Глава шестнадцатая. Дверной звонок разрывается именно тогда, когда я собираюсь понежиться в ванной

ДВЕРНОЙ ЗВОНОК РАЗРЫВАЕТСЯ именно тогда, когда я собираюсь понежиться в ванной. Со вздохом я натягиваю халат, перевязываю его на талии и поворачиваю кран, останавливая бегущую воду.

Кит и Джетт сегодня не дома. Они смотрят игру «Челси» с «Манчестером Юнайтед» на стадионе " Олд Траффорд", так что ночевать остаются в отеле, из чего следует, что этой редкой ночью я предоставлена только сама себе.

Мой план состоял в расслаблении в ванной с бокалом вина и жалостью к себе из-за всего, что произошло с Леандро.

Я говорила с коллегой, доктором Сандерс, который, как мне кажется, прекрасно справится с лечением Леандро. Он прекрасный эксперт в области ПТСР, и согласился взять Леандро к себе в роли пациента. Так что я поручила Сэйди отправить Леандро письмо с пояснением о прекращении его лечения.

Было ли больно отправлять ему письмо?

Еще как больно, словно обжечься адом. Но я знаю, что это единственное правильное решение.

Сейчас же мне остается зализывать раны и двигаться дальше.

Интересно, получил ли Леандро письмо? Уже должен был.

И в голове мелькает мысль. Вдруг за дверью он?

От этого я ускоряюсь. Сбегаю по лестнице.

Достигая двери, смотрю в глазок.

Это он.

Меня пронизывает страх и приятное возбуждение.

Он снова терроризирует звонок.

Отступая от двери на шаг, я проверяю, чтобы халат был запахнут плотно. Делаю глубокий вдох, отпираю замок и открываю дверь.

Господи Боже.

Он в гоночном костюме, сидящем низко на его талии, и в закрывающей его великолепную грудь облегающей черной майке.

Внезапно у меня возникает невообразимое желание затащить его внутрь и стянуть эту майку с его тела.

Само собой, я этого не делаю, но мое тело среагировало на него, и определенный сценарий уже проигрывается в моей голове на повторе. Соски напряглись, а внутри все скрутило.

Я скрещиваю руки на груди.

— Что ты здесь делаешь?

Он делает шаг вперед, и в его взгляде тьма, вынуждающая меня отступить назад.

— Пришел, чтобы отдать тебе чертово письмо. — Он разрывает бумагу и бросает ее к моим обнаженным ногам. — Я его не принимаю.

Я приподнимаю подбородок, смотря ему прямо в глаза.

— У тебя нет выбора.

— Нет? Еще посмотрим.

Он двигается так быстро, что я едва успеваю следить за ним. Хотя я и не пошевелилась. Он заходит в дом, захлопывает дверь, поворачивается ко мне и пригвождает меня к стене.

— Како… — Я не заканчиваю предложение, потому что он своим ртом накрывает мой.

Я сопротивляюсь ровно ноль целых ноль десятых секунды. Затем руками запутываюсь в его волосах и целую его в ответ так, словно от этого зависит моя жизнь.

— Где Джетт и твой брат? — спрашивает он быстро и резко, почти не отрываясь от моих губ.

Я едва способна отвечать, но каким-то образом справляюсь с собой, чтобы сказать:

— На футбольном матче. На выезде. Дома не ночуют.

Он издает низкий гортанный звук.

Затем целует меня снова, жестче, агрессивнее. Он сжимает меня сильнее и языком проникает в мой рот. Его поцелуй наполнен страстью и гневом.

Никогда прежде меня никто так не целовал.

Мне это нравится.

Боже, как он прекрасен на вкус. И приятно пахнет. Смесью пота и машин.

У него запах настоящего мужчины.

Не раздается ни единого слова. Лишь голодные поцелуи, тяжелое дыхание и сжигающее желание.

Рукой он скользит под халат и дотрагивается до бедра, продвигаясь вверх. Когда он касается внутренней части бедра, я раздвигаю ноги, давая ему знать, что жажду его прикосновений там. Обнаружив, что я нагая, он рычит. И пальцем проскальзывает к моей влажности.

Лбом он упирается в мой. Когда я открываю глаза, то встречаюсь с его взглядом, томным и чувственным.

Затем этим пальцем он входит в меня. Я испускаю стон настолько громкий, что должна бы смутиться, но этого не происходит. Я слишком далеко зашла, чтобы беспокоиться.

Другой рукой он распоясывает халат. И оголяет мое тело, отодвигая шелк в сторону. Глазами он пожирает мою обнаженную грудь. Он выдыхает с таким удовлетворением, что этот звук действует на меня, как его палец во мне. Он кладет руку на одну из грудей. Сжимая ее, он перекатывает сосок между большим и указательным пальцами.

Мои глаза закрываются от блаженства, создаваемого его пальцами. Вставляя еще один, он становится грубее, запястьем ритмично давя на клитор.

