Глава пятая. 14 апреля английские, французские и польские подразделения высадились в Норвегии

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

14 апреля английские, французские и польские подразделения высадились в Норвегии. План наступления был прост: все силы перебрасывались в центр страны, чтобы вытеснить вражеские войска и остановить захват королевства, пока британские корабли выигрывали сражения на море.

— Мы начали собираться в Норвегию ещё в феврале, кто бы мог подумать, что мы всё-таки сюда попадём, — Леншерр поёжился, сунув руки в карманы куртки. Он топтался на месте, наблюдая за сослуживцами, собирающимися рядом с командиром.

Ксавье нахмурился и покачал головой. Захват стратегически важного порта Тронхейма — первостепенная задача, затем — Нарвик.

— Эй, ты сюда не на отдых приехал, пошевеливайся.

— А нам выдадут одежду потеплее? Мы в грёбанных снегах и у меня уже застыли ноги.

— Не знал, что девчонок нынче набирают в армию.

Страха не было; длительная и основательная подготовка не делала юнцов истинными воинами, но придавала им уверенности. Прежде всего в том, что всё будет получаться так, как на учениях. Никто не верил в реального врага, лично с ним не столкнувшись, как и не верил в то, что бравая армия Великобритании может потерпеть поражение. Солдаты, простые рядовые или офицеры, не были в курсе реальных планов военного кабинета. Они шли на поле боя с твёрдым намерением изгнать армию Рейха из Скандинавии.

И уж тем более никто не знал, что всё это время Англия намеренно проводила операции, компрометирующие норвежский нейтралитет.

— Я санитар, Эрик. Не солдат. У меня есть пистолет для собственной безопасности. Ты слышал что-нибудь о Женевской конвенции?

Эрик пожал плечами. Сегодня они должны были задержаться в городе — ничего не оставалось, кроме как исследовать местность, подготовить окопы и ночлег.

— Нам рассказывали о ней на первых занятиях. Её приняли в прошлом веке, чтобы облегчить судьбу раненных. Согласной этой конвенции, друг мой, преднамеренное убийство санитара, — Чарльз потрепал повязку на своём рукаве с некой гордостью, — это военное преступление.

— По-твоему, кому-то и правда есть до этого дело? — Эрик хмыкнул, смотря себе под ноги. — Быть санитаром опасно, Чарльз. Гораздо опаснее, чем солдатом.

— Спасать — не убивать. Это разные вещи, Эрик.

Они остановились у побережья. Неспокойное море, истинно зимнее, прибивало к берегу тёмные водоросли, добегая пенящейся волной до мысков ботинок. Эрик повернул голову.

— В следующий раз, Эрик. Я обещал. Если мы не сдвинемся с этого проклятого места в ближайшие дни, то нас отправят домой. Зачем иначе мы тут торчим?

— Чтобы умирать, Чарльз. Войны выигрываются мертвецами.

С начала вторжения тактика заключалась в контратаке. Немцы, славящиеся своей дисциплиной, продолжали действовать по собственному чётко выработанному механизму, отвоёвывая города Южной Норвегии один за другим — Намсус как раз стоял на пути дьявольской машины Третьего Рейха.

Высадившись за 160 километров от Тронхейма, английские войска должны были окружить порт ударами с севера и юга.

Однако вражеские истребители сорвали все планы.

К 22 апреля немцы заняли большую часть юга страны, отразив атаку английского десанта и норвежской пехоты. Города, оказывавшие наиболее яростное сопротивление, подвергались массивным бомбардировкам с воздуха — гибли простыне граждане, женщины, дети, здания рушились, подобно карточным домикам. Те, кто ещё мог бежать, покидали родные места в спешке.

Единственным успехом бригады было то, что за все эти дни они продвинулись на 80 километров к порту, но, охваченные немцами с фланга, вынуждены были отойти обратно к прибрежным городам — измотанные, разочарованные, замёрзшие.

— Я не сделал ни одного выстрела, твою мать. На кой чёрт мне столько патронов и гранат, если мы не стреляем?

— Мы что, снова на тренировках у Кэндалла? В гробу я видал эти перебежки! Мы проделали такой путь не для того, чтобы мотаться туда-сюда, как какие-то трусы!

— Успокойся, приятель. Лучше так, чем видеть в гробу тебя.

