Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Лекция 5






Развитие языкознания во второй половине XIX века

1. Развитие компаративистики

2. Лингвистическая концепция А. Шлейхера:

а) компаративистика;

б) натурализм.

3. Логико-грамматические школы середины XIX в.

1. Во второй половине XIX века языкознание выделилось как особая отрасль науки, уточнило свой предмет и метод, приобрело современное строение. Основными разделами языкознания стали общее языкознание, сравнительно-историческое языкознание и ча­стные языкознания. Но главным направлением XIX века оставалось сравнительно-историческое языкознание.

Быстрое развитие компаративистики, и прежде всего теории и практики сравнительно-исторических грамматик, привело к тому, что уже в середине XIX века оно стало рассматриваться не только как самая развитая и точная (благодаря высокому уровню форма­лизации) гуманитарная дисциплина исторического (и сравнитель­ного) цикла, но и как образец для ряда других наук, основанных на принципах историзма и компаративизма. Под влиянием успехов сравнительно-исторического языкознания и сравнительно-истори­ческого метода в языкознании оформляются такие направления в европейской науке второй половины XIX века, как сравнительная мифология, сравнительное право, сравнительное литературоведе­ние. Несмотря на быстрые успехи этих дисциплин, они не смогли достичь статуса, сопоставимого со статусом сравнительно-истори­ческого языкознания: одни из них оказались надежны лишь в той


степени, в какой они опирались на данные языка (см. напр., срав­нительную мифологию, исходившую прежде всего из имен богов на родственных языках), другие подменяли сранительно-историчес-ЮШ метод типологией форм в их историческом развитии (сравни­тельное литературоведение). Тем не менее сравнительно-истори­ческое языкознание продолжает оказывать влияние на эти отрасли пак в области общих идей, так и в области приемов и методов ис­следования, в структуре понятийного аппарата, в формах представ­ления своих результатов и г. п.

Более плодотворное и глубокое влияние компаративистика ока­зывает на другие лингвистические дисциплины, в частности на опи­сательную грамматику, типологию и теоретическое языкознание.

2а. Второй период в развитии сравнительно-исторического изу­чения индоевропейских языков связан с именами А. Шлейхера,

A. Потта, И. Мадвина и др.

Немецкий ученый А. Шлейхер (1821-1868) изучал, помимо язы­ков, философию и ботанику, что отразилось на его лингвистической концепции. А. Шлейхер продолжил и углубил начатое основополож­никами компаративизма изучение индоевропейских языков с помо­щью сравнительно-исторического метода. В 1860 году в работе " Не­мецкий язык" он изложил свои теоретические положения, имеющие принципиальное значение: роль фонетических законов, аналогии, си­стематичности языка, выражения в языке формы, функции и т. д.

В 1861-1862 годах выходит его " Компендиум сравнительной грамматики индогерманских языков" (компендиум — от лат. " сжа­то изложенное"). В этой книге обобщаются итоги сравнительно-исторического изучения индогерманских языков, около трети по­священо фонетике, которой прежде уделялось мало внимания.

В работах А. Шлейхера нашло развитие ранее высказанное

B. фон Гумбольдтом мнение о том, что в жизни языка есть два пе­
риода: период расцвета форм языка (прогресс) и период их упадка,
ослабления и исчезновения (регресс). А. Шлейхер утверждал, что
общество непрерывно прогрессирует, в истории языка наблюдает­
ся непрерывный регресс: " Можно даже объективно доказать, что
история и развитие языка находятся в обратных отношениях друг к


другу. Чем богаче и сложнее история, тем скорее происходит рас­пад языка, и чем беднее, медленнее и устойчивее первая, тем более верным остается себе язык". Это неправильное мнение было впос­ледствии подвергнуто критике.

