Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
I. Странный жилец
|
|
Дэзи… Я не перенесу ее потери! Дэзи – мой лучший друг… Я так одинока…
Гражданка Шмеман вытерла кружевным платочком красные подслеповатые глаза и длинный нос.
– Уверяю вас, – продолжала она, жалобно всхлипнув, – что это дело рук профессора Вагнера. Я сама не раз видала, как он приводил на веревочке собак в свою квартиру… Что он делает с ними? Боже! Мне страшно подумать! Может быть, моей Дэзи нет в живых… Примите меры, прошу вас!.. Если вы не сделаете этого, я сама пойду в милицию!.. Дэзи, мой бедный крошка!..
И мадам Шмеман вновь заплакала…
Ее худые старые щеки покрылись красными пятнами, нижняя губа отвисла.
Жуков, председатель жилищного товарищества, круто повернулся на стуле и щелкнул пальцами. Он терял терпение.
– Успокойтесь, гражданка! Уверяю вас, что мы примем меры. А сейчас, простите… Я очень занят…
Шмеман глубоко вздохнула, поклонилась и вышла.
Жуков вздохнул с облегчением и обернулся к секретарю правления Кротову.
– Фу!.. Измучила! Бывают же такие настырные бабы!
– Да… – задумчиво отозвался Кротов. – Бедовая старуха! А дело расследовать надо. Ведь это четвертый случай пропажи собак только на нашем дворе. Соседи тоже жалуются. Что за собачий мор? Я не удивлюсь, если действительно окажется, что собак крадет профессор Вагнер. Только на кой черт они ему нужны? Воротники на шубу делает? Странный человек! Подозрительный человек!
– Профессор!
– Что из того, что профессор? Может быть, он фальшивые деньги делает.
– Из собак?
– Ты не смейся. Бывали случаи! Собаки – особая статья. Ты обрати внимание: у него в комнате всю ночь свет. На оконной занавеске его тень часто видна. Шатается по комнате… Полуночник!
– Да, со странностями человек… На днях я еду домой в трамвае. Гляжу, напротив сидит профессор Вагнер. В каждой руке по книжке держит и обе сразу читает. Я в книжки заглянул. Одна – русская, все цифры разные, а другая – немецкая. И вот что удивительно: каждый глаз у него отдельно по строчкам бегает: одним глазом одну книгу читает, другим – другую. Кондукторша подошла к нему. «Билет, – говорит, – возьмите!» Он на нее один глаз поднял, а другим в книжку смотрит. Она так и ахнула. И публика вся на него уставилась. Смотрят, рты открыли от удивления, а он хоть бы что…
– Может быть, он с ума сошел?
– Все возможно…
Стукнула дверь. В комнату вошла Фима, старая экономка профессора Вагнера.
– Здравствуйте вам! Барин мой за квартиру деньги прислал.
– Были бары, да все вышли! – сказал Жуков.
– Ну, хозяин, што ли, Вагнер.
– А вот она нам скажет!..
– Расскажи нам, Фима, что твой «барин» с собаками делает.
Фима безнадежно махнула рукой.
– Много собак-то у него? Говори правду!
– Сколько у него собак, сказать не могу: не пускает он меня во вторую комнату, где они у него. А собаки есть. Слышно, как лают. Ночью раз подсмотрела я в щелочку. Ну что же? Сидит собака, привязанная на коротком ошейнике. Лечь не может. Спать ей, видно, смерть как хочется. Голова так и виснет. А он сидит около да ее так ласково под шеей щекочет: спать не дает. И сам он не спит. Он никогда не спит!
– Как же так не спит? Человек не может не спать.
– Уж не знаю как, а только совсем не спит. И кровать давно выбросил. «Чтоб ее, – говорит, – и звания не было! Кровать, – говорит, – только больным нужна».
Жуков и Кротов с недоумением посмотрели друг на друга.
– Вот сумасшедший!