Это было жаждой действий — реальных, будоражащих кровь. Адреналин, нуждающийся в выходе. Энергия, разрушающая любые преграды.

Немцы начали атаку рано утром с востока. Поддерживаемые с воздуха, они без труда оттеснили роту на вторую линию обороны, а после вообще обратили батальон в бегство.

— Двадцать два убитых, сорок раненных, сэр! Около тридцати человек оказались отрезаны и, вероятно, попали в плен.

Союзники держались до самого вечера, тем самым оказав самое длительное и упорное сопротивление. Но по-прежнему безуспешное.

Начались дожди, ослабившие бомбардировки и потушившие часть городских пожаров. Атаки пехоты же становились жёстче.

— Сэр, мы почти полностью потеряли Лейчестерский батальон. Командир убит, не многим удалось уцелеть. Немцы выпустили на поле танки.

Противостоять тяжёлой артиллерии британцам было нечем.

Чарльза трясло. Сидя в окопе, он непослушными пальцами пытался закурить сигарету. Всего за две недели они потеряли около сотни людей. Треть из них умерли потому, что он не смог оказать им должную помощь.

Эрик опустился рядом. Он чиркнул спичкой и прикурил, наваливаясь плечом на насыпь. Эти дни никто из них не спал. Миссия, казавшаяся столь легко выполнимой, обратилась крахом и катастрофой.

Он слышал: Черчилль громогласно заявил, что потеря Нарвика будет стоить очень дорого. До Нарвика их бригада так и не дошла.

— Что? — Эрик нахмурился, придвигаясь ближе. Они обычно грелись, сидя вплотную друг к другу, и укрывались одеялами, накинув одно на другое.

Эрик достал шерстяное одеяло и набросил его на Чарльза. Он курил, глядя вдаль, а свет работающих пушек отражался в его глазах, раскрашивая небо вовсе не праздничным салютом. Затушив сигарету о снег, Эрик, наконец, забрался под кусок колючей ткани, вслепую нащупав под ней руку Чарльза.

— Нас эвакуируют. Мы не протянем тут долго без снаряжения. У меня остался всего один магазин.

Чарльз склонил голову к его плечу и закрыл глаза.

Ему не нужны были ответы, ему не нужна была вера. В армию, страну, людей. В тот момент, когда Эрик доверил ему свою судьбу, Чарльз обрёл смысл.

Ему не нравились уроки истории, куда приходили ветераны и с упоением рассказывали, как расстреливали «фрицев», как бомбили города на примитивных самолётах Первой мировой. Ему не нравилось, что дети его возраста восхищались этой жестокостью, которую они называли гордостью и долгом перед родиной. Но отчего-то аналогичные действия врагов не находили понимания среди тех, чьи дома оказались под огнём.

Чарльз никого не терял. Его семья всегда была далека от войны и разрухи, как и он сам был далёк от семьи. Родившись уже после подписания мирного договора, Чарльз не понимал, почему на улицах так много калек. Мать рассказывала, что эти люди спасли их и дали ему, Чарльзу, шанс появиться на свет. И Чарльз, наравне с другими детьми, был счастлив.

До тех пор, пока не увидел обратную сторону медали.

— Я не знаю, Чарльз. Мне кажется, никто не знает.

Чарльз плотнее прижался к Эрику, просовывая холодные ладони под рукава его куртки, ища тепла и покоя.

А пока Эрик был рядом, шум артиллерии и взрывы, раздающиеся то тут, то там, были лишь надоедливым треском. Чарльз закрыл глаза.

Последние британские и французские войска оставили свои позиции в ночь с 1 на 2 мая.

Эвакуация боеспособных частей осталась непонятой норвежцами, моральный дух которых был окончательно сломлен. 3 мая Тронхейм капитулировал.

8 июня вся Норвегия оказалась в руках противника.

10 мая Уинстон Черчилль был официально назначен новым премьер-министром Великобритании. Он открыто заявил: лучший британский десант, шотландская и ирландская гвардия оказались парализованы энергичностью и находчивостью немецких солдат. Ошибки, допущенные в Норвегии, не должны повториться впредь.

В тот же день солнце Третьего Рейха — свастика — поднялось в зенит, опалив блицкригом Бельгию, Нидерланды, Люксембург и Францию.

