БОЛЬНОВ (Bollnow) Отто Фридрих (1903—1991) — немецкий философ

БОЛЬНОВ (Bollnow) Отто Фридрих (1903—1991) — немецкий философ. Доктор наук по теоретической фи­зике (1925). После знакомства с трудами Хайдеггера начинает профессионально заниматься философией, защищает докторскую диссертацию по философии Ф.Якоби. Профессор философии и педагогики (Геттинген, 1931—1939; Майнц, 1946—1953; Тюбинген, 1953—1970), профессор психологии и педагогики (Ги-сен, 1939—1946). Почетный доктор Страсбургского университета (1975). Основные сочинения (всего по­рядка 30 книг): " Философия жизни Ф.Х. Якоби" (1933), " Дильтей. Введение в его философию" (1936), " Сущность настроений" (1941), " Экзистенциальная философия" (1943, семь переизданий к 1992), " Человек и пространство" (1953), " Новая защищенность. Про­блема преодоления экзистенциализма" (1955), " Рильке как поэт нашего времени" (1956), " Философия жизни" (1958), " Мера и чрезмерность человека" (1962), " Фран­цузский экзистенциализм" (1965), " Философия позна­ния" (в двух томах: 1970, 1975), " Исследования по гер­меневтике" (в двух томах: 1982, 1983) и т.д. Базовыми философскими программами, конституировавшими философское творчество Б., выступали: а) разработка " новой теории познания", фундируемой герменевтиче­ским истолкованием " целей, сущности и функций по­знания во взаимосвязи с жизнью человека"; б) допол­нение герменевтической " историчности" личностной составляющей; в) " этическая" трансформация ирраци­онализма и нигилизма философии первой половины 20 в. акцентированно оптимистическим мировоззрением плюралистической " философии добродетелей". Глав­ную задачу собственной рефлексии экзистенциальной

философии Б. видит в представлении ее как целостно­го течения, несмотря на ее различные формы проявле­ния у отдельных мыслителей. Б. намечает путь ее " пре­одоления", высветляя основные категории философии экзистенциализма и предлагает позитивное их рассмо­трение. Для этого Б. рассматривает ключевые позиции " философии жизни", инициировавшей, по его мнению, бытие экзистенциальной философии, и, в частности, тезис о текучести, изменчивости всего существующе­го. Именно последнее положение заставило экзистен­циальных мыслителей сформировать " нечто", что да­вало бы опору человеку в его бытии: " Это предельное, глубинное ядро человека обозначают заимствованным у Кьеркегора, понятием существования". Б. анализиру­ет эволюцию понятия " существование" до его конкре­тизации в качестве " человеческого существования". Б. противопоставляет гегелевского " абстрактного мысли­теля", уклоняющегося от решения задач в своей жизни " существующему мыслителю", чье мышление обус­ловлено определенными задачами и трудностями жиз­ни. Пытаясь осмыслить сущность философии экзис­тенциализма, Б. ссылается на Хайдеггера, который представлял свои философские интенции не в качестве экзистенциальной философии, но как " онтологию че­ловеческого бытия". Именно эта ссылка дает возмож­ность Б. определить экзистенциальную философию как постоянно выходящую за свои пределы, и поэтому выступающую у каждого мыслителя " лишь частью то­го обширного целого, которое само больше не должно постигаться исходя из экзистенциальной философии". Отсюда невозможность свести философию экзистен­циализма к отдельному мыслителю: " Заложенное в по­нятии существования голос " что", которое экзистенци­альная философия запечатлевает в качестве выражения ее специфического требования именно в этом понятии, е особенной остротой подчеркивает, что окончательная внутренняя действительность личного бытия человека уклоняется от любого содержательного истолкования". Существование может быть лишь целиком обретено или целиком утеряно, но как " внутреннее" оно не про­тивостоит внешнему, а дается путем " основополагаю­щего прыжка", трансцензуса: " Существование исчеза­ет, как только его полагают схваченным, и присутству­ет лишь в бесконечном свершении самого этого отри­цания". Больнов поясняет эту характеристику на при­мере " негативной теологии": последняя полагает, что сущность Бога можно постичь лишь косвенно за счет выдвижения и последующего отрицания любого воз­можного о нем высказывания, чтобы в процессе этого отрицания постичь непосредственно уже неизрекае­мую сущность Бога. Опыт экзистенциального пережи­вания строится на почве страха и отчаяния в результа-

