Привязки и изменения

В ремя от времени каждой группе поручалась какая-нибудь типовая привязка. Чем слабее и беспомощнее был руководитель, тем больше любил он такие вещи и даже гонялся за ними. Самостоятельные решения здесь были сведены к минимуму, а перетирать штампы на чертежах подчиненные могли и без его прямого участия. Главная ответственность лежала на разработчиках типового проекта, да и деньги в результате подсчета числа исправленных листов выходили приличные.

Хорошие руководители от привязок, конечно, не бегали, но сильно их недолюбливали и вообще относились к такой работе настороженно. Разрабатывая собственные проекты, они до мелочей помнили все их особенности, нестандартные и слабые места, и в полном смысле отвечали за свою работу, т.е. (1) могли обосновать принятые решения перед заказчиками и отдельским начальством, и (2) имели в душе твердую уверенность, что здание не рухнет. Но как они могли поручиться за чужого, неизвестного дядю, профессиональная пригодность которого оставалась загадкой?

Чужие чертежи имеют одно неприятное свойство: из них не всегда видно, отчего данный узел решен таким странным способом, или что заставило инженера применить в данном месте такую мощную и тяжелую плиту. Разбираясь в старых синьках, часто сталкиваешься с явными нелепицами и ломаешь голову: то ли здесь простой недосмотр (перестраховка, неграмотность, глупость), то ли - напротив - существуют какие-то особые, неизвестные тебе условия, заставившие автора поступить нестандартным образом. И чем выше репутация того инженера, или чем раньше выпущен чертеж (в сталинско-хрущевские времена к проектированию подходили ответственнее), тем больше вероятность, что за видимой глупостью скрывается серьезная закавыка.

Часто и подолгу работая со старыми чертежами, я научился не отбрасывать с порога всякую встреченную несообразность, и даже если не находил разумных оснований оставлять ее в прежнем виде, делал пометку на память, - и порой через несколько месяцев все-таки отыскивалась причина. Были среди них неуважительные или, по крайней мере, давно потерявшие свое значение: то ли на этом месте собирались провести коммуникации, да потом раздумали; то ли не сыскалось достаточно грузоподъемного крана; то ли решение вытекло из давно отмененных инструкций. Но иногда всплывали такие штуки, что для спасения ситуации приходилось принимать срочные меры. Чужой проект подобен кроссворду, а часто ли мы разгадываем кроссворды до конца?

Это же неприятное свойство в полной мере относилось к любому типовому проекту. Тем более было известно, какие посредственные специалисты обыкновенно привлекались к их разработке. Руководитель группы получал на руки два-три толстых альбома, которые следовало привязать, - и две-три недели времени (притом, что параллельно тянулась другая, более серьезная работа). Листая смазанные, неряшливые страницы с многочисленными огрехами и неразборчивыми цифрами, он не имел возможности разобраться во всем этом как следует и неизбежно оставлял многое на " авось". С другой стороны, некоторые решения, даже если в принципе были допустимы, ему не нравились по той же причине, по какой любая хозяйка по-своему жарит котлеты. К чужим котлетам не лежала душа, а лепить собственные было и некогда, и даже нельзя, потому что в этом случае типовой проект переставал быть типовым.

Больше всего удручало типографское качество полученных альбомов. Перепечатываясь на РЭМе с одного экземпляра на другой несчетное множество раз (а РЭМ, как водится, забывали протирать спиртом), листы выходили до такой степени нечеткими, что инженерам приходилось проявлять талант Шерлока Холмса, выясняя, какой размер должен был значиться на месте очередной расплывчатой кляксы. Мелкие пятна вообще пестрели всюду, словно тут прошел редкий чернильный дождик или паслось стадо откормленных мух.

Работы по привязке типового проекта распадались на две части. Во-первых, выпускался собственный небольшой комплект чертежей - с фундаментами и прочими нетиповыми вещами. Во-вторых, " привязывались" сами альбомы: все их листы просматривались возможно подробнее, блеклые цифры обводились, огрехи подлежали исправлению. Затем руководитель ставил подпись в махоньком штампе сбоку, - и лист считался " привязан".

Когда во времена Перестройки дисциплина пошла на убыль, многие директор а институтов договаривались с заказчиками на разработку индивидуального проекта, а сами подыскивали типовые альбомы, чтобы все копировать оттуда. В этих случаях в группу загодя приносили большую банку клея. Руководитель, словно закройшик, стоял с ножницами, кромсая альбомы и раздавая обрезки своим подручным, которые наклеивали их на чистые листы в определенном порядке. Эта работа вообще напоминала встречный бой, который изо всех видов сражений считается самым сложным. Люди поминутно бегали от своих клееных листов к руководителю, не давая ему времени разобраться по существу, и он, словно вратарь неудачливой футбольной команды, вертелся волчком, ежеминутно отдавая по нескольку распоряжений без права на ошибку. Приходилось принимать мгновенные решения по незнакомому проекту, и здесь все определяли интуиция, воля да суворовский глазомер. После полутора-двух часов такого аврала руководитель, волоча ноги, тащился в тихий уголок взбодриться стаканчиком чая.

Кроме типовых альбомов, изменения нередко приходилось вносить в обыкновенные чертежи, если там выявлялись ошибки или заказчик выдвигал какие-то новые требования. Исправлять чертежи дозволялось не как попало, а строго по правилам. Эти правила совершенно не учитывали проектных реалий и заботились лишь о том, чтобы никакая оплошность не избежала суровой кары. Так, все неверное и ненужное строго запрещалось стирать, а только зачеркивать и рядом надписывать новое значение. Сам исправленный фрагмент обводился в кружок и получал порядковый номер. Можно себе представить, какая возникала из-за этого неразбериха на огромных схемах, и без того сплошь исчерченных и исписанных цифрами!

Правда, существовала одна лазейка: прежний лист можно было аннулировать целиком, а в конце комплекта добавить новый, его заменяющий. По мере того, как изменения следовали за изменениями, комплект чертежей превращался в какую-то свалку, переполненную аннулированными листами, которых нельзя было выкинуть, и новыми, расположенными уже безо всякого порядка.

Инженер за работой (3)