Глава 1. Автор:Ellirael Жанр:Romance Команда: Алая Роза Пейринг: СС/ГГ Рейтинг: R Дисклаймер: Все персонажи принадлежат Дж

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Автор: Ellirael
Жанр: Romance
Команда: Алая Роза
Пейринг: СС/ГГ
Рейтинг: R
Дисклаймер: Все персонажи принадлежат Дж. Роулинг.
Комментарии: Фик написан/переведен на Битву Алой и Черной Розы на Тайнах Темных Подземелий и может равно как утопить вас во флаффе, так и залить кровью ангста.
Размер: макси
Статус: закончен

Во время обеда в большом зале всегда собиралось множество студентов. Они шумели, обсуждали квиддичные матчи, преподавателей, оценки и соревнование факультетов, спорили, смеялись. Но сегодня здесь было даже более шумно, чем обычно, и тому было две причины. Во-первых, близился День Святого Валентина, и чем меньше до него оставалось, тем больше было разговоров о том, кто кому и что подарит, кому достанется больше валентинок, и кто кого пригласит на посвященный празднику бал. А во- вторых, сегодня, на зельях, профессор Снейп поставил Гермионе Грейнджер самый низкий бал за работу, обвинив ее в списывании у Рона Уизли. Эта тема так же всесторонне обсуждалась за столами всех факультетов, но в особенности среди гриффиндорцев, одновременно успокаивающих свою старосту и на все лады ругающих и без того не слишком любимого преподавателя.
- Да я его со свету сживу, - горячился Рон, - да чтобы Гермиона списывала у кого-то, да быть такого не может! Ублюдок! Слизеринский гад! Да я его на дуэль вызову, - кричал он все громче, не замечая, что в зале стало подозрительно тихо.
- Мистер Уизли, - прошипел уже секунд тридцать стоявший за спиной гриффиндорца мастер зелий, - как вы, я уверен, не знаете, дуэли запрещены правилами школы, но, за оскорбление преподавателя, я, - Снейп сделал ударение на последнем слове. - Я назначаю вам отработку. На месяц. Каждый день. У Филча.
Зал ошеломленно молчал, а Снейп, довольный произведенным эффектом и тем, что мальчишка Уизли наконец заткнулся, резко развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к преподавательскому столу. Но, не пройдя и половины пути, был остановлен разгневанным криком Гермионы Грейнджер:
- Вы не имеете права, профессор!
Девушка вскочила со своего места, ее щеки пылали, а взгляд был устремлен на ненавистного преподавателя.
- Вы не имеете права, - повторила она. - Рон не оскорблял вас, он вообще не называл имен. А то, что вы, профессор, - она посмотрела Снейпу прямо в глаза и на секунду сбилась, но потом более спокойно продолжила, - принимаете все на свой счет, так это только ваша проблема.
По залу пронеслась волна удивления.
- Не смей так разговаривать с нашим деканом, грязнокровка! - закричал в ответ вскочивший со своего места Драко Малфой.
- 20 баллов с Гриффиндора, - вторил ему Снейп.
- Дракоша прав, не трогай профессора Снейпа, - шипела Панси Паркинсон, тут же вставая рядом с нареченным, чтобы в случае чего прикрыть его своей мощной грудью.
- Оставьте в покое Гермиону! - вопил ставший гриффиндоского цвета Рон.
- Предатель крови, защитник грязнокровок, - доносилось со стороны слизеринцев, многие из которых начали доставать палочки.
Видя, что обстановка накаляется, Гарри Поттер встал и пододвинулся поближе к Гермионе, незаметно доставая палочку, чтобы иметь возможность защитить подругу. Рядом с ним, так же палочку на изготовку, появился Невилл Лонгботтом.
Все они, включая Снейпа, буравили друг друга взглядами, полными ненависти.

А в это время почти у потолка зала аккуратно укладывал стрелы в колчан Купидон. Купидон был вестником любви и ненавидел ссоры, но еще больше он ненавидел скуку. А в Хогвартсе работа его была немыслимо скучна. Каждый год к дню Святого Валентина директор Дамблдор, конечно же знавший о существование собственного хогвартского Купидона, давал ему список и зачаровывал стрелы так, чтобы те давали влюбленным возможность понять свои чувства.
В колчане Купидона были стрелы нежности, но их Купидон не любил, так как их использование редко давало видимый эффект, ведь их целью было не разжечь чувства, а добавить немного нежности уже родившейся любви. Их оперение было нежно-фиолетовым. Были стрелы влюбленности, красные, их целью было расшевелить слишком робких, не решающихся позволить себе любить или не рискующих проявлять чувства. Действие стрел влюбленности было недолгим, всего неделю, но этого было вполне достаточно, чтобы искорки чувств начали гореть достаточно ярко, а дальше влюбленные должны были все сделать сами. Эти стрелы Купидону нравились, с ними было весело, интересно и почти непредсказуемо. И, наконец, третий вид стрел, абсолютно белые стрелы вечной любви, Дамблдор использовать не позволял, считая их слишком опасным оружием, потому что разбуженное ими чувство оставалось навеки и не ослабевало с течением лет. Правда подействовать они могли лишь на того, кто уже испытывал нежную привязанность, причем не просто к кому-то, а именно к тому единственному. Причем работала магия всех стрел лишь в отношении того, на кого первым посмотрит получивший стрелу. Так что сам Купидон считал белый стрелы абсолютно безопасным, но не использовал, чтобы не злить старого волшебника.
Купидон сидел и скучал, его не интересовали склоки и крик. Он рассматривал свиток, который ему дал Дамблдор. Список, как и каждый год, был невероятно скучен:
Стрела влюбленности для мистера Драко Малфоя (мальчик должен наконец оценить мисс Паркинсон).
Стрела влюбленности для мистера Поттера (мисс Уизли влюблена в него уже несколько лет и вполне заслужила взаимность).
Стрелы влюбленности для мистера Рональда Уизли и мисс Гермионы Грейнджер (ах, они такая хорошая пара).
И еще 20 дюймов подобной ерунды.
- Скуууучно, - вздохнул Купидон и вновь посмотрел в зал, где продолжали кричать друг на друга слизеринцы и гриффиндорцы.
- Им всем не помешало бы немного взаимопонимания, - подумал Купидон. И тут ему пришла в голову гениальная, а главное, очень веселая идея.
- А что если потерять дураций список и довериться случаю. Ведь любовь – это всегда случайность, стечение обстоятельств!
Купидон не любил откладывать решение надолго, тем более до Дня Святого Валентина оставалось всего пять дней, а стрелы влюбленности действовали немногим больше.
- Дети как раз успеют во всем разобраться к балу, - подумал он и, выхватив из колчана добрый десяток красных стрел, закрыл глаза и наугад пустил их в толпу. Однако, Купидон так спешил исполнить свой замысел, что не заметил одной маленькой ошибки – одна из летящих стрел была снежно-белой.
Возможно, стрелы подтолкнула магия или сама судьба, а возможно, попасть в стоящие мишени было намного проще, но...
Первым от непонятной, кольнувшей прямо в сердце боли вскрикнул Драко и с ненавистью посмотрел на гриффиндорку, подумав, что это она бросила какое-то заклятие. Никому невидимая красная стрела вонзилась ему прямо в сердце и ненависть в его ледяных глазах начала таять, уступая место влюбленности. Он так и не перестал смотреть на Гермиону.
- Дракоша, - взвизгнула Панси, - что случилось, милый? - запричитала она, но слизеринец ее словно бы не замечал. Он видел только Гермиону.
Затем ойкнул Невилл, а вслед за ним, почти в тот же миг, вновь завизжала Паркинсон, тоже пронзенная красной стрелой Купидона. В недоумении они уставились друг на друга и уже не смогли отвести глаз.
- Черт, - выругался Рон, - какого… - и, ища поддержки, взглянул на Гарри, густо покраснел и отвел глаза.
А стрелы все летели и летели. И вот уже одна из них воткнулась в спину Гарри Поттеру, но тот, кажется, даже и не почувствовал, потому что в тот же момент его лучшая подруга начала падать, сраженная сразу двумя стрелами.
Вот тут-то и начался настоящий ураган.
- Гермиона! Что с тобой? - одновременно воскликнули Гарри, которому кричать такое было можно и нужно, лучший друг, как никак, и Драко Малфой, удивленный не меньше других звуком собственного голоса и, того больше, произнесенными словами.
Оба юноши оказались рядом с гриффиндоркой почти одновременно, а она открыла глаза и тихо прошептала:
- Гарри, - и посмотрела на друга как-то совсем иначе. В тот ж миг первая стрела растаяла. - Малфой? - перевела она взгляд на второго юношу. И тут растаяла вторая стрела. Гермиона снова потеряла сознание.
- Отойдите все! Дайте дорогу, тупые вы олухи, - гневно бросил мастер зелий, пробираясь к гриффиндорскому столу, чтобы оказать первую помощь наиболее пострадавшей, на первый взгляд, девушке. И когда он склонился над ней, в него вонзилась последняя, белая стрела. Мастер зелий почти неслышно вздохнул и начал оседать на пол.
Тут уж на помощь сраженным неведомым проклятьем кинулись все, кто присутствовал в зале. Поднялся такой шум и гвалт, что никто, кроме все и всегда замечающего директора Дамблдора, не услышал, как с балки под крышей замка с тихим всхлипом ужаса упал Купидон.