те высочайшего напряжения: " Ничто" является не тем, в чем человек растворяется, а тем, что отбрасывает че­ловека к самому себе". В связи с этим понятие челове­ческого существования, позволяющее его отличить от всех внешних предметов, выявляет способность чело­века относиться к самому себе. Одновременно с суще­ствованием как отношением к самому себе полагается, по мысли Б., трансценденция, соотнесенность с иным, преодоление, переход. Движение существования осу­ществляется лишь при сопротивлении окружающей ему действительности, поэтому мир в экзистенциаль­ной философии предстает как враждебный, тревож­ный: " Мир — то, посредством чего человеческое бы­тие оказывается существенным образом ограниченно". Мир дает нам некое сообщество, совместное бытие, доказательством которого выступает одиночество: " Другой может отсутствовать лишь в совместном бы­тии". Человеческое существование характеризуется, по Б., двумя модусами: подлинностью и неподлинностью. Прорыв к подлинности предполагает отход от " массы" или законов " Man", нивелирующих человека, уничто­жающих его " единственность". Мир, указывает Б. ста­новится лишенным смысла фоном, а человек в своем личном бытии не способен еще обрести свою сущ­ность. Б. различает личное бытие и экзистенциальное существование, которое предстает как собственная возможность человека, цель, предоставленная лично­му бытию: " Сущность личного бытия заключена в его существовании". Противопоставляя бездушной кол­лективности коммуникацию, как прорыв к подлиннос­ти в своем самоопределении, Б. не дает человеку пол­ных гарантий: коммуникация, с его точки зрения, ха­рактеризуется открытостью и вовлеченностью, что са­мо по себе не исключает риска непонимания, использо­вания человека в чьих-то целях. Следствием этого вы­ступает " пограничная ситуация", где граница — то, что определяет человека, некая его глубинная сущность, но не ограничение извне: " Мы становимся сами собой тогда, когда с открытым взором вступаем в погранич­ную ситуацию". Здесь со всей полнотой разворачивают себя такие экзистенциалы как отчаяние, страх, смерть, заставляющие человека отказываться принимать ра­зумность мира, понимать самого себя. Но лишь " побе­дивший страх", осознавший абсурдность человеческо­го существования обретает свободу и защищенность — полагает экзистенциальная философия. Последним прибежищем человеческого существования выступает смерть: " Вопрос о смерти — это вопрос, что означает смерть в качестве предстоящего конца человеческой жизни". Б. интерпретирует поэзию Р.-М.Рильке, кото­рый предлагает смерть в качестве собственного резуль­тата в жизни человека, последнего крика души: " Гос-

поди, дай каждому его собственную смерть! ". Смерть преподносится как плод; то, что зачаточно включено в нашу жизнь и что должно нами в ней заботливо выра­щиваться: " Лишь за счет знания о смерти человеческая жизнь вздымается к его (подлинного существования) вершине". Страх перед смертью, потрясающий все су­щество человека, касается не его органического состо­яния, но духовного: " Это страх относительно ценности пропадающего личного бытия". Смерть выбивает че­ловека из повседневности и опрокидывает его планы и расчеты, но обладая " двойным направлением" она в то­же время заставляет перетряхнуть себя и задуматься об абсолютно существенном, что выразилось в понятии " решимости". В решимости, поясняет Больнов, дости­гается такое состояние человеческой жизни, в котором абсолютная внутренняя ценность отдельного мгнове­ния делается независимо от его временного протяже­ния. Это состояние характеризуется предельным на­пряжением, дающим смысл не сколько из достижимо­го успеха, но из " безусловности вовлеченности". Экзи­стенциальная философия различает природное и экзи­стенциальное мгновение. В последнем, протекающим как миг, присутствует исполнение вечного. Времен­ность как структурная форма, выражающая конечность человеческого существования обнаруживается и в ис­торичности. Экзистенциальную философию, по Б., волнует поведение человека по отношению к той или иной исторической реальности: тревожное отношение к миру повторяется и в отношении к исторической действительности и наполняет жизнь человека " героическо-трагическим" существованием. Б. отталкивается от исходных посылок философии существования, но как уже указывалось, считает основной своей задачей осмысление ее, и соответственно, переосмысление сущности человеческого существования. Человек спо­собен преодолеть самого себя, занять собственную по­зицию, найти свой " дом" вне дома: " Антропологичес­кая функция дома становится проблемой там, где мир обнаруживается в его неуютности, тревоге и опаснос­ти... Поэтому дорога к пониманию (значению) дома ведет через экзистенциальный опыт (познания) без­домности человека". Б. апеллирует к разуму человека и мере, способным дать новые ценности, что обретается в результате постоянной работы духа человека. Повто­рение человеком самого себя, возвращение дает воз­можность достичь своей цели: " Человек живет в про­тиворечии со своей внутренней сущностью и своим фактическим состоянием, но ему дана внутренняя пер­спектива поворота, чтобы возвратиться к своей собст­венной сущности". Новые экзистенциалы, которые предлагаются Б., способны, по его мнению, обуздать поток иррациональных сил в человеке, проявляющих-

ся в разрушительной силе техники, функционализации жизни. В работе " Мера и чрезмерность человека" Б. подчеркивает значимость пропорции между рацио­нальным и иррациональным, которое обретается верой в самого себя, " решимостью" и вовлеченностью. По­пытка придать экзистенциальной философии позитив­ную направленность обозначила гуманистический па­фос перспектив человека, пробуждающих его нравст­венные силы, заложенные в экзистенции. Последние годы жизни Б. занимают вопросы теории познания. Нравственное совершенствование человека связывает­ся им с общением, в котором язык объявляется универ­сальным средством воспитания: через Слово идет раз­витие добродетелей индивида. " Человекоцентрированность" произведений Б. наглядно подтверждает то, что любые философские изыски 20 в. отторгают проблема­тику " онтологии Вселенной", утверждая в статусе " ос­новного вопроса философии" всевозможные тематиз­мы " человековедения".

Т.В. Комиссарова