Мне нужно, чтобы он оказался во мне.

Я приступаю к его одежде. Хватаясь за костюм, я расстегиваю молнию и спускаю ткань вниз по его бедрам.

Нетерпение берет над ним верх, и он сдается. Вытаскивая из кармана кошелек, он достает оттуда презерватив. Зажимая его в зубах, он сбрасывает обувь. Затем снимает спецовку и отбрасывает ее подальше. После чего следуют его шорты и майка.

Наконец он предстает передо мной абсолютно голым. Во всей своей идеальной красоте.

Он словно бог в чистейшем понимании этого слова.

Вытаскивая презерватив из стиснутых зубов, он надрывает упаковку.

Я почти уверена, что хнычу от желания.

Он ухмыляется и, прикусив резинку, пристально смотрит на меня сквозь длинные черные ресницы; должно быть, это самое сексуальное явление, когда-либо открывавшееся моему взору.

Никогда еще я в своей жизни не была такой мокрой и готовой для мужчины.

Он опускает презерватив вниз, и я тотчас же взглядом следую за его руками. Я беззастенчиво пялюсь на то, как он раскатывает резинку по его впечатляющему члену. И в объеме тоже.

Твою мать. Интересно, войдет ли он.

Некоторое время у меня не было мужчины.

Но я отчаянно хочу его, от желания аж дрожу, так что он войдет идеально, несмотря ни на что.

Презерватив надет, Леандро снова прижимает меня к стене и губами находит мои губы.

И за все это время мы не сказали друг другу ни слова.

Кажется, мне нужно сказать что-нибудь, что угодно.

— Я порвала с Дэном. — Слова вырываются с придыханием.

Его глаза темнеют, но он молчит. Руками он подхватывает меня под ягодицы и, приподнимая, без колебания вколачивается в меня одним быстрым движением.

— Леандро! — кричу я.

Но от него не слышно ни словечка, никакой передышки, никакого времени привыкнуть к его размеру, потому что он начинает меня трахать так, словно только этого и хотел.

Словно он хочет именно меня.

Им завладел первобытный инстинкт, его мысли заполнены лишь необходимостью трахаться.

За всю свою жизнь я ни разу не была настолько заведена.

Ногами я обхватываю его талию. Ногтями впиваюсь в его спину. Он утробно рычит и начинает иметь меня жестче, пригвождая меня к стене. Он не отрывается от меня, целуя с невыносимой страстью.

Мной никогда так не овладевали, так грубо, сильно и глубоко. Он трахает меня практически неистово, и я хочу его так же яростно.

В это мгновение мне кажется, что я принадлежу ему, только ему одному.

Я чувствую, как приближаюсь к оргазму, когда его член задевает ту заветную область внутри, одновременно безжалостно раз за разом ударяясь о мой клитор.

— Леандро… — стону я. — Я сейчас… кончу…

Наконец, он говорит:

— Да. Кончай, детка. Сожми мой член своей тугой киской.

Выходя из меня полностью, он вдалбливается с невероятной силой. От этого и от звука его голоса, его слов, возносящих меня за грань, я кричу ему, Богу и любому, кто может нас слышать.

— Черт… Индия… — хрипит он. — Porra, estougozando…

(Прим. пер. Porra, estougozando – «Черт, я кончаю…» на португальском).

Головой он упирается в изгиб моей шеи, и я чувствую пульсацию его члена во мне.

Когда он, кончая в меня, говорил на своем родном языке, я чуть снова не дошла до предела.

И вот он стоит, головой склонившись к моему плечу, обнимает меня крепко-крепко, а мы все еще иногда вздрагиваем, не отойдя от ощущений.

Затем мы просто молчим; два потных тела соединяются самыми важными на данный момент органами, и пока наши сердца бьются о грудные клетки, мы пытаемся восстановить дыхание.

Я влюбляюсь в него.

Нельзя.

Я не могу допустить этого. Слишком многое на кону.

Работа… Я не просто люблю свою работу, я еще и пахала на износ и жертвовала слишком многим, чтобы стать такой, какая я есть. Мне нужен мой заработок. Нужно заботиться о сыне и оплачивать счета.

Реальность охлаждает мой пыл.

— Леандро…

— Не нужно… — Он приподнимает голову и смотрит мне прямо в глаза. — Не разрушай это, Индия.

Я сглатываю, несмотря на боль в груди, зная, как следует поступить.

— Я должна. Прости. — Руками я упираюсь ему в грудь, нежно отталкивая его прочь.

— Господи Иисусе… — рычит он, закрывая глаза.

Затем он поднимает веки и ставит меня на ноги, выскальзывая из меня. Лишившись его, я ощущаю рану куда более глубокую, чем ожидала. Испытывая мучительную боль, я сдерживаю слезы, запахиваю халат и перевязываю пояс, наблюдая за тем, как он озлобленно надевает всю свою одежду обратно.

— Тебе нужно уйти, — говорю я ему шепотом.