Логин в Небеса 6 страница

— Интересно. Так вы отдаете все, что изобретаете?

— Да, но наши изобретения и новшества направлены на решение одной глобальной задачи для всего человечества, — ответил Дмитрий. — Если компания соглашается и присоединяется к общей структуре, то мы отдаем все бесплатно, на равных условиях для всех участников. Как программы с открытым кодом — кому надо, тот берет и начинает улучшать, а результаты доступны всем. Проблема многих компаний в том, что они хотят производить только оружие, средства контроля и подавления населения и пытаются для этих задач переделывать наши наработки. В этом случае мы выступаем против, тогда эти компании начинают играть по-плохому. Если же люди приходят с добром, то мы открыты для них и делимся опытом.

— Ладно, допустим, я предположу, что это правда. Но зачем вам это? Зачем вам развивать другие компании, помогать кому-то? Это не логично.

— Когда технологии становятся доступными в самых далеких уголках мира — повышается общая эффективность всех людей. Это закономерно.

— Так почему просто не продавать им технологии?

— Надо сделать так, чтобы люди как бы сами придумывали новое, осознавали свой вклад, тогда повышается мотивация к труду, спрос на изобретения, конкуренция рождает гонку за качеством, повышается уровень коммуникаций. Если просто продавать гаджеты, как это делают некоторые корпорации, это равносильно рабовладельческому строю, поддерживаемому с помощью технологий и банков. Должна быть свобода действий для принятия решений.

— Свобода воли? — спросил я.

— Да. Свобода выбора.

— Все равно, что-то тут скрывается…

Я достал смарт-очки из кармана, покрутил на пальце.

— Это тоже ваши технологии?

— Да.

— За счет чего они работают? Что за сгустки разноцветных потоков растекаются по улицам города?

— Это энергия, на которой все и работает, она растекается по всему миру. Слыхал про вышки Тесла? Примерно похожий принцип, только у нас не вышки, а нечто другое. Через очки можно видеть эту энергию, работать с ней. У тебя кое-что получилось даже.

— Ага, значит все-таки какая-то энергия! — воскликнул я. — А где генераторы? В России?

Парни переглянулись, Егор вопросительно глянул на Дмитрия через зеркало заднего вида, можно ли мне раскрывать такую информацию? Тот ответил сам:

— В основном да, в России, на восемьдесят процентов энергия генерируется у нас, на просторах родины. Если более точно, мы не генерируем ее, а обрабатываем и подключаем к ней остальных, предоставляем доступ.

— Как происходит процесс выработки энергии? На чем все основано?

— Это на пальцах не объяснить, — ответил Дмитрий. — Если все пойдет нормально, то сам увидишь.

— А если нет?

— Тогда тебе будет уже неважно, — буркнул Олег с водительского сиденья и щелкнул языком, по звуку очень похожим на щелчок затвора пистолета.

— Рассказали бы всем! — возмутился я. — Объяснили расклады.

Дмитрий покачал головой.

— Нет.

— Так в чем проблема-то? — спросил я.

— В защите, — ответил он.

— Реакторов?

— Да, — ответил Дмитрий и добавил: — И твоей безопасности тоже.

— Люди не могут принять большие объемы информации за раз, — пояснил Егор. — Чтобы понять, что у нас происходит, необходимо изучать все изнутри, а не снаружи, постепенно придет понимание.

— Это как с играми, — сказал Дмитрий. — Чтобы увидеть мир игры — надо начать играть. Чтобы понять мир христианства — надо начать действовать, стать христианином.

На горизонте небо начало светлеть, тонкая полоска синевы врезалась в купол ночи и начала ползти вверх. Вдоль дороги, с обеих сторон от обочин уже можно было разглядеть темно-серые полотна полей. Дмитрий откинулся на спинку сиденья, проговорил в пустоту:

— У тебя есть выбор. Или ты присоединяешься к нам, и тогда мы сможем предоставить тебе защиту, или мы расходимся, и ты продолжаешь свой путь самостоятельно.

Я уточнил:

— А можно как-то дистанционно? Просто числиться в вашей структуре, но на расстоянии? Я могу просто состоять в вашем обществе без лишних телодвижений?

— Он забавный, — засмеялся Олег.

Дмитрий хмурился, покачал головой:

— В этом и проблема. Мы не общество. Мы христиане. Тем более православные, самые-самые ортодоксальные. Это не клуб, не секта, не увлечение. Это образ жизни, отношение к миру, вера, жизнь, смерть — все в одном и все про одно.

