И.В. Киреевский

Исторические воззрения Ивана Васильевича Киреевского (1806-1856) существенно

отличались от аналогичных построений Хомякова. Киреевский не стремился к осмыслению

процесса исторического развития во всемирном масштабе. Его видение русской истории

вполне укладывалось в Рамки проблемы «Россия — Запад», которая интересовала его

больше всего и являлась стержневой в его наиболее значимых работах. По мнению

Киреевского, в основе западной цивилизации лежали три фактора: античная традиция, «мир

древних варваров», разрушивших Римскую империю, и христианство. В жизнь России

античное наследие вошло через посредство Византии, следствием чего и явились

специфические особенности русской цивилизации.

Понимая процесс исторического развития через призму немецкой классической

философии и в первую очередь шеллингианства, и Хомяков, и Киреевский в своих работах

стремились к выявлению и обоснованию наличия «начала» русского народа. Киреевский,

однако, определял его иначе, нежели его; соратник по славянофильскому кружку. По

мнению Киреевского, «начало» народа было явлением, относящимся исключительно к его

духовной сфере. Хомяков в оценке исторического развития русского народа исходил из идеи

дуализма его субстанциальных начал: «начала народной жизни» (социальная традиция) и

«начала духовной жизни» (духовная традиция), представленные, соответственно, общиной и

православной церковью. Киреевский в отличие от Хомякова, практически не учитывал

влияние социальных факторов на процесс исторического развития России, рассматривая их

лишь в качестве производных развития русского просвещения, широко понимаемого им, как

всей духовной сферы жизни народа. Особенности социальной организации России

Киреевский считал следствием влияния православия. «...Только возникая из веры, и ей

подчиняясь, и ею одушевляясь, может государство развиваться стройно и сильно...», —

отмечал он в одном из своих писем.

Первое, что бросается в глаза при внимательном рассмотрении историко-

социологических построений Киреевского, — это отсутствие у него четко

сформулированного социального идеала, рассчитанного на реализацию в будущем. Его

концепция носит ретроспективно-утопический характер. Хомяков своим идеалом видел

общество, в котором социальные связи были бы всецело подчинены нравственным,

христианским. Это должно было быть общество социального равенства. Собор, огромная

община, в основе которой лежало множество маленьких общин. Мыслитель считал, что

достижение этой социально-христианской идиллии возможно лишь в далеком будущем.

Киреевский же, наоборот, помещал ее в прошлом. По его мнению, христианское общество, в

коем социальные связи были подчинены нравственным, уже существовало в Древней Руси.

«Что касается до моего личного мнения, — пишет он в своей статье «О характере

просвещения Европы...», что я думаю, что особенность России заключалась в самой полноте

и чистоте того выражения, которое Христианское учение получило в ней, во всем объеме ее

общественного и частного быта».

Древнерусское общество виделось Киреевскому солидарной социальной общностью,

согласием, лишенным внутренних противоречий. Что же, по его мнению, лежало в основе

этого согласия? Он выделял два фактора: церковь и бытовое предание. При этом первому из

них придавалось гораздо большее значение, нежели второму. Киреевский считал «русский

быт», результатом христианского влияния, а общину рассматривал лишь как пассивный

объект этого влияния, что вполне соответствовало его отношению к «просвещению» как

единственному фактору, определяющему жизнь народа. Киреевский конечно знал, что

крестьянский мир, малая община существовали на Руси задолго до введения христианства,

но единение малых общин в «огромное согласие» Древней Руси он целиком относил на счет

христианского влияния. Даже обычное право, являвшееся юридическим основанием

общественного устройства Древней Руси, он считал результатом христианского влияния.

«Бесчисленное множество маленьких миров, — отмечает он, — составлявших Россию, было

все покрыто сетью церквей, монастырей, жилищ уединенных отшельников, откуда

постоянно распространялись повсюду одинаковые понятия об отношениях общественных и

частных. Понятия эти мало-помалу должны были переходить в общее убеждение, убеждение

в обычай, который заменял закон, устраивая, по всему пространству земель подвластных

нашей Церкви, одну мысль, один взгляд, одно стремление, один порядок жизни».

Каким же образом христианство обеспечивало существование непротиворечивого

социального организма Древней Руси? По мнению Киреевского, через формирование

особого, цельного типа личности. Цельность сознания человека обусловливала его

моральность. Моральная личность всегда была готова к жертвам во имя общего интереса.

Подобная жертвенность была, по мысли Киреевского, свойственна всем членам

древнерусского общества, что собственно и было причиной его крепости. В отличие от

Хомякова, конструировавшего перспективный социальный идеал, концепция Киреевского

являлась ретроспективной утопией, далекой от реальной действительности.

Хомяков достаточно решительно выступал против крайностей «ретроспективного

утопизма» Киреевского, упрекая последнего в чрезмерной идеализации Древней Руси.

Критикуя, в частности, тезис о воплощении в ее общественной жизни христианских начал во

всей их «полноте и чистоте» Хомяков отмечал, что «...не было ни одного народа, ни одной

земли, ни одного государства в мире, которому такую похвалу можно было бы приписать

приблизительно... Нет, и как ни дорога мне родная Русь в ее славе современной и

прошедшей, сказать его о ней я не могу и не смею».

Свои надежды на будущее возвращение России на свой самобытный путь Киреевский

возлагал не на развитие общинного начала в жизни страны, а на духовное просвещение

образованного слоя русского общества.