Собака на сене

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Собака на сене

Диана, графиня де Бельфлор. Теодоро, ее секретарь. Марсела Доротея } ее служанки. Анарда Отавьо, ее мажордом. Фабьо, ее слуга. Граф Федерико. Граф Лудовико. Маркиз Рикардо. Тристан, лакей. Леонидо, слуга. Антонело, лакей. Фурьо. Лирано. Сельо, слуга. Камило. Паж.

Эй, сударь! Слушайте! Назад! Остановитесь на мгновенье! Со мной--такое обращенье? Вернитесь, эй, вам говорят! Хола! Куда весь дом укрылся? Хола! Где слуги? Ни души? Не призрак же в ночной тиши, Не образ сонный мне явился. Хола! Все спят? Но как же быть?

Вся желчь моя могла б едва ли Такую флегму растопить! Беги скорее, дурень вялый, -Ты это званье заслужил, -Узнай сейчас же, кто тут был, Кто выбежал из этой залы

Я, ваша милость, слышал вас, Но мне не верилось, простите, Что ваша милость так кричите В такой неподходящий час.

Какой невиннейший ответ! Уж больно рано вы ложитесь И так прохладно шевелитесь, Что просто силы с вами нет! Чужие люди бродят ночью По дому, входят без утайки Почти что в комнату хозяйки (Я эту наглость здесь воочью, Отавьо, видела сама), А вы, хранитель мой достойный, Невозмутимы и спокойны, Когда я тут схожу с ума!

Идите спать, а то вам вредно. Да и не я совсем звала.

Он сверзся с лестницы в два скока, В светильню шляпой запустил, Попал, светильню погасил, Двор пересек в мгновенье ока, Затем нырнул во мрак портала, Там вынул шпагу и пошел.

А вдруг почтенный человек? Ведь это был бы срам навек И умаленье вашей чести.

Да разве мало здесь у нас Таких, кому увидеть вас Одним глазком -- всего дороже? Ведь тысячи сеньоров жадно Мечтают лишь о браке с вами И слепы от любви! Вы сами Сказали: он одет нарядно, И Фабьо видел, как поспешно Он пламя шляпой притушил.

Быть может, правда, это был Сеньор, влюбленный безутешно, Который щедрою рукой Купил мою прислугу? Чудно! Честней найти прислугу трудно! Я буду знать, кто он такой. Он в шляпе с перьями промчался. Она на лестнице. (К Фабьо.) Не мямли. Сходи за ней.

А где же? Вот дурак сыскался! Ведь он, когда ее швырял, Не поднимал ее при этом.

Нет, если кто-то помогал, Виновных я без сожаленья Всех прогоню.

И поделом: Вы людям поручили дом, А вам такие огорченья. И все ж, хоть это неучтивость, Когда вы так раздражены, Касаться этой стороны, А только ваша же строптивость И нежеланье выйти замуж: Всем этим выходкам виной, Когда с отчаянья иной, Что предпринять, не знает сам уж.

Известно только то, что вы, Как утверждает суд молвы, Недостижимы и прелестны. Притом и вотчина Бельфлор Лишает очень многих сна.

Сеньора, шляпа найдена. Не шляпа, а один позор.

Ты меня сведешь с ума. Я же видела сама: Столько перьев, непомерно. Перья-то куда же делись?

Как он в пламя запустил, Он их, видно, подпалил; Сразу паклей загорелись. Ведь Икар спалил крыла, Взвившись к солнцу в бездне И погиб в морской пучине. Та же штука здесь была. Солнцем был огонь светильни, А Икаром -- шляпа; вмиг Перья пламень и обстриг. Вот вам: прямо из красильни.

Право, не до шуток, Фабьо. Много и без них забот.

Нет, и я не лягу спать, Если только я--Диана, Не разведав, чья вина. (К Фабьо.) Женщин всех сюда пришлите.

Мне, Отавьо, не до сна. Разве тут уснуть возможно: Кто был в доме у меня?

Лучше бы, дождавшись дня, Все разведать осторожно. А пока--нужнее сон.

Пусть для вас он будет сладок: Засыпать среди загадок-Высшей мудрости закон.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ Фабьо, Марсела, Доротея, Анарда. Те же.

Вот эти, может быть, помогут. А остальные спят давно Блаженным сном и все равно Знать толком ничего не могут. Но камеристки не легли И перед вами в полном сборе.

В ночную пору грозно море; Я бурю чувствую вдали.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ Диана, Марсела, Доротея, Анарда.

Скажи: кто чаще всех гуляет Поблизости моих ворот?

Маркиз Рикардо ходит мимо Граф Парис тоже невзначай.

Святую правду отвечай. Ты знаешь, я неумолима В негодовании моем.

Когда бы вы меня живьем На тысяче огней палили, Скажу: не помню, чтоб хоть раз Они с кем-либо, кроме вас, Из здесь живущих говорили.

А письма были ненароком? Пажи являлися сюда?

В этой зале. Вас Я знаю всех, и превосходно. Кто ввел его, чтоб он тайком Меня увидел? Кто продался?

Сеньора, верьте, не рождался Столь дерзкий замысел ни в ком. Мужчину привести сюда, Чтоб вас он мог тайком увидеть, -Такой изменой вас обидеть Мы не могли бы никогда! Нет, нет, вы к нам несправедливы.

Постой. Подальше отойдем. Я вправе думать вот о чем, -Конечно, если вы правдивы: Не приходил ли он, быть может, Из горничных к кому-нибудь?

Чтоб мирно вы могли уснуть, -Раз этот случай вас тревожит, -Я буду искренней и смелой И все скажу, по долгу службы, Хоть это будет против дружбы, Которая у нас с Марселой. Она в кого-то влюблена, И он успел в нее влюбиться. Но кто он -- не могу добиться.

Теперь ты все сказать должна: Раз ты призналась в главной части, Скрывать остаток смысла нет.

Ax, госпожа, чужой секрет Мучительнее всех несчастий. Я -- женщина. Вам мало знать, Чтобы забыть об этом деле, Что кто-то приходил к Марселе? Вы можете спокойно спать: У них пока одни слова И только самое начало.

Я слуг подлее не встречала! Хорошая пойдет молва О молодой вдове! Ну, бойтесь! Клянусь спасеньем ваших душ, Когда бы мой покойный муж, Граф...

Ваша милость, успокойтесь: Ведь тот, с кем видится она, Совсем не посторонний дому, И ваша милость по-пустому Себя тревожить не должна.

Я успокоилась немного, Узнав, что это не ко мне. (Марселе.) Марсела!

И это я тебе вверяла И честь мою, и помышленья?

