Глава 7. — Нюша, — меня пощекотали за ухом

— Нюша, — меня пощекотали за ухом. — Вставай, солнышко!

Я открыла глаза. Сережа стоял на коленях рядом с кроватью и весело улыбался. — Что случилось? Ты не заболела?

— Нет! — сказала я, и села на постели. Спустив ноги с кровати, я нащупала шлепанцы. — Просто устала немного.

Сережа виновато посмотрел на меня.

— Прости, что разбудил. Но у меня всего полчаса, я хотел попрощаться с тобой.

— Так насколько ты все‑ таки уезжаешь? — спросила я, направляясь мимо мужа в кухню.

— Всего на пять дней, самое большее — на шесть. К понедельнику буду дома. — Он нагнал меня и поцеловал в шею.

Я едва сдержалась, чтобы не отпрянуть в сторону. Но убыстрила шаг.

— Что с тобой? — Сережа взял меня за руку. — Бледная, синяки под глазами… Что‑ то случилось? — Он огляделся по сторонам. — Где Таня? Гуляет с собакой? Что‑ то я не видел их во дворе.

Он задал слишком много вопросов, и я выбрала тот, на который мне было легче всего ответить.

— Таня с Мишей и Редбоем на рыбалке. Попутно они решили помыть мою машину.

— Славно! — Сережа радостно потер ладони. — Наши дети исправляются. — И поинтересовался. — Ты собрала мне багаж?

— Собрала, — ответила я и кивнула на рюкзак в прихожей. — Здесь твоя рабочая одежда, а костюмы я уложила в чемодан.

— Спасибо! — обрадовался Сережа и потянулся ко мне.

Я мягко его отстранила.

— Погоди! Прими пока душ, а я разогрею тебе ужин. Микроволновка сгорела, придется на плите.

— А я уже помылся и побрился, — радостно сообщил Сережа. — Я ведь тебя не сразу разбудил. Приехал, смотрю, ты так сладко посапываешь. Я не стал тебя будить. Сделал несколько звонков, принял душ. Смотри! — Он приложил ладонь к голове. — Волосы еще влажные.

Я смерила его равнодушным взглядом и подошла к плите. Сережа уселся за стол.

— И чем ты собираешься меня кормить?

— Голубцы. С Римминого стола. Хлеб и чай.

Сережа наверняка удивился, но не подал виду.

— Голубцы! — он опять потер ладони. — Как давно я не ел голубцов. А к чаю есть что‑ нибудь?

— Хлеб с маслом, — ответила я и поставила перед ним чашку с кипятком, затем опустила в него одноразовый пакетик чая. И отошла к окну.

Сережа в удивлении поднял брови, посмотрел на чай, затем на меня.

— И все‑ таки что‑ то происходит?

— Ничего особенно, просто я спешу. Мне надо помочь Римме.

— А посидеть рядом со мной разве не хочешь? Я ведь уезжаю.

Я пожала плечами.

— Ты слишком часто уезжаешь, — сказала я. — Мы с Таней к этому давно уже привыкли. Я ей сказала про твою командировку, но она не обратила на это никакого внимания. Сбежала на рыбалку.

— Нюша, — сказал укоризненно Сережа, — это очень важная командировка. Я скоро вернусь. Останется еще полмесяца до нашего отъезда в Грецию. Тебе не о чем беспокоиться. Я должен отчитаться, уладить кое‑ какие дела перед отпуском. Ты ведь не хочешь, чтобы меня отозвали из Греции раньше времени?

— Не хочу, — ответила я. — Просто погода так часто меняется, и у меня разболелась голова.

— Понятно, — Сережа встал и обнял меня. — Радость моя, потерпи, скоро вырвешься со своей кухни, и мы славно отдохнем. Целых три недели без забот и хлопот. Он поцеловал меня в губы, но я ему не ответила, как это бывало раньше.

Сережа, продолжая меня обнимать, отклонил голову и заглянул мне в глаза.

— Аня! Не скрывай! Что случилось? Я ведь по тебе вижу, что‑ то не так?

— А сам ты не понимаешь? — спросила я и освободилась из его рук. — Мог бы догадаться и пригласить меня проводить тебя в аэропорт. Я все‑ таки жена тебе. Или как?

Сережа с еще большим недоумением уставился на меня.