Гермиона очнулась в больничном крыле. Болело все. Казалось, что на ее несчастном теле всю ночь танцевал чечетку гиппогриф. Открывать глаза не хотелось, но любопытство победило, и девушка с опаской приоткрыла один, и тут же закрыла его обратно, пораженная увиденным. Решив что это галлюцинация, она мысленно досчитала до десяти и, глубоко вдохнув, распахнула оба глаза.
Но видение не исчезло. У ее кровати, нежно обняв букет роз, спал Драко Малфой.
- Малфоооой! – позвала спящего слизеринца Гермиона.
Реакции не последовало. Девушка осторожно выбралась из-под одеяла и слегка толкнула юношу.
- Малфой, проснись немедленно!
Драко открыл глаза и уставился на нее. А потом сделал то, чего девушка от него уж точно не ожидала: улыбнулся и прошептал:
- Привет, Грейнджер, - на секунду замялся и исправился, - то есть Гермиона. Как ты себя чувствуешь?
- Вежливый Малфой в природе существовать не может, а значит, я сплю, - пробормотала себе под нос гриффиндорка, забралась обратно под одеяло и отвернулась к стене, оставив слегка офигевшего слизеринца в гордом одиночестве, которое, впрочем, длилось недолго.

А в это время профессор Снейп, которого, несмотря на обморок, уложить в больничное крыло, конечно же, не получилось, вошел в кабинет директора школы чародейства и волшебства Хогвартс Альбуса Дамблдора.
Сегодня у профессора выдался сложный день. Сначала сдвоенные зелья у первокурсников, потом семикурсники Слизерина и Гриффиндора снова превратили его занятия в балаган. Идот Уизли, тот, который младший, списывал у Грейнджер, и Снейп решил наконец-то проучить девушку, поставив ей низкую оценку и сняв баллы. Он сделал это не потому, что был злобным, противным, каким его все считали, а лишь потому, что прекрасно видел, что девочка напрасно тратит силы на своих никчемных и бестолковых друзей, которые даже не удосуживаются сказать ей за это спасибо.
Иногда Снейпу хотелось подойти к тому же Уизли и приложить его головой об парту, чтобы из этой самой головы вылетела вся дурость, и он увидел, какое сокровище находится рядом с ним, только руку протяни. А еще больше ему хотелось придушить Драко Малфоя, когда тот начинал отпускать свои гнусные шутки в адрес мисс Грейнджер. Да и вообще, профессор в последнее время слишком часто ловил себя на том, что эта девочка занимает очень важное место в его мыслях. Важное место она занимала и в его чувствах, собственно, Снейп давно признался сам себе, что она была единственной, по отношению к кому он чувствовал хоть что-то. И это что-то подозрительно напоминало...
- Добрый вечер, Альбус, - устало поздоровался профессор Снейп, входя в кабинет директора.
Снейпу нравилось бывать здесь. В кабинете Альбуса Дамблдора всегда было на что посмотреть, было здесь и старинное оружие, и древние артефакты, и абсолютно непонятный хлам, которого, кажется, с каждым разом становилось все больше и больше. Но сегодня профессор слишком устал для неожиданностей, и потому увиденное в кабинете его разозлило.
На столе Дамблдора сидело существо, высотой в локоть взрослого мужчины. Мордочка, да и вся передняя часть существа была скрыта носовым платком, в который оно беззастенчиво рыдало и всхлипывало, сзади же виднелись белые крылья, сделанные из непонятной субстанции, больше всего напоминавшей облако.
- Здравствуй Северус, - поприветствовал вошедшего директор, - разреши мне представить тебе моего гостя. Это Купидон, - директор указал на сидевшее на столе существо.
- Ыыых, - ответило оно и шумно высморкалось.
«Приехали», - подумал Снейп, - «Купидон, значит? Ага».
А в слух сказал:
- И вы решили меня с ним познакомить потому, что в моей коллекции препаратов как раз не хватает печени Купидона? Как любезно с вашей стороны, Альбус.
- ЫЫЫЫ! - зарыдало существо в голос, а Дамблдор укоризненно посмотрел на Снейпа.
- Северус, как ты можешь!
- Простите, директор, - абсолютно не раскаиваясь, извинился Снейп и грозно глянул на Купидона, от чего тот стал еще меньше и почти полностью зарылся в платок.
- Я позвал тебя потому, Северус, мальчик мой, что сегодня ты стал мишенью этого удивительного существа.
- Что? – взревел Снейп, - этого еще не хватало! И как же это случилось?
- Успокойся, Северус. Купидон живет в Хогвартсе уже очень давно. Он наш старый друг.
Директор погладил существо по кучерявой голове и протянул ему лимонную дольку. Угощение скрылось в складках платка. Послышалось смачное чавканье.
- Я сейчас вашему старому другу все его стрелы воткну в маленький пухлый зад, если вы мне немедленно не скажете, что здесь происходит.
Купидон подавился лимонной долькой и зарылся в платок с головой.
- В тебя и в нескольких студентов сегодня, совершенно случайно, попали стрелы Купидона, Северус.
- Случайно? – приподняв бровь, уточнил Снейп.
- Совершенно случайно, - с невинным видом кивнул Дамблдор. - Думаю, ты знаешь, как работает магия вестника любви?
Снейп кивнул, но так как директор продолжал выжидающе смотреть не него, пояснил:
- Фиолетовый – нежность. Красный – страсть. Белый, - Снейп скривился, - вечная любовь. Мелкий паршивец стреляет, тот, в кого попала стрела, влюбляется в первого, на кого посмотрит. Через неделю его отпускает, он чувствует себя идиотом, потом и это проходит. Студентам ведь достались красные стрелы, - полуутвердительно полувопросительно произнес зельевар, - а значит, нас ждет неделя обостренного гормонального буйства. Ничего нового, в общем-то.
- Да, студентам достались красные стрелы. Но Купидон попал и в тебя.
- Ну что ж, - как-то обреченно-равнодушно выдохнул Северус, - значит, с буйством гормонов придется столкнуться и мне. Надеюсь вы не сомневаетесь в том, что я в состоянии контролировать свои инстинкты?
- Конечно же нет, мальчик мой.
- Тогда какого Мерлина вы от меня хотите? Спасибо, конечно, что предупредили, но с тягой к студентке я бы и сам справился, - Снейп на минуту задумался, а потом язвительно продолжил, - ах, ну да, вы хотите мне что-то поручить, не так ли? Наверное, присмотреть за пострадавшими?
- Нет, Северус. Я не буду тебе поручать следить за студентами. Их постоянные влюбленности не повод отрывать тебя от важных дел, - директор грустно улыбнулся, - я, всего лишь, хотел предупредить тебя, что тебе досталась белая стрела. А первой, на кого ты посмотрел, была Гермиона Грейнджер.
Профессор пораженно молчал. Рвать и метать было бесполезно. Обратной силы магия Купидона не имела, и зельевар прекрасно это знал. Убивать мерзкую тварь, сидящую на директорском столе, было бесполезно, даже это не прекратило бы действия стрелы вечной любви.
«Ты попал, Северус», - мрачно изрек внутренний голос.
- Ну что ж, значит, мне ничего не грозит. Уж к кому к кому, а к гриффиндорской всезнайке я никакой привязанности или симпатии никогда не испытывал. А без чувств эффекта не будет, - собрав все свое хладнокровие, все так же спокойно ответил зельевар, - за сим, разрешите покинуть вас.
Директор виновато улыбнулся и кивнул.
«Ох, как же ты попал…»
«Заткнись!» - посоветовал внутреннему голосу Снейп, закрывая дверь кабинета Дамблдора.
Из кабинета Альбуса Дамблдора декан Слизерина вынес четкую уверенность, что он ненавидит Купидонов, а так же, что жизнь его кончена, ибо с сегодняшнего дня и на вечно, внутренний голос внутренне содрогнулся от этой мысли, он обречен любить Гермиону Грейнджер, гриффиндорскую отличницу, всезнайку, умницу, красавицу, которая, черт подери Альбуса Дамблдора и его ручную крылатую пакость, презирала и ненавидела слизеринского декана.

