💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Философский аспект образа Федора

Литература военных лет, прежде всего романистическая проза Л.Соловьева, Н.Тихонова, Б.Лавренева изображала подвиг как прямое действие, нередко имеющее субъективно-эмоциональную мотивировку. Здесь и вдруг пришедшее чувство предельного восторга самопожертвования, и отрешенность человека от самого себя. Есть такая трактовка и в романтической по тональности повести Леонова " Взятие Великошумска" (1944) о ратных днях 203-й танковой бригады. Потрясающи страницы о гибели танкистов Соболькова и Обрядина, они завершаются авторским реквиемом:

"...Герой, выполняющий долг, не боится ничего на свете, кроме забвения. Но ему не страшно и оно, когда подвиг его перерастает размеры долга. Тогда он сам вступает в сердце и разум народа, родит подражанье тысяч, и вместе с ними, как скала, меняет русло исторической реки, становится частицей национального характера. Таков был подвиг двести третьей".

Но в пьесе " Нашествие" автор выступил в присущей ему роли писателя философского склада. Подвиг Федора Таланова непосредственно в сценическом действии не воссоздан, а раскрывается как поступок в бахтинском смысле " отречения от себя или самоотречения". Говоря словами М.М.Бахтина из его " Философии поступка", поступок Федора " расколот на объективное смысловое содержание и субъективный процесс свершения". Этот последний можно определить как путь героя от " я - для - себя" к " я - для - другого", и он волею писателя проложен через обстоятельства почти экспериментальные. Помимо того душевного надлома, который, естественно, испытывает Федор, оказавшись в атмосфере недоверия и вынужденной лжи. в пьесе есть и некоторая изначальная противопоставленность его семье, когда он это недоверие и ложь еще ощутить не мог. И нетерпеливая интонация, с какой не дает он матери повесить его пальто, и то, что он ставит его " торчком на полу", и как здоровается с Демидьевной (" А постарела нянька. Не скувырнулась еще? ") показывает его отчужденность от близких людей. В дальнейшем он тем более бравирует своим положением изгоя, фиглярничает, усугубляя мучительные психологические коллизии (в этом Леонов следует традициям Достоевского). Критика военных лет не без оснований видела во внутренней драме Федора расплату за индивидуализм и эгоизм (тем более, что истинные ее причины тогда не могли быть прояснены). Но и в современных изданиях можно встретить такие эпитеты в адрес героя, как " отщепенец", человек с " заскорузлой душой". Думается, такая категоричность не может быть ключом к характеру героя драмы философской. Его путь от " я - для - себя" к " я - для - других" достигает кульминации подвига, отраженного в саморефлексии: " Просто спеклось все во мне... после Аниски. Я себя не помнил, вот", - говорит Федор.