Главной задачей сравнительной грамматики индоевропейских языков, по мнению А. Шлейхера, является восстановление реаль­ного праиндоевропейского языка в том самом виде, в каком он не­когда существовал — его лексики, грамматических форм и т. д. За­нимаясь этой реконструкцией, ученый написал басню на таком пра­языке. Отметим, что базой для реконструкции явился санскрит.

Avis akvasas ka2.

Avis, jasmin varna na a ast, dadarka akvams, tam, vagham garum vaghantam, tam, bharam magham, tam, manum, aku bharantam. Avis akvabhjams a vavakat; kard aghnutai mai vidanti manum akvams agontam.

Akvasas a vavakant: kradhi avai, kara aghnutai vivdidvantsvas: manus patis varnarn avisams kamanti evabhjam gharmam vastram avibhjams ka varna na asti.

Tat kukruvants avis agram a bhudat.

Перевод на русский язык. Овца и кони.

Овца, (на) которой не было шерсти (стриженая овца), увидела коней, везущих тяжелую повозку (с) большим грузом, быстро несу­щих человека. Овца сказала коням: сердце теснится (во) мне (серд­це мое печалится), видя коней, везущих человека.

Кони сказали: послушай, овца, сердце теснится (от) увиденного (наше сердце печалится, потому что мы знаем): человек — госпо­дин, делает шерсть овцы теплой одеждой (для) себя и (у) овец нет шерсти (у овец больше нет шерсти, они острижены, им хуже, чем коням).

1 Eine Fabel in indodermarischer Ursprache. " Beitrage zur vergl. Sprachforsihung", Bd. S, S. 206, 1868.


Услышав это, овца повернула (в) поле (она удрала, ретировалась).

Праязык А. Шлейхер не восстановил, что вполне естественно, так как, с одной стороны, праязык, даже если он и был, функциони­ровал длительное время, а потому обязательно развивался и изме­нялся; с другой стороны, носители этого праязыка расселялись на новых территориях, что неизбежно приводило к распаду его снача­ла на диалекты, а потом на их базе возникали новые языки.

Однако поставив перед собой в принципе невыполнимую зада­чу, А. Шлейхер внес большой вклад в развитие компаративистики, выработав систему законов звуковых соответствий, которые оста­нутся в силе до нашего времени.

Таким образом, А. Шлейхер был первым, кто пытался устано­вить как частные фонетические законы, действующие в пределах данного языка, так и всеобщие (универсальные) законы языка. Шлей-херовская реконструкция индоевропейского праязыка, по сути дела, уже предполагает всевластие лингвистических законов. Но сама трак­товка этих законов А. Шлейхером не могла быть принята следую­щим поколением компаративистов, хотя убеждение в исключитель­ной важности фонетических законов стало в 70-80 гг. XIX века об­щим тезисом младограмматического направления в сравнительно-историческом языкознании.

26. А. Шлейхер явился основоположником натуралистического (или биологического) направления в языкознании. Свои взгляды на язык он изложил в работах: " Язык Европы в систематическом осве­щении" (1850), " О морфологии языка" (1859), " Теория Дарвина и наука о языке" (1863, рус. пер. 1864), " Значение языка для есте­ственной истории человечества" (1865, рус. пер. 1868), и др.

Идеи натурализма развивал также М. К. Рапп (" Физиология язы­ка", 1836-41; " Сравнительная грамматика как естествоведческая наука", ч. 1-3, 1852-59), М. Мюллер, который трактовал положе­ния натурализма в наиболее упрощенной форме, утверждая, в част­ности, что мозг выделяет мысль, подобно тому как печень выделя­ет желчь)и др.

А. Шлейхер считал, что язык должен рассматриваться как со-ЗДание природы, потому что человек бессилен по своему произво-


лу изменить что-либо в языке, как он не может изменить строение своего тела.