Впрочем, профессор Снейп был далеко не единственным слизеринцем, чьи мысли в предрассветный час занимала юная гриффиндорка.
Драко Малфой стоял на коленях у кровати спящей девушки и боролся с искушением прикоснуться губами к ее волосам.
Уже несколько часов он, наследник древнего колдовского рода, гордость слизерина и надежда славного движения пожирателей смерти, смотрел на спящую маглорожденную (грязнокровкой он не мог ее теперь назвать даже мысленно) и получал от этого необъяснимое наслаждение. В этом даже не было ничего сексуального, хотя возбуждение уже отдавалось болью во всем теле. Нет, ему просто нравилось смотреть на нее. Ему даже стало казаться, что он может простоять так вечно, но тут в коридоре раздались шаги мадам Помфри, и Малфой решил покинуть свой пост, дабы не быть замеченным. Когда медсестра вошла, лишь колыхание занавески да розы, устилавшие пол у кровати мирно спящей девушки, говорили о том, что кто-то успел побывать у пациентки. Мадам Помфри тихо улыбнулась, вспомнив как и ей когда-то украдкой по ночам приносили цветы, и запечатала окно заклинанием, вспомнив так же и о том, что благодаря таким визитам в семнадцать лет обзавелась парой симпатичных малышей.

Драко Малфой возвращался в подземелья после ночного бдения у постели Гермионы Грейнджер в ужаснейшем расположении духа. Его мозг отказывался воспринимать произошедшее нормально. «Как? Как я мог влюбиться в грязнокр... маглорожденную?», - спрашивал себя Драко и не находил ответа. Но внезапно осознанное чувство было не просто похотью и уж точно не было ненавистью. Он чувствовал постоянное желание быть рядом с девушкой, защищать ее. Он сам чуть не умер, когда она начала падать в обеденном зале, хотя, вроде бы, всего за минуту до этого был готов придушить ее голыми руками.
- Хм, определенно что-то тут не так, - сказал сам себе слизеринец. - Зельем она меня опоить не могла, я бы заметил, заклинание... вроде бы, тоже нет. Надо будет завтра посоветоваться с деканом.
Анализируя собственные ощущения и мысли, Драко вновь вспомнил, как здорово было прикасаться к волосам девушки, чувствовать запах ее тела, и почти задохнулся от нахлынувшего желания. «Загляну ка я к Пэнс», - подумал он и осторожно направился в сторону комнаты своей невесты.
Как показалось Драко, Пэнси Паркинсон не слишком-то ему обрадовалась. Она не стала визжать: «Дракоша, ты пришел!», не кинулась ему на шею, а просто с порога начала очень деловито стягивать с него одежду. Впрочем, именно это больше всего сейчас устраивало Малфоя, и потому он с удовольствием присоединился к игре в молчанку, позволявшей к тому же представить на месте не слишком любимой и, откровенно говоря, почти не возбуждавшей его девушки, ту, кого он сейчас так хотел.
Драко закрыл глаза, ему казалось, что это каштановые кудри Грейнджер ласкают его грудь, что это по ее шее он скользит губами, что это в нее он входит, и это она двигается вместе с ним в древнем, как сам мир, танце. Почувствовав, что девушка под ним близка к финалу, Драко еще больше ускорил темп, он уже не различал действительности и собственных фантазий, в его мыслях его ласкала гриффиндорская отличница, и, когда она застонала в экстазе, он сам испытал ярчайший в своей жизни оргазм, прошептав в губы бьющейся на пике наслаждения девушки: «Гермиона!». А в ответ услышал не менее страстное: «О боже, Невилл!».

В это время, в мужской спальне Гриффиндора закричал первый будильник, и мальчики стали просыпаться. Кто-то натягивал подушку на голову, пытаясь урвать пять лишних минут сна, кто-то, напротив, вскакивал и бежал в ванную, чтобы первым принять душ. Вопреки обыкновению, в кровати задержались Рон, Невилл и Гарри Поттер. Для каждого из них ночь была очень трудной. Гарри вновь снился Волдеморт, и он пытался придти в себя, что, чаще всего, получалось достаточно медленно, Невиллу впервые в жизни приснился эротический сон, и он обдумывал, как бы незаметно дотянуться до волшебной палочки и произнести очищающее заклинание.
Но хуже всех пришлось Рону. Рано вступив в стадию полового созревания, он уже давно не удивлялся, если по ночам его посещали фантазии и сны достаточно фривольного содержания, в которых находилось место и попке Гермионы, и груди Лаванды, и ножками Парвати. Но сегодня ему снился его лучший друг, Гарри Поттер, причем в этих снах Рон вытворял с юношей такое, что хотелось пойти и прыгнуть с астрономической башни. Но самым ужасным было даже не это.
«Ну в конце концов, могло ведь и показаться, могли снится девушки, и Гарри, а запомнился только Гарри», - утешал себя Рон, прогоняя из мыслей страшное слово на букву «Г». Самым страшным было то, что стоило Рону вспомнить о ночных видениях, как его «приятель» снова пришел в боевую готовность. Потому Рон и оставался в постели, кутаясь в одеяло, чтобы скрыть не желавшую спадать эрекцию.
- Рон, - услышал рыжеволосый юноша голос, от которого по телу пробежала сладкая волна мурашек. - Рон, ты почему не встаешь? - спросил у друга Гарри, выбираясь из постели и направляясь прямиком к кровати Уизли.
Рон посмотрел на друга. Гарри, как впрочем и всегда по утрам, был в одних боксерах, вот только никогда раньше это не вызывало у Рона столь бурной реакции. На самом деле вообще никогда никакой реакции не вызывало.
- Мне что-то нездоровиться, - жалобно проблеял Рональд, молясь всем богам, чтобы Поттер не подошел ближе.
- Ой, Рон, брось, - засмеялся Гарри, - тебе просто не хочется идти на зелья. Выбирайся из под одеяла, лентяй.
Боксеры и их обладатель приблизились непосредственно к кровати Рона, который уже едва сдерживал стон, настолько сильным было желание провести по груди зеленоглазого юноши рукой, припасть губами к каждому из сосков. Дальше мысли принимали такое направление, что юноша готов был разрыдаться от возбуждения и отвращения одновременно.
- О, Мерлин! – пробормотал Рон и впился ногтями себе в бедро, чтобы хоть как-то отвлечься от отвратительных ему фантазий.
Гарри потянулся к одеялу, чтобы стащить его с явно симулирующего друга, но тут в комнату влетела Хедвиг и, к счастью Рона, отвлекла внимание юноши на себя. Рональд Уизли пулей выскочил из-под одеяла, натянул мантию и понесся в ванную, оставив пораженного Гарри одного.

В комнате слизеринской старосты утро тоже началось эмоционально.
- Лонгботтом! - орал взбешенный Драко Малфой, - ты назвала меня Лонгботтомом!
- Гермиоооонааа! – дразнила его Панси, - ты представлял грязнокровку, когда был со мной.
- Не смей называть ее грязнокровкой, стерва крашеная, - злобно шипел слизеринский принц.
- Сам ты крашеный, - визжала его невеста.
Впрочем, после часа криков и игры «поймай летящий в голову предмет» они банально выдохлись. Драко сполз по стене и уселся прямо на пол, рядом с ним почти упала Пэнси.
- Ты его любишь, Пэнс? - после продолжительной паузы спросил Малфой.
И тут девушка разрыдалась.
- Он… ненавидела... мерзкий… толстый… гриффиндоооорец... а вчера... о нем... думаю, - сумел разобрать Драко сквозь непрестанные рыдания.
- Стоп, Панси, - встряхнул он девушку, - успокойся. Мы же слизеринцы. Давай рассуждать логично. Ты всегда презирала Лонгботтома, как и я Грейнджер, так?
- Так, - всхлипнула блондинка, поднимая глаза на Драко.
- А вчера, вдруг, - он подчеркнул интонацией последнее слово, - вдруг воспылала к нему страстью.
Панси снова зарыдала.
- Да не реви ты, - раздарежнно буркнул Малфой, вставая и начиная ходить по комнате, попутно восстанавливая с помощью Репаро разбитые предметы, которые поймать не удалось. – Разберемся. И уж когда мне попадется тот, кто все это придумал, мы его..
Впрочем, что он сделает с затейником, Драко уточнять не стал, но девушка все прекрасно поняла.
- Еще никому не удавалось избежать гнева Малфоев! – патетично воскликнул слизериинец.
«Кроме как Поттеру, - добавила про себя Панси. - Но Поттер и лордовского гнева не раз избегал, и снейповского, так что он, вроде как, не считается». Впрочем, последнего вслух она тоже не сказала. Пэнси Паркинсон была очень умной девушкой, хотя и любила казаться дурой. Сейчас же ей самым важным было, чтобы один ее любимый мужчина, то бишь, Драко Малфой, не убил ненароком другого, ставшего любимым совсем недавно и, Пэнси надеялась, ненадолго.
«Мда… Лонгботтом… Мезальянс, однако. Маман не оценит, - решила девушка. - Но, с другой стороны, род древний, хотя и пожиже Малфоевского, конечно. Зато из родственников только бабка, а у Малфоя пол страны в родне, да и Люциус помирать и делать сына обладателем семейного состояния пока не спешит. Вот и мы спешить не будем. Любить можно и двоих». Улыбнувшись последней мысли, девушка интенсивно закивала и захлопала кукольными ресницами:
- Конечно, Дракоша, ты им всем покажешь. А сейчас, пойдем на занятия.

