Почитание святых икон

в Ветхом Завете существовал запрет на создание и почитание изображений. Это было исторически обусловлено жизнью богоизбранного народа

Моисей по непосредственному указанию Божию изготовил медного змия, и этот змий много веков хранился во Святая Святых Иерусалимского Храма.

Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым (Исх/ 25, 22).

В каком смысле мы говорим о поклонении иконам, об их почитании, и можно ли это квалифицировать как идолопоклонство? Прежде всего, нужно дать определение того, что есть идолопоклонство или язычество. Наиболее глубокое определение того, что есть язычество, дает апостол Павел: Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца (Рим. 1, 25). Исходя из этого определения, никак нельзя иконопочитание приравнять к идолопоклонству. Во-первых, иконопочитание не есть почитание кого-то или чего-то вместо Творца, почитание угодников Божиих и их изображений в Церкви всегда совершается в Боге. Во-вторых, это не есть служение, потому что православное богословие и практика иконопочитания строго различает между поклонением как всецелым служением (latrei/a), которое подобает только одному Богу, и поклонением как воздаянием чести (timhsh/xh prosku/nhsij), что буквально можно перевести как «почитательное поклонение», которое допустимо по отношению ко всему, что достойно уважения и почитания, и не только по отношению к иконам, но и к мощам, реликвиям, святым угодникам, ангелам и т.д. Поэтому иконопочитание и возможно, и полезно.

Основной вопрос иконоборческих споров – это вопрос о возможности изображения Бога. В Ветхом Завете это было запрещено. Говоря словами апостола Иоанна Богослова, Бога не видел никто никогда. Такая возможность открылась только в Новом Завете. Евангелист продолжает: Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1, 18), т.е. благодаря Боговоплощению невидимый Бог стал доступен нашему чувственному восприятию.

Иконоборцы пытались обосновать невозможность изображения Бога даже в воплощенном состоянии. Главный богослов иконоборчества, император Константин V Копроним, предлагал православным следующую дилемму: Что вы изображаете и чему вы поклоняетесь? Если вы пытаетесь изобразить Божество, то это невозможно, поскольку оно по определению неизобразимо. Если вы изображаете и поклоняетесь человечеству, то, во-первых, вы язычники, поскольку поклоняетесь твари, во-вторых, несториане, поскольку рассекаете Христа надвое, отделяя Его человечество от Божества.

Православные отвечали, что аргументы иконоборцев бьют мимо цели и свидетельствуют лишь о монофизитских предпосылках их собственной христологической доктрины, потому что православные изображают не Божество и не человечество, а единую богочеловеческую Личность и поклоняются не «чему», не природе, а «кому», Лицу. Честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу. Таким образом, икона есть средство общения с Богом и со святыми.

На иконах мы изображаем Второе Лицо Пресвятой Троицы – Сына Божия в том виде, в каком Он открылся нам в Воплощении. Как известно, все, что видимо, то и описуемо. Если бы Христос был неизобразим, то отсюда следовало бы заключить, что Он во время Своей земной жизни был невидим, тогда и Евангелие было бы невозможно, т.к. оно тоже есть образ воплощенного Бога, Его словесная икона. Но апостолы учили о том, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни (1 Ин. 1, 1). Таким образом, иконоборчество ставит под сомнение основной догмат христианства – учение о Боговоплощении, т.е. фактически представляет собой разновидность докетизма (отрицание реальности Боговоплощения).

К этому следует добавить, что это общение посредством икон осуществляется и в обратном направлении: не только мы обращаемся к Богу посредством икон, но и Он нам посредством икон отвечает. Через иконы подаются благодатные дары, в том числе и явным образом – через мироточения, чудесные обновления икон, чудесные исцеления. То же самое справедливо и по отношению к иконам Божией Матери и святых.

1 Следствия ипостасного соединения двух естеств в Иисусе Христе по отношению к Нему Самому: два действия, две воли. Опровержение Церковью монофелитства.

Искусственная ересь, сконструированной в политических целях. В начале VII в. император Ираклий нуждался в консолидации империи. Основа – Монофизитство от народов, населявших окраины империи – коптов в Египте, сирийцев и армян на Востоке.

«Антропологический минимализм», т.е. взгляд на человека как существо низменное и порочное. Отсюда проистекает и своеобразная практика: цель христианского делания, аскезы, не в том, чтобы преобразить и исцелить человечество, а, в конечном счете, в том, чтобы преодолеть человеческое как таковое, заместить человеческое Божественным. Так, на VI Вселенском Соборе главный защитник монофелитской ереси, патриарх Антиохийский Анастасий, прямо заявил, что Адам до грехопадения не имел человеческой воли, что человеческая воля – следствие грехопадения.

Компромисс - патриарх Константипопольским Сергием было предложено учение о единой воли и единой энергии. Сторонниками ереси стали папа Римский Гонорий и Александрийский патриарх Кир.