А. Шлейхер писал: " Все языки, которые мы прослеживаем на протяжении длительного времени, дают основание для заключения, что они находятся в постоянном и беспрерывном изменении. Язы­ки, эти образованные из звуковой материи природные организмы, притом самые высшие из всех> проявляют свои свойства природно­го организма не только в том, что все они классифицируются на роды, виды, подвиды и т. д., но и в том, что их рост происходит по определенным законам".

После выхода в свет труда Ч. Дарвина " Происхождение видов и естественный отбор" (1859) А. Шлейхер утверждает понимание языка как живого организма, причем не метафорически, а буквально (от­метим, что у В. фон Гумбольдта организм — это система). На этом основании А. Шлейхер представление о жизни живого организма пе­реносит на жизнь языка: как отдельное животное или растение, язык рождается, достигает зрелости, дает потомство и умирает.

По образу и подобию классификации животных и растений (вспомним его образование ботаника), А. Шлейхер создает генеа­логическую классификацию индоевропейских языков: семейству животных или растений в биологии соответствует семейство язы­ков в языкознании; родам, на которые делятся семейства в биоло­гии, в языкознании соответствуют группы и подгруппы языков; ви­дам, на которые делятся роды, в языкознании соответствуют отдель­ные языки, а подвидам — наречия и диалекты. Отдельно же взято­му животному или растению соответствует язык отдельно взятого индивида.

Таким образом, впервые в истории языкознания А. Шлейхер представил историю индоевропейских языков в образе генеало­гического дерева в виде расщепления и дальнейшего развития, на­чиная с праязыка, причем каждый раз такое расщепление было разделением на две ветви, что также навеяно биологическими кон­цепциями.

А. Шлейхер считал, что семьи языков (индоевропейская, тюркс­кая и т. д.) каждая происходит от своего праязыка, и праязыки се-52


•действ не являются родственными (отметим: В фон Гумбольдт счи­тал, что все языки произошли из одного корня).

А. Шлейхер писал: " Так как языки все более и более исчезают и новые при этом не возникают, то следует предположить, что перво­начально было больше языков, чем ныне. В соответствии с этим и количество праязыков было, по-видимому, несравненно больше, чем yto можно полагать на основе еще живущих языков".

формулируя общие законы развития языка как естественного орга­низма, А. Шлейхер опирался на философию истории Г. В. Ф. Гегеля, з также на эволюционную теорию Ч. Р. Дарвина, однако А. Шлей­хер, как и другие представители натурализма, подчеркивал, что язык — исключительное свойство, привилегия человека, так как у животных нет языка, есть лишь " ужимки". Изменения языка раз-личны в трех эпохах его существования — " первоначальном созда­нии, развитии, жизни".

Поскольку материальной основой языка являются мозг, органы речи и чувств, постольку, по мнению А. Шлейхера, создание языка есть очеловечивание природы, т. е. формирование материального субстрата мышления и механизма говорения. Выработке рефлек­сов речевой деятельности способствуют звукоподражания и непро­извольные выкрики, однако это еще не язык, назначение которо­го — быть органом (аппаратом) мысли, мышлением в звуковой ма­терии.

Воплощение идеи в звук и есть развитие языка как собственно человеческого свойства; в доисторическую эпоху дух нашел свое В0влощение в членораздельных звуках и образовал множество пра-КЙиювых форм.

Язык как форма (организм) возникает только тогда, когда поня-1** и представления, материализуясь в звуках (корнях), становятся значениями, а их отношения выражаются суффиксами или флекси-ВДв. Так возникают корневые, агглютинативные и флективные клас-QB языковых организмов.

А. Шлейхер писал: " Если в первом классе мы встречали недиф­ференцированное тождество значения и отношения, чистое бытие зрения в себе, если во втором классе дифференцируются звуки,


обозначающие значение и отношение, отношение выступает в обо­собленном звуковом бытии для себя, то в третьем классе это разли­чие включается в единство, но в единство, бесконечно более высо­кое, потому что выросло из различия, имеет его своей предпосыл­кой и включает его в себя как снятый ею...". Таким образом, три различных класса праформ рассматривались не только с точки зре­ния морфологической классификации (о ней мы скажем чуть ниже), но и с точки зрения их развития и совершенности. Утверждалось, что в историческую эпоху происходил распад праформ под воздей­ствием фонетических процессов и аналогии; историческая эпоха породила дифференциацию языковых областей, привела к образо­ванию родственных языков и диалектов.