До Дня Святого Валентина оставалось всего шесть дней. В замке уже появились украшения в виде сердечек и амурчиков. Младшекурсники возбужденно шушукались по углам, показывая, какие красивые они сделали валентинки, старшекурсники же, напротив, предпочитали держать свои идеи в тайне до самого праздника.
Северуса Снейпа ужасно раздражала вся эта валентиновская суета. Он спешил на собственные занятия с семикурсниками Гриффиндора и Слизерина и проклинал весь мир. Но больше всего доставалось Купидону, по вине которого и без того непростые уроки у старшекурсников рисковали превратиться в настоящий кошмар. О том, что апогеем этого кошмара станет встреча с предметом его собственной страсти, Снейп старался не думать.
А навстречу ему шла из больничного крыла Гермиона Грейнджер. Она так же не замечала предпраздничной суеты и думала только о том, что же произошло сегодня ночью. Сначала ей казалось, что визит Малфоя ей приснился, но цветы, оставшиеся у кровати до утра, явно сном не были.
Девушка была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила, что из-за поворота буквально вылетел профессор Снейп, и, как и следовало ожидать, врезалась в него.
- Какого черта, мисс Грейнджер! – зашипел на нее профессор. – Вы что, ослепли?
- Н-нет, профессор, - пробормотала девушка, краснея. Она была почти в ужасе, осознавая, что Снейп вряд ли забыл ей вчерашнюю выходку в обеденном зале, - я просто задумалась. На секундочку.
- Задумались, мисс Грейнджер. Ни за что бы не подумал, что вы на это способны. Безмозглым курицам, вроде вас, не свойственно думать, а уж тем более задумываться, - зло ответил Снейп, мысленно гадая, кто же занимал мысли девушки настолько, что она не замечала ничего вокруг.
Лишь когда по щекам гриффиндорки потекли слезы, он понял, что снова, как и все те мальчишки, причиняет ей боль.
- Прекратите рыдать, - куда мягче сказал мужчина, незаметно извлек из кармана платок и протянул его девушке, - я ваших слез точно не стою, как и никто другой, запомните это хорошенько.
Оставив пораженную девушку с платком в руке, профессор Снейп продолжил свой путь. Он мысленно проклинал себя за неуклюжесть и неспособность сдерживать вечный сарказм, уже давно ставший частью его натуры.
«Ты думаешь, если ты станешь мягким и пушистым, она тут же поймет, что ты мужчина ее мечты? - напомнил о себе внутренний голос. – Конечно, о чем же еще мечтать семнадцатилетней девушке, кроме как о сорокалетнем сальноволосом Нюниусе»
«Заткнись», - оборвал его профессор.
«Кстати, ей уже восемнадцать», - добавил он, опять же мысленно, и вошел в класс.
Профессор написал на доске рецепт зелья «чистых слез», которое студенты должны были сварить в течение часа, и сел за свой стол, откуда все ученики были видны как на ладони. Сегодня его целью было выявить жертв Купидона. Он точно помнил, что на ногах был он сам, Уизли, Малфой, Грейнджер, Поттер и кто-то еще. Но вот кто? И всем ли из стоявших «повезло», Снейп пока не знал.
Для опытного шпиона не составило особого труда выявить изменения в поведении ряда студентов и очертить круг подозреваемых. Первой в их числе оказалась мисс Паркинсон, вопреки обыкновению не смотревшая полным любви взглядом на «своего Дракошу». Девушка кидала томные взоры в сторону гриффиндорской половины класса. Проследив за ее взглядом, Снейп едва сдержал смешок: Паркинсон явно смотрела на весьма объемный зад Невилла Лонгботтома. Сам Лонгботтом был красным как рак, цвет его лица был столь же ярок, как и бурлившее в котле варево. «Мистер катастрофа явно вниманием девушек не избалован», - ухмыльнулся внутренний голос профессора. Сам же зельевар отметил, что, как ни странно, первую стадию приготовления Лонгботтом миновал успешно. «Видимо, это нервное», - решил он.
Далее внимание профессора привлекло, что Поттер и Уизли сидели отдельно. «Тааак, неужели из-за девушки поссорились?, - подумал Снейп. – Убью крылатую тварюгу, если они оба в Грейнджер влюбились, точно убью. А где, собственно, Грейнджер?»
- Мистер Уизли, - обратился профессор к рыжеволосому гриффиндорцу, - будьте так любезны, объясните, почему мисс Грейнджер нет в классе?
Но Рон был слишком занят собственными мыслями, крутившимися вокруг фразы: «Я не гей, ну ведь не гей же, правда?», чтобы услышать профессора. Зато его услышал Драко Малфой, тоже недоумевавший, где же предмет его мечтаний, ведь из больничного крыла девушку должны были отпустить еще утром.
- Профессор, сэр, - обратился Малфой к своему декану, - может быть, я схожу ее поищу. Еще вчера мисс Грейнджер, как вы, наверняка, помните, потеряла сознание в обеденном зале. Возможно, ей снова стало нехорошо.
Такой тишины в кабинете зельеварения не было еще, наверное, никогда. Малфой, видя, что явно переборщил, поспешно добавил.
- Я же староста и должен проявлять внимание ко всем студентам и студенткам.
Снейпу, наконец, удалось оторвать челюсть от пола.
- Ну да, конечно же, внимание. Пять баллов слизерину, Мистер Малфой. За внимание к сокурсникам.
- Так я пойду, профессор.
«Щазззз, разбежался».
- Никуда вы не пойдете.
- Но…
- Десять баллов со Слизерина, за пререкания с преподавателем.
«Малфой, - мысленно поставил галочку Снейп. - И, похоже, в Грейнджер. Убью паршивца, если хоть пальцем тронет, не посмотрю, что крестник».
Тишина и вовсе стала гробовой. Снейп никогда не снимал баллов с собственного факультета, это знали все. И в этой тишине особенно четко был слышен скрип двери, которую открыла гриффиндорка.
- Мисс Грейнджер, как я рад, что вы снизошли до присутствия на моем занятии, - начал было Снейп, но вовремя вспомнив, что сегодня уже довел один раз девушку до слез, продолжил чуть мягче, - надеюсь, у вас были уважительные причины для опоздания.
- Простите, профессор.
Девушка, не глядя ни на кого вокруг, прошла в класс и села на свое место, рядом с Гарри.
- Привет, Гермиона, - прошептал юноша и слегка покраснел, что, конечно же, не укрылось от внимания продолжившего наблюдение профессора.
«Поттер, - отметил он про себя. - Неужто тоже в Грейнджер? Что ж они все на нее смотрели-то, идиоты».
«А нечего было на нее орать при всех, тогда бы и не смотрели», - вновь вмешался внутренний голос.
«Лучше бы ты мне сказал, на кого смотрела она».
- Привет, Гарри, - смущенно ответила девушка и пододвинула стул поближе к Поттеру.
«Поттер!», - едва успел подумать Снейп, как через весь класс, прямо в руки Гермионе, прилетела ярко-красная роза. Девушка взяла ее и взглянула на Малфоя, смутившись еще больше.
«Малфой!», - застонал Снейп.
- Драко, что ты делаешь? – дернула слизеринца за рукав мантии Пэнси.
- Действительно, мистер Малфой, объясните нам, что вы делаете?
Но получить ответ на заданный вопрос Снейпу не дал раздавшийся взрыв. Котел Рона Уизли, так и не вышедшего из раздумий, разлетелся на кусочки, обдав сидящих впереди студентов синим паром.
Одному Мерлину ведомо, что могло получиться из имевшихся на столе Уизли ингредиентов, потому, Снейп счел за благо прервать урок и отправить пострадавших в больничное крыло. Всем остальным он задал эссе на два свитка о полезных свойствах зелья чистых слез и отпустил, не забыв назначить Рону Уизли неделю отработок у Филча и Гермионе Грейнджер, за опоздание, на сегодняшний вечер, у себя, конечно же.

