Экономические реформы в период перехода к рынку

Есть ряд оснований считать 1990 год рубежным в проведении рыночных ре­форм в России. Во-первых, потому, что появилась упомянутая выше первая офи­циальная доктрина рыночных преобразований, которая породила серию последу­ющих проектов, перехода к рыночной экономике. Во-вторых, в 1990 году необхо­димость рыночных преобразований была признана правительством страны. В-тре­тьих, экономическое положение страны стало настолько тяжелым, что, кроме поворота к рынку, в это время, пожалуй, не оставалось реальных путей выхода из сложившейся ситуации.

Наиболее напряженным было состояние финансового сектора, денежного обращения. Денежная масса, не обеспеченная товарным покрытием, составила примерно 300 миллиардов рублей при нарастающей эмиссии наличных и безна­личных денег. Время проведения рестрикционной денежной реформы было упу­щено. Правительство лишилось возможности увеличивать денежные доходы насе­ления. Стали наблюдаться массовые социальные протесты, начатые шахтерами забастовки, в которых экономические требования перекликались с политически­ми. Назревал спад производства.

В этой тяжелейшей ситуаций правительство решается на столь малопопуляр­ную меру, как повышение розничных цен на потребительские товары с целью ослабить их глобальный дефицит. В мае 1990 года премьер-министр Н.И. Рыжков предпринимает попытку «посоветоваться с народом», публично извещая о гото­вящемся пересмотре государственных цен с возможным их повышением на 40%. Реакция депутатского корпуса была крайне негативной, а люди тут же ответили на сообщение такой закупкой товаров впрок, что их дефицит превратился из часто наблюдаемого в тотальный и длительный. Популярному до того Н'.Й. Рыж­кову пришлось уступить пост B.C. Павлову.

На разработку проектов экономических реформ в 1990 году существенно по-впиятто то обстоятельство что к этому времени Советский союз обрел своего первого Президента в лице горбачева, а российская федерация председателя Верховного Совета в лице Б.Н. Ельцина. Оба лидера не могли стоять э стороне от готовящихся реформ, а их реакция на предлагаемые проекты не была адекватной.

В том же 1990 году проект программы рыночных реформ раздвоился. Суще­ствовал вариант союзного правительства, вытекающий из упоминавшейся выше концепции, подготовленной Государственной комиссией по экономической ре­форме под руководством Л.И. Абалкина. Затем возник параллельный вариант, история появления которого изобилует «детективными» ситуациями.

В феврале 1990 года группа Г.А. Явлинского подготовила свою программу ре­форм, которую авторы назвали «400 дней доверия» (именно 400, а не 500). Основ­ные положения этой программы были затем опубликованы в брошюре под тем же названием. В это же время шло выдвижение кандидатов на пост главы российского правительства, одним из которых стал М.А. Бочаров, известный как директор подмосковного Бутовского комбината стройматериалов, ставшего первым аренд­ным государственным предприятием. М.А. Бочаров предложил свою программу перехода к рыночной экономике под названием «Программа-минимум — ман­дат доверия на 500 дней», которая на поверку оказалась переименованной про­граммой группы Г.А. Явлинского. После обнаружения этого факта авторство Г.А. Явлинского было восстановлено, но программа стала именоваться «500 дней», против чего, видимо, авторы не возражали, осознав, что не только 400, но и 500 дней для такой программы не так уж и м^ого.

Ставший на время заместителем премьера российского правительства Г.А. Яв­линский подготовил и предложил свой макет программы рабочей группе под руководством академика С.С. Шаталина, образованной совместным решением М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина. Рабочая группа, в состав которой вошли авторы концепции союзного правительства Г.А. Явлинский и Е.Г. Ясин, подготовила в августе 1990 года концепцию и программу под названием «Переход к рынку», которую ретивые обозреватели. прессы некоторое время называли программой Горбачева—Ельцина—Шаталина—Явлинского. Так как параллельно с этой програм­мой готовилась программа союзного правительства, то в итоге возникла ситуа­ция, названная «война двух программ».

