💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Как не зациклиться на ляпсусе

Один из самых больших конфузов случился со мной, когда я в Майами вел на телевидении рекламную кампанию хлеба фирмы «Братья Плейджер», лозунг которой был: «Братья Плейджер – лучший хлеб».

Планируя эту кампанию, рекламодатель и его агентство решили, что я должен читать рекламу в прямом эфире во время вечернего выпуска новостей на трех телестанциях. На первой станции я прочел текст рекламы, а затем произнес ударную концовку: «Братья Хлейджер – лучший плеб».

Вы, наверное, решите, что это само по себе печально, и так оно и было. Но я повторил то же самое и на второй станции.

А потом на третьей.

Я усугубил свою первоначальную ошибку из-за страха повторить ее, поэтому-то я ее и повторил. Вот почему, совершив ляпсус, необходимо встряхнуться и продолжать говорить, не беспокоясь о том, что вы только что сказали или совершили, и не боясь, что вы можете это повторить. Если вы начнете бояться этого, вы обязательно повторите ошибку. Именно это я и называю зацикливанием.

У Джорджа Бернса была привычка вводить в такое состояние знакомых. Его излюбленной мишенью для таких проделок был Джек Бенни, старый друг детства с тех пор, как они были мальчишками в нью-йоркском Истсайде. Каждый раз, когда Бернс входил в комнату, даже ничего не говоря и не делая, Бенни начинал хохотать. Бернс, разумеется, знал это, и ему это очень нравилось. И он был не прочь так зациклить Джека, чтобы он совершил именно тот ляпсус, от которого его предостерегал Джордж.

Как рассказывал мне Берне, как-то раз его с Бенни пригласили на воскресный ужин к Жанетте Макдональд, знаменитой певице, которая вместе с Нельсоном Эдди составляла самый популярный дуэт в Америке тридцатых и сороковых годов. Бернс начал с Бенни разговор, который всегда начинал с теми, кого считал многообещающим объектом для своих розыгрышей, а самым многообещающим всегда был Бенни:

– Джек, в воскресенье ты идешь на ужин к Жанетте Мак-дональд?

– Да, конечно. Меня туда всегда приглашают.

– Что ж, тогда ты знаешь, что после ужина Жанетта обычно исполняет несколько песен.

– Знаю. Я хожу к ней не первый год. И тут Бернс его предупреждает:

– Только ты там не смейся.

– А почему я должен смеяться?

– Не смейся.

Приходит воскресенье, Берне звонит Бенни, чтобы сказать, что он его подвезет. А потом добавляет: «Помни – только не смейся»

И как только Жанетта Макдональд встает, чтобы спеть первую песню, Бенни валится со стула от смеха, а между тем Берне сидит как ни в чем не бывало, и на его лице играет легкая улыбка. Недаром, когда Бенни играл свою комическую репризу в Лас-Вегасе, этот проказник сидел в первом ряду и читал газету.

Я рассказываю эти истории не просто так, а чтобы показать, что может случиться, если вы позволите беспокойству укорениться у себя в мозгу. Только вы начнете думать об этом, оно обязательно и случится. Нужно усилием воли заставить себя забыть о возможной неприятности. Для этого требуется сосредоточиться, сделать над собой усилие и обладать некоторой решимостью, и это вполне преодолимо.

Не все оплошности являются ляпсусами в обычном смысле этого слова, и не все их можно предотвратить. Для примера посмотрим футбольный матч команды Miami Dolphins.

Мы находимся в Буффало. Время действия – конец шестидесятых. Я комментатор радиостанции клуба Miami Dolphins и работаю на пару с нашим постоянным репортером Джо Крогеном. Перед самым вбрасыванием начинается страшная вьюга – именно так, вьюга, и ветер уносит все наши бумаги: рекламу, протоколы матча, турнирные таблицы – абсолютно все улетает за пределы стадиона.