Что про меня вам насказали? Ведь вы же знаете, что верность Я соблюдаю вам во всем.

Иль не измена--в этом доме, В моих стенах, встречаться с кем-то И тайно с ним вести беседы?

Я с Теодоро где ни встречусь, Он тут же мне наговорит Две дюжины словечек нежных.

Две дюжины? Клянусь, недурно! Как видно, год благословенный, Раз дюжинами продают их.

Ну, словом, входит ли он в двери Или выходит, все, что в мыслях, Он тотчас же устам доверит.

Доверит? Странный оборот. И что ж он говорит?

То скажет так: " Мне нет спасенья, Я гибну из-за этих глаз". То скажет: " В них--мое блаженство; Сегодня я не мог уснуть И, изнывая страстью, бредил Твоею красотой". Однажды Просил мой волос, чтобы в сердце Связать любовные желанья И обуздать воображенье. Но почему вас занимает Весь этот вздор?

Не мучит. Ведь Теодоро, несомненно, Свою любовь решил направить К такой прямой и честной цели, Как та, чтобы на мне жениться.

Ну что же, цели нет честнее, Чем цель такая, у любви. Я бы могла помочь вам в этом.

Какое это будет счастье! Я вам сознаюсь откровенно, Раз вы и в гневе так добры И так великодушны сердцем, Что я люблю его ужасно; Я молодого человека Благоразумней, даровитей, Чувствительнее и скромнее Не знаю в городе у нас.

В его талантах и уменье Я убеждаюсь ежедневно.

Большая разница, поверьте, Когда для вас он пишет письма По всем законам этикета Или когда свободным слогом Он с вами сладостно и нежно Ведет влюбленный разговор.

Я не намерена, Марсела, Чинить препятствий вашей свадьбе, Когда тому настанет время, Но и себя мне должно помнить, Не поступаясь личной честью И древним именем моим. Поэтому совсем не дело, Чтоб вы встречались в этом доме. (В сторону.) Хочу дать выход раздраженью. Но так как все об этом знают, Ты можешь, только посекретней, С ним продолжать свою любовь; А я, при случае, всецело Берусь обоим вам помочь. Мне Теодоро очень ценен, Он вырос в доме у меня. К тебе же, милая Марсела, Мою привязанность ты знаешь И родственное отношенье.

Марсела, Доротея и Анарда делают графине три реверанса и уходят.

Я столько раз невольно замечала. Как Теодоро мил, красив, умен, Что, если бы он знатным оыл рожден, Я бы его иначе отличала.

Сильней любви в природе нет начала. Но честь моя--верховный мой закон; Я чту мой сан, и не допустит он, Чтоб я подобным мыслям отвечала.

Но зависть остается в глубине. Чужим добром нетрудно соблазниться, А тут оно заманчиво вдвойне.

О, если б нам судьбой перемениться, Так, чтобы он подняться мог ко мне Или чтоб я могла к нему спуститься! (Уходит.)

Не мудрено, что вы не спали: Ведь вы же начисто пропали, Коли дознается она. Я говорил вам: " Обождите, Пусть ляжет спать". Вы не хотели.

Кто ловок, различает ясно, Что пустяки, а что опасно.

И нет, и да; Прямых, конечно, нет улик, Но в подозренье вы великом.

Когда за нами с громким криком Погнался Фабьо, --лишний миг, И я в него вонзил бы шпагу.

Ведь как я ловко запустил В светильню шляпой?

Он застыл И дальше не ступил ни шагу. Когда бы он пошел вперед, Он пал бы мертвым и не пикнул.

Я на ходу светильне крикнул: " Скажи, что был чужой народ". Она ответила: " Ты лжец". Тогда я шляпу снял--и хлоп, В отместку ей.

Вам всегда конец, Влюбленным! В вечном сокрушенье, А сам упитан и румян. Теодоро

Но что же делать мне, Тристан, В таком опасном положенье?

Да перестать любить Марселу. Графиня наша так горда, Что стоит ей узнать, --беда! И хитрость не поможет делу: Сюда вам не вернуться вновь.

Все можно одолеть искусством. Хотите знать, как с вашим чувством Покончить раз и навсегда? Во-первых, нужно безотложно Принять решенье позабыть И твердо знать, что воскресить Волненья сердца невозможно; Затем, что если дать надежде Хотя б лазейку, с новой силой Проснется слабость к вашей милой, И все останется, как прежде. Скажите, почему не может Мужчина женщину забыть? Да потому, что тянет нить И что его надежда гложет. Он должен возыметь решенье О ней не думать никогда И этим раз и навсегда Остановить воображенье. Ведь вы видали на часах: Когда раскрутится цепочка, Колесики замрут -- и точка. Вот точно так же и в сердцах Мы наблюдаем остановку, Когда надежду раскрутить.

Но память будет нас язвить, Что час--придумывать уловку, И наше чувство, раз за разом, Вернется к прежнему, поверь.

Да, чувство -- это хищный зверь, Вцепившийся когтями в разум, Как говорит стихотворенье Того испанского поэта; Но есть приемчик и на это, Чтоб истребить воображенье.

Вспоминая недостатки, Не прелести. Чтоб позабыть, Старайтесь в памяти носить Ее изъян, и самый гадкий. В вас не должна рождать тоски Нарядно-стройная персона, Когда она на вас с балкона Глядит, взмостясь на каблучки Все это так, архитектура. Один мудрец учил народ, Что половиной всех красот Портным обязана натура. Представьте вашу чаровницу, Чтоб обольщенье побороть, Как истязающего плоть, Которого везут в больницу. Ее себе рисуйте так, А не в фалборочках и складках; Поверьте, мысль о недостатках Целительней, чем всякий злак; Ведь ежели припомнишь вид Иного мерзкого предмета, На целый месяц пакость эта Вам отбивает аппетит; Вот и старайтесь вновь и вновь Припоминать ее изъяны; Утихнет боль сердечной раны, И улетучится любовь.

Какой невежественный лекарь! Какое грубое знахарство! Чего и ждать, когда лекарство Изготовлял такой аптекарь! Твоя стряпня -- для деревенщин. Ты -- коновал и шарлатан, Мужик и неуч. Я, Тристан, Себе не так рисую женщин. Нет, для меня они кристальны, Они прозрачны, как стекло.