– Не иначе, как сумасшедший, – охотно согласилась Фима. – Только привычка моя: пятнадцать годов живу я у него, а то давно бы от него ушла… Был человек как человек, а вот уже с год совсем на себя не похож. Прямо как бы не в себе.
– С чего же это началось у него?
– Кто ж его знает? Может, с глазу?.. Сначала начал он вроде как гимнастику делать. Придешь к нему в комнату, он будто танцует: правой ногой вроде как польку, а левой – вроде как вальц. И руками по-разному отбивает. А потом глазами косить стал. Сидит перед зеркалом и глазами косит. Однажды смотрю на него, а у него один глаз в потолок смотрит, а другой – на пол. Я так всю посуду на пол и грохнула – обомлела.
– Собачку шмеманскую знаешь ты? «Дэзи» кличут.
– Беленькая, кудластенькая такая? Как не знать!
– Так вот, не утащил ли твой хозяин и эту собачку?
– Видать не видала, а все может быть. Заболталась я, а у меня там утюг остынет… Вот деньги!..
– Что ж так мало?
– Барин говорит, хозяин мой, что в ЦИКАПУ записан и право на дополнительную площадь имеет.
– Какая такая ЦИКАПУ? – спросил Кротов.
– ЦЕКУБУ! – догадался Жуков.
– Пусть удостоверение представит, а пока по-прежнему должен платить. Так и передай.
– Ладно! – И, утирая нос краем фартука, краснощекая Фима выбежала из комнаты.
– Придется сообщить милиции. Этот сумасшедший еще дом подожжет или укокошит кого!
II. По «собачьему делу»
Дело по обвинению профессора Вагнера в краже собак собрало полный зал публики. Знакомые, встречая друг друга, спрашивали:
– Вы тоже по «собачьему делу»?.. По повестке?
– Нет, из любопытства!.. Профессор – и вдруг собак крадет!.. Что он, ест их?..
– А я по повестке. Свидетель. Ведь и у меня Тузик пропал! Хорошая собака. Думаю гражданский иск предъявить..
– Прошу встать!..
В зал входят судьи.
– Слушается дело по обвинению гражданина Ивана Степановича Вагнера в краже…
К столу подошел профессор Вагнер. На вид ему можно было дать не более сорока лет.
В его каштановых волосах, в окладистой русой бороде и нависших усах можно было заметить только несколько серебристых волосков. Свежий цвет лица, румяные щеки и блестящие глаза дышали силой и здоровьем.
«И про этого человека говорили, что он совсем не спит!» – подумал судья, с недоумением оглядывая обвиняемого. Он ожидал встретить изможденного старика. И уже с живым интересом судья стал задавать формальные вопросы.
– Ваше имя, отчество, фамилия?
– Иван Степанович Вагнер.
– Возраст?
– Пятьдесят три года…
В публике удивленно переглядывались.
– Занятие?
– Профессор Московского университета.
– В профсоюзе состоите?
– Состою. Работников просвещения.
– Партийный?
– Беспартийный. Под судом и следствием не состоял.
– Гражданин СССР?
– Да.
– Женат?
– Вдовец.
– Признаете себя виновным?
Профессор Вагнер неопределенно пожал плечами.
– Нет, не признаю.
– Но собак-то вы похищали?
– Разрешите дать объяснение после допроса свидетелей.
– Хорошо. Запишите, – обратился судья к секретарю: – «Обвиняемый виновным себя не признал». Вызовите свидетеля, участкового милиционера Ситникова! Что вы можете показать по делу?
– В наше отделение милиции поступали заявления от граждан Бондарного переулка о пропаже собак. У гражданина Полякова пропал очень дорогой сеттер, у Юшкевич – мопс, а у Дерюгиных – даже персидский кот. Собаки исчезали бесследно. Их трупов не находили. Собак, очевидно, кто-то крал.
– Производили вы розыск?