А. Шлейхер утверждал, что все языки мира, независимо от их происхождения и принадлежности к той или иной семье, идут по одному и тому же пути развития. Рядом с генеалогической класси­фикацией он строит типологическую (морфологическую) класси­фикацию по способу соединения слов в предложении.

Ученый писал: " Значение и отношение, совместно получившие звуковое выражение, образуют слово. Слова в свою очередь состав­ляют язык. В соответствии с этим сущность слова, а тем самым и языка, заключается в звуковом выражении значения и отношения. Сущность каждого языка в отдельности обусловливается способом, каким значение и отношение получают звуковое выражение... Точ­нее говоря, сущность слова, а тем самым и всего языка, определя­ется тремя моментами: звуком, формой и функцией".

Таким образом, А. Шлейхер различает в языке значения и отно­шения. Выражением значений являются значимые единицы — слова и словоформы; выражением отношений являются формальные эле­менты — суффиксы и флексии, которые выработал язык для связи слов между собой.

А. Шлейхер устанавливает три типа языков: аморфные (изоли­рующие), агглютинативные и флективные (напомним, что у В. фон Гумбольдта были еще полисинтетические языки).

У изолирующих языков (юго-восточная Азия — китайский, ти­бетский и т. п.) нет склонения имен и спряжения глаголов, нет флек-


сии. Слова представляют собой изолированные, т. е. свободные от каких-либо аффиксов корни. Это и дало основание А. Шлейхеру назвать такие языки бесформенными (аморфными), т. к. форма по­нималась узко — как наличие флексии.

В агглютинативных языках (тюркских, финноугорских и др., их большинство) уже появляются средства выражения отношений — прилепы, однако их связь со словом-корнем слабая.

Наиболее высоких способов выражения отношений достигают флективные языки (индоевропейские и семитские) с появлением в них флексий.

А. Шлейхер считал, что эти три типа языков представляют три последовательные ступени в их развитии: сначала все языки были бесформенными, затем из них развиваются языки агглютинатив­ные, а из них флективные.

Значение научных идей и трудов А. Шлейхера велико: он спо­собствовал выработке в историческом языкознании принципа сис­темности и метода реконструкции праязыка; морфологическая и ге­неалогическая классификации прочно вошли в общую теорию язы­ка; рассмотрение создания языка как очеловечивания природы ста­ло компонентом учения о происхождении языка и мышления. Од­нако такие положения теории натурализма как объяснение причин эволюции языка только биологическими факторами, характеристи­ка индоевропейских языков как самых современных, отрыв разви­тия и истории языка от функционирования и истории общества, подверглись критике уже с момента их выдвижения.

3. Теоретическое языкознание середины XIX века развивалось в Противоборстве логического и психологического направлений.

Логическое направление в лингвистике XIX века, в отличие от Всеобщих рациональных грамматик (например, " Грамматики Пор-Рояля") XVII века, обращало большее внимание на национальную специфику языковой формы, на единство логического и историчес­кого. Основное внимание уделялось синтаксису. Морфология рассмат­ривалась как этимология, лексическое значение — как понятие.

В 1827 году появилась грамматика К. Беккера " Организм язы­ка". Она по сути дела явилась приложением законов логики к мате­риалу современного немецкого языка.