Стекло, и ломкое зело, Как учит опыт нас печальный. Когда вам трудно одному, Я вам помочь берусь свободно; Мое лекарство превосходно Мне послужило самому. Однажды -- чтоб меня повесить! -Я был влюблен, вот с этой рожей, В охапку лжи с атласной кожей, Лет от рожденья пятью десять. Сверх прочих тысяч недостатков Она владела животом, Где б уместился, и притом Оставив место для придатков, Любой архив, какой угодно В нее, друг друга не тесня, Как в деревянного коня, Сто греков влезли бы свободно. Слыхали вы--в одном селе Стоял орешник вековой, Где обитал мастеровой С женой и детками в дупле, И то просторно было слишком! Вот так же приютить могло И это пузо, как дупло, Ткача со всем его домишком. Ее забыть хотел я страстно. (Давно уж время подошло), И что же? Память, как назло, Мне подносила ежечасно То снег, то мел, то мрамор хрупкий, Левкои, лилии, жасмин И преогромный балдахин, Носивший имя нижней юбки. Я чах на одиноком ложе. Но я решил не пасть в борьбе И начал рисовать себе Все то, что на нее похоже: Корзины рыночных торговок, Баулы с почтой, сундуки, Вьюки, дорожные мешки, Где и тюфяк, и подголовок, И словно бы я молвил: сгинь! -Любовь преобразилась в злобу, И я забыл сию утробу На веки вечные--аминь! А ведь у этой душегубки Любая складка (я не вру!) Могла укрыть в своем жиру Четыре пестика для ступки

Но где же я изъян найду? В Марселе места нет изъян Я забывать ее не стану.

Что ж, кличьте на себя беду И шествуйте стезей гордыни.

Вам от любви сгореть дотла-Милее милостей графини.

По оглашенье приговора Мы вылетаем в три окна.

Меня одна моя подруга, Боясь не справиться сама, Просила черновик письма Составить ей. Плоха услуга, Когда я ровно ничего В делах любви не понимаю, А вы напишете, я знаю, Гораздо лучше моего. Прочтите, вот.

Когда вы сами Писали вашею рукой, Была бы дерзкой и пустой Попытка состязаться с вами. Не глядя, я прошу, сеньора, Послать письмо таким, как есть.

Я готов прочесть, Но не для строгого разбора, А чтоб узнать любовный слог; Я в нем вовек не упражнялся.

Любить я не решался, Осилить робости не мог. Я из застенчивых людей.

Вы потому и на прогулках Крадетесь в темных закоулках, Плащом закрывшись до бровей?

Вас встретил в облике таком Сегодня ночью мажордом, Но он узнал вас без труда.

Ах, это мы на склоне дня Шутили с Фабьо; мы подчас Заводим тысячи проказ.

Теодоро Я хочу взглянуть, Как блещет гений ваш чудесный. (Читает.) " Зажечься страстью, видя страсть чужую, И ревновать, еще не полюбив, -Хоть бог любви хитер и прихотлив, Он редко хитрость измышлял такую.

Я потому люблю, что я ревную, Терзаясь тем, что рок несправедлив: Ведь я красивей, а, меня забыв, Он нежным счастьем наградил другую.

Я в страхе и в сомненье дни влачу, Ревную без любви, но ясно знаю: Хочу любить, любви в ответ хочу.

Не защищаюсь и не уступаю; Быть понятой мечтаю и молчу. Поймет ли кто? Себя я понимаю".

Что если здесь Все это передано верно, То лучше написать нельзя. Но только я в недоуменье: Я не слыхал, чтобы любовь Могла от ревности зажечься. Родится ревность от любви.

Я думаю, что даме этой Приятно было с ним встречаться, Но страсть не загоралась в сердце; И лишь когда она узнала, Что он другую любит, ревность Зажгла в ней и любовь и страсть. Возможно это?

Да, конечно. Но и для ревности, сеньора, Уже имелось побужденье, И то была любовь; причина Не может проистечь от следствий, Она рождает их сама.

Не знаю; только дама эта Не больше чем весьма охотно Встречалась с этим человеком; Но чуть увидела она, Что он другую любит нежно, Толпа неистовых желаний Пресекла ей дорогу чести, Похитив у ее души Все те благие помышленья. С которыми она жила.

Письмо написано прелестно. Я состязаться не дерзну.

Сеньора, вы хотите этим Изобличить мою ничтожность.

Спешу услышать повеленья, Хоть и стыжусь своих штанов; Ваш секретарь, мой благодетель, Уже давненько на мели. А плохо, если кабальеро Лакея держит замухрышкой: Лакей -- и зеркало, и свечка, И балдахин для господина, И это забывать невместно. Мудрец сказал: когда сеньор Сидит верхом, то мы ступени, Затем что до его лица По нашему восходят телу. Он, видно, большего не может.

Вот уж если б! Ведь кто играет, тот всегда Возьмет свое то с тех, то с этих. Бывало, всякий царь учился Какому-нибудь рукоделью, Чтоб, если на войне иль в море Он потеряет королевство, Иметь, чем прокормить себя. Счастливец тот, кто с малолетства Обучен хорошо играть! Игра, когда сидишь без денег, Есть благородное искусство Легко добыть на прокормленье. Иной великий живописец, Упорно изощряя гений, Портрет напишет, как живой, Чтобы услышать от невежды, Что он не стоит трех эскудо; А игроку--сказать лишь этак: " Иду! " --и если повезло, Глядишь--и взял все сто процентов.

Однако человек, как он, Изящный, холостой, любезный Не может не таить в душе Какого-нибудь увлеченья.

Мне вверены ячмень и сено, Я не ношу записок нежных. Весь день он тут, у вас на службе, Ему и времени-то нету.

Я не хожу с ним; изувечен -Нога разбита у меня.

Могу ответить, Как плохо вышедшие замуж, Когда у них лицо пестреет От синяков, что расписала На нем супружеская ревность: Скатился с лестницы, сеньора.

И весьма почтенно: Все ребрами пересчитал Ступеньки.

Что же, и за дело, Тристан. С чего это ты вдруг В светильню шляпой вздумал метить?

А ну тебя! Вот черт возьми! Ей вся история известна.

Стараюсь вспомнить, Когда бишь я упал... Да, верно: Сегодня ночью здесь кружили Нетопыри, в окно влетели; Я шляпой начал в них кидать; Один пронесся мимо света, И я, швырнув в него, попал В светильню и при этом вниз По всем проехался ступеням.

Придумано великолепно. А знаешь, старые рецепты Считают кровь нетопырей Испытанным и верным средством Для выведения волос. Пущу им кровь; тогда, поверь мне, Хватая случай за вихры, Ты промахнешься, мой любезный.

Ей-богу, дело вышло скверно. Бывает, мы в светильню метим, А попадаем мы в тюрьму.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ Фабьо, затем маркиз Рикардо и Сельо. Диана.

Входят Рикардо и Сельо, уходят Фабьо и Тристан.