— Но ты всегда отказывалась. Сама говорила, что слишком поздно возвращаться в город. К тому же, у Риммы гости. Ты разве не пойдешь на вечеринку?

— Да ладно! Не обращай внимания, — махнула я рукой. — Я просто к тебе прицепилась. Что‑ то накатило, сама не пойму отчего. — Я улыбнулась мужу, чтобы сгладить впечатление от недовольного тона. — И на вечеринку я пойду. Уже платье приготовила и туфли. Надо только голову привести в порядок.

— Ну, молодчина! — Сережа вернулся за стол и налег на голубцы. Затем залпом выпил стакан чая и посмотрел на часы. — Так не хочется уезжать! Но дела, дела…

Он выглянул в окно, где виднелся его «Вольво». И только теперь я заметила водителя, который расхаживал рядом с машиной. Его я видела впервые.

— У тебя новый водитель? — удивилась я. — Ты мне ничего не говорил.

— Юра отпросился у меня на время командировки в деревню. У него мать приболела. А это водитель из службы безопасности. Он отвезет тебя обратно, если захочешь меня проводить.

— Нет, попрощаемся дома, — я улыбнулась. — Римма обидится, если я не приду. А почему ты так рано уезжаешь? До самолета еще почти четыре часа.

— Надо заскочить в офис захватит кое‑ какие бумаги. К тому же могут возникнуть пробки. Не хочется лететь сломя голову. — Он отодвинул пустую тарелку. — Спасибо, все было очень вкусно. — Он словно не заметил, насколько скуден сегодня ужин. Возможно, отнес это на счет моего плохого состояния. Но я бы не вынесла, если бы он сказал, что не наелся, и хотел бы добавить что‑ нибудь еще. — А насчет микроволновки не беспокойся. Купи завтра другую, а эту отдай в ремонт.

— Отдам, — кивнула я. — И подарю ее Тамаре. Сама она не в состоянии себе купить.

Сережа улыбнулся.

— Ты бы посмотрела мои и Мишины вещи, из тех, что мы уже не носим. И предложи Тамаре.

Он тоже знает, что у Тамары большая семья, пятеро детей и муж‑ пенсионер. Он у нее бывший шахтер, страдает силикозом и не может подрабатывать. Поэтому наши подарки она принимает с радостью.

— Хорошо, я уже думала об этом, — соглашаюсь я. И без перехода спрашиваю. — Зачем тебе три костюма, если командировка продлится всего пять‑ шесть дней?

— Как зачем? — переспросил Сережа. — Я звонил, узнавал погоду. На Таймыре небывалая жара. Пригодится светлый костюм. А серый я надену на юбилей Генерального директора. Это тоже одна из причин, почему я должен полететь на комбинат. А в этом, — он провел ладонью по лацканам темно‑ синего костюма, который надел утром по случаю дождя, — буду ходить, если погода испортится. Кстати, ты положила мои светлые туфли?

— Положила, — ответила я. — Ничего не забыла.

— Умница, — он поцеловал меня в щеку. И направился в спальню.

Я осталась на кухне.

Через пару минут Сережа меня окликнул. Я пошла к нему.

Муж стоял посредине спальни и недоуменно озирался по сторонам.

— Нюша, тебе не попадались ключи? Вот растяпа? Я думал, они у меня в светлом костюме.

Я увидела раскрытый чемодан и поверх него пиджак от светлого костюма.

— Что за ключи? — спросила я. Сердце у меня замерло, а потом задрожало мелко‑ мелко. Что он ответит? Как объяснит?

— Ключи от коттеджа, который построили для Генерального директора. Я же говорил, его приняли неделю назад. Я должен их вручить на юбилее. Он из специального сплава. Есть еще запасные, но эти, как тебе сказать, именные.

— Ключи? — я сделала вид, что вспомнила, о чем идет речь, хотя о коттедже для Генерального директора слышала впервые. Нет, я знала, что его возводят в поселке. Но чтобы сдали? Нет, Сережа об этом мне не говорил. Но это было неважно. Главное, что они не от квартиры, где он встречается со своей девкой.

— Сейчас принесу, — радостно сообщила я. — Они валялись под кроватью. Наверно, ты их выронил, когда переодевался. Только почему раньше не вспомнил?

