Иерархия факторов, определяющих социальное расслоение общества

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Как видно из табл. 12, большинство опрошенных на первое место ставит традиционные факторы стратификации: власть, доход, собственность. В любом обществе они выступают причиной социального расслоения людей. Однако в России к ним добавляются специфические факторы, прежде всего незаконные действия, т. е. коррупция и криминал. Если проанализировать распределение ответов по социально-профессиональным группам, то выявится еще более интересная картина.

У предпринимателей на первом месте находятся экономические интересы и распределение собственности. Неудивительно, что наиболее важными факторами стратификации они признали собственность, деньги, талант. Тот же набор факторов характеризует руководителей низшего звена. Управленцы всех звеньев и представители администрации — это те социальные слои, которые утвердили свой статус, усилили свою экономическую и политическую власть. Однако в отличие от низшего звена руководители высшего отметили следующую шкалу приоритетов: власть, деньги, талант. И у работников администрации присутствует фактор власти, но порядок факторов выглядит иначе: собственность, деньги, власть.

Социальное положение представителей массовых групп интеллигенции (гуманитарии, медики, финансовые работники, ИТР) после экономических реформ не улучшилось, а ухудшилось, и можно было ожидать, что у них будут иные представления о стратификации российского общества. И хотя они также видят силу денег и власти, выделяют и такой фактор, как криминальные действия. Впрочем, и среди этих групп существуют различия. У медиков и финансовых работников, в отличие от гуманитарной интеллигенции, выросла удовлетворенность своей профессией, она стала источником относительно высокого дохода и приобрела материальную ценность. Поэтому у них из шкалы исчезает фактор «незаконные действия», его место занимает профессия.

Инженерно-технические работники, так же как и служащие-неспециалисты и высококвалифицированные рабочие, среди факторов социальной дифференциации выделяют национальность. Это можно объяснить тем, что люди, пережившие падение на социальной лестнице, проявляют этническую нетерпимость в большей степени. У неквалифицированных рабочих вслед за деньгами и образованием стоит профессия*.

* Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Указ. соч. С. 28.

Исследование выявило не только различные группы и классы в российском обществе, но также «закрытые» корпорации (трудовые коллективы, профессиональные группы, занятые в различных секторах экономики и т.д.). Так, если в советском обществе группы руководителей и исполнителей различались только функционально, то в постсоветском обществе они различаются также по социальным и экономическим критериям, как богатые и бедные. Они различаются по уровню доходов, источникам их поступления, характеристикам качества жизни — в целом по показателям материального благосостояния.

Плюрализм форм собственности вызвал появление новых социальных общностей. Прежде всего, это специфические слои наемных работников, занятых в полугосударственном, частном секторах экономики по трудовым соглашениям или постоянно по договорам найма, работники смешанных предприятий, а также предприятий и организаций с участием иностранного капитала и т. д. Появилась новая буржуазия, новая бюрократия, предприниматели, свободные профессионалы и др.

Произошел поворот к совершенно иной оценке людьми своего статуса. Как показывают исследования, принадлежность к определенной профессиональной группе приобретает в сегодняшних условиях четко выраженное социальное качество. Оно заставляет объединяться в одну страту или класс профессии, представители которых имеют сходные экономические интересы. Формируются не только различные классы — бедные, зажиточные, богатые, — но кроме того происходит агрегирование социальных групп по такому показателю, как отношение к собственности (обладание или распоряжение ею). Возникают новые для нашего общества социальные и социально-психологические типы личности — личность собственника и личность наемного работника, которых не существовало в советском обществе.

В социальной структуре постсоветского общества сформировались три группы, отражающие разные мнения относительно тех отношений, которые складываются между различными слоями: партнерская, конфликтная и нейтральная. Выяснилось, что всего 5, 2% респондентов оценивают взаимоотношения между классами в нашем обществе как дружественные; 31% считают их конфликтными, а 63, 8% — нейтральными*.

