Глава 17. Утром я снова проснулась с головной болью

Утром я снова проснулась с головной болью. Всю ночь меня мучили кошмары в образе Ворошилова, но с толстой свиной харей, обросшей бурой шерстью, и с длинными, как у слона, бивнями. Эта тварь преследовала меня, хватала мерзкими лапами, я отбивалась, кричала, а он смотрел на меня своими по‑ кошачьи желтыми глазами, с узкими, как лезвие, зрачками, и даже во сне я знала, что это дьявол. То самое воплощение зла, которое тайно живет во мне, и только во сне выплескивается наружу.

Но я сопротивлялась. Я дралась не на жизнь, а на смерть. Я сражалась на саблях, и лупила его граблями. Я наносила ему удары кулаком, и даже ногами. Он стоял у меня на пути, и я разгоняла машину. От удара он взлетал под небеса, и смачно шлепался на асфальт….Итак всю ночь, без перерыва.Поэтому неудивительно, что утром я чувствовала себя неважно.

Я понимала, что сегодня мне предстоит не менее трудный день. Требовалось забрать «Ниссан» из ремонта, навестить Людмилу и побывать в «Золотой Антилопе». Я приняла душ, и спустилась в кухню. Вот уже несколько дней, как я перестала бегать по утрам, и решила с завтрашнего дня не отступать от традиций. Но сегодня я чувствовала себя больной и разбитой. Вчерашние происшествия основательно выбили меня из колеи. Я задумчиво постояла возле холодильника. Есть не хотелось, но я заставила себя выпить стакан сока, и только затем взялась за сигарету. Я сидела возле окна и курила. А мысли крутились вокруг Клима. Похоже, в моей жизни появилось еще большее беспокойство, чем Сережина деваха и ее ребенок.

Я старалась не думать о Суворове, где он, с кем, чем занимается, и попыталась переключиться на сегодняшние проблемы. Я еще не придумала, как объясню свое появление в «Золотой Антилопе», и каким образом получу сведения об этой Марине. Но я чувствовала, что все образуется должным образом. По крайней мере, прежде мне удавалось собирать нужную информацию без проблем, Правда, кое‑ какие навыки я утратила, и по этой причине поимела вчера кучу неприятностей.

На крыльце Римминой половины появилась Тамара и направилась к моему крыльцу. Я открыла ей дверь.

— Хочу немного прибраться, — сообщила домработница и прошла в комнаты. Вскоре в гостиной тихо загудел пылесос и заработал телевизор. Тамара умело совмещала уборку с просмотром бразильских сериалов.

Я подумала, и выпила еще один стакан соку, и выкурила вторую сигарету. Тут я вспомнила про дочь и позвонила Римме. В отличие от меня она чувствовала себя прекрасно. И не удивительно. Оказывается, доктор уже приехал, и они пили чай на веранде.

— Подходи, подходи к нам, — заторопила меня Римма, — Тамара таких чудных шанег напекла.

— Про шаньги — молчок! Я от вчерашних пирогов отойти не могу, — остудила я Риммин пыл. — Скажи лучше, дети уехали на рыбалку?

— Уехали, — засмеялась Римма, — с утра укатили и Редбоя забрали. Проспали немного, вместо пяти в семь поднялись, но уже час как отвалили. Обещали после обеда вернуться.

Я взглянула на часы и удивилась оперативности доктора Ромашова. Девятый час утра, а он уже здесь. Право слово, стоит задуматься, уж не лишусь ли я в ближайшее время своей лучшей подруги? И все‑ таки тайная гнусная мыслишка не давала мне покоя. А будь Римма не известной писательницей, а простой учительницей или бухгалтером, был бы доктор также заботлив и внимателен, являлся бы ни свет, ни заря, и покидал бы дом за полночь? И должна была признать, что вряд ли. Хотя бывают исключения. И мне хотелось, чтобы Римма попала в их число только потому, что она и вправду уникальная женщина.

— Не буду вам мешать, — сказала я в трубку. — Я знаю, к тебе зайдешь, так долго не выберешься. Я сейчас уеду по делам, до обеда, думаю, управлюсь.