– Пропала собака – дело небольшое. Признаться, у нас не было времени по каждому случаю розыск делать. Но когда поступили жалобы гражданки Шмеман на гражданина Вагнера и заявление правления жилищного товарищества, мы стали наводить справки. Почти все потерпевшие указывали на профессора Вагнера. Он вообще чудной какой-то. Говорят, по ночам не спит. Или дома работает, или по улицам шатается. Дворник ихнего дома видел несколько раз, как Вагнер ночью возвращался домой с собачкой на аркане. В комнате его собаки лают, визжат. Улики были серьезные.
Поэтому, вследствие поступивших заявлений, мы решили произвести у профессора Вагнера обыск и выемку его бумаг. Обыск производил я в присутствии председателя правления жилищного товарищества, дворника и гражданки Шмеман.
В первой комнате обвиняемого ничего предосудительного найдено не было, кроме различных инструментов и машин неизвестного происхождения.
Во второй комнате мы застали шесть собак различной породы, пола и возраста. Все они были привязаны к стене на коротких ремешках. У некоторых из них свисали головы, как бы околевали или устали очень. А на столе лежала белая собачка, лохматенькая, с пробитой в черепе дыркой, так что мозги видны были. Гражданка Шмеман опознала в трупе свою собачку, закричала и в обморок упала…
В зале суда послышались сдержанные рыдания Шмеман.
– Дэзи, Дэзи!.. – шептала она, всхлипывая.
– Забранные бумаги мною представлены в суд, – закончил милиционер.
– Распишитесь. Свидетель Жуков!
Жуков, председатель правления жилищного товарищества, подтвердил показания милиционера.
– Произвести обыск, – добавил он, – нас заставило еще то обстоятельство, что профессор Вагнер является очень непонятным жильцом. Жильцы думают, что он помешанный, и даже боятся детей выпускать. Во избежание паники и дезорганизации населения я просил бы подвергнуть Вагнера психиатрической экспертизе…
– Может быть, он опасен, – почему-то смутившись, прибавил Жуков, – и его выселить надо.
Профессор Вагнер улыбнулся.
– Чем же он опасен? – спросил судья.
– Как вообще ненормальный! И соседи жалуются: шипит у него что-то в комнате, жужжит, а то взрывы вдруг… Еще дом взорвет!.. И собаки целую ночь воют… Неудобный жилец, одним словом.
– Гражданка Шмеман!
– Господин судья! – начала она дрожащим голосом, утирая платком слезы, и тотчас поправилась: – Гражданин судья!.. Он – убийца! – она указала на Вагнера пальцем с двум я обручальными кольцами. – Я вдова… У меня никого нет… Он убил моего лучшего друга… Мой Дэзи!.. – И Шмеман опять заплакала.
– Вы предъявляете гражданский иск?
– Какой иск? За что?
– За собачку… Вы об этом просите в вашем заявлении…
– Ничто не вознаградит меня за потерю!., – трагически произнесла она. – Я не знаю, что там написано…
Остальные свидетели не внесли чего-нибудь нового. Дворник подробно рассказывал, как пропадали собаки на их дворе, как пропала и «остатняя» собачка Дэзи, как он видел Вагнера, приводящего в дом собак…
Один из свидетелей опознал свою собаку среди «жертв» профессора Вагнера. Собака была жива, но она выглядела необычайно утомленной и, приведенная домой, проспала трое суток непробудно.
– Среди бумаг, – сказал судья, когда допрос свидетелей был закончен, – у профессора Вагнера были взяты во время обыска журналы с различными записями, очевидно, о производимых им опытах над животными. Я оглашу некоторые из них.
– Вот, – начал судья, – записи профессора Вагнера об опытах:
«Опытное животное: Диана, сеттер, самка, вес 22 килограмма. Вязкость крови во время бодрствования – 2, 89. Вязкость крови в период истощения бессонницей – 1, 46».