Прослеживается любопытная тенденция: чем старше респонденты, тем больше сокращается доля лиц, считающих, что формируется партнерская модель общества и, наоборот, увеличивается доля тех, кто полагает, что формирующаяся стратификационная модель носит конфликтный характер. Иными словами, наблюдается возрастание удельного веса конфликтных групп с увеличением возраста. Среди социально-профессиональных групп наиболее «конфликтными» оказались предприниматели, специалисты, неквалифицированные рабочие, работники административных органов. Наиболее «нейтральны» руководители обоих уровней, рабочие высокой квалификации. Представители культуры и искусства занимают самые крайние позиции по «конфликтности» — 85, 7%, по сравнению с медиками (около 40%), педагогической и научной интеллигенцией (25, 8%), финансовыми работниками (23%). Таким образом, дифференциация интеллигенции прослеживается по самым разным показателям, в том числе и по отношению к качеству формирующейся социальной модели общества.

Величина «конфликтной» группы возрастает и по мере роста уровня профессионального образования: она в 1, 5 раза меньше среди лиц, имеющих среднее специальное образование, по сравнению с респондентами-специалистами высшего уровня. Причем тип образования (высшее гуманитарное, техническое, медицинское и др.) не является дифференцирующим фактором. В то же время, чем ниже уровень профессионального образования, тем выше удельный вес третьей («нейтральной») и первой («партнерской») групп. Таким образом, уровень, но не тип профессионального образования определяет то, насколько дружественными или враждебными считаются социальные отношения в российском обществе. Противоположная тенденция проявляется в зависимости от экономического статуса: чем ниже материальный уровень жизни респондентов, тем чаще они считают отношения в обществе конфликтными. В результате мы можем заключить: дискомфортно себя чувствуют, т. е. считают общество антагонистическим, конфликтным самые образованные и самые необеспеченные*.

* Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Указ. соч. С. 29—30.

Социологические данные последних лет позволяют заключить, что в российском обществе формируется новая модель стратификации, которая фиксируется не только по объективным, но и по субъективным критериям. Социальная поляризация раскалывает не только общество, но и сознание людей.

В середине 90-х годов Т.И. Заславской удалось обобщить многочисленные эмпирические данные, прежде всего мониторинговых исследований ВЦИОМ, наиболее представительных из всех имеющихся в настоящий момент. Основная часть населения России была поделена на четыре основных слоя: верхний средний, средний, базовый и нижний. Численно доли представителей каждого слоя в конце 1995 г. составляли: верхнего среднего — 1, 4%, среднего — 28, 3%, базового — 64, 3% и нижнего — 6%*. Кроме того, в общую картину социальной иерархии в России Т.И. Заславская включила политическую и экономическую элиту, а также «социальное дно», добавляя их, соответственно, на верхнюю и нижнюю строчки иерархии и доводя, таким образом, общее число слоев, составляющих вертикальную социальную структуру современной России, до шести. Для идентификации социальных слоев ею использовались десять статусных переменных: основное занятие, основной род деятельности, отрасль занятости, сектор экономики, размер организации, профессионально-должностное положение (по реальному содержанию выполняемой работы и согласно самооценке), уровень образования, самооценка квалификации и уровень доходов, которые в совокупности позволяли замерить экономический, властный (управленческий) и социокультурный потенциал.

* Заславская Т.И. Стратификация современного российского общества // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996. № 1. С. 7—15.