— Знаешь, я ему все рассказала, про палец, я имею в виду, — прошептала в трубку Римма. — Володя очень обрадовался. Сегодня он снова сделает мне массаж, а потом мы поедем с ним на озеро… Да, еще он сказал, что Клим куда‑ то исчез. Не звонил, не появлялся. Не могла же я ему сказать, что он на тебя обиделся…

— Обиделся! — фыркнула я сердито. — Он на меня обиделся! Его пристрелить мало, а он обиделся!

— Ладно, не злись, — мягко сказала Римма. — Всякое в жизни бывает…

Она хотела сказать еще что‑ то, но резкий автомобильный сигнал прервал наш разговор.

Я выглянула в окно. Кто бы это мог быть? Явно не Клим… Ворошилов бы не церемонился, просто прошел бы к Римме, не привлекая к себе внимания. Не думаю, что при свете дня он явился бы вновь выяснять со мной отношения. Да еще в такую рань.

Из гостиной показалась Тамара, и в этом момент опять просигналил автомобиль.

— Пойти встретить? — спросила Тамара. — Какой‑ то гость нерешительный?

— Сама выйду, посмотрю, — сказала я и вышла из дома.

Но не прошла я и десятка шагов, как калитка распахнулась, и в ее проеме возник, кто бы вы думали, Поросячье Рыло собственной персоной. На этот раз он был одет в строгий костюм и светлую рубашку с галстуком, а в руках держал огромный букет гладиолусов. Ни дать, ни взять примерный ученик пришел поздравить свою любимую учительницу. Я быстро оглянулась по сторонам. Как нарочно на глаза попалась только газонокосилка. Но мне ее не поднять, чтобы метнуть в наглую рожу. Одна надежда была на то, что Римма и Владимир уже заметили его, и не позволят ничего дурного со стороны этой образины.

Завидев меня, Милехин расплылся в улыбке и раскинул руки, словно собрался заключить меня в объятия. Сейчас он не походил на то разъяренное существо, исторгавшее угрозы на мою и Суворова головы. Сейчас он просто светился от счастья и добродушия.

— Анечка (подлец уже знал мое имя)! Дорогая! Приветствую вас с низкими поклонами и тысячами извинений!

Он вдруг и, правда, бухнулся на колено, и склонил голову. Но пузо ему помешало совершить более низкий поклон. Лицо Милехина побагровело от натуги, и он с трудом, но все‑ таки произнес, протягивая мне букет:

— Простите за ради Христа. Не узнал!

Я стояла, как истукан, ничего не понимая, А Милехин продолжал держать букет на весу и умильно улыбался.

— Анечка! Голубушка! Примите цветы, и просто умоляю, простите меня!

— Какая я вам Анечка? — Я, наконец, пришла в себя. — Какие извинения? Какие цветы? Чего вы себя позволяете? Приедет муж, я ему все расскажу, как вы преследуете меня! — Я выхватила у него гладиолусы и отшвырнула их в сторону. — Проваливайте отсюда! Скажите спасибо, что я не заявила в милицию.

Из‑ за спины бандита внезапно, словно белые грибы после дождя, выросли два крепких парня с мощными шеями и бицепсами. Они подхватили хозяина под руки и поставили на ноги. Один заботливо поправил ему галстук, второй отряхнул брюки.

Я думала, что следом они займутся мной, и приготовилась заорать благим матом. Я уже заметила лицо Риммы в одном из окон…

Но Милехин, продолжая елейно улыбаться, двинулся ко мне, а парни остались стоять поодаль.

— Анечка, дорогая, — «положенец» молитвенно сложил руки и умильно посмотрел на меня. — Ошибочка вышла. Не за ту приняли. Кто ж знал, что вы супруга Сергея Николаевича?

— Прекратите называть меня Анечкой и дорогой! Кто вам позволил сюда заявиться? Вы вломились в калитку со своими мордоворотами, — я кивнула на его молчаливую стражу, — и устроили тут представление! Мне не требуются ваши извинения! Пожалуйста, избавьте меня от своего присутствия!

— Хорошо, хорошо, мы уедем! — покорно закивал головой Милехин. — Но не держите на меня зла, я вас умоляю. Вы такая красивая, просто очаровательная женщина! Увидел, и сердце чуть не остановилось!

— Ищите себе женщин в других местах, желательно, не столь отдаленных!

Я подобрала цветы и сунула их в руки Милехина.