Последний вопрос я задала уже на пороге и выскочила в прихожую. Торопливо достала ключи из лифчика и вернулась в спальню. Ухватив за колечко, весело потрясла ими.

— Они?

— Они, — с облегчением вздохнул Сережа и взял ключи. — Как я про них вовремя вспомнил. Вполне мог хватиться только в Таймырске. Вот бы опозорился! Спасибо тебе! Когда ты их нашла?

— Сегодня утром, когда пылесосила ковер. Они валялись под кроватью. Я их положила на полочку в кухне и тут же забыла.

— Вот видишь, как я спешил к тебе, — расплылся в улыбке Сережа, — выронил ключи и даже не заметил.

Я вспомнила, что он и впрямь был в светлом костюме, когда случилась та бурная ночь в пятницу. Когда он вернулся с банкета! С банкета, на котором рядом с ним находилась его девка, а не я!

Он вдруг потянулся ко мне, и по заблестевшим глазам я поняла, с какими намерениями.

Я выставила перед собой ладони.

— Нет, Сережа! Не сейчас! Тебя дожидается водитель! Сам говорил, что торопишься!

— Нюся‑ я! — Протянул жалобно Сережа. — Разочек! Напоследок! — И обнял меня.

Я вырвалась.

— Как ты можешь? Что значит напоследок? Накаркаешь перед дорогой! Не смей говорить такие слова!

— Не сердись! Мне и вправду не хочется уезжать! Но труба зовет! — Он развел руками и склонился в шутливом поклоне. — Простите, сеньора! Мой горячий мустанг уносит меня в прерии. Что тебе привезти? Рыбки? Стерлядку? Осетра?

— Прежде всего, себя привези, а потом все остальное. — Я обнимаю его, целую в губы. — Все, уходи. Чем быстрее уедешь, тем быстрее вернешься!

— Понято! — Сергей прижимает меня к груди и тоже крепко целует. — Не расстраивайся и займись нарядами к отпуску. Ты должна быть самой красивой. Я хочу, чтобы мне завидовали.

— Ты хочешь сказать, что сейчас тебе никто не завидует? Я безобразно выгляжу? — я подозрительно уставилась на мужа.

Он расхохотался.

— Ну, пошло, поехало! Как ты умеешь цепляться за слова!

— Разве я цепляюсь? — удивилась я. — Просто, когда мужчина заводит такие речи, значит, он начинает заглядываться на чужих женщин и сравнивать их с женой. И сравнение зачастую не в пользу жены.

— А это уже никуда негодный вывод, — нахмурился Сергей. — Такие мысли вообще не должны посещать твою голову. Ни к кому я не приглядываюсь, и ни с кем тебя не сравниваю. Я очень люблю тебя и Таню. Заруби себе на носу! И никогда больше не заводи подобных разговоров.

Мне показалось, что он слишком пылко отреагировал на мое заявление. Но как бы он взвился на самом деле, если бы понял, что я провоцирую его намерено. А у меня в душе бушевали тайфуны и смерчи, сталкивались атмосферные фронты, и налетал девятый вал, который грозился бесповоротно снести мне крышу. Я держалась из последних сил, а Сережа, словно намеренно, тянул время. И даже взявшись за ручку чемодана, продолжал что‑ то говорить, говорить…

Тогда я повернулась и вышла в прихожую. Надела спортивные туфли, подхватила рюкзак и оглянулась.

Сережа шел следом. Слава Богу, кажется, лед тронулся, и он вот‑ вот отчалит.

— Тебе помочь? — я подняла рюкзак.

— Нет, нет, он тяжелый, — Сережа поспешно выхватил его из моих рук. — Помаши мне с крыльца ручкой! И Таню поцелуй за меня. Я забегу к Римме, попрощаюсь с ней.

Водитель направился навстречу Сереже и принял у него рюкзак и чемодан. Затем склонил голову в вежливом поклоне, поздоровался со мной. Я кивнула в ответ и тоже вежливо улыбнулась. Кажется, я видела этого парня в офисе. В черной униформе охранника он выглядел потрясающе, но сейчас в джинсах и в рубашке с короткими рукавами почему‑ то напомнил мне Клима, только с коротко остриженной головой. А походка у него была и вовсе точь‑ в‑ точь, как у Ворошилова: быстрая и легкая, но вместе с тем, как у готовой к броску пантеры: голова чуть вытянута вперед, а плечи отведены назад. Этим он мне и не понравился.