С тревогой в сердце, с мукой безответной, Которая всегда в груди живет У тех, кто к цели близится заветной, Меня любовь, Диана, к вам влечет. Я снова здесь, хотя, быть может, тщетной Мою мечту соперник назовет, Который, грезой сладостной обвеян, Не столь вам предан, сколь самонадеян. Вы так красивы, что, взглянув на вас, Я убежден, что вы благополучны. У женщины--как опыт учит нас-Здоровье с красотою неразлучны. Вы свежестью так радуете глаз, Что лишь невежда, лишь глупец докучный, Который до рассудка не дорос, Вам о здоровье задал бы вопрос: Итак, что вы благополучны, зная По вашим восхитительным чертам, Хочу узнать, сеньора дорогая, Насколько я благополучен сам.

Сеньор маркиз, вы лишний раз, блистая, Образчик вкуса подаете нам. Но стоит ли такого славословья Обычный вид покоя и здоровья А что до вас, --мне кажется, не я Благополучью вашему хозяин.

Вы знаете, верна любовь моя И образ ваш в душе моей изваян. Давно согласна ваша вся семья, Чтоб наш союз был нерушимо спаян, И неизвестен только ваш ответ. Лишь он решит, я счастлив или нет. Когда бы я, взамен моих владений, Которыми я славен и богат, Владел землей от взморий, чуждых тени, До алых царств, где клонится закат, И золотом, кумиром поколений, И перлами, которые струят Ресницы звезд, и кладами Востока, Пути морей взбраздившими широко, Я положил бы их у ваших ног. Не сомневайтесь: вдохновленный вами, Мой дерзкий путь бесстрашно бы пролег Туда, где день не озарен лучами; Я бы попрал, средь бури и тревог, Пустыни волн дубовыми стопами, Чтобы достигнуть до полярных скал, Куда вовек смельчак не проникал.

Я уважаю ваше благородство, Я верю вам, признанью сердца вняв. У наших мыслей есть, быть может, сходство; Но я не знаю, как посмотрит граф.

Ему в одном дарю я превосходство: Граф Федерико ловок и лукав. Но я надеюсь: суд ваш будет правый, Вы ослепите этот взгляд лукавый.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ Теодоро, Диана, Рикардо, Сельо.

Всего тяжеле В почтовый день растянутый визит.

Если б в самом деле! (Тихо к Селю.) Ну, Сельо, что ты скажешь?

Что она Ваш страстный пыл вознаградит сполна.

Да, причем Вышло плохо, --видно сразу: Я работал по приказу.

Прочтем. (Читает.) " Кто любит вслед чужой любви, тот жаден, В нем завистью зажжен сердечный пыл; Кто сам себе блаженство не сулил, К чужому счастью остается хладен.

Но если наш возлюбленный украден Соперницей, --скрывать любовь нет сил; Как кровь к лицу из потаенных жил, Призыв к устам стремится, беспощаден.

Но я молчу, чтоб низость высоту Не оскорбила. Я остановился, Не преступив заветную черту.

И без того довольно я открылся; Забыть о счастье я мудрей сочту, Иначе могут счесть, что я забылся".

Увы, я вижу -- есть причина, Чтоб я забыл покой и сон: Слугу не терпят, если он Кой в чем искусней господина. Один король сказал вельможе: " Я озабочен, и весьма. Я сочинил проект письма; Прошу вас, сочините тоже. Что будет лучше, я пошлю". Вельможа бедный постарался, И текст письма ему удался, Как не удался королю. Увидев, что его письму Властитель отдал предпочтенье, Он погрузился в размышленье, Шагая к дому своему. " Бежим скорей, --сказал он сыну, -Меня ужасный ждет конец". Сын попросил, чтобы отец Хотя бы объяснил причину. " Король узнал, ---сказал вельможа, Что я искуснее, чем он". Вот я, сеньора, и смущен: Моя история похожа.

О нет, и если приз назначен Бесспорно вашему письму, То это только потому, Что этот облик так удачен. Похвал назад я не беру, Но я при этом не сказала, Что я отныне потеряла Доверье к моему перу. Хотя, как женщина, конечно, Я рассуждаю наобум, И мой несовершенный ум Судить не может безупречно. Но вот плохое выраженье: " Молчу, чтоб низость высоты Не оскорбила". Я прочту Вам небольшое наставленье: Любовью оскорбить нельзя, Кто б ни был тот, кто грезит счастьем; Нас оскорбляют безучастьем

Любовь -- опасная стезя. Мы помним участь Фаэтона И крыл Икара тщетный взмах: Один на золотых конях С крутого сброшен небосклона. Другого солнце опалило И свергло на морское дно.

Будь солнце женщиной, оно Едва ли так бы поступило. Любовь--упорство до конца; Ища вниманья знатной дамы, Усердны будьте и упрямы: Не камни--женские сердца. Письмо я уношу с собой; Мне перечесть его охота.

Вы так добры! О, если б вечно Взамен я ваше мог хранить!

Ну, что ж... Хоть лучше, может быть, Порвать его.

Конечно. То невеликая потеря, Теряют больше иногда. (Уходит.)

Теодоро Ушла. Казалось--так горда! Смотрю, глазам своим не веря. Так неожиданно и смело В любви признаться, как она! Но нет, такая мысль смешна, И здесь совсем не в этом дело. Хотя бывало ли когда, Чтоб с этих строгих уст слетало: " В такой потере горя мало, Теряют больше иногда"? " Теряют больше..." Боже мой, Понятно, кто: ее подруга. Нет, глупость, жалкая потуга, И речь идет о ней самой. И все же, нет! Она умна, Честолюбива, осторожна; Такая странность невозможна; Она к другому рождена. Ей служат первые сеньоры Неаполя, я не гожусь В ее рабы. Нет, я боюсь, Что здесь опасней разговоры. Узнав мою любовь к Марселе, Она, играя и дразня, Хотела высмеять меня... Но что за страхи, в самом деле? У тех, кто шутит, никогда Так густо не краснеют щеки. А этот взгляд и вздох глубокий: " Теряют больше иногда"? Как роза, рдея изнутри И вся блестя росою зыбкой, Глядит с пурпуровой улыбкой На слезы утренней зари, Она в меня вперяла взгляд Залившись огненным румянцем. Так пламенеющим багрянцем Ланиты яблока горят. Так как же все же рассудить? Признаться, рассуждая строго, Для шутки--это слишком много, Для правды--мало, может быть. Остановись, мое мечтанье! Каким величьем бредишь ты!.. Нет, нет, единой красоты Меня влечет очарованье. На свете нет такой прекрасной Такой разумной, как она.

И нам дана Минута встречи безопасной. Но для тебя, моя Марсела, Со смертью я вступил бы в бой.