— Я обещаю про все забыть, в случае, если вы немедленно уберетесь! Я считаю до трех! Раз…

— Колька! Денис! Падайте на колени, — завопил вдруг Милехин, обращаясь к охранникам, — Просите у дамы прощение.

Парни беспрекословно рухнули на колени и склонили бритые головы. А неожиданный визитер пояснил:

— Это они по глупости за вами погнались! Молодые, еще желторотые!

— Желторотые? — Меня даже затрясло от ярости. — Они же меня чуть не угробили! Чуть на тот свет не отправили!

— Тихо, тихо! — Милехин выставил перед собой ладонь! — Не надо кричать! А то вон соседка какая симпатичная прибежала, подумает невесть что!

Я бросила взгляд в сторону. Так и есть! Раиса тут как тут на пару со своей гнусной Тимочкой. Ишь, прискакала, на бесплатное представление захотелось поглазеть!

— Я вас прошу, — сказала я сквозь зубы, снова обернувшись к Милехину, — немедленно прекращайте этот балаган. Я прощу вас и вашу банду, но сделайте так, чтобы я больше никогда не видела ни вас, ни ваших прислужников. Я даже цветы приму на память о нашей встрече, только уезжайте скорее!

— Все! Понятно! — Милехин расплылся в улыбке. — Конфликт исчерпан, разошлись по понятиям. Если понадобится помощь, не стесняйтесь, обращайтесь!

Я посмотрела на него, и он, видно, прочитал по глазам, что я, конкретно, о нем думаю. А думала я, что он мерзкий бандюган, который со своим свиным рылом пытается протиснуться в калашный ряд.

Маленькие глазки на мгновение сузились, но я не собиралась с ним церемониться.

— Послушайте, Милехин, — сказала я, стараясь всем своим видом и тоном показать, насколько я презираю подобное отребье, — не знаю, по какой причине вы здесь появились. Конечно, мне польстило, что главный городской гангстер чуть не облобызал мне ручку, а его птенцы стояли передо мной на коленях, Похвально, если вы поняли, что совершили глупость. И меня радует, что вы в этой глупости покаялись. Но не смейте предлагать мне свои услуги! В вышибалах и киллерах я не нуждаюсь!

Со стороны забора раздались аплодисменты. И когда я посмотрела в сторону Раисы, она прокричала:

— Браво, Анюта! Поддай жару этим чудилам!

А Тимочка звонко тявкнула.

Такой поддержки я от Раисы не ожидала, и поняла, что это неспроста. А Милехин неожиданно побагровел и визгливо выкрикнул:

— Заткнись, сука! Хуже будет!

Я не успела удивиться столь быстрому превращению «симпатичной соседки» в суку, а Милехин вдруг развернулся и быстро, насколько ему позволяли кривые ноги, направился в сторону ворот. Парни поднялись с колен и, смерив Раису мрачным взглядом, чуть ли ни бегом нагнали своего шефа. Эта троица даже не соизволила со мной попрощаться. Но я не слишком огорчилась, и только тут поняла, что Милехин унес букет с собой. Стукнула калитка, заработал мотор автомобиля, и через пару мгновений бандит со своей свитой отчалил в только ему известном направлении.

Я подошла к забору.

Раиса радостно захихикала и поцеловала Тимочку в мохнатую морду. Затем шлепнула ее по заду и опустила на землю. И собака тут же юркнула в щель между досками забора и оказалась на моей стороне. Я проследила за ней взглядом. Тимочка вовсю резвилась на газоне, а потом нырнула в самую гущу моих петуний, Я отвернулась, менее всего мне хотелось сейчас скандалить. Все‑ таки Раиса, вольно или невольно, но спасла меня от присутствия Милехина и его гнусной братвы.

— Чему радуешься? — мрачно спросила я. — Ты знаешь, кого чудилой обозвала?