Водитель загрузил вещи в багажник и занял свое место в автомобиле, а Сережа скрылся на половине Риммы. Я продолжала стоять на крыльце, чуть не приплясывая от нетерпения. На все про все мне отводилось не больше десяти минут…

Сережа почти убедил меня, что ключи от нового коттеджа, но письма, презервативы… Все это требовало действий, немедленных, решительных и, в то же время, осторожных. Ключи от гаража были у меня в кармане, джинсовая куртка и бейсболка — в прихожей. Сдернуть их с крючка — секундное дело…

Наконец, Сережа вышел из дома. Заметил меня, помахал рукой и послал воздушный поцелуй. Раньше я бы непременно проводила его до ворот, обняла на прощание и поцеловала. Но сейчас я застыла на крыльце, как соляной столб, и молила только об одном, чтобы «Вольво» скорее покинул двор.

И вот это случилось. Я не стала нажимать кнопку, чтобы закрыть ворота, а со всех ног бросилась к гаражу. Все же мне понадобилось чуть больше десяти минут, чтобы вывести Сережин «Ниссан» за ворота. Я ругала себя за собственную неуклюжесть, «Вольво», должно быть, уже далеко, и мне их не догнать. Одна надежда, что на мосту через реку снова будет пробка. После семи на нем ограничено движение из‑ за того, что масса дачников движется из города и обратно. Вереницы автомобилей в это время растягиваются на километр, а то и больше.

Я миновала автозаправку, затем шлагбаум. Бравый охранник взял под козырек и выгнул грудь колесом. Я засмеялась и послала ему воздушный поцелуй. Это у нас своеобразный ритуал, потому что все охранники знают меня в лицо, а на прошлой неделе именно этот парень, по имени Павлик, помогал мне поменять колесо. Я ехала повидаться с Людмилой и проколола его на первой сотне метров от дома…

Продолжая улыбаться, я выехала на ведущую к городу трассу, и улыбка сползла у меня с лица. Кажется, я безвозвратно потеряла «Вольво». Впереди у меня выстроилась длиннющая очередь из огромных грузовиков — дальнобойных фур, а впереди виднелась еще пропасть легковых автомобилей, и где‑ то среди них прятался изумрудный «Вольво» моего мужа.

Я крякнула от досады. Е‑ мое! Бинокль! Надумала шпионить за собственным мужем, и забыла о таком немаловажном шпионском атрибуте! Ну, ворона! Ну, тупица! Что делать? Я измерила на глазок расстояние до моста, разделила на количество машин, прикинула скорость, с какой рассасывается пробка… Можно успеть вернуться домой за биноклем, на это потребуется четверть часа, не больше. Я чуть было не повернула руль, чтобы выехать из очереди жаждущих пересечь реку. Но, стоп! Если я покину свое место, то мне уже никогда на него не вернуться. Значит, у «Вольво» появится гораздо больше возможностей, чтобы ускользнуть от меня. Поэтому возвращение за биноклем отпадает. Придется обходиться собственными силами.

Я представила, что здесь произойдет, если я попытаюсь протиснуться вне очереди, какую порцию матюков, оскорблений и угроз получу от этих уставших, озлобленных людей. Водители беспрерывно сигналили, высовывались из окон, делились впечатлениями, в основном, непечатными. Выхлопная труба одного из грузовиков находилась как раз на уровне окна, и салон джипа то и дело наполнялся синеватыми клубами отработанных газов. Я чихала и кашляла, к горлу подкатывала тошнота, пока я не сообразила: намочила носовой платок из валявшейся на заднем сидении пластиковой бутылки с минеральной водой и закрыла им нос и рот, завязав узелком на затылке.

Я надеялась, что не слишком смахиваю на шахидку‑ смертницу, иначе пост ГИБДД при въезде на мост мне не миновать.