М.С. Горбачев предложил объединить обе программы академику А.Г. Аганбегяну, который представил свой вариант более близкий к программе рабочей группы С.С. Шаталина. В итоге последующих дискуссий и доработок в октябре 1990 года возник согласованный документ «Основные направления стабилизации народно­го хозяйства и перехода к рыночной экономике», одобренной Верховным Сове­том СССР. Однако и с этой программой действий история сыграла злую шутку. В январе 1991 года главой Советского правительства стал B.C. Павлов, который первым делом провел свою «реформу» в виде обмена денежных купюр достоин­ством 50 и 100 рублей, что, понятно, никак не могло способствовать преодоле­нию экономических трудностей в стране. А время глубоких экономических пере­мен отодвинулось до глубокой осени 1991 года. Чтобы такие перемены осуществи­лись, России пришлось пройти через августовский путч ГКЧП, ликвидацию Со­ветского Союза как целостного государства.

В последующий период экономические реформы касались уже России, став­шей самостоятельным государством. Перед ставшим ее единоличным лидером Б.Н. Ельциным стал выбор из трех направлений осуществления неизбежных эко номических реформ: по Абалкину, согласно концепции Государственной комис­сии по экономической реформе, по Явлинскому, на основе программы «500 дней», или по третьему варианту, который предложил тогда еще малоизвестный Е.Т.­Гайдар. Был избран третий путь реформирования российской экономики, кото­рый впоследствии стали называть то «шоковой терапией», то «монетаристской моделью».

Рыночные реформы, которые осуществляются в России начиная с конца 1991 — — начала 1992 года, правомерно называют радикальными. Трудно говорить об их истинном прообразе, хотя определенная схожесть с польским вариантом и заве­домое отличие от китайского несомненны. У Е.Т. Гайдара и его команды, кото­рым неожиданно пришлось взять в руки кормило находившейся в тяжелейшем состоянии российской экономики, не было времени для теоретической прора­ботки нового курса реформ. Даже созданный в то время Рабочий центр экономи­ческих реформ при Правительстве Российской Федерации был вынужден зани­маться в большей мере оперативными вопросами реформирования, чем обосно­ванием его стратегии.

В подобных условиях главное заключалось в выборе основных ориентиров, магистральных направлений движения к рынку. Кое-что подсказывали экономи­ческая наука и опыт других стран. Некоторые полезные советы предложил Меж­дународный валютный фонд. Были и конкретные рекомендации со стороны таких крупных специалистов международного класса, как профессор Джеффри Сакс, возглавивший группу экономических советников Президента России. Но в целом экономике России предстояло идти своим путем, который оказался, с одной стороны, движением вдоль заранее намеченных вех, а с другой стороны, методом проб и ошибок, обучением на ходу.

Главенствующие ориентиры движения по столбовой дороге реформ были ясны правительству заранее: либерализация цен, разгосударствление экономики и при­ватизация государственной собственности, децентрализация управления, отказ от директивного центрального планирования и переход к государственному регу­лированию экономики, создание двухуровневой банковской системы, преодоле­ние политики дешевых кредитов, осуществление структурной перестройки в пользу отраслей, производящих потребительские товары, конверсия военного производ­ства, преобразование организационных структур управления отраслями и пред­приятиями, всемерное способствование предпринимательству.

Времени на все эти преобразования отводилось немного прежде всего потому, что трансформацию сложившихся в советский период и частично разрушенных в процессе перестройки форм хозяйствования приходилось проводить при начав­шемся и углубляющемся спаде, в условиях наступившего острого экономического кризиса. Трудно сказать, сколько времени оставалось до полного распада, дест­рукции экономики, но это время вряд ли измерялось годами. Надо также иметь в виду, что экономические реформы должны были обладать скоростью, достаточ­ной, чтобы сделать процесс рыночных преобразований необратимым не допус­кающим возврата к экономике советского типа.

За гайдаровскими реформами закрепилось название «шоковая терапия», что не совсем точно. Даже либерализация цен в декабре 1990 — январе 1991 года не была единовременной, одномоментной. Цены на топливно-энергетические ресур­сы, коммунальные услуги, плата за проезд в транспорте, оплата жилья гражданами длительное время> в течение года и более сдерживались государством, по сути были, а кое в чем и остались государственно регулируемыми. Никак нельзя счи­тать шоковой и приватизацию государственной собственности, которая растяну­лась на многие годы. Достаточно быстро разрушено централизованное планирова­ние, упразднен Госплан, но отход от директивно-централизованного планирова­ния начался задолго до реформ конца 1991 — начала 1992 года.