— Типа как самураи с их кодексом или ассасины с востока?

— У нас заповеди, догматы, — ответил Дмитрий.

— От многого придется отказаться, — отрезал Егор.

— Да что вы парите ему мозг? — резко сказал Олег и добавил: — Все просто. С нами у тебя есть шанс выжить, без нас ты мертвец! Вот и весь выбор. Жизнь или смерть.

— Все люди когда-нибудь умирают, — ответил я цитатой какого-то философа.

Олег отмахнулся.

— Так, то — обычные люди.

— Я, вроде, тоже обычный, — сказал я.

— Так уж получилось, что ты перешел грань обычной жизни и увидел кое‑ что такое, что обычно не показывают по телевизору, — сказал Дмитрий. – Обратной дороги нет. Дальше надо выбирать, с кем и куда идти.

Я задумался над их словами. Все это было похоже на какое-то представление. Группа людей, смахивающих на банду, называет себя православными христианами, разъезжают на черных джипах, ходят в кожанках, на равных дерутся с боевиками, разговаривают про технологии. Это никак не вязалось с моими взглядами о православных. По телику, когда показывают верующих, всегда представляется какой-то печальный мир — чуть ли не целыми днями кого-то хоронят, стоят плачущие и унылые со свечками. Женщины с потупленным взором, укутанные в косынки и шарфы, сгорбленные бабушки в белых платочках, мужиков почти нет, молодежи — тем более. И все то ревут, то ноют, а ведущие на религиозных каналах то разговаривают с тобой как с отсталым ребенком, то заставляют тебя каяться и учат жизни, хотя сами от нее далеки, словно на Луне живут. А если какая-нибудь передача, то обязательно заунывная музыка, давящая на уши и выносящая мозг. От этой картины хочется самому выть, бежать куда-то без оглядки. Вот это, я понимаю, православие, да, с привкусом безысходности и безнадежности. Но то, что я увидел сегодня ночью… Даже и не знаю, на что это похоже больше… Какие-то разборки частных корпораций.

Я вспомнил редкие кадры сегодняшних приключений.

Здоровенный священник, который останавливает пули энергетическими щитами и разъезжает на внедорожнике, грациозные девушки на мотоциклах, которые разговаривают, как адекватные люди, а не на старославянском с твердыми знаками, и даже не на древнегреческом. Высокие технологии, гаджеты дополненной реальности, спутниковое слежение, хакерские примочки и современная наука. И они называют себя православными?

Ха-ха! Три раза ха-ха.

Возможно, это какая-то группировка, которая действует под ширмой христианства, чтобы скрываться от властей и налогов. Это их дела, их проблемы. Мне важнее другое. Меня они не трогали, даже защитили. С их технологиями я могу вернуться в киберспорт и побороться за первое место лучшего игрока мира, в перспективе конечно. Мастерство не забывается, а у них такие примочки технологические, что я один смогу сражаться за целую команду, а если еще и «мобами» да «ботами» управлять… Да и девушки меня заинтриговали, кто знает, может я и смогу подружиться с одной из красоток, очень хочется увидеть, что они скрывают под шлемами и масками неприступности. Плюсов очень много, почти все в плюс.

Минус только один, зато очень весомый.

Раз они считают себя верующими, да еще такими древними, то наверняка у них должен быть ритуал для принятия в их общество. Смертельные клятвы на кресте, присяга главарю, может, и кровь пускают в знак верности, телят каких-нибудь в жертву приносят. А если я что-то пообещаю, то не смогу отступить. Не из-за них, из-за себя. Мужик сказал — мужик исполняет! Если поклянешься в верности, а они потом тебя будут заставлять делать какие-то глупости или, еще страшнее, исполнять приказы верховных жрецов, или от имени самого Творца тебе что-то втирать и повелевать. Терпеть не могу, когда мне кто-то указывает, куда идти, как жить и что делать! Я спросил вслух:

— И, что, вы прямо такие православные, что соблюдаете все законы, читаете Библию, ходите на молитвы?

— Ага, именно такие, — с ухмылкой подтвердил Егор. — Еще постимся, крестики носим, вешаем иконы на стены и ходим крестными ходами по улицам. Все как мы любим…

Я прищурился и сказал:

— Я бы, может, и поверил в Бога, но без посредников, так чтобы не вставать на колени перед странными мужиками в колпаках и не целовать руки пухлым ряженым бородачам.