— Так это ж Толька Милеха, — Раиса явно удивилась моему невежеству. — Я в одной школе с ним училась, только в разных классах. Тогда они с моим братцем кукнаром (сноска: кустарный наркотик из мака) промышляли, да фарцевали по мелкому. Он, видно, меня не узнал сначала. А потом ж… в горсть и слинял. Милеха давно меня боится, — с довольным видом поведала Раиса и перегнулась ко мне через забор, — я еще в школе на картах три раза тюрьму ему нагадала, и все сбылось. Так он теперь от меня, как черт от ладана, бегает. Лет десять уже не виделись. — Она подхватила на руки Тимочку, которая вернулась с прогулки в мои цветники, и подмигнула мне. — Ты ему здорово врезала! Молодец! Но, честно, скажу, первый раз вижу, чтобы Милеха на поклон к бабе ездил. Или ты его сильно зацепила, или твоего Сергея шибко уважает.

— Скорее второе, шибко Сергея уважает, — ответила я сердито, потому что до сих пор не пришла в себя.

Раиса снова мне подмигнула и хитро прищурилась.

— Или пойти, снова на Тольку карты бросить? Сдается мне, давно он тюремных щец не хлебал.

— Родина скажет тебе спасибо! — улыбнулась я соседке и даже потрепала Тимочку за мохнатый загривок.

В этот момент распахнулось окно. В нем показалась Римма.

— Аня, кто это? Чего ему нужно?

— Это Милехин! Местный бандитский бонза! То самое Поросячье Рыло, о котором я тебе рассказывала. Приезжал пардону просить за вчерашнее поведение. Вон Раиса говорит, — кивнула я на соседку, — никогда он женщинам не кланялся. А тут на коленях ползал. Знаешь, мне это польстило!

— Ползал, ползал, — подтвердила Раиса. — Видно, кто‑ то припугнул его здорово. Но он с самим губернатором в бане моется, и с прокурором водку пьет. Выходит, Анюта, он тебя больше губернатора и прокурора уважает.

Я посмотрела на Раису, затем на Римму и расхохоталась. Выходка соседки, заставившей Милехина спешно ретироваться, а затем выпад против губернатора и прокурора, не только рассмешили, но и вылечили меня от головной боли.

На этот раз я отправилась к Людмиле без предупреждения. Кафе уже открылось, но Людмиле на месте не оказалась. Я прошла в кабинет директора, жгучего брюнета цыганской внешности и темперамента. Он был не в духе, при мне накричал на официантку, и хотя знал, кто я такая, не раз видел меня вместе с хозяйкой, со мной разговаривал не слишком любезно.

— Эдик, — сказала я ему, — я пришла к вам не на работу наниматься, меня интересует, как скоро я смогу увидеть Людмилу Федоровну.

— Откуда я знаю, — огрызнулся Эдик, — Уехала и уехала. Может, в банк, может, в налоговую, а, может, по своим личным делам. Мне она не докладывается.

— Насколько я знаю, — перебила я его, — как раз докладывается.

— А вот на этот раз не доложилась, — вспылил Эдик. Он был наполовину румын, наполовину молдаванин, и закипал мгновенно. Я все время удивлялась, как два столь бурных темперамента, Людмилин и Эдика, уживались на столь непредсказуемой и неблагодарной почве, как общественное питание.

— Хорошо, передайте, что я заезжала, и пусть перезвонит мне на сотовый, — я решила не спорить. Сама виновата, что не предупредила о своем приезде. У Людмилы весь день расписан по минутам. Она вертится, как белка в колесе, и всегда просит ей звонить заранее, чтобы мой визит не оказался напрасным.

— Передам, — буркнул Эдик, и тут же заорал на вошедшего в кабинет администратора:

— Почему вино до сих пор не завезли? Склады с восьми открываются, а ты…

Чем закончились разборки с администратором, я так и не узнала, потому что вышла из кабинета.

Небо затянуло серой дымкой, было душно, как перед грозой. Я быстро пересекла площадку с выносными столиками, и прошла к стоянке, где оставила свой «Рено». Все это время меня не покидало странное чувство, что за мной наблюдают. Вокруг не было ни души, разве что подросток на роликовых конька прокатился мимо, да парочка молодых мамаш с детскими колясками прогуливались в тени деревьев, но я постоянно озиралась по сторонам и вздрагивала от любого шума. Вероятно, это было следствием нервных нагрузок, которые навались на меня в последние дни, раньше я никогда не страдала манией преследования. Но сейчас мне было не по себе, и хотя я отдавала себе полный отчет в своих поступках, расстояние до машины преодолела почти бегом.