В отличие от предыдущих реформаторов конструкторы нового варианта рыночных преобразований понимали, что столь глубокие перемены невозможны без последующего длительного периода экономического спада и снижения уровня жизни. Однако, к сожалению, продолжительность углубившегося финансово-экономического кризиса оказалась намного выше ожидаемой, а социальная цена — намного больше той, на которую ориентировались реформаторы. Отдельные решения оказались явно поспешными, а их негативные последствия — неожиданными, непредвиденными. В течение восьми лет реформ не удалось решить проблему установления безопасного прохода между Сциллой высокого уровня инфляции и Харибдой низких денежных доходов населения. Подавление инфляции к 1996 году было достигнуто сжатием активной денежной массы, ведущим к неже­лательному ограничению платежеспособного спроса, снижению инвестиционных возможностей, низким доходам значительной части населения..Однако и этими мерами победить инфляцию так и не удалось.

Реформа вследствие инфляции сняла «денежный навес» величиной примерно 300 млрд. рублей в ценах 1990 года, образовавшийся в связи с накоплением не обеспеченных товарами денег в виде сберегательных вкладов россиян, сделанных до 1991 года. Но так как за период с 1991 до 1998 года цены на потребительские товары и многие виды услуг, исчисленные в рублях, увеличились примерно в 20 раз, то для компенсации потерь вкладчиков пришлось бы выплатить им примерно 6000 млрд. Деноминированных рублей (исчисленных в ценах 1998 года), что, понятно, нереально. Хуже того, новый виток инфляции в 1998 году и замораживание вкладов граждан в крупнейших коммерческих банках вновь в текущем десятилетии породили проблему компенсации потерь населения.

К издержкам экономических реформ девяностых годов приходится относить возникшую чрезмерную дифференциацию доходов разных групп населения и предельно низкие минимальные уровни заработной платы, пенсий, стипендий, пособий.

Либерализация цен не привела к рыночной ценовой конкуренции, проявляю­щейся в стремлении конкурирующих производителей снижать цены посредством уменьшения издержек производства. За годы реформ не удалось преодолеть стремление к монополизму и нежелание предпринимателей добросовестно конкурировать на рынке. На фоне всеобщего интереса к торгово-посредническому предпринимательству не проявилось активное устойчивое тяготение к произ­водственному предпринимательству, без которого подъем российской экономики просто невозможен.

Никак нельзя признать удачно проведенной приватизационную составляющую рыночных реформ в ее ваучерном варианте. Фактически не был найден и задействован объективный механизм оценки стоимости приватизируемых государственных предприятий, * в связи с чем государство понесло значительные потери, а государственные объекты зачастую попали не в лучшие руки. При всех названных и не названных просчетах, неудачах российскую рыночную реформу нельзя считать ошибочной в целом. Ее основная направленность не вызывает сомнений даже у многих ярых противников реформаторского курса. Реформа избавила Россию и россиян от хронического дефицита товаров, унизительных очередей, превратностей «черного» рынка. Реформу удавалось осуществлять при допустимом уровне безработицы. Произошел заметный рост экономической инициативы. Свобода предпринимательства повысила возможности реализации личного экономического потенциала многих людей. Благодаря экономическим реформам в стране стал зарождаться средний класс, возникло сообщество хозяев, собственников имущества, капиталов, малых предприятий, без чего неспособна существовать рыночная экономика.

Вместе с тем на чашах весов после восьми лет осуществления экономических реформ рыночной ориентации все еще перевешивают их негативные последствия, в связи с чем в общественном мнении и формируется представление о неверном, ошибочном выборе курса реформирования либерально-демократическими лиде­рами, пришедшими к власти в 1991 году.

На наш взгляд, есть серьезные основания упрекнуть российских, украинских, белорусских и примкнувших к ним глав бывших советских республик в чрезмерно поспешном разделении на части союзной экономики, что привело к огромным трудновосполнимым потерям. Вряд ли можно признать удачным выбор либерально-монетаристкого курса на рыночную экономику по американскому образцу. Любопытно, что даже Джеффри Сакс, оказавший, несомненно, самое большое влияние на курс экономических реформ в России, писал в 1994 году: «Характер экономической системы будет определяться не только теми законами и правила­ми, которые изберет для себя Россия, но и особенностями русской истории, культуры, ресурсов и политики. Страна несомненно создаст свою собственную, российскую модель экономики, даже если примет законодательство, идентичное законодательству какой-либо другой страны». Увы, эти достойные похвалы мысли американского профессора так и не воплотились в жизнь.