Язык понимается как система органических (полярных) проти­воположностей, т. е. таких противоположностей, которые не уничто­жают друг друга, а, напротив, взаимообусловлены и необходимы друг для друга в развитии организма как целого. Учение о предложении из логики и стилистики было перенесено в грамматику. Ф. И. Бус­лаев утверждает, что Беккеровская схема " правильно определила части речи и члены предложения". Логико-семантический принцип надолго стал ведущим в грамматиках современных языков. На За­паде логическое направление в грамматике известно под именем беккервянства.

Логико-семантическая школа получила распространение в ряде стран. В России видными представителями этого направления были Н. И. Греч (" Практическая русская грамматика", 1827 г; " Простран­ная русская грамматика", 1829 г.), И. И. Давыдов (" Опыт общесрав­нительной грамматики русского языка", 1852 г.).

К. С. Аксаков делил грамматику на 3 части: часть I — имя, оно отражает осознание предметов, бытия в покое; часть II — глагол, он отражает осознание действия, бытия в движении; часть III — речь (т. е. синтаксис), она отражает осознание жизни в ее целостно­сти. Всеобщие грамматики обычно не были последовательно логи­ческими, например в описании формообразования. В этом сказался опыт собственно лингвистических исследований, начатых римски­ми учеными (Присцианом, Э. Донатом и др.). Однако за основу при­нималась универсальная модель, составленная из выделенных в латыни грамматических категорий.

Влияние логической мысли (в версии аристотелевой формальной логики) было велико в интерпретации категорий синтаксиса. В определении И. И. Давыдова синтаксис " исследует или логичес­кие отношения понятий и их выражение, или логические отношения мыслей и их выражение". В дефинициях классов слов указывались не их формальные признаки, а их способность выполнять некоторую синтаксическую функцию. Так, существительные определялись как " слова подлежащего"; в особую группу выделялись слова, приспо­собленные для выполнения функции сказуемого (Л. Г. Якоб); пред­ложения анализировались по модели суждения (S есть Р).


Наиболее ярко логическое направление в отечественном языкоз­нании нашло свое выражение в грамматике академика Ф. И. Бусла- gga (1818-1897) — филолога с широким научным диапазоном: древ­нерусская литература, фольклор, палеография, русский язык и его история, хотя вопросы языкознания в кругу его научных интересов не были главными.

Свою деятельность Ф. И. Буслаев начал с гимназии. В то время в методике господствовало начетничество, слепое заучивание. Эта ситуация нашла отражение в рассказе И. Я. Франко " Абабагалама-га". Еще будучи учителем гимназии, Ф. И. Буслаев издал работу " О преподавании отечественного языка" (1844 г.), которая нашла широкий отклик среди русских читателей. В ней автор, добиваясь осмысленности в восприятии языковых фактов учащимися, знако­мит их с достижениями сравнительно-исторического языкознания, которое только и может обеспечить научное истолкование языко­вых фактов и установить их закономерность. Во второй части впер­вые был дан очерк истории русского языка.

Ф. И. Буслаев видел в языке выражение духа народа, придержи­ваясь взглядов В. фон Гумбольдта и Я. Гримма. Это нашло особен­но яркое воплощение в его магистерской диссертации " О влиянии христианства на русский язык. Опыт истории языка по Остромиро­вому евангелию" (1848 г.), в ней язык рассматривается как органи­ческий элемент истории, культуры, быта и мировоззрения народа. Перейдя на работу в Московский университет, Ф. И. Буслаев впер­вые в истории Московского университета вводит курсы сравнитель­ного языковедения и истории русского языка (1847 г.).

В1858 году вышел " Опыт исторической грамматики русского язы­ка" (в последующих изданиях — " Историческая грамматика русского языка"). Это первая действительно историческая грамматика русского языка, в которой излагается история образования морфологических форм современного русского языка, приводится огромный материал по этимологии отдельных слов. В этом плане грамматика Ф. И. Бусла­ева не потеряла своего научного значения и в наше время.