Слизеринцы и гриффиндорцы недружным строем покинули кабинет Мастера Зелий и отправились на обед. Рон, Гарри и Гермиона выходили последними, каждый намерено тянул время, не зная, как вести себя с друзьями. Гарри не понимал, почему сегодня Рон сел не с ним. Гермиона пыталась найти ответ на вопрос, почему же ей хочется прижаться к зеленоглазому юноше, который еще вчера был для нее всего лишь другом, милым, постоянно нуждающимся в заботе, но все же только другом. Еще больше ее занимал вопрос, чего от нее хочет Малфой. Его сегодняшний жест с розой наводил на мысли, что слизеринец стремится продемонстрировать, что между ними что-то есть. Ждать чего-то хорошего от хорька не приходилось, и потому девушка нервничала, не понимая ни его действий, ни, что самое ужасно, собственной реакции на них. Ну а Рон и вовсе не мог отойти от испытанного еще утром шока и банально боялся приближаться к Гарри.
Первым решил заговорить Поттер.
- Гермиона, ты хорошо себя чувствуешь? Ты нас вчера так напугала.
Рон согласно закивал, цепляясь за спасительную соломинку, позволявшую сосредоточить внимание на подруге.
- Мы за тебя волновались. Особенно когда ты на зелья не пришла. Меня даже Снейп про тебя спрашивал. Кажется.
Девушка тепло улыбнулась и заглянула сначала в ярко-голубые глаза Рональда, заметив плескавшуюся в них панику, а затем в темно-зеленые, лучащиеся нежностью глаза Гарри.
«Ох какие же у него чудесные глаза. И почему я раньше этого не замечала?», - вздохнула она про себя, но тут же скептично отметила, что ведь точно не замечала. Решив подумать об этом потом, она несколько неестественно весело заявила:
- Да все со мной в порядке. Мадам Помфри сказала, что это просто переутомление. Идемте скорее обедать, а то я со вчера не ела и готова слопать целого гиппогрифа.
Оба гриффиндорца предложению обрадовались и, взяв девушку за руки, почти потащили ее в сторону обеденного зала.

Четырьмя часами позже, когда занятия уже закончились и ученики разбредались по своим гостиным, истинная слизеринка Пэнси Паркинсон приступила к осуществлению плана «Невилл». Девушка затаилась в нише коридора, ведущего к комнатам гриффиндорцев. Объект ее интереса не заставил себя долго ждать. По коридору, волоча сумку с учебниками по полу, в одиночестве шел Невилл Лонгботтом.
Если раньше съехавшая мантия, облегавшая достаточно рыхлую фигуру юноши и грязь на ботинках, оставшаяся после посещения теплиц, показались бы девушке отвратительными, то сейчас она видела лишь приятную полноту и «такую трогательную неряшливость». Решив, что терять ей нечего, а позабавиться с наивным гриффиндорцем будет в любом случае весело, Пэнси решительно шагнула навстречу идущему.
- Привет, - кокетливо улыбнулась она юноше.
Невилл оглянулся, но, так как других кандидатов в адресаты столь соблазнительной улыбки не наблюдалось, улыбнулся девушке в ответ.
- Невилл, - Пэнси приблизилась на полшага, тем самым вынуждая молодого человека отступить к стене, - знаешь, я тут подумала, ты ведь так хорошо разбираешься в..
«В чем же он, черт подери, разбирается-то?»
- В гербологии! - вспомнила девушка. – А у меня с ней совсем плохо.
Брюнетка притворно вздохнула и сделала еще полшага. Невилл прижался спиной к стене.
-Ты бы не мог, - томный вздох, так, чтобы грудь в глубоком вырезе блузки колыхнулась, - немного помочь мне?
У Невилла перехватило дыхание. Объект его грез, мисс Паркинсон, нимфа, прекрасная и недоступная (ох как его стрелой-то приложило – прим. автора (не удержалась)) сама, САМА с ним заговорила. И хотя понять, что же она говорит, юноше мешала шумящая в висках кровь, которая при одном только взгляде на колыхающиеся на расстоянии вытянутой руки прелести девушки, разом ухнула вниз, отозвавшись почти нестерпимой болью в паху, что думать абсолютно не помогло, Невилл был счастлив. Еще бы, с ним разговаривала девушка!!!
А Пэнси тем временем продолжала.
- Ну, если ты не против, - а что, молчание знак согласия ведь, - то, может быть, - еще один шаг, чтобы между телами осталось всего несколько сантиметров, - может быть, - прижаться грудью к его груди, - сегодня после ужина, - еще ближе, чтобы он почувствовал ее дыхание, - ты зайдешь ко мне?
И когда упругая грудь девушки коснулась напряженного как струна тела Невилл, он с тихим «Да!» взорвался. Довольная девушка, приняв этот вздох за простое согласие, развернулась и побежала в сторону подземелий, оставив ошеломленного, опустошенного и нереально счастливого, пережившего самый эротичный момент за все семнадцать лет жизни Лонгботтома стекать по стенке.

В Гриффиндоской гостиной Гермиона Грейнджер писала эссе по зельям, которое она планировала закончить еще до отработки. Рядом с ней, в кресле, расположился Гарри – он любовался тем, как блики огня играют в волосах девушки. На его коленях сидела Джинни Уизли, которая, вот уже полчаса, пыталась привлечь внимание своего парня и, уже полчаса, ненавидела Гермиону.
Впрочем, Джиневра не была бы дочерью Молли Уизли, если бы устроила скандал, залепила пощечину Гарри, разрыдалась или сделала любую другую из глупостей, которые так часто совершают ревнивые женщины. Нет, Джинни решила действовать умнее.
Сидящему в углу гостиной и никем не замеченному Купидону стало даже жалко несчастного юношу, которому предстояло испытать на себе весь натиск соблазнительницы. Было ему жаль и второго гриффиндорца, находящегося в гостиной.
Рон Уизли сидел, уткнувшись с головой в историю квиддича. Но даже эта во-истину священная книга оказалась не способна отвлечь его от мыслей о лучшем друге. Рон следил за взглядом Гарри, и мечтал, что бы тот смотрел так на него, словно бы лаская, гладя по волосам. Смотрел, как на коленях Поттера сидит его сестра, как она прикасается к нему грудью, словно бы случайно, как слегка двигает бедрами, почти лаская через ткань брюк. Рон ревновал лучшего друга к собственной сестре. В тот момент, когда язычок рыжеволосой красавицы скользнул в ухо Гарри, он не выдержал, встал со своего места, и, схватив Джинни за руку, стащил ее с колен молодого человека.
- Рон! – воскликнули хором Гарри и Джинни.
- Что Рон? - заорал в ответ он, - развели тут бордель! А ты! - он ткнул пальцем в грудь сестре, - ведешь себя так, что мне за тебя стыдно!
Девушка пораженно молчала, а потом, оценив возможную выгоду ситуации, залилась слезами и бросилась прочь из гостиной. Гарри, конечно же, побежал за ней, на что она и рассчитывала.
«Спасибо, братишка», - подумала Джиневра, увлекая догнавшего ее юношу в один из темных коридоров.