И вот вбрасывание. Мы с Джо знали, что Dolphins – это вбрасывающая команда, потому что, несмотря на снег, могли узнать игрока своей команды. Однако мы не могли узнать ни одного из игроков соперничающей с нами команды, из-за вьюги мы не могли увидеть их номеров, линии разметки на поле сразу же занесло снегом, и мы оказались в незавидном положении – не в силах ни рассмотреть что-нибудь сквозь снежную мглу, ни разобраться, что творится на площадке. Что же нам было делать? Мы решили рассказать своим слушателям в разомлевшем под ласковым солнышком Майами, что здесь происходит, – в конце концов, для этого и существуют прямые репортажи.

Описав суровые условия, царящие на берегах озера Эри неподалеку от Ниагарского водопада, мы начали свой репортаж. Хотя он и не вошел в учебники, его тем не менее вполне можно считать единственным в своем роде:

«Кто-то бежит с мячом… кто-то отступает и делает пас… кто-то ловит мяч… кто-то на него налетает… Он падает. Нет, он встал! Не могу сказать, кто это…»

Рассказывая обо всем этом, мы по-прежнему не имели перед собой протоколы матча. Это не просто протоколы, а диаграммы, на которых указано положение каждого игрока на поле – как защитников, так и нападающих обеих команд, их имена и номера. Спортивные комментаторы прибегают к их помощи даже при великолепной видимости. В обстоятельствах, в которых мы оказались, нам очень не хватало этих списков, но они были в самом буквальном смысле унесены ветром.

По логике вещей нужно было сделать очевидное – позвонить своим помощникам, чтобы они принесли другие протоколы. Но мы сидели на крыше стадиона, а они были на земле. Да и лифт из-за мороза перестал ходить.

Мы с Джо прокомментировали таким образом всю первую четверть матча. Погода за это время не стала лучше, но лифт удалось починить. В начале второго периода он заработал, и нас выручили – привезли новые протоколы матча. Видимость от этого не улучшилась, но по крайней мере мы могли строить обоснованные догадки.

В том, что началась вьюга, не было нашей вины. Нас подвело то, что было нам неподконтрольно. Однако вместо того, чтобы удариться в панику и наделать ляпсусов уже по собственной вине, мы откровенно рассказали слушателям о том, что происходит, и о том, что главный «ляпсус» дня – сама вьюга – дело рук Санта-Клауса, а не наших.

Во время другого матча Dolphins, вскоре после того, как их тренером стал Дон Шула, получил травму защитник Ларри Шонка. После игры я прошел в раздевалку, чтобы, как обычно, взять интервью у игроков. Я заметил Шонку в медпункте, и он взмахом руки пригласил меня зайти.

У Шулы было строгое правило – в медпункте никаких интервью. Однако мне об этом не было известно. И вот я беру у Шонки интервью, оно идет в прямой эфир, и тут Шула обнаруживает нас и мой микрофон и через дверь в другом конце комнаты рявкает во весь голос:

– Какого… вы тут оба делаете? А Шонка отвечает:

– Как, по-твоему, с кем он говорит – с тобой или со мной?

После этого Шула выкинул меня из комнаты, и мне пришлось вспомнить прием, который радиожурналисты приберегают на крайний случай, и сказать:

– Теперь мы возвращаемся в студию. Позднее на вечеринке Дон меня спросил:

– Мы что – были тогда в эфире?

Когда я сказал, что да, он пришел в ужас от того, что болельщики Dolphins услышали, какой он грубиян. Я сказал: «Не волнуйся, Дон, я тебя не назвал». Но мы оба отлично знали: называть его не было необходимости. Голос Шулы и без того знал весь Майами.

Более серьезный ляпсус произошел со мной, когда я комментировал телепередачу матча Dolphins. В перерыве между таймами я сказал телезрителям, что они смотрят матч команд Baltimore Colts Drug и Bugle Corps.