Трамвай „Желание“», пьеса

Портрет художника в юности», роман

(Джеймс Джойс, 1914)

Джойс связывает своего героя Стивена Дедала с героем мифов Дедалом, который изготовил крылья, чтобы сбежать от царя Миноса. Эта связь сразу придает герою некую легкость и подсказывает, что он творческая личность, стремящаяся к свободе. Далее Джойс усложняет образ, прибегая к технике двух противоположных символов: он делает символами Стивена сына легендарного Дедала, Икара, который подлетел слишком близко к Солнцу (символ дерзости) и погиб, а также Лабиринт, творение Дедала, в котором Стивен теряется.

Крестный отец», фильм

(литературная основа Марио Пьюзо, сценарий Марио Пьюзо и Фрэнсиса Форда Копполы, 1972)

Марио Пьюзо также связывает своего героя с богом, но подчеркивает совсем не тот аспект «божественности», который мы наблюдаем у Джойса. Майкл Корлеоне — это бог-отец, правящий миром и устанавливающий справедливость. Но это мстительный бог. Это человек-бог, облеченный властью, какой не обладает ни один смертный. Пьюзо привязывает к своему герою противопоставленные друг другу символы, ассоциируя бога с дьяволом. Уравнивание противоположностей — сакрального и профанного — ключ к пониманию главного героя и его истории.

Филадельфийская история», фильм

(пьеса Филипа Барри, сценарий Дональда Огдена Стюарта, 1940)

Автор литературной основы фильма Филип Барри не только делает образ героини Трейси Лорд образцом аристократичности, но и связывает его с идеей божества. Для этого он, помимо «божественно» звучащей фамилии, использует сравнения Трейси с бронзовой богиней, вкладывая их в уста ее отца и бывшего мужа. Такой символизм одновременно поднимает и умаляет героиню. Интрига сюжета сводится к тому, проявит ли героиня худшие аспекты божественной природы: заносчивость, высокомерие, безжалостность, жестокость — или лучшие: великодушие, которое позволит ей, как ни странно, стать человечной и доброй.

Приведем еще несколько примеров героев, сравниваемых с богами.

«Матрица» (Нео = Христос)

«Хладнокровный Люк» (Люк = Христос)

«Повесть о двух городах» (Сидней Картон = Христос)

Трамвай „Желание“», пьеса

(Теннесси Уильямс, 1947)

Теннесси Уильямс сравнивает своих героев с животными, тем самым принижая их, но и укореняя в биологически мотивированном поведении. Стэнли — свинья, бык, обезьяна, пес и волк. Этот символизм подчеркивает его основные черты: жадность, жестокость и грубую силу. Бланш уподобляется бабочке и птице, хрупкой и испуганной. В разных вариациях автор повторяет эти образы на всем протяжении пьесы.

В конце волк съедает птицу.

«Бэтмен», «Человек-паук», «Тарзан», «Крокодил Данди»

Комиксы — это современные мифы. Неудивительно, что герои здесь превращаются в животных в самом начале истории. Это самый очевидный способ создания символов. У Бэтмена, Человека-паука и даже Тарзана связь с животным миром видна сразу: в имени, облике и одежде. У этих героев не просто есть черты, роднящие их с царством зверей, как у Стэнли Ковальски. Это люди-звери. Герои принципиально двойной природы. Наполовину человеческой, наполовину звериной. Удручающее состояние «естественных нравов» человеческого общества заставляет их превращаться в животных, чтобы, используя уникальные сверхчеловеческие способности, бороться за справедливость.

Но расплатой за это становится внутренняя раздвоенность, с которой ничего нельзя поделать, и непреодолимое отчуждение близких.

Сравнение персонажа с животным обычно импонирует публике, потому что это возможность сделать героя своеобразным «великаном». Уметь скакать по деревьям (как Тарзан), перелетать с крыши на крышу (Человек- паук), властвовать над царством животных (Данди Крокодил) — все эти мечты прочно укоренены в сознании человека.

Другие примеры сюжетов, где животные служат символами героев: «Танцы с волками», «Дракула», «Человек-волк» и «Молчание ягнят».

Другой легкий способ создания персонажа с символом — ассоциация с машиной. Герой-механизм или человек-робот обычно обладает силой машины, то есть сверхчеловеческой, но в то же время он — человек, не способный ни чувствовать, ни сострадать. Такой символизм используется по большей части в историях ужасов и в научной фантастике, где нарочитые символы входят в жанровый канон и вполне приемлемы. Мастера повествовательного искусства, повторяя такой символ по мере развития действия, не добавляют новых деталей, как это делается обычно с другими символами. Они его переворачивают. К концу истории человек-машина оказывается самым человечным из всех героев, а вот персонажи-люди показывают себя подобиями животных или автоматов.