Я, чтоб увидеться с тобой, Сто жизней отдала бы смело. Всю ночь одна я просидела, Как птица, ожидая дня; И я шептала, взор склоня, Когда за гранью небосклона Заря будила Аполлона: " Мой Аполлон, ты ждешь меня! " Вчера здесь все ходило кругом: Графиня позабыла сон, И был строжайший учинен Допрос прислужницам и слугам. Моим завистливым подругам, Чтобы мою затронуть честь, Был случай все сказать, как есть. Когда ты вместе с кем на службе, Не верь его сердечной дружбе: Все в этой дружбе--ложь и лесть. Так с нашим кончено секретом. Диана, раз она--луна, Мешать любовникам должна И озарять их тайны светом. Но обернулось все при этом Для нас удачно, и весьма. Я подтвердила ей сама, Что наша свадьба будет скоро, И не таила, Теодоро, Что от тебя я без ума. Попутно я превознесла Твой нрав, и слог, и дарованья; Она, в порыве состраданья, Была душевна и мила, Удачным выбор мой нашла, Удачней всякого другого, И тотчас же дала мне слово, Что поскорей поженит нас: Так умилил ее рассказ О муках сердца молодого. Я думала--она взбесится, Поставит вверх ногами дом, И мы с тобою пропадем, И остальным не схорониться. Но кровь великих в ней струится, И ум высокий в ней живет; Он дал себе во всем отчет И оценил твои заслуги. Поистине блаженны слуги У рассудительных господ!

И как я с самого начала Не понял своего провала! Так глупо разыграть тупицу! Взять и поверить в небылицу! Графине, ей--меня любить! Чтоб этот ястреб вздумал бить Такую низменную птицу!

Она меня сейчас видала, Но даже слова не сказала Про то, что я вчера тайком Бежал, укутанный плащом, Как вор, проникший на чердак.

Она себя держала так, Чтоб совершенных преступлений Не облагать законной пеней Тяжеле, чем законный брак. Графиня подтвердить хотела, Что нет для любящих сердец Уместней кары, чем венец.

Кольцом объятий: Они -- автографы симпатий И росчерки пера любви, И поцелуй, с огнем в крови, Скрепляет лучше всех печатей.

Вы исправляетесь, я вижу, И это мне весьма приятно. Наставник должен быть доволен, Что он потратил труд недаром. Не беспокойтесь, я прошу вас.

Я здесь Марселе признавался, Как я вчера отсюда вышел С таким терзанием и страхом -Не приняла бы ваша милость За оскорбительную шалость Мое правдивое желанье Жениться на ее служанке-Что я готов был умереть; Когда, в ответ, она сказала, Что вы явили в этом деле Такую доброту и благость, Я заключил ее в объятья. Я мог бы сочинить сто сказок, Когда хотел бы вам солгать; Но лучше всякого обмана-В беседе с умным человеком Сказать ему простую правду.

Вы проявили, Теодоро, Преступную неблагодарность, Забыв приличья в этом доме. И я никак не обкидала, Чтобы в моем великодушье Вы почерпнуть решили право Так дерзко распустить себя. Когда любовь переступает В бесстыдство, то уже ничто Не оградит ее от кары. Поэтому пускай Марсела, Пока еще вы не женаты, Побудет взаперти одна. Я не хочу, чтобы служанки Могли увидеть вас вдвоем, А то им всем придет желанье Повыйти замуж, как она. Эй, Доротея!

Этим вот ключом Ты у меня в опочивальне Запрешь Марселу. Эти дни Ей нужно кое-чем заняться. (Марселе.) Ты не считай, что я сержусь.

Тиранство И злополучная звезда. Она берет меня под стражу, Чтоб отомстить за Теодоро.

Тебе тюремный ключ не стршен: Любовь ревнивые замки Волшебной силой отворяет.

Мое первейшее желанье -Быть вам приятным, ваша милость. Поверьте мне, не так ужасна Моя вина, как вам сказали. Вы сами знаете, что зависть Рисуют с жалом скорпиона. Когда б Овидий знал, что значит Служить, то он не в диких чащах И не в горах живописал бы Ее тлетворную обитель: Здесь дом ее и здесь держава.

Теодоро Его и потерять не жалко. Но только верьте, ваша милость: Хотя Марсела стоит самых Изысканных и неясных чувств, Я не люблю ее ни капли.

А вы ей разве не держали Речей, способных отуманить И не такую, как она?

Скажите, что вы говорили? Как признаются в нежной страсти Мужчины женщинам?

Как всякий, Кто обожает и вздыхает, Приукрашая сотней врак Одну сомнительную правду.

Сеньора, ваш жестокий натиск Меня смущает. " Эти очи, -Я говорил, --струят сиянье, В котором мой единый свет; А драгоценные кораллы И перлы этих уст небесных..."

Да, и не иначе, Все это азбука, сеньора, Для тех, кто любит и желает.

Я вижу, вкус у вас плохой. Должна сказать, что он немало Роняет вас в моих глазах. В Марселе больше недостатков, Чем прелестей; они видней Тому, кто ближе наблюдает Притом еще она грязнуля, За что ей попадает часто... Но я нисколько не хочу Ее порочить перед вами; А то бы я могла такое Порассказать... Итак, оставим И прелести и недостатки. Я вам желаю с нею счастья И буду рада вашей свадьбе. Но раз уже вы доказали, Что вы такой знаток в любви, То помогите, бога ради, Советом той моей подруге. Ее томит и сна лишает Любовь к простому человек Решив отдаться этой страсти, Она свою унизит честь; А поборов свои мечтанья, Сойдет от ревности с ума. Ее возлюбленный не знает, Что он любим, и робок с нею, Хоть он умен, и очень даже.

Какой же я в любви знаток? Я, видит бог, неподходящий Советчик.

Или вы к Марселе Не чувствуете нежной страсти? Не признавались ей в любви? Будь у дверей язык, немало Они могли бы рассказать...

Ага, вот вы и покраснели И подтверждаете румянцем Все то, что отрицал язык.

Она, наверно, вам болтает Какие-нибудь небылицы. Я за руку ее однажды Взял и сейчас же отпустил. В чем я виновен, я не знаю.

Возможно; но бывают руки, Как образки в господнем храме: Их отпускают, приложась.

Марсела -- глупая ужасно. Я, правда, раз себе позволил, Хоть и с великим содроганьем, К прохладным лилиям и снегу Припасть горящими губами.

К прохладным лилиям и снегу? Полезно знать, что этот пластырь Так освежает пылкость сердца. Каков же ваш совет, однако?