Истории России, менталитету российского человека, укоренившейся соци­альной психологии гораздо более соответствует курс на смешанную экономику, в которой действие чисто рыночных рычагов и форм хозяйствования сочетается с сильным государственным регулированием как на федеральном, так и на регио­нальном уровнях. Государственное регулирование не означает полной централиза­ции властных полномочий, функции управления экономикой делегируются субъек­там Федерации и муниципальным, местным органам, в значительной мере сохра­няется хозяйственная самостоятельность предприятий любых форм собственнос­ти. Но государство не дает распоясаться рыночной стихии, сохраняет в своих ру­ках ключевые функции управления, строго следит за соблюдением законов, пра­вил, норм, ограничений деятельности субъектов рыночных отношений, совер­шенствует законодательную базу, борется с коррупцией.

Есть еще одно обстоятельство, оказывающее значительное влияние на ход экономических реформ, подрывающее их репутацию. Оно мало зависит от ориентации курса реформ, но воспринимается как следствие этого курса. При любой экономике: рыночной, смешанной, социалистической, капиталистической и даже коммунистической (если такая существует) государство обязано жить по сред­ствам, сводить расходы с доходами, минимизировать. Свой* бюджетный дефй1Ш. К сожалению, это святое, незыблемое правило грубо нарушалось и в советской централизованно управляемой и в зарождающейся российской рыночной эконо­мике. Несоблюдение баланса доходов и расходов было, есть, не исключено, что и будет пока главной причиной финансово-экономических кризисов вне зависимо­сти от того, кто, как и зачем проводит экономические реформы. До той поры когда дурной привычке жить в долг и наращивать его до уровня государственного банкротства не будет положен конец, не приходится надеяться на успех каких бы то ни было экономических реформ.

Правители любой политической окраски стремятся заигрывать с народом, уб­лажать людей, расположить их к себе, выглядеть эдакими благодетелями. Простей­ший порочный способ осуществления подобной линии — распределять, раздавать, платить больше денег, чем имеешь, поневоле влезая во внутренние долги тому же народу, которому якобы делается благо, и также внешним кредиторам. А когда становится ясно, что рассчитываться с долгами государству просто нечем, то рас­плачивается снова тот же народ, который ранее был ублажен «фиктивными» день­гами. Ибо деньги, как учит экономика, есть товар, который можно на них купить. Не производится товар — нельзя производить, выпускать, расходовать пустые нео­беспеченные бумажки.

Начиная с Н.С. Хрущева, социальное денежное облагодетельствование народа при отсутствии достаточных средств на то у государства проводили все без исклю­чения советские правительства. В итоге к 1990 году внешний долг был доведен до суммы, примерно равной 100 млрд. долларов, а внутренний'— до 300 млрд. рублей. В 1990 году впору было проводить денежную реформу, но ни у кого из властителей не находилось на это мужества. Ситуацию на время «спасла» гайдаровская рыноч­ная реформа, превратившая в 1992 году внутренние долги в виде сбережений населения в денежную «пыль» вследствие гиперинфляции. Внешний долг Советс­кого Союза сохранился, и после 1991 года был принят на себя Россией. Дефолта удалось избежать.

Последующие руководители, стоящие у кормила российской экономики, мо­жет быть, и хотели сделать «как лучше», но пока получалось «как всегда». При обрушившемся производстве, оскудевшем из-за низких доходов бюджете вновь возник соблазн жить в долг, раздавать деньги, которых у государства нет. А те деньги, которые и могли бы быть, ловко убегали за рубеж, либо оседали в руках у кучки олигархов и так называемых «новых русских». Внешний долг в 1998 году приблизился к 150 млрд. долларов, а внутренний, надо думать, составил много сот миллиардов деноминированных (в 1998 г.) рублей при ничтожных в сравне­нии с долгами государственными денежными резервами. Денежная пирамида вновь рухнула в августе 1998 года, придавив на Сей раз и российский народ, и россий­ские банки, и иностранных инвесторов.

Можно и нужно ли во всем этом винить ошибочный курс экономических реформ в России? Думается, правильнее было бы говорить об ошибочной денеж­ной, финансовой политике, проводимой на грани дефолта, банкротства.

Россия вновь находится на очередном этапе осуществления незавершенных экономических реформ, формирует их дальнейшую программу. Стало предельно ' ясно, что главной задачей реформирования является обеспечение подъема произ­водства. В этом свете необходимо сочетать дальнейшее освоение современных ры­ночных форм хозяйствования с осуществлением государственных федеральных и региональных программ технологического перевооружения и подъема ключевых отраслей российской экономики. При условии, естественно, достижения и под­держания финансовой стабильности в стране.