Главная страница Случайная страница Разделы сайта АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже.
Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал.
Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее. ✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать». Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами! Вестник аварии
Лов шел прекрасно. Подводное око безупречно выполняло свою работу. Иногда экран вдруг мертвел, игра пятен прекращалась – значит, траулер выходил из косяка. Начинались новые поиски, потом экран снова оживал. Опытный капитан быстро определял «контур» косяка и теперь мог вести лов до тех пор, пока трюмы наполнятся до отказа. Траулеры уходили на промысел на долгое время и блуждали по морю месяцами. Теперь же «зрячий» траулер мог выполнить задание за несколько дней. Какая экономия! Люди, забыв об усталости, о резком северном ветре, ловили рыбу, набивая трюмы. Рыбу разделывали и солили здесь же, на траулере, – он был настоящим плавучим заводом. На обратном пути, как ни торопились, Гинзбург упросил капитана сбавить ход, чтобы опустить еще раз телевизор на мелководье и посмотреть дно. Капитан согласился, и телевизор был спущен. Гинзбург, следивший за экраном, вскрикнул и побледнел. – Что такое? – спросил капитан с тревогой. – Мы, кажется, нашли один из наших погибших траулеров, – промолвил Мотя. – Задний ход! Капитан взглянул на экран. Да, там четко виднелась корма траулера, лежавшего вверх дном. Железо обросло мелкими водорослями, словно мхом. Везде виднелись пятиконечные морские звезды, крабы, мелькали рыбы, привлеченные огнем прожектора… Мелькнула надпись «Пик…». – Это «Пикша», – сказал капитан. – Дизельный траулер, он погиб вместе с «Окунем» в шторм под тридцатое декабря 1931 года. Так вот где погибла «Пикша»! А последние сигналы были приняты почти с широты Медведки. – «Пикшу» могло отнести на юг уже опрокинутую, – высказал догадку Гинзбург. – Печальная находка, – вздохнул капитан. Он сам едва не погиб во время той ужасной бури. – Но для тебя, Гинзбург, конечно, и подходящая… Ну, ну, не маши рукой. Ведь мы понимаем друг друга. Мы нашли траулер, и он лежит неглубоко. Эпроновцы поднимут его. На дне Баренцева моря похоронено немало траулеров – и наших, и немецких, и норвежских, и английских. С помощью твоего ока мы разыщем и поднимем их. Известие о найденной «Пикше» разлетелось по траулеру. Моряки вспоминали погибших товарищей, штормы, бури. Но разве вся жизнь не борьба?
И, пропев с непокрытыми головами траурный марш над местом гибели траулера, экипаж бодро взялся за работу. Надо было до возвращения на тралбазу завершить разделку и засол рыбы. Радисты уже передали радостное известие об успешном испытании подводного ока начальнику треста, в Мурманск, а также в Ленинград и Москву. Капитан и Гинзбург получили поздравления. Распогодилось. Правда, по морю еще ходили огромные волны, но ветер угомонился, тучи исчезли, на небе сияла луна. Серебристые отблески лунного света плясали на волнах. Азорес подошел к борту и, покачиваясь в такт пароходу, пристально смотрел в одну точку. – К чему ты присматриваешься? – спросил Гинзбург. – Видишь, блестит, как звездочка, – ответил Азорес, указывая вдаль. – Вижу: луна отражается в волнах. – Нет, не луна, – ответил Азорес. – То блестит бутылка. – Ну и что? – А то, что если она не утонула, значит, ее закупорили. В таких бутылках бывают письма потерпевших аварию, вот что. Надо поймать эту бутылку. Азорес поспешил к капитану. Маковский выслушал его без особого удовольствия. Ловить бутылку, в которой, возможно, ничего и нет, – терять время. С другой стороны, морские традиции обязывают: бутылка должна быть выловлена. И он дал команду. Траулер сбавил ход и остановился. Качка усилилась. Азорес был сильно обрадован новым приключением. Матросы прикидывали, как изловить бутылку. Спускать трал нецелесообразно: ячейки его сети были широкими и бутылка проскочила бы сквозь них. Отыскалась небольшая сеть с мелкими ячейками, ею и поймали бутылку. Азорес не ошибся: бутылка была герметически закупорена резиновой пробкой и в ней виднелась бумага. Бутылку доставили в каюту капитана. Маковский осторожно вынул пробку и достал из бутылки свернутый в трубочку листок. В записке размашисто было написано по-английски:
«На случай гибели парохода „Левиафан“. Прошу доставить эту записку в Аргентину, Буэнос-Айрес, Литл-стрит, 344. Жуану Хургесу. Бласко Хургес».
Далее шел шифрованный текст – сплошные ряды отпечатанных на машинке букв. В самом конце, после шифра, – приписка:
«В письме чрезвычайно важные сведения. Прошу доставить с нарочным. Затраты на проезд будут оплачены на месте. Если отослать с нарочным невозможно, прошу передать по бильдаппарату».