В течение первых пяти дней с доски сошла королева Нидерландов.

Время продолжало стремительно лететь. Вернувшаяся из дотлевающей Норвегии седьмая рота в составе своего батальона не успела прочистить винтовки, как пришёл новый приказ.

— Ты слышал? Я наконец-то смогу познакомиться с генералом Гортом.

— Брось, он сражался во Франции когда твоей матери на свете не было.

— Отправляемся завтра на рассвете. Не расслабляйтесь, ребята.

Французская кампания уверила всю Германию в непогрешимости своего лидера, в том числе и тех, кто считал, что Гитлер затеял слишком рискованную игру. Немецкие войска окружали союзнические армии кольцом и загоняли в угол, вынуждая сдаваться, — одну за другой.

Гибли тысячи — застигнутые врасплох, неукомплектованные, недостаточно укреплённые.

Западная Европа была готова вот-вот выбросить белый флаг.

20 мая немецкие танковые соединения окончательно отрезали и прижали своих противников — англичан, французов и бельгийцев к морю в районе города Дюнкерк.

Вечером 26 мая британский экспедиционный корпус получил приказ об эвакуации — перед этим правительство Великобритании лично обратилось к простым гражданам за помощью. Так, к 30 мая в Англию вернулись более сотни тысяч человек.

Зыбкая оборона держалась до 4 июня. На помощь эвакуирующимся пришёл туман, опустившийся на город и аэродромы. Военные корабли, парусники, катера, прогулочные яхты и рыболовные суда исчезали в густой пелене, увозя с собой всё больше солдат — сначала раненных, затем всех остальных.

Неуверенные из-за непогоды бомбардировки почти не наносили никакого вреда: сброшенные на пляж бомбы перед взрывом уходили глубоко в песок.

Ксавье чертыхнулся. Они были одним из последних батальонов, дожидавшегося своего часа. Наконец, корабли вернулись. Получив сигнал, обороняющиеся бросили свои позиции и побежали — рассредоточено, под непрерывным обстрелом артиллерии.

Эрик с силой толкнул его в плечо, подгоняя. Они попали в адский котёл, но всё-таки получили шанс на спасение. И Леншерр не хотел его упустить.

Они передвигались перебежками от укрытия к укрытию. Оставалось немного: всего квартал и, наконец, пляж, корабль, дом.

Чарльз мелькал впереди. Они были измотаны — он спотыкался, ноги скользили на песке и мелких камнях, осколках бомб, всём том мусоре, что унесёт волной в бескрайнее море истории со следующим приливом.

Эрик задержался всего на мгновение. Снаряд просвистел у него над головой и взорвался ещё в воздухе.

Эрик кое-как разлепил веки. Резкий свет выжигал глаза, в ушах гудело. Он вдруг увидел как прекрасно небо цвета кармина, ощутил горячий песок на губах.

Эрик поднялся, пошатываясь. Быстро ощупав себя, он зацепился пальцами о разодранную куртку — крови не было. Не задело.

Эрик рванул вперёд. Он рухнул на колени, ловко подхватывая друга и переворачивая его. В какой-то момент Эрику показалось, что Чарльз не дышит.

Чарльз закашлялся и открыл глаза, посеревшие от боли.

— Не знаю, — прохрипел Чарльз, обвивая двумя руками Эрика за шею.

Они поднялись вместе. Эрик провёл ладонью по его груди, ощупал руки, ноги. Цел.

— Кажется, у меня ноги отнялись. Эрик. Нам нужно уходить, пожалуйста.

Эрик бросил взгляд на корабль, на уходящих солдат. Всего несколько часов и они вернутся на родину. Туда, где они будут в безопасности.

Эрик, нагнувшись, водрузил Чарльза себе на спину и продолжил путь. Адреналин стучал в висках, заглушая любую боль и усталость.

Эрик Леншерр поклялся защищать Чарльза любой ценой.

Германия не насытилась. Германия напала на нас. Города дрожат, но нас нельзя сломить. Никто не поставит Великобританию на колени.

Написал срочную телеграмму его семье. Сказал, что в Уитби будет безопасней. Ответа не получил, надеюсь, что из-за перебоев в почте. Здесь спокойно, но я не уверен даже в сегодняшнем дне.