На стоянке тоже все было тихо и мирно. Мерзких мужиков в красных иномарках не наблюдалось. И все же я слишком поспешно нырнула в машину и тут же выругала себя:

— Чего ты трясешься? Милехин тебе не угрожает, бежевый «Москвич» уже на помойке…

Тут я подумала, что следует самой заехать в милицию и переговорить со следователем, Но что я им расскажу? О том, как выслеживала собственного мужа и любовницу? Не хватало Сережу втянуть в разборки! Не дай бог пронюхает пресса, и поползут, как змеи, слухи, что у него есть любовница, а жена гоняется за ними по ночам, как сумасшедшая.

Впрочем, следователь так и так меня вызовет, и лучше, если сделает это чуть позже, когда я немного приду в себя, и что‑ то выясню по поводу этой девицы.

Я повернула ключ зажигания, мягко заурчал мотор. И я выглянула из машины, чтобы удостовериться, что сзади меня никто не подпирает. И тотчас увидела голубую «Ниву» Людмилы. Не долго думая, я выскочила из машины и замахала руками, стараясь привлечь внимание подруги. Но «Нива», которая уже заняла место на стоянке, вдруг резко подала назад, и, фыркнув газом, резво умчалась в том же направлении, откуда только что появилась. Я в недоумении проводила ее взглядом. Что случилось? Моя машина находилась едва ли в двадцати метрах от нее… И Людмила просто не могла меня не заметить. Я достала из сумочки сотовый телефон и набрала ее номер, но телефон был отключен, и я с досадой затолкала его в сумку. Если она не желает со мной встречаться, то и не надо. Как‑ нибудь обойдусь без ее советов.

По дороге я попыталась пару раз набрать номер Людмилы, но телефон по‑ прежнему не отвечал, и я разозлилась. Бог с ней с подругой, конечно, свои дела ей важнее, но могла бы все‑ таки откликнуться и хотя бы извиниться, или объяснить, почему сбежала при виде меня. Это действительно смахивало на бегство. Ведь я видела, что «Нива» почти припарковалась, а потом водителем резко ударил по газам и быстро смылся со стоянки, словно подозревал, что я брошусь за ним в погоню. Я говорю водитель, потому что я успела разглядеть в машине двух человек. Обычно Людмила никому не доверяла свою машину. Выходит, она была не одна? Возможно, с новым кавалером? Но что здесь такого, отбивать у нее любовников я не собираюсь, и она это прекрасно знает. Но что тогда могло ее напугать? Мое появление или кто‑ то другой?

Так я размышляла, направляясь в центральную часть города, до которого было чуть больше километра. По дороге я то и дело бросала взгляды по сторонам, в надежде обнаружить Людкину «Ниву». Она была непередаваемо бирюзового цвета, и Людмила, смеясь, называла ее «Голубой Луной». «Нивы» попадались частенько, но не того цвета, который был мне нужен, и я решила оставить бесполезную затею, а с Людмилой разобраться позже, когда улажу остальные дела.

Турфирма «Золотая Антилопа», судя по адресу, располагалась в самом центре, вблизи огромного Троицкого собора, и я добралась туда без помех. Но саму фирму пришлось поискать. Она располагалась в глубине квартала, но на въезде висел запрещающий знак, и потребовалось объезжать вкруговую, чтобы найти, где припарковать машину.

И все же я добиралась до здания проходными дворами, мимо мусорных контейнеров, в которых рылись мрачные личности в лохмотьях, а на детской площадке человек пять молодых людей с опухшими лицами распивали пиво и общались исключительно на мате и блатном жаргоне.

Стараясь не смотреть по сторонам, я быстро миновала бомжей и веселую компанию парней, радуясь, что на этот раз оделась попроще, и сумочку захватила небольшую. Она умещалась под мышкой, и не могла привлечь внимание грабителей.

Но когда я достигла здания, то удивлению моему не было границ. Турфирма располагалась в двухэтажном каменном, наверно, еще дореволюционной постройки особняке. Маленькие окна с резными облупившимися наличниками были затянуты решетками и толстым слоем пыли. В подъезде воняло отбросами и кошками. Еще снаружи я заметила несколько вывесок. Помимо турфирмы здесь располагалась проектная контора, филиал издательства с более чем странным для такой организации названием «Бонус», и еще несколько фирмочек, названия которых абсолютно ничего мне не говорили.