Дмитрий прервал мои размышления и с усмешкой сказал:

— На твоем лице все написано! Я прямо читаю заголовки новостных газет: «Пьяный священник на внедорожнике протаранил грузовик и начал изгонять бесов из подоспевшего наряда полиции», «… православный таксист отказался принять заказ у атеистки и выкинул ее на улицу прямо на ходу».

Егор подхватил новостную эстафету:

— А я вот такое еще видел в сети: «Церковники выступили против разработок русской операционной системы, потому что это от сОтОны и там знак 666» или вот из последнего: «С могилы Святого Карпатия за ночь было украдено два самосвала песка. Православные молчат, значит одобряют».

— Ну да, ведь так и пишут в новостях, — согласился я.

Дмитрий развел руками:

— И ты не видишь в этом ничего странного? Так? Это норма! Это для всех стало нормой, потому что никто не опровергает, не спорит. А раз не дают по шее за эту писанину, значит можно и дальше писать эту чушь. Удобная политика — продолжай гадить, пока тебя не трогают, а если тронули, то скули про запрет на свободу слова.

— Почему все молчат? — спросил я. — Не опровергают? Не отвечают? Не наказывают таких?

— Не тот уровень, — сухо обронил Егор. — Мы не можем бегать за каждым слюнявым репортеришкой и отзываться на каждый злобный вброс. У нас другие задачи, другой масштаб, другой уровень работ. Если наших профи каждый раз отвлекать на каких-то балаболок, то кто будет работать над серьезными проектами? А тявкалок тысячи, они только воруют время у себя и у остальных. Это их стратегия — отвлечь от основной задачи, чтобы ты отклонился от главной цели, ушел в сторону, ошибся, согрешил.

— Гав-гав-гав, — весело хохотал Олег. — Ты ведь не знаешь, что слово «грех» в греческом языке означает «промах», и в русском произошло от похожего по смыслу слова «огреха» — ошибка.

— Согрешить — это, выходит, промахнуться? — спросил я.

— Так точно! — согласился Олег. Управляя автомобилем, он успевал вклиниваться в диалог: — Тявкающие на христиан умники совсем ничего не знают и не желают знать. Инстинкты заставляют их лезть на рожон, говорить и действовать, не считаясь ни с чем и не думая о последствиях.

Дмитрий добавил:

— Вспомни, как в школе дети разговаривают матом на переменах, вспомни, как вы называли училок? Физрука и трудовика как крыли на переменах? Шекспир отдыхает. Какими словами исписаны туалеты и стены в школах? Я думаю, столько матерных слов, сколько дети обрушивают на учителей, не говорят ни про кого. Было дело?

— Было, конечно, — согласился я. — И что? «Онижедети»!

— А ты когда-нибудь видел, чтобы учитель русского языка избивал школьника? Или вытаскивал его из-за парты, бросал на пол через плечо, отбивал ребра и зажимал в удушающий захват?

Я живо представил себе эту картину — целый боевик «Школа строгого режима», одиннадцать лет на отсидке. Если бы это и было так, то про обучение уж точно можно было бы забыть. Дети бы ничего не учили, лежали дома с разбитыми носами, головной болью и синяками на все тело. Родители бы разорились на медикаментах и психологах, а через пару поколений страна превратилась бы в сборище бандитов, проституток и уркаганов.

— Ну, допустим, вы их не трогаете, пусть живут, пакостят в свое удовольствие. Но это же бьет по престижу, очерняет христиан.

— Если все запрещать и подавлять, то загубишь все разом, — сказал Дмитрий. — Хорошее семя растет рядом с плохим, все смешалось. Мы выбираем хорошее, продолжаем спокойно работать и строить то, что задумали, несмотря ни на что.

— И много настроили? — спросил я.

— Сам увидишь. Могу тебя заверить, что всей этой псевдорелигиозной чепухи, которой полно в сети, на новостных порталах и ботовских блогах, — у нас ты не найдешь.

Небо за лобовым стеклом окрасилось в пастельные тона, на горизонте показалась тонкая линия оранжевого света, прорезался краешек восходящего солнца. Еще пять минут назад казалось, что мы едем в серой бескрайней пустыне, но первые лучи солнца осветили и преобразили пространство вокруг. Леса и поля сменяли друг друга, вдалеке, над холмом, взлетела стая птиц.