Я мог бы вам ответить только, Что если сказанная дама, Любя простого человека, Боится честь свою умалить, То пусть она им насладится, Оставшись, с помощью обмана, Неузнанной.

Совет опасный: Что, если он ее узнает? Не лучше ли его убить?

Что ж, Марк Аврелий, по преданью, Своей супруге Фаустине Кровь гладиатора в стакане Дал выпить для смягченья мук; Но эти римские забавы Годны в языческой стране.

Вы правы; больше нет Торкватов, Виргиниев или Лукреций В наш век; а в те века бывали И Фаустины, и Поппеи, И Мессалины, как мы знаем. Вы мне напишете письмо, Где бы об этом рассуждалось. Прощайте. (Падает.) Ай, я оступилась! Чего вы смотрите? Подайте Скорее руку мне.

Ну что за вежливая грубость! Сквозь плащ руки не предлагают.

Так, провожая вас к обедне, Вам подает ее Отавьо.

Его руки я не прошу; Она уже седьмой десяток Справляет в должности руки И ходит, наряжаясь в саван. Спеша к упавшему на помощь, Обматывать ее шелками-Не лучше, чем рядиться в панцирь, Когда ваш друг попал в засаду: Пока придете--он убит. Притом же я считаю гадким Из вежливости кутать руку, Как это ведено жеманством; Рука, когда она честна, Ни перед кем лица не прячет.

Когда б вы были провожатым Вельможной дамы, вы, конечно, В плаще бы руку подавали. Но вы пока мой секретарь. И секретарь держать обязан Мое падение в секрете, Когда желает сам подняться. (Уходит.)

Я грежу? Нет, все это лучше грез. Я постигаю милую науку: Она меня просила дать ей руку, И бледный страх сменился цветом роз.

Что делать мне? Какой смешной вопрос! Мне счастье дарит верную поруку. Неся в душе пленительную муку, Пойду к победе, не страшась угроз.

Однако как же изменить Марселе? Ведь женщины--наш светоч в царстве тьмы, И так бросать их -- нет греха тяжеле.

Но ведь они за полмотка тесьмы И сами нас бросают, в самом деле; Так пусть страдают, как страдаем мы.

В этот храм Она вошла, пленяя взоры, Неслышной поступью Авроры, Струящей первый свет лугам. Вам не придется долго ждать У входа в божию обитель: Священник здешний не любитель Обедней паству утруждать.

Вы как кузен, само собой, Ее проводите домой.

С тех пор как я хочу жениться, Я знаю, ей мое родство Уже внушает подозренья; А прежде я не знал стесненья И не боялся ничего. Будь он кузен, будь он знакомый, Пока мужчина не влюблен, Свободно к даме ходит он И запросто, и на приемы. Но стоит лишь ему влюбиться, Он реже посещает дом, Он даже говорит с трудом, Он робок, он всего боится. Вот и со мной случилось так, С тех пор как я в сетях Дианы; Из-за моей сердечной раны Я отлучен от многих благ, Я с нею видеться не смею Так, как в былые времена.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Рикардо и Сельо, остающиеся поодаль от Федерико и Леонидо.

Я говорю вам, что она Пошла пешком, и слуги с нею.

До церкви близко, и Диана, Блеснуть желая красотой, Почтила камни мостовой.

Видали вы, как утром рано Восходит солнце в ореоле Огнелучистого венца И затмевает блеск Тельца, Пасущегося в алом поле, -Как называл один поэт Зарей пылающие тучи? Так, проливая пламень жгучий, Двух солнц победоносный свет, Еще роскошней и прекрасней, Прошла Диана де Бельфлер.

Ты хитроумен и остер, И я твоей доволен басней. Ты прав еще и потому, Что солнце, идя Зодиаком, Дарует свет различным знакам, Томимым ревностью к нему. Уже лучей его венца Граф Федерико ждет, как видно.

Один из вас, сколь ни обидно, Изображает знак Тельца.

Ему на это все права, Как первому и как кузену. Я прихожу ему на смену И буду в небе знаком Льва.

Признаться, в этом нет сюрприза, Что мы встречаем здесь маркиза.

Федерико Уж не ревнуешь ли ты сам? И это говоришь со злобы?

Забудьте ревность навсегда: Диана всех бесстрастьем сгубит.

О да. Но так горда и так кичлива, Что лишь собою занята.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Диана, Отавьо, Фабьо; следом --Марсела, Доротея и Анарда, в домино. Те же.

И я, сеньора, с тою же надеждой Пришел приветствовать и проводить вас.

Сеньор маркиз, я счастлива, поверьте. Благодарю вас.

Ах, приятель. Кто знает, что его речам не рады, Тот поневоле молча клонит взгляды.

О новая мечта моя, Я за тобой слежу с улыбкой, Как ты, на крыльях тучи зыбкой, Летишь в надземные края; Остановись, взываю я, Мечта моя, остановись! Ты безрассудно мчишься ввысь, С тобой мы оба безрассудны; Хотя, кто ищет жребий чудный, Тот говорит тебе: стремись! Ты высоко вознесена, И нет конца твоей надежде. Мечта, мечта, проверим прежде, На чем основана она. Я знаю, да, ты влюблена, И ты ответишь, знаю сам, Что веришь собственным глазам. Скажи глазам: " Вам это снится, И на соломе не годится Сооружать алмазный храм". Винить тебя я был бы рад, Когда наступит час расплаты. Но, ах, мы оба виноваты, -Я точно так же виноват. Ты скажешь--и права стократ, -Что если ты от солнца близко И в искрах пламенного диска Твои воскрылья обожглись, То ты взнеслась в такую высь Лишь потому, что я так низко; Тот, кто подвергся нападенью. К насилью повода не дав, В своей защите будет прав; Мечта, не уступай сомненью, Служи любви и дерзновенью И пусть грозит нам гибель злая, Мы смело скажем, погибая: Из-за меня погибла ты, А я--вослед моей мечты, Куда стремились мы, -- не зная. Итак, вперед, хотя б всечасно Грозила гибелью стезя; Того погибшим звать нельзя, Кто погибает так прекрасно. Других величат громогласно За их победы; я таков, Что прославлять тебя готов, Мечта, за гибель и паденье. Такое славное крушенье Рождает зависть у врагов.

Когда средь стольких велеречий Есть место письмецу Марселы (Она покинула пределы Своей тюрьмы и жаждет встречи), Безмездно вам вручу пакет. Ведь тот, кто больше не полезен, Забыт и сердцу не любезен, -Таков придворный этикет. Вельможа в случае (а с ним Вы, доложу вам, очень схожи) Толпой, набившейся в прихожей, И осаждаем, и тесним. Но стоит также и ему Познать непостоянство рока, -Отхлынут все в мгновенье ока, Как будто он схватил чуму. Велите уксусом, быть может, Попрыскать это письмецо?

