Суждение собора русских архиереев 1666 года о книжных и обрядовых исправлениях

Царю Алексею Михайловичу эта церковная реформа в данный момент представлялась особо полезной потому, что с 1654 года Малая Русь государственно соединилась с Великой. У южно-руссов обряд был греческий. Между тем москвичи склонны были бойкотировать южнорусских монахов, выписанных Никоном. Когда Никон пригласил в свой Иверский монастырь тридцать иноков- малороссиян вместе с их игуменом Дионисием, то все прежние иноки-великороссы ушли из монастыря.

Царь Алексей Михайлович не отступал от своих задач, но двигался к их достижению без ошеломляющих жестокостей и резкостей Никона. По удалении Никона с престола, царь сам взял дело реформы в свои руки. Двадцатого апреля 1666 года монарх созвал русских архиереев на собор в уверенности, что они, теперь уже свыше десяти лет прослужив по новым книгам и крестясь по новому, достаточно ангажировались на новый обряд и потому дадут царю поддержку против бунтующих старообрядцев. Расчет царя был верен. Чтобы обеспечить себе наверняка поддержку епископата, царь раньше самого собора потребовал ответа от архиереев на три предварительных вопроса:

1) Православны ли восточные патриархи?

2) Православны ли греческие книги, рукописные и печатные?

3) Правильно ли судил Никонов собор 1654 года?

На все эти вопросы все архиереи, каждый в отдельности, еще до собора дали царю положительный ответ. Этим дело собора было предрешено. Генеральное принятие греческого авторитета и греческой мерки было столь же потрясающей и неожиданной операцией для русского самосознания, как и последующая Петровская реформа, поставившая всю московскую культуру на колени перед «немцами».

На самом соборе, открывшемся речью царя, в присутствии бояр и приказных людей, продолжались снисходительные увещания старообрядческой оппозиции. И не без некоторого частичного успеха. В первую очередь сам Александр Вятский отказался от борьбы с новыми книгами. Он отрекался от всех своих прежних колебаний и сомнений. Этот пример не мог не повлиять на других. Оппозицию призывали на собор и обвиняли не за держание старых книг и обрядов, а только за проповедь о неправославии церкви и за хуление церковных таинств. Однако собору не удалось переубедить ни Аввакума, ни Лазаря, ни диакона Федора. А были и покаявшиеся: сам Григорий Неронов, Герасим Фирсов, Феоктист, Антоний, Авраамий принесли покаяние. Инок Ефрем Потемкин не только всенародно каялся в Успенском соборе, но и поехал к себе в Нижегородские пределы переубеждать тех, среди которых он агитировал против реформ Никона.

Однако исконные столпы оставались упорными. Аввакум «укорил в лицо весь собор и объявил их неправославными». За ним пошли Федор, Никита и Лазарь. На соборе было постановлено: лишить сана Аввакума, Никиту и Феодора (суд над Лазарем отсрочен) и отлучить их от церкви «за хулы на исправленные книги и служащих по ним». Приговор исполнялся публично в Успенском соборе. Вскоре Никита и Федор раскаялись в своем неверии.

Почва для раскола уже создалась. Надо было думать об ее оздоровлении. Собор опубликовал через духовенство во всеобщее народное сведение обстоятельное «Наставленiе благочинiя церковнаго». В нем нет не только проклятия старых книг, но даже их осуждения. Нет речи о старых книгах и обрядах, например о двуперстии. Дается лишь прямое наставление креститься тремя перстами. Не осуждается, например, прежняя формула молитвы Иисусовой со словами «Сыне Божий», лишь предпочитается формула «Боже наш», как древняя и общецерковная.

Подписано соборное деяние второго июля 1666 года. В нем русские епископы, узаконивая новоисправленные книги и обряды, были достаточно тактичными, чтобы не бить по больному месту: - не осуждать старых книг и обрядов, на которых они сами выросли. Провозглашение при Никоне старых книг и обрядов еретическими было верхом нетактичности и несправедливости. Но если бы суд по этому делу мог ограничиться этим русским собором 1666 года, то может быть победа нового обряда и произошла бы постепенно в массах без возникновения раскола. Однако в Россию уже ехали приглашенные правительством греческие иерархи - их во второй половине 1666 года и в 1667 году на новом соборе снова привлекли к обсуждению этого чужого для них дела. И греки, и их советники опять воскресили нетактичности Никонова времени и уже безнадежно испортили дело. Они возложили ответственность за раскол на русскую церковь.