Непрестанная молитва

Я все отчетливее улавливаю разницу между двумя понятиями: «молитвословие» и «молитва». Молитвословие — это чтение правила, состоящего из утренних и вечерних молитв, которые произносятся ежедневно. Оно необходимо, чтобы не выпасть из молитвенной жизни, молясь лишь от случая к случаю. Молитвословие — это дело, которым мы занимаемся специально. А молитва — это состояние души, или, согласно преподобному Иоанну Дамаскину, «вознесение ума к Богу». Любое дело, от уборки снега до установки программы на компьютер, может совершенно преобразиться, если делать его с молитвой.

«Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1Фес 5: 16–18).

«Итак, будем через Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы» (Евр 13: 15).

«Благодаря всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа» (Еф 5: 20).

«Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом» (Еф6: 18).

Читая эти библейские строки, я приходил в замешательство и испытывал чувство вины, представляя себе святых, которые молятся ночи напролет, натирая мозоли на коленях. Теперь я воспринимаю эти слова по-другому, не как обвинение, а как призыв ориентироваться на Бога во всем, что бы я ни делал.

Молиться — значит поддерживать связь с Богом, Который всегда рядом. Ведь и само побуждение молиться о других людях и о проблемах, лично ко мне не относящихся, говорит о том, что Бог живет во мне. Мне не надо подпрыгивать вверх и кричать, как ребенку: «Посмотри на меня!» Бог рядом, надо только настроиться на Него.

«Молитва — это внимание, — писала Симона Вейль. — Молиться — значит направлять все внимание своей души к Богу». «Непрестанно молитесь» (1 Фес 5: 17), — говорит апостол Павел. Как это исполнить? Мы наделены способностью удерживать одновременно несколько мыслей, и я обнаружил, что, направляя внимание к Богу, можно делать что-то еще. Внутренний диалог никогда не прекращается, и я просто стараюсь включить в него Бога. Чтобы непрестанно молиться, нужно использовать способность мозга выполнять несколько задач параллельно.

Когда я выступаю перед аудиторией, часть моего сознания сосредоточена на том, что я говорю, а другая часть (надеюсь, незаметно для слушателей) следит, сколько времени у меня еще осталось, оценивает, не пора ли глотнуть воды, проверяет, насколько заинтересованными выглядят сидящие в первых рядах. Молодая мать в универсаме способна поддерживать разумный разговор со своим четырехлетним ребенком, одновременно набирая продукты и подсчитывая стоимость покупки. Подросток может общаться в чате с четырьмя друзьями, параллельно слушать музыку и выполнять домашнее задание.

Когда я пускаю мысли на самотек, мой внутренний диалог обычно начинает вращаться вокруг моей собственной персоны. Я думаю о том, какое впечатление я произвожу на окружающих, правду ли говорят торговые агенты о товарах, которые меня интересуют, прилично ли я одет. Безмолвная молитва смещает центр этих размышлений от моего «я» к Богу. Если я об этом помню (а это совсем непросто), то могу приносить свои переживания к Господу в тот миг, когда они возникают. Оказывается, легче возблагодарить Бога в тот миг, когда бежишь на лыжах среди заснеженных деревьев или в маске и ластах плывешь под водой между причудливыми рифами, чем потом, когда вспоминаешь об этих приключениях. Если я молюсь, стоя в очереди к кассе, то, вероятно, по-другому отнесусь к новенькой кассирше, которая заставила меня ждать.

Томас Келли, богослов-квакер, называет такое состояние «привычкой к внутреннему ориентированию». Человек, привыкший постоянно молиться, рассматривает происходящее в «божественном Свете». От этого все преображается. Уличный попрошайка превращается в дитя Божье. Желание отомстить становится возможностью проявить благородство. Искушение жадностью трансформируется в проявление щедрости. Сначала думается, что такое двойное восприятие заставляет жить двойной жизнью. Однако скоро оказывается, что это единственный способ сделать жизнь цельной.

Наша современница, американская писательница Сью Монк Кидд рассказала о своем опыте. Она впервые открыла для себя древнюю Иисусову молитву, читая книгу неизвестного автора «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу». Сью прочитала рассказ о русском крестьянине девятнадцатого века, который весь день повторяет простую молитву из Евангелия.

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешную… Господи, помилуй», — произнесла я, слегка робея. Потом повторила эти слова. Я повторяла их минут пять, позволяя молитве свободно слетать с уст. За окном проезжали машины, белки прыгали с ветки на ветку, студенты спешили на занятия — а я, по примеру странника из книги, повторяла молитву в ритме дыхания: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, — вдох. «Помилуй меня, грешную» — выдох. Я произносила слова неспешно, подчиняясь ритму, который, казалось, замедлял все вокруг и притягивал внимание ко Христу».

Продолжая молиться, Кидц обнаружила, что молитва начинает жить собственной жизнью. Внутренняя молитва продолжалась на каком-то глубинном уровне, когда Сью разговаривала или выполняла рутинную работу. Иногда она молилась за прохожего, встреченного на дороге, или за друга, с которым беседовала: «Господи Иисусе Христе, помилуй его».

«Эта молитва приходит, когда нет других слов, когда не знаешь, как молиться или что сказать.

Мне кажется, что Иисусова молитва живет во мне, бьется, как сердце. Мои мысли не всегда сосредоточены на ней. Иначе, вероятно, мне было бы трудно сохранить здравый рассудок. Но в течение дня слова молитвы возвращаются снова и снова. Чаще всего они приходят сами собой, и я начинаю молиться, когда одеваюсь, или когда жду зеленого сигнала светофора, или когда сижу в очереди к парикмахеру. Для этой молитвы годится любое место, мы можем смиренно произносить ее с каждым вдохом и выдохом».