Автомобили передвигались медленно: в час по чайной ложке. Толчок, короткий рывок, торможение… Толчок, рывок, торможение… Я включила радио. «Машина времени». Андрей Макаревич. «Не стоит прогибаться под изменчивый мир…». Все в тему. И группа, и исполнитель, и песня…

Я стояла в этой бесконечной очереди на полпути к бесславному концу своей супружеской жизни, слушая Макаревича и стараясь забыть о своих горестях. Знакомые улыбались, окликали и махали мне рукой; Я улыбалась и махала в ответ, ловя на себе приветливые взгляды. Надо признать, что в поселке ко мне относились неплохо, хотя я была женой босса, самого большого в нашей округе начальника. Порой мне казалось, что на меня смотрят с сочувствием, но, скорее всего, это было плодом моего воспаленного сознания, и я попыталась занять себя более приятными мыслями. Шоссе, словно пологом, укутывали кроны старых вязов и тополей с густой листвой. Ветви деревьев почти смыкались над головой, вернее, так казалось, но в их пятнистой тени было не так жарко, и здесь среди массы людей и автомобилей я почему‑ то чувствовала себя более защищенной от невзгод.

«Машина времени» умолкла, а из динамиков полилась песня в исполнении моей любимой певицы, примадонны и просто замечательной женщины. «Позови меня с собой, — пела она, — я приду сквозь злые тучи…». И я подумала, что почти все ее песни, так или иначе, посвящены несчастной любви, и даже нашла в этом слабое утешение; уж если такая женщина, как суперзвезда нашей эстрады, столь глупо ведет себя с мужчинами, то я вполне могу рассчитывать на то, что для меня еще не все потеряно. Даже если я добуду новые доказательства неверности моего мужа.

Тут я вспомнила, что до сих пор не позвонила Людмиле. И даже представила, какие громы небесные обрушатся на мою голову. Я достала сотовый и набрала ее номер.

— Это полнейшее безобразие! — прозвучал в трубке голос Людмилы. — Куда ты пропала? Телефон отключен, по домашнему не дозвонишься. По твоей милости я прозевала две важные для меня встречи. Что случилось? Почему не приехала?

Что случилось? Я только и слышу сегодня: что случилось? Конечно, случилось, иначе я не стояла бы сейчас в этой вонючей пробке. Но по телефону всего не объяснишь, и я сказала:

— Прости, если можешь! Но я звоню тебе из машины. У меня и вправду кое‑ что случилось. Мне надо с тобой посоветоваться. Если я подъеду завтра с утра? Например, к десяти? Ты сможешь мне выкроить часок‑ другой?

— Ничего себе! — поразилась Людмила. — Часок‑ другой! Ишь, как тебя повело, подруга! Нашла себе хахаля, что ли, или Сергея на девке поймала?

Если б Людмила знала, насколько она близка к истине. Но я не стала вдаваться в подробности. Мне их предстояло выяснить сегодня. Или хотя бы часть из них. Я чувствовала кожей, что моя поездка небесполезна.

— Так ты согласна, или нет? — спросила я в трубку.

— Дай подумать… — Людмила помолчала мгновение. — Хорошо. В десять как раз смогу. У меня есть небольшой перерывчик в графике. Но не больше часа. Потом ко мне привалит торговая инспекция.

— Они тебя предупредили? — удивилась я.

— Наивная ты, — рассмеялась Людмила. — Они не предупреждают, а слетаются, как воронье на дохлятину. Просто у меня есть свой источник, который за небольшую мзду сообщает мне о грядущих проверках.

— Мне бы такой источник, — вздохнула я.

— Быстро, в двух словах скажи, в чем твоя проблема, чтобы завтра мне не окочуриться от инфаркта, — деловито предложила Людмила.

— Сережа, — выдохнула я. В этот момент мне показалось, что водители соседних машин с любопытством уставились на меня. Я отвернулась и почти прошептала в трубку: — Кажется, он мне изменяет.

— Ну и дела! — успела сказать Людмила, и тут водители сзади стоящих автомобилей отчаянно засигналили, а кое‑ кто попытался протиснуться на освободившееся впереди меня место. Оказывается, грузовик покинул меня и значительно продвинулся вперед.

— Все, пока! До встречи! Целую! — Сказала я быстро в трубку. — Перезвоню, когда вернусь. — И включила скорость. До моста оставалось не больше сотни метров. Но прошло еще полчаса, когда я, наконец, его миновала. Как я и ожидала, «Вольво» моего мужа испарился. И я не знала, в каком направлении, поэтому мне ничего не оставалось, как направиться к его офису.