В данном случае нас, прежде всего, интересует логицизм Ф. И. Бус­лаева, проявившийся в синтаксисе, причем в наиболее характерной


для логического направления форме: здесь грамматические катего­рии отождествляются с логическими и подменяются ими.

Ф. И. Буслаев определяет предложение как выражение формаль­но-логического суждения; подлежащее — выражение субъекта суж­дения, сказуемое — выражение предиката.

В логической грамматике установилось ставшее традиционным деление членов предложения на главные (подлежащее, сказуемое) и второстепенные (определение, дополнение, обстоятельство).

В грамматике Ф. И. Буслаева предложение любого типа рассмат­ривалось как выражение суждения. Суждение мыслится как соеди­нение двух понятий или соединение представления с понятием, по­этому, чтобы каждое предложение представить как соединение двух понятий, логисты применили метод подстановки якобы опущенных, но легко подразумеваемых членов предложения, что нередко вело к искажению самих языковых фактов. Так, в логической грамматике нет рубрики " номинативные предложения" (Зима. Воры! и т. п.). они рассматриваются как неполные предложения — с наличеству­ющим подлежащим и якобы опущенным сказуемым, которое легко восстановить: " Зима пришла", " Воры явились". Но далеко не вся­кое предложение поддается такому преобразованию, например: " Пожар! ". Отзвуки логицизма наблюдаются и в Грамматике-80, где в парадигме номинативного предложения форма " Зима." квалифи­цируется как настоящее время с опущенной в настоящем времени связкой.

Ф. И. Буслаев рассматривает причастные и деепричастные обо­роты как результат " сокращения" определительных и обстоятель­ственных предложений.

Предложения, которые сейчас квалифицируются как предложе­ния с однородными членами, Ф. И. Буслаев рассматривал как ре­зультат слияния нескольких предложений и называл их слитными. Например, Миша и Вася собирали грибы = Миша собирал грибы + Вася собирал грибы.

Ф. И. Буслаев создал учение о логико-формальной основе пред­ложения, методику логико-семантического анализа предложения, которой руководствуются в школе и вузе и по сей день.


Критика логических принципов анализа основывалась на сле-' дующих положениях: 1) далеко не все категории логики имеют язы-«овое соответствие (в языках не отражены важные для логики родо­видовые отношения, различие между истинными и ложными выс­казываниями и др.); 2) не все формы языка имеют логическое со­держание (так, не все предложения выражают суждение); 3) число логических и грамматических членов предложения не совпадает, вследствие чего объем логического и грамматического подлежаще­го и сказуемого различен (логически предложение членится на субъект и предикат, грамматика же выделяет в составе группы под­лежащего определения, а в составе группы сказуемого — дополне­ния и обстоятельства); 4) логические и грамматические характери­стики членов предложения могут не только расходиться, но и ин­вертироваться: сказуемое может получать функцию логического субъекта, а подлежащее — предиката (ср. актуальное членение пред­ложения); 5) применение логических определений к категориям грамматики (типа " суждение, выраженное словами, есть предло­жение") не корректно; 6) анализ предложений на основе единой ло­гической модели не позволяет описать реальные синтаксические структуры во всем их разнообразии (особенно индоевропейских языков), затемняя существующие между разными языками типоло­гические различия и индивидуальные особенности конкретных язы­ков; 7) логические описания оставляют не выявленными психоло­гический (эмоциональный, оценочный, волевой) и коммуникатив­ный аспекты речи; 8) логика не может дать надежного принципа классификации языковых форм.

Логическое языкознание 60-80-х годов XX века ощутило воз­действие предшествующего периода исследований: расширился круг рассматриваемых проблем, усовершенствовалась методика виализа. В лингвистике определились направления, одно из кото­рых тяготеет к собственно логическому анализу естественного язы­ка» Другое изучает логический аспект употребления языка, комму­никации и др. Последнее направление сблизилось с социолингвис­тикой и психолингвистикой, объединившись с философией обыден-вого языка.







© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.