Надо было что-то решать. На самом деле всех этих православных страшилок я вживую никогда не видел, только мельком читал какие-то заметки в общей ленте некоторых сайтов. Эти мутные истории обо всем, которые постоянно появляются в желтых газетенках, порядком поднадоели своей тупостью даже мне. Можно считать, что сегодня ночью я заново родился. Если бы не подоспели «сестры милосердия быстрого реагирования», то страшно подумать, что бы со мной могли сделать те киборги. Вспоминая боевиков, нельзя не отметить их отличную экипировку, современное вооружение и слаженную работу. Меня смогли найти за несколько часов и сразу же организовали рейд на перехват. Если нападавшие обладают такими возможностями, то насколько их превосходят те, которые смогли меня вытащить из этой переделки?! Как говорят профессионалы, «хочешь быть лучшим — окружай себя сильными». А эти парни на слабаков не похожи, скорее наоборот, у них можно многому научиться, заодно навороченных гаджетов заполучить. Еще я слышал про разные исцеления у верующих, мне как раз не помешало бы подлечить руку и поправить зрение. Хирурги помочь не смогли, так что мне мешает попробовать что-нибудь экстраординарное? Хуже уж точно не станет. А если получится, то я первым пойду рассказывать о чуде!

Я спросил Дмитрия:

— Что от меня потребуется, чтобы к вам присоединиться?

— Для начала, тебя надо бы покрестить, — ответил он. — И причастить Святых Таинств.

— Это опасно?

— Конечно, нет.

— После этого я смогу, как тот священник, создавать защитные купола и пули на лету останавливать?

Дмитрий хохотнул:

— Этому надо обучаться, молитвы учить, концентрацию развивать. Может быть, когда-нибудь и получится.

— А креститься — это сложно? Какие-то клятвы надо будет давать? Договора кровью подписывать?

Егор не смог пропустить колкость, и сказал злорадно:

— Да по тебе можно методичку писать, как о примере молодого человека и его современного понимания религии, через отфильтрованный мозг.

— Сами виноваты, это я еще зомбо‑ TV мало смотрю, — запротестовал я. — Я лишь пересказываю общие мысли, как среднестатистический гражданин.

Дмитрий вернулся к главной теме разговора:

— Креститься не сложно, причащаться — тем более. Было бы желание…

— Мне потом надо будет каждый день ходить в церковь, покупать свечки и целовать иконы? — спросил я.

— Я же говорю, он смешной, — повторил Олег.

— Да-а-а-а… — протянул Дмитрий. — Похоже ситуация уже давно вышла из-под контроля.

— Какая разница, кто что думает? — сквозь зубы процедил Егор. — Работа идет, это главное! А кто там что гавкает — их проблемы, им потом тут оставаться и отвечать за все.

Я чувствовал себя как на иголках, похоже, мои слова задели их больше, чем я ожидал, возможно, я затронул их больную тему, как бы они в порыве страсти не сорвались на мне. Олег спас ситуацию:

— Скоро будем на месте. Перекусим, отоспимся, восстановим силы, тогда и поговорим нормально, на свежую голову.

— И то верно, — согласился Дмитрий.

Я подумал, что сейчас не отказался бы от вкусной и горячей пищи. После бессонной ночи горячая пища идет просто влет. Правда, возникало опасение, что придется есть постную еду, какие-нибудь макароны без ничего или тушеную капусту с солью. Я слишком привык к ресторанной еде, когда вкусно, дорого и с размахом. Если играешь в игры сутками, готовить некогда, да и навыка нет. Еду пока что скачать из интернета нельзя, и все геймеры ждут, когда, наконец, создадут пищевые принтеры.

Мы свернули с трассы на проселочную дорогу, машину покачивало на кочках, из-под колес поднимались клубы пыли. По этим ухабам только на внедорожнике и проедешь. На востоке солнце показалось уже наполовину, озаряя сочную листву. Капли росы поблескивали на траве, в небо поднялись первые птички. Ночные события слегка смазывались в памяти, мозг упрямо хотел превратить эти воспоминания в страшный сон или просто отформатировать их.

За кронами деревьев показались золотые купола, я насчитал два больших и пять поменьше. Мы приближались к монастырю. Солнечные блики гуляли по золотистому металлу, побеленные стены храмовых комплексов создавали ощущение свежести и чистоты; холмистый ландшафт местности, обилие декоративных кустарников и цветов вдоль дороги дополняли картину уютного уголка в дикой лесной глуши.