Оно, как и твое лицо, Мне самым видом желчь тревожит. Дай; побывав в твоих руках, Зараза выдохлась с испугу. (Читает.) " Марсела своему супругу". Супругу? Этакий размах! Как глупо!

Ужель, ты думаешь, охота Моей судьбе, с ее полета, Глядеть на этих мотыльков?

Такому дивному герою Прочесть письмо--не все ль равно? Ведь не гнушается вино Над ним кружащей мошкарою. Притом же мотылек-Марсела Для вас, в не так давно былом, Была увесистым орлом.

Мой дух, вознесшись до предела Где блещет солнце в нимбах славы, Дивится сверху, что она И вообще еще видна.

Ответ простой и величавый. Но с письмецом что делать этим?

Так меньше с ним труда. Так мы скорей всего ответим.

Ладно; все вы, кавалеры, У любви аптекаря. Те -- рецепты, вы -- записки Натыкаете на гвоздь. Recipe / Прими (лат.)/ восторг и злость, Сок фиалок и редиски. Recipe ожесточенье И sirupi / Сиропа (лат.)/ огурцорум, Вместе с кровью Ноздриорум, Чтоб настало облегченье. Recipe разлуку с милой, Пластырь налепи на грудь; Он идущим в дальний путь Помогает с дивной силой. Recipe законный брак, Разведенный медом хмель; После сладких двух недель Сразу клизму натощак. Signum / Знак (лат.)/ recipe небесный, Что зовется Козерог; Тот умрет, кто занемог, Если силы нет телесной. Recipe из модной лавки Жемчуг, бархат и атлас; Кошелечку в тот же час Дать таблеток для поправки. Друг за дружкой круглый год На гвозде растут бумажки. В день расплаты -- нет поблажки: Жив больной или помрет, Все рецепты рвут гуртом. Вы, однако ж, слишком смелы: Разорвать рецепт Марселы, Не узнав, что было в нем.

Любезный друг, твои слова Как будто отдают бутылкой.

Верней, от молодости пылкой У вас кружится голова.

Тристан, для всех, кто в мире дышит, Черед счастливый настает. Не знает счастья только тот, Кто зова счастья не расслышит. Иль я приму конец ужасный, Иль буду графом де Бельфлор.

В былые времена, сеньор, Жил Цезарь, герцог своевластный. Он начертал в своем гербе: " Иль Цезарь, иль ничто". И вот Такой случился оборот В его заносчивой судьбе, Что написали вслед за тем: " Иль Цезарь, иль ничто, --сказал ты, И то, и это испытал ты: Был Цезарем -- и стал ничем".

И все ж я принимаю бой, А там судьба решить вольна Как ей угодно.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ Марсела и Доротея, не замечая Теодоро и Тристана.

Ни одна Из тех, кто служит здесь с тобой, Так не сочувствует, Марсела Твоим несчастиям, как я.

В моей тюрьме любовь твоя Таким теплом меня согрела, И я за все твои услуги Перед тобой в таком долгу, Что лишь одно сказать могу: Верней ты не найдешь подруги. Анарда думает, наверно, Что я не знаю, как она В красоты Фабьо влюблена. Поэтому она так скверно Себя со мной и повела.

Мой милый, как? Я так ждала, Я так хотела этой встречи!

Не преступай строжайшей меры. В дворцах и самые шпалеры Подчас владеют даром речи. Ты знаешь, почему на них Изображаются фигуры? Чтобы напомнить: кто-то хмурый, Быть может, за ковром притих. Немой царевич речь обрел, Отца увидев умерщвленным; Так и вещам неоживленным Внушен таинственный глагол.

Его порвал я, не читая; А с ним -- причина тут простая -И чувство порвано само.

Не лучше ль так, чем вновь и вновь Ждать, что обрушится беда И уничтожит нас с тобой? И если ты того же мненья, Оставим эти объясненья И примем данное судьбой.

Что я намерен Ни в чем не причинять отныне Неудовольствия графине.

Что ты любви моей неверен, Уже давно читала я В твоих глазах.

Прощай, Марсела. Любовь сегодня отлетела, Но мы по-прежнему друзья.

Прийти к решению такому, Прийти к жестокости такой!..

Я соблюдаю свой покой, А также уваженье к дому Которому я с юных лет Обязан всем.

Прихоть чувства. Он тайнам этого искусства У вас учился.

Скажи сама. Я подпись этого письма, Я ножны этого кинжала, Я рукоятка этой шпаги, Я камень этого забора, Я пляска этого танцора, Я обувь этого бродяги, Я только дышло этой фуры, Я только цифра этой сметы, Я только хвост его кометы, Я только тень его фигуры, Короче -- я давным-давно На этом пальце только ноготь, И я прошу меня не трогать, Пока мы вместе с ним одно. (Уходит.)

Неосторожно Так забываться. О коврах Мы слышали с тобою обе.

О нет, любовь, в ревнивой злобе, Не знает, что такое страх. Не будь графиня столь надменной, Я бы могла предположить, Что Теодоро, может быть, Живет надеждой сокровенной; Он что-то у нее в чести.

Пусть он теперь не ждет пощады! Я знаю, как себя вести, Не так глупа. Я отомщу.

Ей-богу, я его ищу. Графиня, я боюсь, заждалась.

Ну, может подождать хоть раз. (Указывая на Доротею.) Спроси у ней, как я сейчас О Теодоро отзывалась. Как он, такого тунеядца Второго нет, --ищи, где хочешь.

Ты это что ж меня морочишь? Вы сговорились притворяться, Я знаю, для отводу глаз. Да только это все напрасно.

Я Теодоро от себя Не отгоняла, да, конечно; Но в сердце жил другой, жил вечно, Во всем похожий на тебя.

Когда мои признанья--ложь И не с тобой мои мечты, Когда не ты -- мой клад заветный, Когда я не твоя, мой друг, Пусть я умру средь страшных мук, В терзаньях страсти безответной.

Здесь все--обман, ты все наврала. А впрочем, если ты умрешь, Ты только душу мне вернешь, Которую давно украла. К чему весь этот вздор трескучий, Не понимаю, хоть убей.

Любезный Фабьо, не робей, Используй этот редкий случай. Тебя Марсела поневоле Сегодня любит.

Наш Теодоро--ветер в поле; Его давно пропал и след.

