Неужели подобная переписка, - писал Даль, - может сколько-нибудь расположить в пользу обвиняемых, а напротив того, не изобличает их в преступлениях».

Жиды на воле также всеми возможными способами старались «замедлить и запутать дело». Они писали доносы на нежелательных следователей, требовали освободить арестованных жидов, «объявляя их то больными, то помешанными». Жиды по все России собирали деньги и драгоценности в фонд помощи кровососам, чтобы закончить дело благоприятно для Израиля. Жиды старались подкупать и запугивать следователей. «Вся же надежда жидов, которые несколько раз проговаривались об этом даже в комиссии, состояла в том, что это дело не может решиться в комиссии». Жидовское дело должно решиться в Петербурге, где продажные, «просвещённые» и жидовствующие сенаторы и министры наверняка жидам помогут.

Во время разбирательства Велижского дела 1823 года выявлено было и ещё несколько таких же преступлений местных жидов. А это лишний раз показало, что большинство жидовских преступлений остались в России не раскрытыми. Терентьева призналась, что ещё в 1817 году она по просьбе жидов и за деньги похитила и привела в дом Цетлиных двух мальчиков. Максимова и Ковалёва подтвердили её показания. Жиды остригли мальчикам ногти на руках и ногах, сделали «обрезание», катали их в бочке, перевязали ремнями ноги под коленями, кололи в разные места тела и всю вытекшую из мальчиков кровь разлили по бутылкам. Трупы потом бросили в Двину. Ковалёва еще рассказала, что после этого происшествия она видела в особом ларце у Цетлиной сухие лепёшки из крови этих мальчиков. Там же видела и серебряный стакан с кровью, но кровь в стакане уже испортилась и «пахла мертвечиной».

Было также выяснено, что в 1817 году те же жиды истязали и умертвили взрослую женщину, польку Дворницкую. Они напоили её допьяна, катали в бочке, били по щёкам, ругались над ней. Потом положили её голое тело на два стула, кололи её тело в разные места и собрали много крови в тазы. Труп её жиды, как положено по их ритуалу, обмыли, вытерли насухо, одели, обули и вывезли в лес, где и бросили, как падаль. Останки этой женщины нашли в лесу только на следующий год. Терентьева рассказала, что жиды тогда внимательно рассматривали кровь этой женщины и были очень недовольны, так как кровь «оказалась какая-то чёрная».

В 1819 году велижские жиды похитили двух русских девочек-нищенок в Семичевской корчме около города, а потом замучили их для своего бога и выцедили из них кровь. В 1821 году, когда в голодное время много русских детей ходили по домам и просили корку хлеба, жиды заманили четырех детей в свою корчму, заперли их порознь, потом одного за другим раздели догола, замучили и добыли тогда много крови. В этом же году на берегу Двины было найдено мёртвое тело Христины Слеповоронской. В убийстве подозревались жиды, «но дело их стараниями было прекращено». В этом же году, около Пасхи, в Голенях (село в Чаусовском уезде Могилёвской губернии) было найдено мёртвое тело русского мальчика Лазарева. Судебная экспертиза установила, что, похоже, и его замучили жиды. «Губернатор, - писал Даль, - начал строгое расследование, но жиды, прислав опять своих депутатов в Петербург… жаловались на такое «оскорбительное для них подозрение, противное Высочайшему повелению 1817 года». Дело было прекращено, а губернскому правлению было сделано замечание за то, что оно поступило вопреки помянутого Высочайшего повеления, приняв подобное подозрение на евреев». То есть жиды-кровососы тогда всё еще находились «под крышей» самого императора России.

А в то время, как расследовалось жидовское преступление в Велиже, жертвоприношения христианских детей жидовскому богу продолжались. 8-го апреля 1827 года, около Пасхи, в деревне помещика Дамми (Тельшевский уезд Виленской губернии) пропал без вести 7-летний крестьянский мальчик Иосиф Пиотрович. Местный пастух Жуковский объявил, что сам собственными глазами видел, как два жида поймали этого мальчика на поле и унесли в лес. Родители заявили местным властям, но следствие против жидов, как обычно в России, «велось вяло». Не сделали даже одновременного обыска в подозреваемых жидовских домах. А местные жиды в это время готовили мальчика к закланию. А 26-го апреля одна девочка, дочь местного крестьянина, случайно увидела труп этого мальчика уже в поле. Уездный врач 29-го апреля сделал осмотр трупа. Он нашёл в трупе 8 ран величиной с горошину. Глубина некоторых ран – более вершка (вершок – древнерусская меры длинны, это 4, 4 см.). Крови в ранах не было.

Началось следствие. Под подозрение попали 9 жидов. Пастух Жуховский, который видел, как жиды уносили мальчика в лес, уверенно показал на Гиршу Лейбовича Каца и Лейбу Менделя. Понятно, что жиды ни в чём не сознавались, пытались представить алиби, но были уличены во лжи. Под подозрение попала и жидовская корчма, где, вероятно, и был замучен мальчик. Но вдруг следователи отказались отрабатывать дальше «жидовскую версию». Потом было доказано документами и письмами, что жиды подкупили следователей. Главный взяточник Мажухно получил 45 ударов плетьми. Назначили нового главного следователя Новицкого. Жиды попытались подкупить и его, предложили несколько тысяч рублей, но Новицкий не соблазнился на жидовские деньги. Тогда жиды стали угрожать, но следователь оказался не из пугливых. Ему даже стало ещё интереснее, и он с большей энергией взялся за раскручивание этого дела. Два жида, Копель Киршевич Гец и Калман Гринберг, начали давать показания. Гец признался, что жиды действительно нуждаются в христианской крови, но он не решился подробно рассказывать про это, так как боялся мести. На очной ставке с Иоселем Кацем он обещал предоставить, а потом и предоставил тайную жидовскую книгу «Мейнурхс Гансоуэр», в которой содержались правила, дозволяющие убивать доносчиков, которые вредят делу Израиля. Следственная комиссия не уберегла, естественно, этого полезного жида. Местный кагал оказался более опасной и лютой структурой, чем ожидали. В мае 1829 года труп Геца был найден на четвёртой версте от местечка Плунгян, недалеко от дома члена местного кагала Киве Лейбовича Ольшванга, - под мостом. Та же судьба постигла и Гринберга. Ещё 2-го ноября он давал честные показания следователю, был совершенно здоров, а 5-го ноября скоропостижно умер в страшных корчах.

Без важных свидетелей дело снова пошло вяло, а 16-го марта 1831 года Главный суд принял постановление, по которому ни один жид даже не попал на каторгу.

В 1827 году, за два дня до Пасхи, пропал и христианский мальчик в Варшаве. Подозрение, понятно, пало на жидов. Сами родители напали на след. Представители власти явились с обыском в подозреваемый дом. Хозяин-жид, конечно, нагло клялся, что никакого чужого мальчика у него в доме нет. «Зачем жидам кровь христианских мальчиков?» Но вопреки помехам со стороны хозяина, обыск всё же сделали. Мальчика нашли ещё живого в жидовском сундуке. Улика налицо, и жид с сообщниками должны в цепях трудиться на каторге. Но жид ответил, что он всего лишь… «пошутил», и продажные власти сделали вид, что ему поверили. Никто из жидов не был наказан.