После того как и Рон поспешно скрылся с места событий, Гермиона поставила точку в эссе, перечитала его еще раз и покинула гостиную. Она направлялась на отработку к Мастеру Зелий. Купидон полетел за ней.
А Северус Снейп лихорадочно метался по собственному кабинету, пытаясь придумать, что же ему делать. Мысли о Гермионе сводили его с ума. Если стараниями Купидона в нее влюбились сразу оба главных хогвартских красавца, то, хотя бы перед одним, девушка точно не устоит.
- Уж лучше бы она выбрала Поттера, - думал зельевар. - Мальчишка неопытен, но зато способен на нежность, Малфой же полхогвартса оттрахал, и не факт, что среди его пассий были только девушки.
- Завидуешь??? – немедленно ожил внутренний голос, - конечно, завидуешь. Ты бы, с твоим-то сроком воздержания, и от мужика не отказался уже, наверное.
- Заткнись, - по привычке посоветовал внутреннему голосу профессор. У него, наконец-то, появился план, как удержать девушку подальше от глупых мальчишек, возможно даже навсегда удержать.
И в этот момент в дверь постучали.
- Входите, мисс Грейнджер, я как раз вас ждал.
Девушка вошла и робко поздоровалась. Ее плечи вздрагивали от страха, как в первый момент подумал зельевар, но, приглядевшись внимательнее и поняв, что на девушке лишь легкая мантия, вполне подходящая для теплой гриффиндорской гостиной, но явно не уместная в подземельях, он понял, что дрожала Гермиона от холода. Она была такой замерзшей и несчастной, что у зельевара сжалось сердце. Ее хотелось обнять, закутать в теплую мантию, усадить к огню. Но вместо этого Снейп указал девушке на стул напротив учительского стола, за которым занял место сам.
- У меня к вам серьезный разговор, Гермиона. Надеюсь, вы не будете против, если я стану называть вас по имени сегодня, и, возможно, потом, если вы мне это позволите.
Купидон, влетевший в комнату вслед за девушкой и притаившийся в углу, поперхнулся лимонной долькой. Гермиона Грейнджер же просто остолбенела.
«Снейп вежлив. Снейп просит разрешения. Снейп называет меня по имени. То ли весь мир сошел с ума, то ли я», - пронеслось в голове у девушки, причем, учитывая все произошедшее за последние сутки, она начинала склоняться к первому.
- К-конечно, профессор, - слегка заикаясь, пробормотала она.
- Замечательно. Гермиона, как вы знаете, седьмой курс – это время написания собственного проекта, который, во многом, определит, как будет развиваться ваша профессиональная судьба. Я уже давно наблюдаю за вами, Гермиона, - Снейп перевел дух и еще раз посоветовал внутреннему голосу заткнуться, ну так, на всякий случай, - наблюдаю за вашими успехами в учебе, я имею в виду, конечно же.
- Конечно.
- И я хотел бы предложить вам стать моей ассистенткой в работе над одним достаточно сложным зельем, которая могла бы так же стать и вашим выпускным проектом. В случае успеха нашей совместной работы я могу гарантировать вам возможность поступления в Академию зельеварения в Праге.
- П-профессор, - девушка явно не знала, что сказать, настолько неожиданно звучало сказанное в устах Снейп.
Но Мастер Зелий не дал ей закончить:
- Не отвечайте сейчас, у вас есть сутки на размышление. Но не больше, так как проект не терпит отлагательства. И учтите, что в случае вашего согласия вам придется проводить за работой почти все ваше свободное время, Гермиона.
- Да, профессор, я поняла. Спасибо.
- Тогда завтра я жду вашего ответа, мисс Грейнджер, - Снейп вновь вернулся к официальному тону, показывая что на этом беседа закончена, - а вас ждут котлы, которые необходимо начистить до блеска. Разумеется, без применения магии.

Поздним вечером, закончив мыть все котлы, Гермиона вышла из кабинета зельеварения. В последнее время в жизни девушки произошло столько событий, что ей никак не хватало времени просто сесть и подумать, что же твориться в этом мире. Совершенно неожиданное предложение Снейпа ее огорошило. Мастер зелий никогда не брал учеников, и потому, такой вариант в начале их разговора в голову ей явно не пришел. Когда профессор спросил разрешения называть ее по имени, девушка даже на секунду испугалась, что за этим последует какое-нибудь неприличное предложение. Но эта мысль была тут же отброшена. Гермиона слишком уважала зельевара и была уверена, что до подобного он не опустится.
Но Пражская Академия Зельеварения – это же предел ее мечтаний. Девушка уже давно втайне подумывала именно о карьере мастера зелий, но, в магическом мире этот путь был дорогой избранных. Маглорожденной же, да еще женщине, добиться уважения как зельевару было практически нереально. А тут, такой шанс. Да и работа над проектом с таким мастером как Снейп, безусловно, будет очень интересной.
«Вот только зачем это самому Снейпу?», - задавала девушка вопрос самой себе и не находила ответа.
В общем-то, тем же вопросом задавался и сам Снейп, идущий к директору за несколько запоздавшим разрешением взять помощника для работы над проектом по снятию «купидонова проклятья» как окрестил Снейп эффект стрел. Думать о том, что будет, если Лорд узнает о том, что он взял себе в ученицы грязнокровку, Снейп думать вообще не хотел.
Но закончить мысль не было суждено ни одному из них. Гермиона Грейнджер наткнулась на давно поджидавшего ее в полумраке подземелий Драко Малфоя, который уверенно шагнул ей на встречу.
В первую секунду у Гермионы даже дух захватило от того, насколько парень был красив. Длинные светлые волосы, широкие плечи, мужественная фигура. Малфой возмужал за последний год, и назвать его хорьком теперь уже вряд ли бы кто-то решился. Скорее он напоминал белого тигра, готового к прыжку, прекрасного и опасного, как все хищники.
- Привет, - улыбнулся Драко, - не мучил тебя наш Декан?
- Нет, что ты, Малфой, перемыть все котлы – это же такое наслаждение, - огрызнулась Гермиона, решившая не поддаваться на уловки слизеринца.
- Бедняжка, - вздохнул он, и взял девушку за руку, - наверное у тебя теперь все пальцы болят.
Руки были красными от долгой возни в воде и почти ледяными, так как в подземельях было ужасно холодно. Встретившись ладошками с ухоженными и наманикюренными руками слизеринского принца, Гермиона тут же вспомнила и о том, как давно она не обновляла лак на ногтях, и о заусенце на большом пальце, и о пятнах чернил, почувствовав себя замарашкой. Но Драко всего этого не видел. От руки девушки по его телу словно ток бежал, заставляя сердце биться быстрее, прогоняя мысли о том, что он хотел прижать Грейнджер к стене и вытрясти из нее признание, что же она с ним сделала такого, что он уже второй день только о ней и думает.
Теперь же Драко представлял, как прижимает девушку к стене коридора совсем с другой целью. Как его руки скользят по ее талии, бедрам, груди, как он всем телом вжимает ее в холодный камень, заставляя физически ощутить жар собственного желания.
- Какого черта ты делаешь, - услышал он полузадушенный возглас Грейнджер и только тогда осознал, что крепко прижимает ее к себе, а девушка пытается освободиться от его железной хватки.
«Гори оно все огнем», - подумал Драко и нежно, едва касаясь губами, прилагая все силы, чтобы сдерживать себя и не начать срывать одежду с девушки прямо посреди коридора, поцеловал вмиг переставшую сопротивлятся Гермиону.
- Ты меня с ума сводишь, - выдохнул он, когда девушка подалась ему навстречу. Ответом ему был лишь слабый вздох, Драко углубил поцелуй и мир закружился, устраивая какой-то безумный танец, меняя пол с потолком местами. Гермионе казалось, что вот так стоять и упоенно целоваться с Драко она может вечно. Касаться его руками, чувствовать его робкие руки на своей талии, провести рукой по волосам – вот он предел мечтаний неискушенной девушки.
Но молодой организм слизеринца, уже изнывавшего от желания, на долгую романтику настроен явно не был. Драко увлек девушку за, невероятно кстати оказавшуюся рядом, портьеру. Он готов был на все что угодно, лишь бы получить ее, прямо сейчас, немедленно. Он чувствовал, как вздрагивала девушка от каждого его прикосновения, чувствовал, что реагировало ее тело. Не давая девушке ни единого шанса остановиться, он начал расстегивать ее мантию, стремясь поскорее добраться до груди девушки, укрытой, как Драко быстро выяснил, лишь тонкой блузкой, под которой, скорее всего, даже бюстгальтера не было. От этой мысли его член напрягся так сильно, что юноша застонал и толкнулся бедрами вперед. Мантия Гермионы уже была на полу, но девушка не чувствовала холода, губы и руки Драко обжигали кожу. Она тонула в новых ощущениях. Руки, ласкающие ее тело, становились все настойчивее, вот они уже гладят грудь, вмиг потяжелевшую от этой ласки. Не хочется останавливаться, наоборот, хочется снять такую ненужную одежду, подставить под его руки изнывающие от ожидания своей порции ласки соски.
- Ты нужна мне, я все для тебя сделаю, - шептал слизеринец, пропуская сквозь мальцы упругие локоны девушки, а другой рукой медленно пробираясь по бедру ей под юбку.
Это нарочито неторопливое движение было изощренной пыткой для обоих. Драко казалось, что его возбужденно подрагивающая эрекция прорвет брюки, уже давно ставшие мокрыми от обильно выделяющейся смазки. В Гермиону же словно черт вселился. Умом она понимала, что должна остановиться, что это все ненормально, противоестественно, что так не должно быть, и она просто находится под действием сильных чар, возможно, наведенных самим слизеринцем, но вот тело отказывалось соглашаться с доводами разума. Решив, что подумать она успеет потом, а вот получать удовольствие от жизни нужно сейчас, Гермиона начала ответное движение по ширинке слизеринца.
Наверное, еще немного, и Гермиона попрощалась бы с девственностью прямо в коридоре замка, так сильно было желание, разгоряченное магией.
Но в дело вновь вмешался Купидон, вылетевший из подземелий вслед за Гермионой и уже полчаса наблюдавший за парочкой. Нет, Купидон не был извращенным любителем подглядываний, просто со вчерашнего вечера он, по заданию Дамблдора, присматривал за пострадавшими от его шалости подростками, а так же, по совместительству, выполнял еще одну важную миссию, с которой происходящее в подземельях явно не согласовывалось. Глубоко вздохнув и собрав в кулак всю храбрость, он выпорхнул из своего укрытия, и, набрав весьма приличную скорость, врезался Гермионе в спину. Девушка, явно не ожидавшая удара, рефлекторно железной хваткой накачанной тасканием сумок с учебниками руки, вцепилась в первый попавшийся под руку предмет, чтобы удержаться на ногах.
Лишь по вырвавшемуся из груди Драко крику раненого тролля Гермиона поняла, что это был за предмет.
- Ой, - прошептала гриффиндорка, которую внушительный удар быстро привел в чувство, - прости пожалуйста, Драко, то есть, Малфой, я не хотела. Совсем. Ничего не хотела. Извини.
С этими словами Гермиона подхватила мантию и, на ходу приводя в порядок одежду, бросилась прочь из подземелий, оставив Драко, держащегося за свое достоинство, в недоумении.
Купидон с чувством выполненного долга отправился проверить, как идут дела у остальных жертв.

