. Избранные произведения. Пекин, 1977. Т. 5. С. 461-508.

16. Гудошников Л.М. Политический механизм КНР. М.: Вост. лит. РАН, 1974. С. 82.

17. Имамов Э.В. Уголовное право КНР. Теоретические вопросы общей части. М.: Вост. лит. РАН, 1990. С. 14-16.

18. Синь синфа цюаньшу [Энциклопедия нового Уголовного кодекса]. Пекин 1997. С. 1448-1457.

19. Там же. С. 1437-1448.

20. Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая. С. 57.

21. Дэн Сяопин. Строительство социализма с китайской спецификой. Статьи и выступления. М.: Палея 1997. С. 156.

22. Жэньминь жибао. 1979. 1 июля.

23. Синь синфа цюаньшу. С. 1467-1475.

24. Проблемы Дальнего Востока. 1980. N 2. С. 81.

25. КНР. Конституция и законодательные акты. М.: Прогресс, 1984. С. 331-366.

26. Дэн Сяопин. Указ. соч. С. 158.

27. The Journal of Criminal Law and Criminology. 1982. Vol. 73. No 1. P. 236, 238.

28. Contemporary Chinese Law: Research Problems and Perspectives. Cambridge, Massachusetts. 1970. P. 315.

29. Дэн Сяопин. Указ. соч. С. 192-193.

30. Дэн Сяопин. Основные вопросы современного Китая. Пекин, 1987. С. 29.

31. Синь синфадянь ды чуанчжи [Разработка нового Уголовного кодекса]. Пекин, 1997. С. 3.

32. Дэн Сяопин. Строительство социализма с китайской спецификой. С. 394, 400.

33. Ахметшин Х.М., Ахметшин Н.Х., Петухов А.А. Современное уголовное законодательство КНР. М.: Муравей, 2000. С. 254-411.

34. Синфа цзуймин цзинши [Виды преступлений по УК. Подробные разъяснения]. Пекин, 2003. С. 10-14.