Я поднялась на второй этаж, потому что проектная контора находилась на первом этаже. И хотя вывески на дверях не имела, но они были приоткрыты, и я увидела большую комнату с кульманами, за которыми сидели разного возраста женщины и что‑ то усердно чертили. На лестничную площадку второго этажа выходили несколько металлических дверей, и ни на одной из них не было вывески иди хотя бы таблички с названием фирмы, только глазки и возле каждой кнопка звонка.

«Да, баррикады! — подумала я. — Интересно, по какой причине Сережа выбрал именно эту турфирму?» Я знала в городе несколько крупных туристических компаний. Они находились в великолепных зданиях, их реклама располагалась во всех газетах и на рекламных щитах по городу. А мой Сережа вдруг вздумал связаться с какой‑ то шарашкиной конторой. И, сколько я помню, уже три года мы пользуемся ее услугами. Впрочем, претензий я к ним не имела, мы побывали и в Турции, и на Красном море, сейчас собирались в Грецию, и было грех жаловаться на обслуживание и программу, с этим проблем не возникало. И мне было бы все равно, в какой компании Сережа покупает путевки, если бы не эта девица. Неужели все дело в ней? И не здесь ли, в этом вонючем гадючнике они впервые встретились?

Да‑ а! Я обвела взглядом лестничную площадку. Весьма далекое от романтики место! И, не долго думая, нажала кнопку звонка первой от меня двери.

Она распахнулась сразу, словно меня давно здесь поджидали. Встретил меня высокий парень лет тридцати в черной рубахе и брюках. На плече у него висела расстегнутая кобура, из которой виднелась пистолетная рукоятка. Второй парень, одетый более легкомысленно в голубые джинсы и футболку стоял на входе в другую комнату. Оба молча уставились на меня.

— Мне нужна турфирма «Золотая Антилопа», — сказала я. — Вывески на дверях нет, поэтому я позвонила вам. Не могли бы вы…

— Правильно позвонили, — перебил меня парень с кобурой. — Что вы хотели?

— Я ищу Марину, мой муж покупал здесь путевки в Грецию, и мне бы хотелось кое‑ что уточнить.

— Марину? — переспросил он. — Но здесь одна Марина. И она не занимается путевками.

— Странно, — удивилась я, — но мой муж велел мне обратиться именно к Марине. Я могу ее видеть или поговорить с кем‑ то из начальства.

— Леша, — обратился парень в черном к тому, что в джинсах, — проводи гражданку.

Мне не понравилось, что меня назвали «гражданкой», но еще больше мне не понравились взгляды, которыми парни обменялись. Мне бы отказаться от встречи и уйти, но я покорно поплелась за своим провожатым. Мы вошли в большую комнату с несколькими столами. И я увидела еще троих парней, которые вынимали из шкафов какие‑ то папки и раскладывали их стопками на столах. Такие же стопки виднелись на полу и на подоконниках. Некоторые шкафы уже стояли с пустыми полками и с распахнутыми настежь дверцами. Сейф тоже был раскрыт и зиял пустотой, а возле единственного компьютера сидела с растерянным видом молодая женщина и что‑ то объясняла средних лет мужчине с кожаной папкой в руках.

Сначала я подумала, что фирма переезжает и срочно пакует вещи, но тут заметила еще двух молоденьких сотрудниц, которые сидели на стульях в противоположных углах комнаты, и рядом с одной из них милиционера с автоматом. Девушки были бледными и испуганными, и я, наконец, поняла, что здесь происходит. Обыск, конечно же, обыск, и встретил меня не охранник, а сотрудник милиции.

Господи, куда я опять влипла?

— Сюда, гражданка, — мой конвоир показал мне на дверь, которая вела в другую комнату, судя по табличке, здесь находился кабинет руководителя фирмы.

И парни, проводившие обыск, и сотрудницы встретили и проводили меня отнюдь не любезными взглядами. И я почувствовала вдруг себя преступницей, недаром меня причислили к разряду «гражданок», которые покорно дожидались своей участи под приглядом оперативников. Появившись в момент обыска, я автоматически перешла в разряд подозреваемых. И это было бы смешно, если бы не было так грустно!