Маковский повертел лист в руках и рассмеялся. – Какой-то чудак, – сказал он. – Думает, что найдутся люди, которые бросят свое дело и поедут за свой счет в Южную Америку, чтобы разыскать адресата и передать ему письмо в надежде на оплату расходов. – А адресат, возможно, уже умер или выбыл в неизвестном направлении, – добавил штурман. – Можно сфотографировать письмо и отослать снимок, – посоветовал Гинзбург. Азорес, до этого слушавший молча, неожиданно сказал: – Для меня совершенно ясно, что Бласко Хургес, погибший вместе со знаменитым «Левиафаном», желал, чтобы его письмо было передано без огласки. Письмо зашифровано не зря, и если этот шифр передать через многие страны телеграфом или бильдом, то, естественно, им заинтересуются тайные полиции и министерства иностранных дел ряда стран. Присяжные шифровальщики утратят сон и аппетит, пока не расшифруют это письмо. Хургес, очевидно, был уверен в сообразительности и благородстве тех, в чьи руки попадет его бутылка. К бильдаппарату он просил прибегнуть лишь в крайнем случае. Последняя воля трагически погибшего человека должна быть выполнена. – А вдруг этот документ заключает в себе оружие против нас, СССР? Что, если Хургес – агент империалистической державы, замышляющей каверзы против нас? – спросил капитан. Все умолкли. – Опасения трезвые. Все возможно, – ответил после размышления Азорес. – Однако маловероятно, чтобы официальные дипкурьеры или шпионы бросали в океан бутылки с зашифрованными документами. Как бы ни был хитро составлен шифр, всегда найдется дотошный расшифровщик. Расшифровали же египетские иероглифы. Правительства всегда располагают возможностью направлять секретные документы с дипломатической почтой. Если бы на пароходе погиб государственный документ, его копии остались бы в министерстве. Вместо погибшего Хургеса был бы послан иной человек, если бы Хургес был дипкурьером; на том бы дело и кончилось. Здесь же что-то иное. Я полагаю, Хургес – кто бы он ни был – работал, как говорится, за свой страх и риск. Возможно, это один из авантюристов, открывших золотые россыпи или что-нибудь в этом роде. В свой смертный час он решил открыть тайну своему родственнику – Жуан Хургес, видимо, его брат, отец или сын. – Азорес окинул взглядом моряков. Все молчали, и он продолжал: – Мой план таков: редакция газеты, в которой я работаю, предложила мне ехать в Южную Америку. Там сейчас происходят интересные события. Я поеду туда и возьму письмо с собой. На всякий случай мы снимем копию. А я, приехав в Буэнос-Айрес, прежде всего осторожно разузнаю, кто такой Хургес. Если он не из нашего лагеря, я… придержу письмо, пока мы не расшифруем его сами и не убедимся, что оно безопасно для нас. – Последняя воля погибшего должна быть выполнена, – с иронией повторил Гинзбург слова Азореса. – Да, если погибший не враг, – спокойно отпарировал Азорес. – Наша этика состоит в том, чтобы стоять на страже интересов своего класса. Так ведь? Одним словом, я еду разыскивать Хургеса. Вы согласны со мной, товарищи? – Такой вопрос мы не можем решить сами, – осторожно сказал капитан. – Разумеется, – подтвердил Азорес. – Я буду в Москве и условлюсь. Но не слишком ли мы мелочны?.. Ведь Хургес, бросая бутылку в море, знал, что она может быть занесена течением Гольфстрима и к северным берегам Франции, и к западным берегам Англии, и к берегам Норвегии, даже к Новой Земле и Земле Франца Иосифа, где Гольфстрим, между прочим, уходит на большую глубину. Хургес, если он не дурак (а он, кажется, был не дурак), знал, что его бутылка может оказаться и в капиталистической стране, и в Советском Союзе. Он знал, конечно, что его шифром будут интересоваться. Однако он был уверен, очевидно, что без ключа его шифр не будет расшифрован. Поэтому и просил в крайнем случае передать по бильду. Наконец, бутылка могла затеряться в океане. Чистая случайность, что нашли ее мы, а не норвежцы или немцы. Она могла попасть в руки фашистов… – В конце концов, не слишком ли большое значение придаем мы всему этому? – спросил Гинзбург. – То, что составляет огромную важность для Хургесов, – для нас, да и для всех других, возможно, не стоит выеденного яйца… Корреспондент аккуратно свернул письмо и спрятал его в карман. – Во всяком случае, возвратившись из Аргентины, а может быть и раньше, я уведомлю вас о своих успехах. Сфотографировать письмо мы еще успеем. Траулер сильно качало, поднялся ветер. Капитан перешел в рубку и принял команду.
|