Верхний средний слой оказался представлен собственниками крупных и средних фирм, в большинстве своем являющимися и их руководителями, почти на 90% мужчинами молодого и среднего возрастов. Это самый образованный слой: подавляющее большинство его представителей имеют специальное образование, в том числе две трети — высшее. Уровень их доходов в 10— 15 раз превышает доходы нижнего слоя, и в 6—7 раз — доходы базового. Средний слой состоит из мелких предпринимателей, полупредпринимателей, менеджеров различных предприятий, бизнес-профессионалов, высшей интеллигенции, рабочей элиты, частично — работников силовых структур. Три пятых из них заняты в негосударственном секторе. Большую часть и здесь составляют мужчины, преимущественно среднего возраста. Уровень образования намного выше, чем базового, однако ниже, чем верхнего среднего. Уровень благосостояния его значительно ниже, чем у верхнего среднего, а 14% живут даже на уровне бедности (для сравнения — в базовом слое число бедных достигает, по оценке Т.И. Заславской, 46%, а в нижнем слое— даже 65%). Базовый слой состоит из людей, занятых квалифицированным исполнительским трудом, преимущественно в госсекторе. Это массовая интеллигенция, рабочие индустриального типа, крестьяне, работники торговли и сервиса. Около 60% этого слоя составляют женщины, чаще среднего и старшего возраста. Высшее образование имеют только 25% его представителей. Нижний слой наименее квалифицированный и наиболее бедный. Дветрети его живут за чертой бедности, из них четверть —на уровне нищеты. 70% — женщины, а доля пожилых в три раза выше средней*.

В результате проделанной отечественными социологами огромной работы стала в общих чертах прорисовываться модель стратификации российского общества. По общему мнению, около 60% населения сосредоточено в слое, занятом малооплачиваемым исполнительским трудом средней и низкой квалификации. При этом оставшаяся часть населения примерно поровну делится на «средний» слой, включающий в основном молодых высококвалифицированных специалистов, преимущественно мужчин, работающих, как правило, в частном секторе экономики, и «низший» слой, где сосредоточены работники госсектора (в основном неквалифицированные рабочие и служащие), а также сельские жители. Это в основном немолодые люди, преимущественно женщины*.

* Тихонова Н.Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. С. 41—42.

Основой экономической стратификации, в каком бы значении ни употреблялось данное понятие, выступает дифференциация доходов. Дифференциация доходов — разделение людей по величине доходов, которая измеряется в децильных коэффициентах. С 1992 г. в стране происходит рост дифференциации доходов. По разным оценкам, децильный коэффициент сегодня составляет 10—25 раз. Так, по оценке Всероссийского центра уровня жизни при Минтруде РФ, 10% наиболее обеспеченных слоев населения имели доходы в IV квартале 1995г. в 15 раз превышающие доходы 10% наименее обеспеченных. В Европе это различие составляет не более 6—8 раз*. По данным Госкомстата, в 1995 г., соотношение средних доходов 20% с наименьшими доходами и 20% с наивысшими доходами составляло 8, 5 раз. (В 1991 г. это соотношение равнялось 2, 6.) Коэффициент Джини в 1994 г. был равен 0, 260, а в 1995 г. он был 0, 381**. Между тем, социологи утверждают, что при росте децильного коэффициента дифференциации до восьмикратного уровня возникает опасность социальной деградации общества***.

* Аитов Н.А. Можно ли управлять социальными процессами? // Социол. исслед. 1998. № 3. С. 28.

** Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения ВЦИОМ. М., 1996.

*** Римашевская Н.М. Социальные последствия экономических трансформаций в России // Социол, исслед. 1997. № 6. С. 59.

По оценкам ИСЭПН РАН, реальные различия в доходах населения выше, чем это показывает официальная статистика. Объясняется это включением в распределение доходов, с одной стороны, численности «новых русских» (самых богатых), а с другой— групп населения, составляющих социальное дно, которые не попадают и не могут попасть в статистические обследования семейных бюджетов домохозяйств Госкомстата*.

* Римашевская Н., Овсяников А., Иудин А. Социальное дно: драма реальностей и реальность драмы // Литературная газета. 1996, 4 декабря; Римашевская Н., Овсяников А., Иудин А. Богатые: есть ли надежда на социальный мир // Деловой мир. 1995. 24 июня.

При анализе экономической стратификации населения России, проведенном Институтом социально-экономических проблем народонаселения РАН (рук. Н. Римашевская)*, в качестве основного признака была выбрана материальная обеспеченность, измеряемая на шкале доходов от 50 до 3000 долл. и выше в месяц на душу населения (табл. 13). Доллар, а не рубль, взят за единицу измерения в силу устойчивости курса валюты в 90-е годы.