Эта зима была аномально теплой, весна наступила раньше срока, уже успела вырасти высокая трава, распустились некоторые цветы, а лет десять назад в это время на полях еще лежал снег. На взгорке я увидел цветущий яблочный сад, за которым начиналось большое поле с разнотравьем, где паслось стадо коров. Вдалеке крыши стеклянных парников отражали солнечный свет.

Справа от дороги я заметил большой стальной крест. На экране моих очков блеснула вспышка — из перекрестия ударил лазер и просканировал нашу машину и, скорее всего, всех пассажиров внутри. Я уже встречал такие кресты вдоль дорог. Интересно, они все с таким функционалом?

— Это постовой? — спросил я Дмитрия, указывая на придорожный крест.

— Предосторожность не повредит, — ответил он. — Охранный крест, выполняет множество задач, сканирует приезжих в том числе. Ты уже видел такие на обочинах?

— Ага. Если враги — порежет всех лазером, как в «Обители Зла»?

— Мы же добрые христиане, у нас «Обитель Добра»! — с улыбкой ответил Дмитрий. — Так… оглушит слегка волновым импульсом, но жить будешь.

За поворотом взору предстали необычайно высокие кованые ворота, над которыми, в верхней части каменной арки, была размещена мозаичная икона. Створы бесшумно открылись. Мы проехали сквозь ворота на внутреннюю территорию, заехали на гравийную дорожку, ведущую вверх, на небольшой холм, на котором расположились белоснежные строения. Там возвышался величественный храм, рядом с ним — трехэтажная колокольня. Другой храм, поменьше, находился чуть поодаль. По периметру виднелись невысокие хозяйственные постройки. Неподалеку от храмов я увидел двухэтажные здания жилых корпусов, рядом с которыми разместилась большая парковка. К жилым корпусам примыкало здание с вывеской, возможно столовая: из трубы струился дымок.

На парковке я насчитал восемь легковых иномарок, два микроавтобуса и один полноценный экскурсионный бус — неплохой автопарк. Здание одного из жилых корпусов, судя по разноцветным флажкам у входа, видимо, служило паломнической гостиницей, и было окружено, как и соседние здания, ветвистыми соснами. На крыше гостиницы был прикреплен шпиль с фигуркой ангела из металла. Напротив здания благоухал дивный сад, с ухоженными цветниками и фигурными кустами.

Наш внедорожник заехал на парковку, водитель нажал на панели пару кнопок — двери сами открылись. Я выбрался на свежий воздух, потянулся после долгой езды. Монастырскую идиллию дополняли три кота — они расположились на газоне перед гостиничным входом и благодушно разглядывали прибывших.

Краем глаза я заметил, как парни на мгновенье встали лицом к храму и перекрестились. Через смарт-очки было видно, как вокруг их тел образовалось легкое свечение и втянулось в них. Похоже на подзарядку по беспроводному источнику. Я решил повторить фокус, но у меня ничего не получилось. Я попробовал с левой руки. Переступил с ноги на ногу, повторил — ничего.

Я огляделся. Благодаря очкам я смог различить защитный купол над всем комплексом строений — он слегка выступал за главные ворота, периодически по нему пробегала электрическая волна и легкая рябь.

Я спросил:

— Этот купол защитит от пуль и снарядов?

— Да, но этот более прочный, чем тот, который ты видел сегодня ночью, даже бронетехника не пройдет! — ответил Егор. — Монахи в монастырях молятся круглосуточно, защита аккумулируется и работает постоянно. Никто не сможет открыть огонь и под куполом. Руками махать еще получится, а что‑ то более серьезное провернуть — нет. Застынешь парализованным.

— Нас сейчас не видно ни с воздуха, ни из космоса, ни тепловыми сканерами, — добавил Олег. — Найти можно только по наводке, зная точные координаты.

Мне тут нравилось все больше и больше, я начал чувствовать себя секретным агентом, которого привезли в самый засекреченный штаб — и показывают всякие шпионские фишки. Я рассматривал все вокруг с живым интересом, но старался не подавать виду, пусть думают, что меня ничем не удивить.

— А в лесу бродят охранники с собаками и автоматами?

— Это прошлый век! — усмехнулся Дмитрий. — Все автоматизировано! За территорией следят стаи дронов разных видов, размерами от маленькой птички до холодильника. Форму квадрокоптера помнишь?