Имеется и ряд таких таблиц:
Обвиняемый профессор Вагнер! Свидетельскими показаниями и оглашенными документами, я полагаю, вполне установлена ваща виновность. Почему же вы не признаете себя виновным? Объясните нам…
– Граждане судьи! Я не отрицаю факта похищения собак, но виновным себя не признал, и вот почему. Всякая кража предполагает корыстную цель. У меня такой цели не было. Вы сами огласили документы, из которых суд мог убедиться, что я преследовал исключительно научные цели. Я веду опыты, имеющие громадное значение для всего человечества. Та польза, которую должны принести эти опыты, несоизмерима с ничтожным вредом, который я причинил.
– Какие же это опыты?
После некоторого колебания профессор Вагнер сказал:
– Я работаю над проблемой усталости и сна. Победить усталость и уничтожить потребность сна – вот какую задачу поставил я себе.
– И вы успешно разрешили ее? Правда ли, что вы сами уже обходитесь без сна?
– Да, правда. Я больше не сплю и могу работать без утомления двадцать четыре часа в сутки.
В публике произошло движение. Послышались удивленные возгласы и перешептывание.
– Отчего же вы не опубликовали ваших достижений?
– Я продолжаю совершенствовать свои методы.
– Но не объясните ли вы, почему вы сочли нужным прибегать к таким странным и незаконным способам добывания собак для ваших опытов? Если опыты представляют ценность, правительство обеспечило бы вас всем необходимым для работы!
Профессор Вагнер замялся.
– Эти опыты слишком смелы. Они могли показаться даже фантастичными. В успех я верил, но на пути лежали неизбежные неудачи. Они могли погубить и дело и мою репутацию прежде, чем я достиг бы положительных результатов. И я решил производить их в тиши своего кабинета, на свой страх и риск. Но у меня было слишком мало личных средств на приобретение собак для опытов. Отказаться же от них, когда задача наполовину была разрешена, я не мог. И я был принужден…
– Красть собак? – с улыбкой добавил судья.
Профессор Вагнер выпрямился и ответил тоном глубокого убеждения в своей правоте:
– Собачий век – каких-нибудь двадцать лет. Стоимость собаки – рубли, много – десятки рублей. Уничтожив же несколько собак, я удлиню жизнь человечества втрое, а вместе с тем утрою и ценность человеческой производительности. Если за это я заслуживаю наказания, судите меня! Мне больше нечего прибавить.
Судьи ушли совещаться. Публика зашумела, как встревоженный улей. Во всех углах образовались кучки спорящих о предстоящем приговоре. Слышались отдельные выкрики:
– Кража остается кражей!
– Но его опыты могут облагодетельствовать человечество!..
– Совсем не спать?.. – говорил какой-то улыбающийся толстяк. – Слуга покорный! Позвольте отказаться от этого благодеяния! Еще Тургенев сказал, что вся наша жизнь – сон, и лучшее в жизни – опять-таки сон!..
– Может быть, он врет?
– Кто? Тургенев?
– Да нет, Вагнер, будто он совсем не спит. Не может человек обойтись без сна!..
– Суд идет!..
При напряженном внимании был выслушан приговор.
Признавая факт кражи установленным, суд присуждал профессора Вагнера к месяцу лишения свободы без строгой изоляции. «Принимая же во внимание прежнюю несудимость обвиняемого и отсутствие корыстных целей, наказание применить условно, установив годовой срок испытания…»
– Слушается дело по иску жилищного товарищества…
Публика хлынула из зала, обсуждая приговор, который, видимо, удовлетворил большинство: формально Вагнер наказан, фактически остался на свободе.
Только некоторые критиковали приговор.
– Значит, можно безнаказанно красть и убивать? – демонстративно громко спрашивала Шмеман, ища глазами поддержки.
– Если нет корысти, то нет и кражи! Вагнеру надо подать кассацию! – говорили другие.
Под перекрестными взглядами доктор Вагнер пробирался по коридору суда. Но он не обращал ни на кого внимания. Его озабочивала мысль: «Откуда же я возьму теперь необходимых для опыта собак?..»
|
|