Снейпу же не суждено было найти ответ на терзавшие его вопросы потому, что его грубо прервала врезавшаяся в него парочка Паркинсон - Лонгботтом, страстно целовавшаяся, пытаясь добраться до комнаты Пэнси.
- Двадцать баллов с гриффиндора за непристойной поведение в коридорах школы, - рявкнул Снейп, но ни Невилл, ни Панси его не услышали.
- И пять баллов слизерину, за решительность, - тихо усмехнулся он, глядя как староста его факультета затаскивает гриффиндорца в свою спальную, а затем, совсем уж тихо, чтобы точно никто не услышал, накинул еще и пять баллов гриффиндору, на удачу.

Пока Гермиона была на отработке, в противоположной подземельям части замка, а именно на астрономической башне, тоже кипели страсти. Юная мисс Уизли вознамерилась именно сегодня соблазнить своего бойфренда. Молодые люди встречались с лета, но Гарри не предпринимал попыток сделать отношения ближе. Джинни прекрасно знала, что он хочет ее, но и сама не спешила с переводом отношений на новую стадию. Однако сегодня, увидев как... любимый смотрит полными страсти глазами на другую, Джинни решила поторопиться.
После того как Гарри нагнал ее, и девушка позволила себя успокоить, они долго блуждали по коридорам замка, целуясь в каждом удобном для этого месте. И, когда девушка сочла Поттера достаточно распаленным, она повела его на астрономическую башню. Именно здесь, по словам миссис Уизли, все впервые случилось у ее родителей, здесь же они часто бывали с Гарри вдвоем, и именно здесь должен был произойти их самый первый раз. Но Джинни не учитывала, что, то самое «все», произошедшее между родителями, было первым поцелуем и помолвкой, не учитывала она и того, что для такого ответственного события нужно куда более подходящее место, нежели открытая обзору и продуваемая всеми ветрами башня. В силу неопытности не понимала Джиневра и того, что делать «это» стоя в первый раз, да еще с такой разницей в росте, достаточно сложно.
Гарри же, наслушавшийся рассказов более опытных друзей и даже ознакомившийся с «Пособием молодого мага, вступающего в волшебный мир секса», беззастенчиво позаимствованным в запретной секции, все это как раз понимал, и потому намеки девушки игнорировал. Ему нравилось целовать Джинни. Он даже иногда позволял себе проникнуть рукой ей под блузку, коснуться груди девушки. Он был нормально развитым, разве что излишне скромным молодым человеком, и потому мысли о сексе занимали в его голове значительное место. Гарри даже иногда подсмеивался, что Волдеморту, с которым у него сохранялась ментальная связь, наверное, тоже не спится по ночам, ведь если он видит то, что видит во сне мальчик-который-выжил, то тоже должен встречать утро с каменным «стояком».
И, как все подростки, Гарри мечтал о «первом разе». Но сегодня, именно сегодня, на первый раз, да и вообще на секс с Джинни настроен он не был. Стоило ему закрыть глаза, и он видел Гермиону. Вспоминал, как они вместе бродили по замку под мантией невидимкой в поисках приключений, как она залечивала их с Роном ссадины, как помогала ему в борьбе за Кубок огня. То, что он чувствовал к этой девушке, особенно в последние дни, было очень сложно описать словами. Он всегда испытывал к подруге нежность и уважение, восхищался ее умом. В последний год он начал замечать, что из угловатого подростка Гермиона превратилась в очень красивую девушку и даже, что уж греха таить, пытался однажды, после того как они с Роном расстались, приударить за ней. Но первый же поцелуй расставил все по местам. Гермиона была для Гарри только подругой. И то, что он сейчас испытывал, в общем-то, за рамки дружеских чувств не выходило. Но эмоции были настолько гипертрофированы, что нежность к Гермионе заслоняла чувства к Джинни.
Возможно, Гарри и не любил Джинни, но она была его лучиком солнца, его маленькой радостью. Он просто не мог предать ее, не мог воспользоваться. Однако и устоять перед натиском было сложно. Сначала девушка просто целовала его, медленно, нежно, потом поцелуи становились все более жаркими, страстными, он кусала его губы, ласкала своим язычком его язык. Когда коварная соблазнительница переключилась на шею молодого человека, он задрожал от желания и притиснул девушку к себе. Его руки легли на талию, а потом по-хозяйски переместились на соблазнительную попку рыжеволосой красотки. Ободренная таким откликом, девушка проникла рукой под мантию Гарри и начала расстегивать его рубашку. Когда ее холодная ладошка добралась до разгоряченной кожи, Гарри застонал и быстро отступил на шаг. Но гриффиндорка не намеревалась сдаваться. Она сделала шаг вместе с ним, и Гарри оказался заперт между девушкой и парапетом башни. Дальше двигаться было некуда. Джинни улыбнулась, в ее глазах плясали маленькие бесенята. И тут она сделал то, чего Гарри никак не ожидал от своей скромницы: расстегнула молнию на его брюках и проникла рукой внутрь. Гарри перестал дышать. В возникшей тишине было слышен лишь стук сердца, показавшийся обоим влюбленным громом. Но едва Гарри удалось совладать с телом, Джинни скользнула тоненькой ладошкой в плавки и, нащупав член молодого человека, провела рукой по головке. Движения были осторожны и неловки, но это было лучшее, что Гарри довелось испытать. Он пытался не двигаться, так как боялся, что любое ответное движение приведет к казусу. А девушка ласкала возбужденную плоть, глядя ему прямо в глаза. И этот взгляд заводил, как ни странно, даже больше, чем прикосновение.
Гарри стонал и выгибался в чисто инстинктивном стремлении к физической разрядке. Его стоны далеко разносились по замку и, наконец, привлекли внимание Филча, хогвартского завхоза, неустанно патрулировавшего коридоры замка в поисках нарушителей.
Услышав его шаркающие шаги, молодые люди замерли. Рука Джинни остановила свое движение, и Гарри вздохнул с облегчением. Прятаться на небольшой смотровой площадке было некуда, и юноша, как истинный рыцарь, первым шагнул вниз по лестнице, позволяя девушке укрыться за своей спиной. Встречу с Филчем сложно было назвать приятной. Обоим гриффиндорцам досталось по 5 вечеров отработок, до самого Дня Валентина. Но в тайне оба они этому были рады. Гарри потому, что получил небольшую отсрочку на то, чтобы разобраться в своих чувствах. А Джинни осознала, что она еще не совсем готова к первому разу, и уж точно не готова к тому, чтобы он произошел на астрономической башне. И потому, в гриффиндорскую гостиную они возвращались вполне довольные друг другом.