— Летающий крест! Точно! Тоже ваша работа?

Дмитрий не скрывал торжества:

— Конечно. Мы внедрили идеи летающих крестов в крупных компаниях, и вот, через некоторое время, все реализовалось. Как видишь, и кресты могут летать!

— Очень складно все срастается, — задумчиво проговорил я. — Сложно поверить, что все так просто. Так круто и так просто.

— Сейчас в разработке вертолеты в форме креста с двумя несущими винтами, — сказал Дмитрий. — Прямо как в фильмах про будущее, только уже почти настоящее. Мы активно внедряем образ таких воздушных судов в современных играх и фильмах.

— Все равно пока верится с трудом, — сказал я.

— Все гениальное просто, — ответил Егор. — Людям, которые больше всех верят, — чаще всего не верят. Мы привыкли.

Из леса вылетел дрон размером с кухонный стол и угрожающе завис прямо напротив меня. Винты, длиной с мою руку, устрашающе гудели, встроенная камера меня просканировала. Я замер, как бы чего не произошло криминального. Ко мне подошел Дмитрий, что-то сделал с дроном, его отпустило, он взмыл вверх и скрылся среди деревьев.

— Все, теперь ты в общей базе, — констатировал Егор.

— А что это за фишка со свечением? — спросил я, вновь пытаясь повторить крестное знамение.

— У тебя не сработает, некрещеный же, — усмехнулся Дмитрий.

— Так скорее пошли креститься! — сказал я.

— Для начала поедим, отдохнем. А потом о делах.

Олег поспешил в монастырскую таверну, Егор — за ним по пятам, только мы с Дмитрием пошли прогулочным шагом, осматривая окрестности. Я заметил несколько фигур в черных одеяниях — они прошли вдоль клумб с цветами и ушли куда-то за здание главного храма. Тишина во дворе очень отчетливо ощущалась всем телом. Идеальное место для спокойного отдыха, созерцания природы и восстановления психики. Я бы приезжал сюда хотя бы ради этого ощущения умиротворенности.

Мы зашли в таверну. Уютное местечко — несколько столиков, стойка с прилавком, где угадывались чаны с горячей пищей. Пахло свежеиспеченным хлебом и пряностями. Я сделал глубокий вдох, втягивая в себя приятные ароматы.

Олег занял один из столиков у окна. Я подошел к стойке — ценников не было, значит, можно было брать все, что пожелаешь. Дмитрий подтвердил мои догадки:

— Набирай, сколько влезет, своеобразный шведский стол. Все по-братски, без денег и кредитов.

— Здорово! Чувствую, что быстро тут освоюсь и привыкну.

Взгляд радовали самые разные блюда на любой вкус: овощные супы, копченая форель, жареная картошечка, пироги с различной начинкой, свежеиспеченный хлеб, закуски, соленые бочковые огурцы, квашеная капуста и нарезнные свежие овощи. На стеллажах за стеклом были разложены по вазочкам всевозможные разноцветные салатики, в стаканчиках молочные коктейли. На десерт фрукты, морс, соки, компот или квас.

Мы уселись за своим столом. Олег прочитал молитву. Я вспомнил, что нечто подобное видел в фильмах, когда какая-нибудь иностранная семья берется за руки и все вместе поют что-то. Но, когда молитву произносил здоровый, спортивный и современный на вид парень, ощущения были немного другие. Дмитрий обратился ко мне:

— Не жалеешь, что вступился за священника вчера?

За столом все притихли, ожидая моего ответа. Я понял: он хотел узнать, жалею ли я, что попал в такую передрягу из-за того, что сунул нос не в свои дела. Я и сам об этом думал весь день. Мысли крутились разные, но вывод всегда был один. Я ответил:

— Жалел бы, если бы остался сидеть в машине. Тогда картина зверски избитого человека снилась бы мне по ночам, а я стыдился бы своей слабости и трусости. А так — наоборот, даже рад. А проблемы…

— Всегда можно решить! — подсказал Олег, он поднял стакан с соком и произнес: — За храбрость и добрые дела!

Мы выпили по стаканчику и приступили к трапезе. Я сразу оценил разницу между пищей, приготовленной из натуральных деревенских продуктов, и пищей из ресторанов. Насыщенность вкуса, аромат, качество приготовления монастырской еды — все отличалось в лучшую сторону.