Два вопроса возникают:

1. Философского порядка: чему последует воля: природе или ипостаси?

2. Сотериологический. Если мы принимаем учение о единой воле, то каково в таком образе качество человеческой природы во Христе? Действительно ли Христос в таком случае есть истинный человек?

Это учение, во-первых, противоречит традиционной христианской антропологии. Предыдущие отцы, например блаженный Августин, подчеркивали, что воля есть атрибут природы. Во-вторых, оно противоречит учению о Пресвятой Троице, поскольку в Боге мы различаем три Лица, но, тем не менее, признаем единую волю как атрибут единой Божественной природы. Именно на эти несообразности и указывали православные полемисты против монофелитства, прежде всего патриарх Иерусалимский Софроний, Римский папа Мартин Исповедник и преп. Максим Исповедник, которые показывали, что признание единой воли во Христе логично приводит к трибожию, т.е. различению в Троице трех различных богов.

В контексте этих споров преп. Максимом было разработано учение о двух волях – воли гномической и воли физической. По его словам, никто не действует как некто по ипостаси, но как нечто по природе, – т.е. действие, воля берут свое начало в природе.

Каждый человек действует именно по-человечески, а не по-павловски или по-петровски. Также и ангелы действуют по-ангельски, а не по-михаиловски или по-гаврииловски. Действие и воля относятся к естеству, а лицу принадлежит принятие решения, свободное самоопределение по отношению к тому или иному желанию природы.

Единое богомужное действие во Христе, в которой даже теоретически нельзя различать двух составляющих, она совершенно проста.

Можно различать во Христе Божественные и человеческие результаты, но и те, и другие совершаются единой Божественной энергией. Божественная энергия преломляется в человечестве, подобно свету, проходящему сквозь стеклянную призму, и порождает человеческие действия, но совершаются они не человеческой энергией Христа, а Божественной энергией Слова. Таким образом, человечество во Христе оказывается лишенным собственной активности, оно не является фактором, не является самодвижным, представляя собой пассивное орудие Божества. В этом сродство монофелитства во всех его формах с учением Аполлинария: непонимание того, что две совершенные и самодвижные природы могут соединиться воедино.

Очевидно, что существо, которое не обладает человеческой волей и энергией, невозможно назвать совершенным человеком. Если Христос по Своему человечеству не совершенен, то, естественно, Он не может сделать совершенными других.

Святые Отцы, боровшиеся с монофелитством, повторяли сотериологический принцип, сформулированный свт. Григорием Богословом: «что не воспринято, то не уврачевано».

Адам согрешил волею и действием, следовательно, человеческие воля и действия должны быть восприняты Спасителем. Преп. Анастаий Синаит говорит, что если человеческая воля не может быть воспринята Христом по причине своей полной греховности (как говорили монофелиты), то наше спасение невозможно, ибо мы не можем содействовать этой волей Богу в деле своего спасения.

VI Вселенский Собор следующим образом сформулировал учение о двух волях и действованиях во Христе: «Проповедуем также по учению святых отцов, что в Нем и две естественные воли, или хотения, и два естественных действия нераздельно, неизменно, неразлучно, неслитно. И два естественных хотения не противоположны (одно другому), как говорят нечестивые еретики, – да не будет! – но Его человеческое хотение не противоречит и не противоборствует, а следует, или – лучше сказать – подчиняется Его Божественному и всемощному хотению».

И Священное Писание указывает на две воли и два действия во Христе: Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Ин. 6, 38).

Гефсиманские страдания. Свт. Афанасий Великий так комментирует эти слова: «Здесь являет Господь две воли – человеческую, свойственную плоти, и Божескую, свойственную Богу. Человеческая по немощи плоти молит отклонить страдания, а Божеская желает страдания». Согласно преп. Анастасию Синаиту, Христос по Своей человеческой воле (естественной и богодарованной) боялся смерти, так как естественной человеческой воле присуще желать бессмертия и бояться смерти.

Основные понятия о Таинствах. Действительность и действенность Таинств. Таинство Крещения. Таинство Миропомазания. Миро, его освящение.

Внутренняя жизнь Церкви есть таинственное совместное действие Христа, как Главы, и Церкви как Его тела, в Духе Святом, посредством всяких взаимно скрепляющих связей (Еф. 4, 16). Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви, – сказал Апостол Павел (Еф. 5, 32).

Итак каждый должен разуметь нас, как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих (1 Кор. 4, 1):

Разные виды своего служения и строительства, как то:

a) призывную проповедь,

b) Крещение уверовавших,

c) низведение Духа Святого через возложение рук,

d) укрепление единения верующих со Христом через таинство Евхаристии,

e) глубокое проникновение сердец верующих в тайны Царствия Божия, углубление более совершенных из них в премудрость Божию, тайную, со кровенную (1 Кор. 2, 6-7).

Св. Игнатий Богоносец, непосредственный ученик апостолов, пишет, что диаконы также есть «служители тайн Иисуса Христа» (Тралл.).