Утро застало Рона Уизли в душе для мальчиков, куда он сбежал среди ночи. Юноша сидел на полу и пытался справиться с накатывающими приступами возбуждения. Перед глазами у него стояла увиденная поздним вечером картина. Гарри вернулся в комнату после полуночи. В полумраке комнаты была видна блуждающая на его губах улыбка. Гриффиндорский ловец быстро разделся и забрался под полог своей кровати. Его силуэт был четко виден, обрисованный попадающим на полог лунным светом. Какое-то время Гарри лежал без движения, а потом, видимо убедившись, что все уже спят, прошептал заглушающее заклятие, откинул одеяло и начал ласкать себя. Рон видел, как руки Гарри скользят вверх и вниз, видел, как поднимаются вверх его бедра, видел, как друг то замедляет темп, в основном поглаживая головку, или, наоборот ускоряется. Весь процесс занял не более двух-трех минут, но эти минуты показались Рону вечностью. Он боялся даже дышать, чтобы не спугнуть, не прервать так притягивающий и одновременно отталкивающий его спектакль. Едва Гарри конвульсивно вздрогнул и остановил движение, Рон выбрался из-под одеяла и бросился прочь, не в силах находиться больше в спальной, вдыхать острый запах, оставшийся там, с которым не справлялись даже заклинания очищения.
И вот теперь Рон сидел на полу, пытаясь совладать с эмоциями. Холодный душ не помогал. Возбуждение был болезненно острым. НО и ласкать себя, думая о друге, Рон не хотел. Это было гадко и отвратительно. Это означало признать свое поражение и «начать играть за другую команду».
Однако терпеть эту пытку и дальше становилось невозможным. И тогда Рон закрыл глаза и начал массировать возбужденный орган, пытаясь представить все то, что заводило его раньше. Сколько раз он сам доставлял себе удовольствие, представляя, как расстегивает бюстгальтер на Гермионе, или как сжимает в руке пышную грудь Лаванды Браун. Чаще всего было достаточно представить, что язычок одной из девушек повторяет траекторию его руки, чтобы наступила разрядка, но сегодня, стоило юноше подумать о том, что рядом с ним сейчас могла бы оказаться девушка, эрекция пропала. Мучившая его так долго часть тела быстро съежилась и обмякла в руках.
- Все, я точно гей, - подумал юноша и с разбегу ударился лбом об стену. В глазах вместо привычных звездочек закружились Купидоны.
Полежав какое-то время на холодном полу, Рон принял единственное правильное с его точки зрения решение: оделся и направился в комнату Гермионы Грейнджер.

Гермиона не спала. Кажется, за всю ночь она так и не сомкнула глаз. Девушка уже отчаялась понять, что же произошло в подземельях. Какая сила толкнула ее в объятия Драко Малфоя. По ее щекам катились слезы стыда и обиды.
- Ведь я же не люблю Малфоя, - думала Гермиона. Прислушавшись к себе, она осознала, что нет, действительно не любит и даже не хочет.
Гермионе вообще казалось, что секс как таковой ее интересовать не может. Именно это стало одной из причин их расставания с Роном. Ласки парня просто не вызывали у Гермионы никакого отклика, кроме навязчивых мыслей об инцесте. Не почувствовала она ничего и когда ее целовал Виктор Крам после святочного бала. Но сегодня ее захлестнуло такой волной желания, что мысли о собственной холодности гриффиндорка оставила навсегда.
То, что произошло в подземельях, больше всего было похоже на помешательство. Она не контролировала себя. Все это было странно и напоминало действие какого-то проклятия.
- Нужно сходить в библиотеку, - решила девушка и начала поспешно собираться.
Но едва она открыла дверь, на нее буквально свалился Рон.
- Герми, помоги мне, - простонал он, уткнулся головой в плечо подруге и зарыдал. Причем плечо невысокой и очень хрупкой девушки находилось примерно на уровне груди вымахавшего до почти двухметровой высоты Рона, и потому, чтобы сложить голову на это самое плечо, ему пришлось довольно низко присесть, что выглядело странно и даже комично.
- Что случилось, Рон? – осторожно спросила девушка, обнимая друга.
Из сбивчивого рассказа усаженного на кровать рыжеволосого юноши Гермиона поняла только то, что в жизни Рона твориться то же сумасшествие, что и в ее.
- Рон, подожди, успокойся, - потребовала она, - объясни нормально, тебя раньше к парням тянуло когда-нибудь?
- Нет. Точно нет. Только к девушкам.
- А к кому-то, кроме Гарри тянет?
- Откуда я знаю?
- Попробуй представить, что целуешь Невилла или Симуса, например.
Рон в отвращении скривился.
- Ага, значит не тянет, - сделала вывод Гермиона, - а теперь подумай, что из всего этого следует?
- Что я гей - однолюб, - чуть выдал Рон.
- Дурак ты и уж точно не однолюб.
Девушка надолго замолчала, хмуря лоб и накручивая непослушный локон на палец, она думала, рассказать ли другу о происходящем с ней. С одной стороны, ситуации были очень похожи, с другой стороны, рассказывать о собственной слабости не хотелось. И все же она решила рискнуть.
- Знаешь, со мной в последнее время творится что-то очень похожее. Меня тоже тянет к одному человеку…
- К девушке? - почему-то спросил Рон.
- Нет, не к девушке. Но к тому, к кому тянуть точно не должно. И все это наводит меня на мысли о том, что кто-то нас с тобой проклял.
- Герми! – закричал Рон, - то есть ты думаешь, что дело не в нас?
- Думаю, нет. А еще я думаю, что когда найду того, кто с нами это сделал, я его в мельчайшую пыль развею.
И по тому, каким гневом полыхнули глаза гриффиндорки, Рон понял, что она не шутит.

Еще один наш Герой, Драко Малфой, тоже начал утро неудачно. После того, как Грейнджер его чуть не кастрировала, страсти к девушке у него значительно поубавилось. Драко не видел протаранившего Гермиону Купидона и решил, что она специально возбудила его, чтобы поиздеваться и сбежать. Кое-как доковыляв до комнаты Пэнси, где он надеялся обрести утешение, Драко пережил еще одно разочарование. Впервые за три года, прошедших со дня их помолвки, невеста не открыла дверь своей спальной в ответ на его стук.
Потратив пять минут на бесплодные попытки достучаться, Драко прибег к взламывающим чарам. Лучше бы он этого не делал, потому как, увидеть открывшуюся картину, он был не готов.
Его невеста, вопреки досужим представлениям, всегда была достаточно консервативна в сексе. Когда, однажды, в легком подпитии и потому игривом настроении, он предложил Пэнси сделать ему минет, то схлопотал по физиономии. Рука у девушки была тяжелой, Драко урок запомнил и больше глупостей невесте не предлагал, справедливо полагая, что свою порцию удовольствия может получить и в другом месте. Аналогичным образом он уяснил, что анальный секс и позу наездницы его подруга тоже не любит.
Каково же было его удивление, когда, войдя в спальную девушки, Драко обнаружил ее стоящей на коленях перед стонущим Невиллом Лонгботтомом.
- Миссис Малфой! - взвизгнул блондин возмущенно, забыв даже, что когда-то клялся, что девушка получит этот титул только через его труп.
- Будущая, - поправила его Пэнси, поднимаясь с колен и убирая с лица растрепавшиеся волосы, - только будущая. А пока, как ты сам говорил, у нас отношения свободные, и оба мы можем развлекаться, как хотим и с кем хотим.
Драко хватал ртом воздух, силясь сказать хоть что-то. Но слов не было. Он переводил взгляд то на страдальческое лицо гриффиндорца, то на Паркинсон, которая вновь опустилась на колени и потянулась к ширинке парня.
- Пэнси! - наконец обрел дар речи он, но тут же был грубо прерван девушкой:
- Ну что «Пэнси», «Пэнси»! Лучше бы подошел и помог, чем стоять там столбом.
Драко лишился дара речи второй, или третий раз за сутки. «Помочь? Она хочет, чтобы я ей в этом помог?», - даже мысли захлебывались возмущением и отвращением.
- Ну да, помочь. Помогать ближним надо, тем более с первой медицинской помощью, - невнятно пробормотала девушка, так как рот ее уже был занят, чем именно, Драко думать отказывался.
«Вот теперь как это называется, - подумал Малфой. - Первая медицинская помощь. Что-то мне она такую помощь оказывать никогда не спешила», - выхватил палочку и решительно двинулся к любовникам, с намерением убить нахального гриффиндорца, который не переставал стонать ни на секунду.
И лишь подойдя вплотную, увидел, что рот Пэ