Пока мы ели, в зал зашел человек, весь в черном, даже лица почти не видно под капюшоном. Взял скромную тарелочку салатика из морской капусты, сел за дальний столик спиной к нам и приступил к трапезе в гордом одиночестве. Я даже прекратил есть, чтобы не спугнуть этого скромнягу. Дмитрий похлопал меня по плечу:

— Не стесняйся, ты наш гость, можно все что можно.

— А чего он такой стеснительный, взял только салатик? — спросил я. — Может, его угостить?

— Ха-ха, стеснительный! — воскликнул Егор. — И что за манера — судить других людей, потом жалеть их, а сверху еще и решать, что им делать? Может, у него пост или послушание. И да, между нами, этот бедняга тебя уделает в два счета! Не тебе его жалеть. Ты слышал, как кто-нибудь отворял дверь в столовку?

— Вроде, нет, — задумчиво ответил я. — Может, не заметили?

— И не заметишь, — шепотом сказал Егор.

Парни за столом засмеялись. Егор пододвинулся ко мне, прошептал заговорщицки:

— Рискнешь познакомиться?

— Ну уж нет, с меня пока хватит знакомства с вашими амазонками из СМБР! А люди в черных плащах, наверное, еще более опасны и непредсказуемы.

За нашим столом снова прокатился смех, я взглянул на столик в углу. Блин, там уже никого не было, от монаха и след простыл, и тарелку за собой убрал! И когда успел скрыться, и главное, куда? Дверь никто не открывал.

После сытного завтрака можно было подумать и о делах. Я прикинул, что хорошо было бы сейчас пойти покреститься и завалиться спать до обеда под самый вечер. Озвучил эту идею.

— Я видел в фильмах, как быстро крестили в тазике с водой. Просто лицо ополаскивали, читали молитву — и готово!

— Сейчас, только сбегаю за тазиком! — усмехнулся Егор. — Тебе воду подогреть или родниковой набрать?

Олег смеялся громче всех, ему даже пришлось опереться руками на стол, чтобы не упасть. Я не понял подвоха, ответил с осторожностью:

— Наверное, подогреть… хотя бы до комнатной температуры.

Дмитрий остановил всех поднятием руки и стал очень серьезным:

— Ладно, хватит прикалываться, парни! Человек, который знаком с христианами только по телевизору и статьям на развлекательных порталах, впервые попадает в реальный монастырь. Помягче надо, пожалеем нашего героя.

— Я даже не буду спрашивать, как он представляет себе причастие, — усмехнулся Егор. — А про исповедь… я прямо представляю все эти сплетни и бабушкины сказки, которые собраны в его голове.

Я поморщился и спросил:

— Так что, все сложнее? Надо будет какой-то ритуал исполнять? Вокруг костра плясать? Жертвы приносить?

— Если только твои мозги отдадим-пожертвуем, — ответил Егор. — Они никуда не годятся!

— Все сложнее, да! — согласился Дмитрий. — Но не в плане предрассудков, а в техническом. Можно сказать, в точечном и научном.

В чем уж им не занимать, так это в том, что эти парни умеют постоянно удивлять, прямо на пустом месте.

— Наука и церковь? — переспросил я. — Не смешите!

— Вообще-то я уже говорил, да и каждый недобитый интеллигент тебе подтвердит, что наука зародилась в монастырях! — сказал Егор и демонстративно, указывая на меня пальцем, добавил: — Но не каждый знает, что она там и осталась, и продолжает просвещать мир.

— Об этом уж точно никто не знает, — согласился я.

Егор не скрывал разочарования:

— Может, и вправду, в тазике его покрестим, а? И пусть плывет своей дорогой.

Он стукнул пальцем по блюдцу, оно проехало по столу и замедлилось на самом краю, и все-таки соскочило вниз. Дмитрий поймал его на лету, вернул на стол. Мне представилось, что я сейчас нахожусь на месте этого блюдца, которое могут одним движением пальца выдворить за ворота.

— Он знает некоторые наши секреты, просто так уже не отпустишь, — буркнул Олег и положил на блюдце столовый нож.

Он посматривал на меня нерешительно, во взгляде сомнения и колебания, или утопить прямо тут, в тазике с водой, или вывести подальше в лес и там прикопать. Я поднял руки в протесте:

— Э-э, ребят, вы же меня спасли, накормили! Нельзя меня вот так бросать.

Егор раскачивался на стуле, балансируя на двух задних ножках.