Иду его искать. Ну, что ж! Он сплоховал--я стал хорош. Любовь-то, стало быть, -- пакет: Надписано секретарю, А нет его--вручить другому. Но я не горд, я по-простому И на обиду не смотрю. В добре и в зле--я твой до гроба; Пусть так и будет решено. (Уходит.)

Мне все равно: Во мне кипит такая злоба. Скажи: Анарда Фабьо любит?

Вот и в добрый час: Я отплачу двоим зараз. Любовь, как бог, и мстит и губит.

Так было надо, повторяю. Оставим этот разговор.

Сеньора, с некоторых пор Я вас совсем не понимаю. Ах, посмотрите: здесь Марсела, И Доротея вместе с ней.

Она за эти пять-шесть дней Мне хуже смерти надоела. Марсела, выйди вон.

Пойдем. (Тихо Доротее.) Ты видишь, что за ветер дует: Она не то меня ревнует, Не то подозревает в чем.

Те два сеньора, что сейчас Ушли отсюда, любят вас, А вы жестоки, как всегда. Вы холодней Анаксареты, Самой Лукреции стыдливей. Быть надо к людям справедливей...

Какой вам надобен жених? Маркиз Рикардо, например, Чем не отличный кавалер, И чем он хуже остальных, Чье имя пышно и велико? И благороднейшей из дам Далеко было бы не срам Пойти за графа Федерико. А вы их гоните опять, И каждый горько безутешен.

Один -- дурак, другой -- помешан, А ты обоим им под стать. Я потому их не люблю, Что я люблю, и потому Люблю, что сердцу моему Надежды нет.

Скорее лед, Такой, что солнца луч замрет, Едва задев его края.

И вот, все эти глыбы льда, В сверканье холода и света, У ног безродного.

Анарда, я еще горда, И долг перед собой я знаю; Кто он, я скрою от тебя; Скажу лишь, что, его любя, Свое величье я пятнаю.

Царицы древности любили Одна--коня, одна--быка; О прочих умолчу пока, Чтоб их не обижать в могиле; А здесь не зверь. Любовь к мужчине Вас никогда не опорочит.

Кто любит, может, если хочет, Возненавидеть. И отныне Мою любовь я истреблю.

Будет сила. Пока хотела, я любила, А захочу, и разлюблю.

Любовь и музыка созвучны. Что нагадает вам гитара?

Песня за сценой. О, если б можно, если б можно было, Чтоб самовольно сердце разлюбило! Зачем, зачем того не может быть, Чтоб самовольно взять и разлюбить!

Ну вот, вы слышали? Похоже, Что песня с вами не согласна.

Я это слышала прекрасно, Но и себя я знаю тоже, И знаю, что могу навек Возненавидеть, как любила.

Кому дана такая сила, Тот небывалый человек.

Сеньора, Фабьо мне сказал, Что вы меня как будто звали.

Я поспешил явиться сразу; Простите, если виноват.

Моей руки--для вас не тайна -Весьма усердно ищут двое.

Не посоветовавшись с вами, Не знаю, как решить. Скажите: Так за кого мне выйти замуж?

Какой же я могу, сеньора, Подать совет там, где решает Единственно ваш личный вкус? А мне приятен тот хозяин, Которого дадите вы.

Я вас почтила лестным званьем Советника в столь важном деле, Но вы его не оправдали.

Сеньора, разве с этим делом Не лучше обратиться к старшим? Вам мог бы опытом и званьем Помочь ваш майордом Отавьо, Который много видел в жизни.

Я бы хотела, чтоб вы сами Себе избрали господина. По-вашему, маркиз приятней, Чем мой кузен?

Его и выберу. Ступайте Его поздравить от меня.

Кто знал подобное несчастье! Кто видел взбалмошней решенье! Кто глубже испытал превратность! Так вот они, мои порывы Взлететь! О солнце, пусть твой пламень Испепелит мои крыла, -Уже расщеплены лучами Не в меру дерзостные перья, Те, что взманил прекрасный ангел! Диана обманулась тоже... О, как я мог так безоглядно Поверить ласковому слову! Давно известно, --меж неравных Не уживается любовь. Но разве можно удивляться, Что этот взгляд меня опутал? Ведь он бы мог завлечь обманом И хитроумного Улисса. Я никого винить не вправе: Лишь я виновен. И потом-Что я в конце концов теряю? Скажу себе, что у меня Был сильный приступ лихорадки И что, пока она тянулась, Я бредил чем-то очень странным. И только. Гордая мечта, Простись с надеждой невозвратной Стать графом де Бельфлор; направь К знакомым берегам свой парус; Люби, как встарь, свою Марселу; С тебя вполне Марселы хватит. Графини пусть маркизов ищут; Любовь предпочитает равных. В бесплотном ветре ты родилась, Моя мечта, и ветром стала; Кто недостоин высоты, Тому судьба очнуться павшим.

Видел, милый, И счастлив тем, что от нее узнал. Ей опостыл удел вдовы унылый, И свадебный нас обкидает бал. Те оба любят свыше всякой силы; Но трезвый ум графини рассчитал И предпочел маркиза.

Мне велено его поздравить лично. Но я хочу, чтоб ты, мой старый друг, Мог заработать. Отправляйся живо; Поверь, маркиз не скуп.

Таких услуг Не забывают, говорю правдиво. Лечу стрелой и обернусь вокруг. Помилуй бог, как вышло все на диво! Маркизу есть чем хвастать: не пустяк -Склонить графиню на вторичный брак. (Уходит.)

Я вас ищу в большом волненье. Неужто правда, что я слышал?

Увы, Тристан, святая правда, Коли о том, как я ошибся!

Я видел, там сидели в креслах Два сукновальщика обычных И шерсть валяли из Дианы; Но чтобы состоялся выбор, Об этом я еще не знал.

Так вот, Тристан, сюда явилась Она, подсолнечник вертлявый, Она, стекло, она, пылинка, Она, поток, поворотивший Назад от моря, вверх долиной, Она, небесная Диана, Луна, и женщина, и призрак Она, чудовище коварства Меня обрекшая на гибель, Чтоб запятнать свою победу; Она явилась и спросила, Который мне из двух приятней, Затем что хочет сделать выбор, Руководясь моим советом. Я это слушал, как убитый, И то, что я не обезумел, Уже само безумьем было. Потом сказала, что маркиз Ей по душе и чтоб я лично Его об этом известил.

Право слово, Не будь вы в столь плачевном виде, Не будь грехом ввергать в унынье И без того уже унылых, Я бы напомнил вам сейчас, Как вы взлетели горделиво И возомнили, что вы граф.

Я это признаю. Я слишком Легко поверил обольщенью Прекрасных глаз.

Я говорил вам: Нет ядовитее сосудов Для чувства смертного му